Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Вовочка059
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
«Казарменный кот, или Как Спенсер научился жаловаться по-человечески»
В жизни каждого кота рано или поздно наступает момент, когда привычный мир рушится. Хозяин уезжает, и на смену ласке и свободе приходят строгие правила, чужие руки и ощущение, что ты попал в армию. Именно это произошло с котом Спенсером — молчаливым, добрым увальнем, чьё жизненное кредо до поры до времени заключалось в трёх вещах: есть, спать и смотреть на мир с философским равнодушием.
Но однажды маме пришлось уехать на неделю. Мы с братом, связанные работой, не могли навещать Спенсера каждый день. Отец жил отдельно. И единственным человеком, кто согласился помочь, стала бабушка — мамина бывшая свекровь, женщина с характером, выкованным в советских реалиях. Её жизненные принципы были просты: порядок, дисциплина и никаких сантиментов.
До этого момента бабушка никогда не имела дела с животными. Для неё кот был не членом семьи, а объектом, который нужно содержать в чистоте и подчинении. При помощи голоса, твёрдой руки и, кажется, даже взгляда. Она быстро установила в маминой квартире режим жёсткой экономии эмоций. Бегать — нельзя. Выпрашивать еду — запрещено. Ходить мимо лотка — немыслимо. Спенсер, привыкший к маминым нежностям, оказался в условиях сурового учебного плаца.
Когда мама вернулась, первое, что она сделала, — не распаковала чемодан, а спросила кота, глядя ему в глаза: — Спенс, тебя не обижали?
И тут произошло нечто. Кот, обычно молчаливый, издал звук. Не просто «мяу», а целую тираду. Это был жалобный, трагический монолог с подвываниями, вздохами и паузами, полными смысла. Он говорил. Говорил о несправедливости, о тоске, о бабушкиной строгости, о том, как ему запрещали быть котом. Это был шекспировский спектакль в исполнении пушистого актёра.
Бабушка, стоявшая рядом, всплеснула руками. Её лицо выразило возмущение, смешанное с невероятным удивлением. — Да что ты врёшь! — выдохнула она. — Я тебя кормила, лоток чистила! А он… он на меня наговаривает!
В этот момент Спенсер умолк. Он посмотрел на бабушку с таким видом, будто говорил: «Вот видишь, мама? А ты не верила, что мне тут было плохо». Мама пыталась сохранять серьёзность, но улыбка прорывалась сквозь строгость. Бабушка ещё минут десять объясняла, что кот — прекрасный манипулятор, и что она ничего плохого не делала. Но было ясно: Спенсер выиграл эту битву.
С тех пор бабушка относится к нему с подозрительным уважением. А Спенсер, если видит её, издаёт тихое «мяу» — то ли приветствие, то ли напоминание о пережитом ужасе.
Эта история доказывает: коты понимают всё. Даже казарменный режим. И если им есть на кого пожаловаться — они сделают это с таким драматизмом, что любой актёр позавидует. Главное — чтобы мама вернулась вовремя.
«Кот-путешественник, или Визит в параллельную вселенную 1993-го»
Лето 1993 года. Страна трещит по швам, рубль падает, а политики на телеэкранах говорят слова, смысл которых уже давно улетучился. Но в панельной пятиэтажке в районе "Лесенки" жизнь идёт свои чередом. Здесь пахнет свежескошенной травой, пылью с подоконников и надеждой, что завтра будет хоть немного стабильнее. А ещё здесь живут коты. Не просто коты, а личности с характером, планами и своими представлениями о географии.
В соседнем подъезде, на втором этаже, обитал один такой аристократ. Белый, с серыми пятнами, словно кто-то разбрызгал на него акварель от скуки. Глаза — два осколка льда, голубые и бездонные. Хозяева, люди прогрессивные (по меркам 1993-го), выпускали его гулять. Железных дверей ещё не было, подъезды были открыты для всех — и для соседей, и для котов, и для ветра перемен.
Мы часто видели его во дворе — важного, неспешного, с видом философа, размышляющего о бренности бытия. Иногда пытались погладить, но он допускал лишь лёгкую ласку, будто делал одолжение. Его мир был прост: свой подъезд, свой диван, своя миска. Но однажды этот мир дал трещину.
В одно утро за нашей дверью раздалось настойчивое: «Мяу-мяу!». Не требовательное, а скорее недоуменное. Открыли — и обомлели. На пороге стоял тот самый кот-аристократ. Смотрел на нас с лёгким укором, будто мы опоздали на важную встречу.
— Заходи, — сказали мы, поражённые. Он вошёл. Не спеша, как исследователь на неизвестной земле. Начал обнюхивать углы, заглядывать под диваны, изучать обои. На его морде читался немой вопрос: «Что вы сделали с моей вселенной? Почему здесь всё так похоже, но всё не то?».
Он ходил по комнатам, мяукая с интонацией потерянного туриста. «Где мои хозяева? Куда делся знакомый запах жареной рыбы? Почему вы не те, за кого я вас принимал?». Мы гладили его, говорили успокаивающие слова, но кот не верил. Он искал свой мир, а нашёл лишь зеркальное отражение — ту же дверь слева, тот же этаж, но чужие лица.
Через десять минут мы сдались. Аккуратно взяли его на руки (он не сопротивлялся, всё ещё в лёгком шоке) и отнесли обратно — в соседний подъезд, к его двери. Через секунду дверь приоткрылась, и его впустили домой. Наверное, он так и не понял, что ненадолго попал в параллельную реальность — ту, где всё почти так же, но чуть-чуть иначе.
Эта история — не просто о коте. Она о 1993 годе. О времени, когда всё было знакомым, но уже другим. Когда двери были открыты, но за ними могла скрываться совсем иная жизнь. И о том, что даже в эпоху "великих перемен" коты остаются котами — вечными путешественниками между мирами, которые всегда находят дорогу домой.
«Шах, мат и театр: как Саратовский Дворец пионеров выставил крупную фигуру на сцену»
1950 год. Саратовский Дворец пионеров и школьников. В шахматном кружке царит тишина, прерываемая лишь щелчком часов и глухим стуком передвигаемых фигур. Юные стратеги склонились над досками, обдумывая ходы. Среди них — пятнадцатилетний Олег, чей ум уже тогда был остёр, как лезвие, а взгляд — пристален, как у гроссмейстера.
Внезапно в дверь стучат. Входит Наталья Иосифовна — руководитель театрального кружка «Молодая гвардия», женщина с энергией, способной затмить даже самый яркий прожектор. Она обращается к руководителю шахматного кружка Сергею Петровичу:
— Извините, что прерываю — нам бы надо троих парней на массовку. А то сами знаете, у нас одни девчонки...
Трое ребят, включая Олега, отрываются от шахматных досок и уходят в мир, пахнущий гримом, кулисами и трепетом сцены. Для них это было лишь небольшое приключение, возможность прогулять занятия и посмотреть на девчонок. Но для Олега это стало поворотным моментом.
Он втянулся. Ему понравилось. Шахматные фигуры, некогда такие важные, постепенно уступили место театральным ролям. Занятия шахматами сошли на нет, а вот страсть к сцене разгорелась с невероятной силой.
Эту историю рассказал гроссмейстер Сергей Шипов — как одно случайное вмешательство подарило нам великого актёра. Наталья Иосифовна Сухостав, в будущем заслуженный работник культуры РСФСР, даже не подозревала, что её просьба о массовке станет тем самым ключом, который откроет дверь в мир театра для Олега Табакова.
Теперь, оглядываясь назад, понимаешь: иногда судьба делает неожиданный ход. И то, что кажется случайностью, на самом деле — часть большой игры. Шахматы научили Олега думать, анализировать, предвидеть. Но театр подарил ему нечто большее — возможность проживать тысячи жизней, быть разным, оставаясь собой.
И кто знает, может, именно шахматная логика помогла ему впоследствии выстраивать роли с ювелирной точностью, а умение просчитывать ходы — управлять театром и находить верные решения.
Такие дела... Одна случайная просьба, три парня из шахматного кружка, и среди них — будущая легенда. Вот так, в тихом Саратовском Дворце пионеров, судьба разыграла свою партию — и поставила мат шахматам в пользу театра.
1. Вишера в январе — это когда кажется, будто мир застрял внутри хрустального шара. Снег на ветвях елей лежал ватными подушками, солнце играло в ледяных кристаллах, а воздух звенел, как натянутая струна. Мы с одноклассниками шли на лыжах, смеялись, и я — семнадцатилетний Дима — даже не подозревал, что этот поход останется в памяти навсегда.
2. На третий день ударил такой мороз, что замёрзли даже мысли. В нашей палатке, рассчитанной на двоих, оказались трое: я, Юля из сборной по гандболу и Надя, которая обычно смотрела на меня, как сквозь оконное стекло.
Девчонки дрожали, как осиновые листья.
— Ты как печка, — прошептала Надя и прижалась спиной.
— Двигайся, греться будем, — буркнула Юля и устроилась с другой стороны.
Я застыл. В голове пульсировало: "Не дышать. Не шевелиться. Боже, пусть они не почувствуют..."
Голос у меня пропал. Я только кивнул, боясь, что если открою рот, выдох превратится в панический визг.
Юля, словно следуя какому-то тайному сговору, сделала то же самое.
"Ёлки-палки! Они что, сговорились?! Или им правда просто холодно?! Может, я уже умер, и это рай?"
4. Девушки уснули почти сразу, их ровное дыхание щекотало шею. Я же лежал, уставившись в тёмный скат палатки, и пытался: - сосчитать все дырочки в материале (23); - вспомнить таблицу Менделеева (свинец — Pb, золото — Au); - молиться, чтобы это не прекращалось.
Мороз скрипел за стенками, а я ощущал себя, как в сауне...
5. Утром всё было как обычно: каша с тушёнкой, скрип лыж по насту, Надя снова смотрела сквозь меня. Но когда через полгода мы разъехались кто куда, я понял — той ночью случилось чудо.
Не потому, что "что-то было" (ничего не было). А потому, что в ледяной палатке, между двумя девчонками, я впервые ощутил себя не мальчишкой, а... ну, почти мужчиной.
И пусть они помнили только холод, а я — их тёплое дыхание на своей шее.
Вечер. Раздаётся телефонный звонок. Поднимаешь трубку и сразу понимаешь — на том конце провода разыгрывается трагедия вселенского масштаба.
— Кошмар! Ужас! Ну надо же так! — голос в трубке хрипел от отчаяния, в нём слышался надрыв последней надежды.
— Ты чего так сокрушаешься? — спрашиваю, заранее готовясь к рассказу о проваленной сделке, разбитой машине или, на худой конец, о проигранном футболе.
— Да вот, познакомился в соцсетях с одной бабой... — собеседник делает драматическую паузу, чтобы собраться с силами. — Классная девушка! Умная, стильная, с юмором... Фотка просто идеальная!
— Ну, поздравляю! — искренне радуюсь за товарища. — Чего же ты тогда, как на похоронах, завываешь?
— Общались неделю, — голос его становится похож на скрип разрываемого занавеса. — Всё было прекрасно. Душа в душу. Сегодня, наконец, решился, пригласил на свидание...
— Супер же! И что она? Не пришла? Селфи оказалось десятилетней давности?
— Пришла... — в этом слове столько смертной тоски, что невольно ёжишься. — Она оказалась замужем. А фотки и у неё, и у меня нейросетями обработаны...
Вот оно что... Ну, бывает. Старая как мир история. Пытаюсь его подбодрить, влить в его надорванную душу каплю житейской мудрости.
— Ну-у-у... А когда это было серьёзной проблемой? — философски замечаю я. — Миллионы людей в такой же ситуации...
И тут мой собеседник перебивает меня. Он произносит фразу, от которой картина мира мгновенно переворачивается с ног на голову. Фразу, в которой сконцентрировалась вся несправедливость мироздания.
— Она оказалась ЗА МНОЙ ЗАМУЖЕМ!!!
В трубке повисает гробовая тишина. Мозг отказывается обрабатывать эту информацию. Представляется сюрреалистическая картина: он, принаряженный, остолбенелый, сидит в ресторане с бокалом вина. Напротив — та самая «классная девушка». И спустя пятнадцать минут неловкого молчания она смущённо произносит: «Милый, а ты не находишь, что у нас с тобой общее прошлое? И, если память не изменяет, общая квартира и штамп в паспорте?»
Занавес. Всё кончено. Пьеса сыграна. Абсурд восторжествовал.
Остаётся лишь развести руками и признать: иногда жизнь подкидывает сюжеты, до которых не додумался бы ни один писатель-сатирик. И единственное, что можно сказать в такой ситуации: «Бро, ну ты попал... Так попал, что круче не придумаешь».
«Барсик, или Как дикий кот из диспетчерской стал лучшим сторожем подъезда»
В мире, где кошки обычно ассоциируются с уютом и мурлыканием на диване, Барсик был исключением. Он не просто жил в стандартной панельной пятиэтажке — он нёс службу. Строгую, почти военизированную, и с минимальным количеством ласки. Потому что Барсик был не просто котом. Он был сторожем.
Его происхождение говорило само за себя: полудикая кровь, текущая в жилах. Папа — настоящий лесной отшельник, летом живший в тайге среди деревьев, а зимой перебиравшийся в диспетчерскую калийного Комбината. Мама — вероятно, такая же самостоятельная авантюристка. Барсика принесли в дом в возрасте полутора месяцев, и с тех пор он сохранял лёгкую диковатость, как фамильную реликвию.
Внешне он напоминал лесного шотландского кота: полосатый серо-дымчатый окрас, будто присыпанный пеплом, и янтарные глаза, которые смотрели на мир с холодной отстранённостью. Гладить себя Барсик позволял ровно пять раз. На шестой раз следовало лёгкое, но решительное «кусь» — мол, хватит, контакт исчерпан.
Но главным его талантом была не способность отстаивать личные границы, а умение чувствовать чужаков. Барсик мог часами сидеть у входной двери, повернувшись головой в сторону подъезда, как будто слушая эфир. И если за дверью кто-то чужой задерживался дольше пары минут — будь то почтальон, задумавшийся на лестнице, или подозрительный визитёр — кот начинал тихо, но настойчиво урчать. Не от удовольствия, а в виде сигнала тревоги. Он улавливал чужой запах, незнакомые шаги, неестественные паузы — и предупреждал.
А вот когда к двери подходил кто-то свой — член семьи или сосед — Барсик оставался молчаливым и спокойным. Его урчание было не просто звуком, а сложной системой оповещения. Никаких ложных срабатываний, никакой паники — только точность и лаконичность.
Этот навык делал его идеальным сторожем. В то время как другие коты спали на подоконниках или гонялись за мухами, Барсик нёс вахту. Он напоминал, что безопасность — это не про замки и домофоны, а про внимание к деталям. И что иногда лучший охранник — это тот, кто ценит личное пространство даже больше, чем вашу ласку.
Возможно, где-то там, на калийном Комбинате, его дикий папа гордился бы сыном. Ведь Барсик не стал домашним — он стал партнёром. Таким, который кусается за лишнюю ласку, но зато никогда не пропустит незваного гостя.
P.S. Помнится, однажды Барсик продержался в режиме урчания целых десять минут — пока за дверью соседка ругалась с очередным кавалером. А потом получил свою законную порцию поглаживаний— ровно пять раз. И ни одним разом больше.
Алексей жил в стареньком доме, с покосившейся верандой и вишневым садом, в пяти километрах от железнодорожной станции. Расстояние, с одной стороны, не критичное – можно и пешком, но с другой – достаточное, чтобы гул поездов не досаждал.
С Алёной они познакомились случайно – в библиотеке, где оба искали редкое издание по истории местного края. Встречались недолго, гуляли по окрестным лесам и полям, говорили обо всем и ни о чем. Как это обычно бывает в начале отношений.
Однажды, во время их прогулки, с вокзала донесся протяжный, тоскливый гудок паровоза. Алёна остановилась, прислушалась и сказала: "Паровозы гудят – к дождю".
Алексей усмехнулся. "С чего это вдруг?"
Алёна пожала плечами. "Бабушка так всегда говорила. И знаешь, всегда сбывалось".
Алексей, скептик по натуре, пропустил слова Алёны мимо ушей. Но что-то в них зацепило. Он стал прислушиваться. И действительно, замечал: если гудки паровозов слышны отчетливо, громко, доносятся до дома, то вскоре начинался дождь. А в ясные, солнечные дни, когда, казалось, весь мир залит светом и теплом, гудки практически не слышно.
Он стал спрашивать у соседей, у знакомых, у случайных прохожих. И многие подтверждали: "Да, есть такое дело. Перед дождем паровозы гудят сильнее".
Алёна торжествовала. "Я же говорила!"
Алексей недоумевал. Какая связь между паровозом и дождем? Паровозы же гудят по расписанию, вне зависимости от погоды. Это же не барометр какой-нибудь.
И вот однажды, сидя на веранде с чашкой чая, Алексей вдруг все понял. Гудят паровозы всегда. И в дождь, и в солнце, и в снег. Просто перед дождем воздух становится влажным, плотным, и звук распространяется гораздо лучше. А в сухую, солнечную погоду звук рассеивается, поглощается, и до дома почти не доходит.
Все оказалось до банальности просто. Никакой мистики, никакой народной мудрости. Просто физика, акустика и немного наблюдательности.
Он рассказал об этом Алёне. Она сначала расстроилась. "Так что, бабушка ошибалась?"
Алексей улыбнулся. "Нет. Просто бабушка не знала, почему так происходит. Но примету подметила верно".
Алёна задумалась. "Знаешь, а может, все-таки есть какая-то связь? Может, паровозы чувствуют приближение дождя и гудят громче?"
Алексей рассмеялся. "Ну, это уже из области фантастики".
Но, глядя в сияющие глаза Алёны, он подумал, что, может быть, и хорошо, что некоторые вещи остаются необъясненными. Может, в этом и есть прелесть жизни – в вере в чудеса, в таинственную связь между человеком и природой. И пусть гудят паровозы, предвещая дождь. Главное – быть рядом с тем, кто верит в сказку. А объяснить все с научной точки зрения всегда успеется...
Эту историю я слышал много раз — от своего дяди-шахтера, человека уже преклонных лет, но с ясным, как осенний воздух, чувством юмора. Он рассказывал её к месту и без — всегда с одинаковой грустной улыбкой, будто вновь переживая ту самую потерю.
Было это в те времена, когда троллейбусы ещё звенели, пахли махоркой и надеждой, а слово «дефицит» знали все, но говорили о нём с особым уважением. Дядя мой, тогда ещё не седой, а лишь начинавший сереть (как говорится, "соль с перцем"), собрался в поликлинику на Деменева — сдавать анализ. Не к спеху, дело житейское: пять остановок на "четырнадцатом" — и ты на месте.
Главный герой предстоящего действа — образец мочи — был, по тогдашней привычке, бережно помещён в плоскую бутылку из-под коньяка «Наири». Удобно, практично, карман пиджака принимал её как родную.
Троллейбус был битком набит. Тёплый, дышащий людьми и терпением. Дядя пристроился у окна, думая о своём. Он даже не заметил момента кражи — лишь на подходе к поликлинике рука его привычно потянулась к карману и повисла в воздухе. Бутылки не было.
Первой реакцией была досада: ведь теперь всё придётся начинать заново. Но потом… потом его осенило. Он замер на тротуаре, представив себе вора — наверняка опытного карманника, ловкого, с быстрыми руками и нетерпеливой душой.
И вот он, счастливчик, отходит в сторонку, в тихий дворовый закоулок. Достаёт трофей. Блеск стекла, узнаваемая форма… Он уже чувствует тот самый, благородный аромат, который обещает минуту забвения. Он откручивает пробку, закидывает голову…
И тут — момент истины.
Остаток жизни мой дядя прожил с одной неразрешимой тоской. Он не жалел о потерянном времени, не злился на вора. Нет. Его печалила невозможность присутствовать при той самой дегустации. Он до мельчайших деталей представлял себе это: изумление, недоумение, может быть, даже гнев того человека. Возглас? Молчаливое потрясение? Попытка понять — то ли это шутка, то ли коньяк столь изыскан, что его вкус недоступен простому смертному?
Эта сцена, разыгравшаяся где-то в переулках "Шанхая" или Чуртана, стала для него самым дорогим, самым трагикомичным и самым неуловимым спектаклем, на котором он никогда не был.
Он ушёл из жизни, так и не узнав, что же ощутил на языке тот безымянный вор. Но я уверен: где-то там, в ином мире, они обязательно встретятся. И мой дядя первым делом спросит: «Ну как? Понравилось?»
В параллельном классе, где училась Света Коркунова, царила легендарная химичка Зоя Петровна. Получить у неё "четыре" было всё равно что выиграть войну, а "пятёрка" приравнивалась к Нобелевской премии.
— Вчера Пономарев получил тройку! — шептались на задней парте. — Не может быть! — Говорят, он ей цветы принёс...
2. Роковая контрольная
Как-то раз Зоя Петровна решила устроить "лёгкую" контрольную: — Напишите десять формул углеводородов по возрастанию: метан, этан, бутан...
Класс застонал. Последние формулы были длиннее, чем очередь за колбасой в 1982-м.
— Ну че там учить? — хмыкнула Света, заметив закономерность. — Тут же логика простая: CH4, C2H6, C3H8... Прибавляем по атому углерода и два водорода!
3. Две "пятёрки" и подвох
Когда работы проверили, пятёрок оказалось всего две — у Светки и её соседки Юльки.
— Опа-на! — удивилась Юля. — Ты что, реально выучила?! — Ну... типа того, — хитро прищурилась Света.
4. Допрос с пристрастием
Обычные учителя ругают двоечников. Но Зоя Петровна была необычной:
— Юлия! — грозно прогремел голос химички. — Откуда списывала?!
Юлька, не моргнув глазом, ткнула пальцем в Светку.
— Садись, два! — торжествующе сказала Зоя Петровна, будто поймала Бонапарта на списывании.
Теперь очередь Светы.
— Коркунова! А ты откуда списывала?!
Светка молча постучала пальцем по своей светлой (но не пустой) голове.
— АХ ТАК?! — глаза химички загорелись, как спиртовка. — Тогда иди к доске и пиши ВСЁ там!
5. Триумф логики
Света взяла мел и начала выводить формулы с таким видом, будто расшифровывала секретные архивы КГБ.
Зоя Петровна ждала, что вот-вот — и Света заплачет, признается, что списала. Но...
— ...C8H18... — Светка уже перешла на вторую половину доски.
Химичка обернулась и обомлела:
— ЧТО ЭТО?!
— Октан, Зоя Петровна, — невозмутимо ответила Света. — Как вы и просили.
6. Морда удава
Лицо Зои Петровны стало напоминать: ✔️ Сначала — бледный осадок (как у несчастного металла в пробирке) ✔️ Потом — фиолетовый (как лакмус в кислоте) ✔️ В конце — довольное (потому что хоть кто-то в классе знал химию)
— Садись... пять, — выдавила она.
Эпилог
После этого: ✔️ Юля три дня не разговаривала со Светой (но потом простила) ✔️ Класс 2 недели обсуждал "как Коркунова химичку перехитрила" ✔️ А Зоя Петровна... с тех пор всегда придирчиво смотрела на Светины работы. Но "пятёрок" у той стало больше!
Мораль: Если знаешь логику — можешь даже удава перехитрить. Главное — не увлекаться, а то на следующей контрольной могут дать что-то БЕЗ закономерности!
P.S. Кстати, говорят, что Зоя Петровна потом всем рассказывала: "А у меня одна ученица формулы как стихи писала!". Но это неточно 😉
«Пёс, который умел ждать, или Как найти дом по запаху детства»
Среди историй о животных, которые словно люди, эта — особенная. Она не о котах-философах, а о псе — большом, белоснежном и лохматом, чьё сердце было столь же велико, сколь и его терпение. Он не просто жил во дворе — он был его душой, его негласным хранителем и всеобщим любимцем.
Пока мальчишки-хозяева играли в футбол или в казаки-разбойники, пёс был не просто зрителем. Он — полноправный участник: бегал за мячом, нёсся по двору с весёлым лаем, позволял таскать себя за шерсть и даже — по секрету — поддавался в борьбе. Но у всего есть предел. И когда игры затягивались, а усталость брала верх, пёс принимал решение: «Хватит. Я пошёл домой».
Но как вернуться домой, если дверь закрыта, а хозяин заигрался? Обычный пёс бы скулил у подъезда. Этот — действовал как стратег.
План «А»: Лифт. Он заходил в лифт и ехал на произвольный этаж. Не потому, что ошибся — а потому, что знал: рано или поздно хозяин будет проверять все этажи. Это была игра в прятки наоборот.
План «Б»: Лестница. Если лифт был занят, он шёл по лестнице, обнюхивая двери. Он искал ту, что пахла знакомо — не только его домом, но и людьми, которым можно доверять. Найдя приоткрытую дверь, он ложился под ней — не как бродяга, а как гость, который уверен: его тут ждут.
И он не ошибался. Бабушки, которые обычно гоняли со двора всех, кто крупнее кошки, ему разрешали всё. Они знали: этот пёс — не просто животное. Это — чудо в шерсти. Белоснежный, пушистый, с глазами, в которых читалась бесконечная доброта. Он терпел всё: таскание за уши, объятия малышей, попытки покататься на нём верхом. Он был их общим ребёнком — большим, лохматым и бесконечно преданным.
А вечером хозяин-школьник (Kroki, оставивший комментарий к моему рассказу ) шёл по этажам, как принц из сказки, разыскивающий своего верного пса. И всегда находил — спящим у чужой, но гостеприимной двери. Пёс просыпался, вилял хвостом и шёл домой — не потому, что его нашли, а потому, что он всегда знал: его найдут.
Эта история — не просто о умном псе. Она о доверии. О том, что есть существа, которые верят в людей больше, чем люди верят друг в друга. О дворе, который стал большой семьёй. И о том, что иногда дом — это не стены, а запах друзей, рубашка хозяина и дверь, которая всегда открыта для того, кто умеет ждать.
P.S. Говорят, тот пёс до сих пор живёт в памяти того двора. И если прислушаться, можно услышать его радостный лай — где-то между вторым и пятым этажом, где он до сих пор ждёт, когда его найдут. Но теперь уже — чтобы просто вспомнить и улыбнуться со светлой грустью...
Работая над рассказом про "аппетит или хрен", задался вопросом: а могли ли подавать жареную картошку на постоялых дворах в 1765 году? Озадачил этим ИИ. Результат ниже... Короткий ответ: Нет, с очень высокой степенью вероятности крестьянин на постоялом дворе в 1765 году не мог есть жареную картошку. И вот почему.
1. Картофель в России в 1765 году: только начало пути
· "Завезён при Петре I" — это миф. Действительно, Пётр I привёз из Голландии мешок картофеля и разослал его по губерниям для выращивания как декоративного и экзотического растения. Клубни в то время были мелкими и горьковатыми, и в пищу их практически не использовали. · Массовое внедрение — заслуга Екатерины II. Именно в её правление, и как раз в 1765 году, Сенат издал указ "о разведении земляных яблоков" (по французски картофель "pommes de terre", "земляные яблоки"). Из Германии были завезены партии семенного картофеля, который разослали по всем губерниям с строгим наказом его выращивать и отчитываться об успехах. · Сопротивление народа. Народ встречал "чёртово яблоко" (как его называли старообрядцы) в штыки. Крестьяне не знали, как его правильно выращивать и готовить, часто травились ягодами или позеленевшими на свету клубнями. Прошли десятилетия, прежде чем картофель стал массовым продуктом.
Вывод: В 1765 году картофель только-только начали внедрять сверху как сельскохозяйственную культуру. Он был диковинкой, его выращивали на "казённых огородах" по приказу, а не на крестьянских полях. Просто так на постоялом дворе его бы не подавали.
2. А что же тогда ели? Реалистичное меню постоялого двора
Рацион простого человека в XVIII веке был совершенно иным. Вместо картошки крестьянин ел бы:
· Щи или похлёбку — основа питания, готовилась из кислой капусты или свежей зелени (щавель, крапива, сныть). · Кашу — прежде всего гречневую, а также овсяную, ячневую, пшённую. Это был главный гарнир и второе блюдо. · Ржаной хлеб — основа основ. · Репу — это главный "овощ" до картофеля. Её парили, варили, тушили. Выражение "проще пареной репы" — прямое тому доказательство. · Лук, чеснок, хрен — как раз та самая классическая приправа "по-простому". · Рыбу — в постные дни и в регионах у воды. · Квас — основной напиток.
Жарение как способ готовки было не самым распространённым среди простого народа, так как требовало большего количества масла. Чаще варили, парили и тушили в печи.
3. Когда же появилась жареная картошка?
Массовой и привычной жареная картошка стала лишь к середине XIX века, когда картофель окончательно прижился и стал "вторым хлебом". К этому времени появилось и необходимое количество растительного масла.
«Как „Хали-Гали“ стал гимном Знатоков: история одной песни»
1970 год. Молодой композитор Марк Минков получает заказ, о котором мечтают многие — написать музыку для фильма «Следствие ведут ЗнаТоКи». Сценарий уже готов, операторы настраивают камеры, а ему нужно создать тему, которая станет визитной карточкой легендарного сериала. И он делает это блестяще — всего за несколько дней. Но главная магия произошла там, где её никто не ждал: в тексте, который изначально был… полной бессмыслицей.
По правилам жанра, композитор сам пишет «рыбу» — черновик текста, где слова подобраны исключительно под ритм и размер. Смысл не важен — главное, чтобы поэту-песеннику было понятно, куда вписывать строчки. И Минков, не мудрствуя лукаво, выдаёт шедевр абсурда:
Дело было много-много лет назад, Шёл домой еврей по улице Арбат, Был весеннему он солнцу очень рад, Птички щебетали…
А дальше — как вспоминал сам Марк Анатольевич — шли две строки «совершенно непечатных выражений», которые внезапно завершались фразой:
…Пели Хали-Гали.
Эту чушь Минков передаёт поэту Анатолию Горохову. Задача — превратить бред в нечто серьёзное, под стать образу мужественных сотрудников уголовного розыска. И Горохов совершает чудо. Из «Пели Хали-Гали» рождается строка: «Служба дни и ночи». А из беспечного еврея с Арбата — бессмертные слова: «Наша служба и опасна, и трудна, и на первый взгляд как будто не видна».
Так абсурдный черновик стал гимном целой эпохи. Песня, которую знает каждый советский человек, родилась из шутки, из ритмичной «рыбы», где птички щебетали рядом с непечатными выражениями.
Эта история — идеальное напоминание о том, как рождается искусство. Не всегда через вдохновение и муки творчества. Иногда — через игру, через случайность, через готовность посмеяться над собой. И вот уже 55 лет мы напеваем мелодию, которая начиналась с прогулки по Арбату и птичек, поющих «Хали-Гали».
Мораль? Возможно, она такова: никогда не относитесь к черновикам слишком серьёзно. Сегодня это — бессмыслица про еврея на Арбате, а завтра — легенда, которую будут помнить десятилетиями.
P.S. Говорят, Марк Минков до конца жизни с улыбкой вспоминал тот самый черновик. А птички так и поют где-то в параллельной вселенной — уже не «Хали-Гали», а «дни и ночи». И это прекрасно.
Памятка от Теодора Казимировича, или Простые истины для тех, кто не умеет копить.
Сидел как-то вечером Теодор Казимирович в своём каминном зале, что в подмосковном замке, стилизованном под Людовика XIV с налётом палладианства. Перетирал в пальцах хрустальный бокал с коньяком возрастом старше ипотеки среднего россиянина и изучал на планшете свежие данные. Взгляд его, привыкший выискивать в графиках точки роста, выхватил жирную цифру: 87 953 рубля.
«Средняя зарплата… — прошелестели его губы, тронутые дорогим бальзамом. — Восемьдесят семь тысяч! Почти девяносто! Отлично же живём!»
В душе Теодора Казимировича, рядом с зоной ответственности за нефтегазовый экспорт, затеплилось тёплое чувство. Чувство социальной ответственности. Он давно хотел сделать что-то для народа, что-то более осязаемое, чем абстрактные налоговые отчисления. И тут его осенило.
«Вот в чём корень всех жалоб! — мысленно воскликнул олигарх. — Люди просто не умеют распоряжаться деньгами! Им нужен простой, понятный план».
Откинувшись в кресле из шкуры белого медведя (законно добытого, разумеется), Теодор Казимирович принялся за составление памятки. Он, как человек, знающий толк в капиталовложениях, подошёл к делу фундаментально. Вспомнил про сложный процент, про еженедельные взносы. Через полчаса вдохновенных расчётов на салфетке от «Живанши» план был готов. Гениальный в своей простоте.
ПАМЯТКА ДЛЯ ГРАЖДАН, ЖЕЛАЮЩИХ НАКОПИТЬ 500 000 РУБЛЕЙ ЗА ГОД
· Шаг 1. Найдите в кармане, в кошельке или под подушкой 9300 (девять тысяч триста) рублей. Найти нужно каждый четверг. Без пропусков. · Шаг 2. Отнесите эти деньги в банк и положите на вклад под скромные, но стабильные 4.5% годовых. · Шаг 3. Повторяйте шаги 1 и 2 52 раза в году. · Шаг 4. Через год вы получите свои полмиллиона. Поздравляю! Вы финансово грамотны!
«Эврика! — с чувством выполненного долга подумал Теодор Казимирович. — Я дал им ключ к процветанию!»
Он тут же продиктовал текст помощнику для публикации во всех корпоративных мессенджерах и пабликах с хештегом #КаждыйМожетПолмиллиона. Лёг спать с лёгким сердцем, упокоенный мыслью, что завтра тысячи россиян, наконец, перестанут ныть и возьмутся за ум. Перед сном он даже представил, как какой-нибудь токарь дядя Ваня из Ижевска, прочитав памятку, хлопает себя по лбу и говорит: «Точно, Теодор! Как я сам не додумался? Буду теперь по четвергам откладывать!»
А в это самое время в той самой России, статистику которой он лицезрел, происходило следующее.
Молодой программист Артём из Москвы, чья зарплата как раз тянула на «среднюю», прочитал пост и горько усмехнулся: «9000 в неделю… Это ж 36 тысяч в месяц. После ипотеки, садика для ребёнка и коммуналки у меня столько и не остаётся. Видимо, я плохо стараюсь».
Бухгалтер Светлана Петровна из Воронежа, чья медианная зарплата в 45 тысяч была честно отражена в справке 2-НДФЛ, посчитала и ахнула: «Да это же почти вся моя зарплата! На что я жить-то буду? На проценты с вклада?» — и пошла доливать суп мужу, который как раз вернулся с двухсменной вахты.
А студентка Катя, подрабатывающая бариста, и вовсе рассмеялась: «Мечтаю на такую сумму счёт телефона пополнить, а он про вклады…»
Но Теодор Казимирович ничего этого не услышал. Стены его замка, отделанные дубом и стойкой к критике штукатуркой, надёжно защищали его от навязчивого шума реальности. Он спал крепким сном человека, который не делит 88 тысяч на двоих, не вычитает из них 30 за ипотеку и 15 за кредит на машину, а просто видит красивую, ровную цифру, которая говорит ему: «Всё в порядке, Теодор Казимирович. Страна развивается. А кто не развивается — тот просто ленится откладывать по девять тысяч каждую неделю».
И ему снились сны. Снились аккуратные ряды цифр, складывающиеся в стройные колонки. Снились счастливые россияне, несущие ему по четвергам символические девять тысяч рублей в знак благодарности за мудрый совет. И один большой, красивый, средний арифметический показатель по больнице, который, как известно, является лучшим лекарством. От всего.
«С хреном или с аппетитом: как Суворов мужика угощал»
При дворе Екатерины Великой царили блеск, интриги и изысканные манеры. Но великие умы Империи порой черпали мудрость не в салонных беседах, а в случайных встречах с народом — прямым, искренним и не ведающим, что такое «консерватория». Именно такая история приключилась с бригадиром Александром Суворовым — будущим генералиссимусом, чьё имя станет синонимом гения и простоты.
Однажды Суворов, уже снискавший славу умного и чудаковатого военачальника, оказался на постоялом дворе. Там он заметил крестьянина — богатырского сложения, с руками, знающими цену труду, — который увлечённо уплетал скромную трапезу. Ел он с таким усердием, будто не просто насыщался, а одерживал победу над миской щей.
Суворов, всегда ценивший рвение в любом деле, не удержался от похвалы: — Сразу видно, что ты работал сегодня хорошо, детинушка, раз ешь с таким аппетитом!
Крестьянин, услышав незнакомое слово, поднял глаза. В его мире не было «аппетита» — был голод, да хлеб, да хрен к щам. Ответил он с достоинством, слегка подковырнув барина: — Воля ваша, барин, только мы народ простой, консерваториев не кончали… Вы, может, и с аппетитом едите, а мы вот по-простому — с хреном!
Суворов не стал поправлять мужика. Вместо этого он рассмеялся — не над невежеством, а над меткостью народной логики. Каламбур вышел столь же сочным, как тот самый хрен: простота против учёности, прямота против условностей. И кто кого? Мужик с его «хреном» оказался остроумнее иных придворных стихотворцев.
Полководец велел подать крестьянину вина. Не из снисхождения, а из уважения — к труду, честности и тому самому «простому» складу ума, который бывал мудрее многих трактатов.
Эта история — как малая роса на сапоге солдата: вроде бы мелочь, а отражает целое небо. Суворов, гений войны, знал: сила России не только в штыках, но и в народной смекалке. Иной раз и с хреном — вкуснее, чем с аппетитом.
«Случай ошибочной идентичности, или Гинекологический детектив»
В медицинской практике случаются истории, которые не придумать даже самому изощрённому автору комедийных драм. Эту моей родственнице рассказала в поезде попутчица, врач-гинеколог с многолетним стажем. И, как она заверила, это чистая правда, от первого до последнего слова. Естественно, никаких личных данных раскрыто не было.
Дело было в "лихие девяностые ". В приёмное отделение гинекологии областного центра N поступила юная пациентка — назовем её Катя Иванова — с серьёзным воспалительным процессом. Девушке едва исполнилось шестнадцать, но её медицинская карта уже пестрела мрачными записями: три аборта, запущенные инфекции… В общем, классический случай раннего взросления с тяжёлыми последствиями.
Перед операцией врач, соблюдая инструкцию, решила поговорить с матерью девушки. Сама Катя уверенно заявила: «Мама всё знает! И про аборты, и про остальное». На следующий день в кабинет вошла ухоженная, спокойная женщина.
— Я по поводу дочери, Ивановой, — сказала она мягко. — Проходите, — кивнула врач. — Обследование показывает серьёзное воспаление. — Боже мой! — мама всплеснула руками. — Что же могло его вызвать? — Ну… Три аборта — это не шутки. Организм истощён. — КАК ТРИ АБОРТА?! — женщина побледнела, схватившись за грудь. — Она же даже половой жизнью не живёт! — С двенадцати лет живёт, — поправила врач, начиная чувствовать неладное. Мама ахнула и закатила глаза, будто ей привиделся апокалипсис. Её отпаивали валерьянкой, утешали, убеждали… А врач тем временем отправилась к Кате — выяснить, почему её мать, «знающая всё», реагирует так, будто услышала новость о конце света.
Не успела она приблизиться к палате, как Катя маняще помахала ей рукой: — Доктор, моя мама звонила — сегодня не сможет прийти. Перенесём на завтра?
Врач замерла. Медленно прислонилась к стене, чувствуя, как пол уходит из-под ног. Головой пронеслись вопросы: Так кто же та женщина? И что я ей наговорила?
Оказалось, в соседней палате лежала другая девушка — однофамилица Кати того же возраста, с совершенно иной проблемой: никаких абортов, никакой половой жизни, чиста, как стеклышко. И её мать — та самая, с которой только что беседовали — пришла узнать о состоянии дочери. Но из-за путаницы в фамилиях или комнатах её направили не к тому врачу…
Дальше начался настоящий хаос. Мама невинной девушки металась по отделению, требуя объяснений: почему сначала ей вывалили шокирующие подробности о «несуществующей» жизни дочери, а теперь все врачи хором уверяли, что её девочка — ангел во плоти. Доходило до абсурда: главный врач лично провёл осмотр и выдал официальную справку о том, что пациентка virgo intacta, а мама требовала письменного же опровержения предыдущих «клеветнических» данных.
Это был день, когда гинекологическое отделение превратилось в театр абсурда. А два одинаково юных лица, две судьбы и две материнские боли переплелись в один узел, который распутывали всем миром.
И да, та самая Катя в итоге спокойно перенесла операцию. Её мама так и не появилась в больнице. Видимо, «всё знала» с самого начала. Но это уже совсем другая история…
В выходные, фрагментами, посмотрел документальный фильм к восьмидесятилетию Никиты Михалкова. Картина, как водится, была выстроена по всем канонам жанра: воспоминания, архивные кадры, поздравления коллег. Но ближе к финалу, когда риторика должна была достичь своей самой гладкой и предсказуемой точки, Михалков произнёс нечто, заставившее отложить пульт.
Он сказал — я передаю смысл, но слова намертво врезались в память:
— «Вот дожил я до такого очень зрелого возраста и понял, что жизнь оказалась гораздо сложнее, чем во времена, когда я шагал по Москве...»
В этой фразе — не просто ностальгия по юности. Это намёк-цитата, отсылка к тому самому герою из черно-белого фильма Данелии, который бросал вызов миру с высоты крыш. Тогда, в двадцать лет, мир казался ясным: вот — правда, вот — ложь, вот — путь. Искусство было игрой, а идеология — декорацией.
Но главное откровение ждало дальше. Пауза, взгляд прямо в камеру, и — приговор, вынесенный целой эпохе и самому себе:
— «Ещё я понял важную вещь. То, что западная пропаганда говорила про социализм и СССР, оказалось неправдой. А то, что советская пропаганда говорила про Запад и капитализм... к сожалению, оказалось правдой».
И это «к сожалению» прозвучало не как оговорка, а как ключ ко всему. Не злорадное «я же говорил!», а горькое, выстраданное признание. Признание человека, который большую часть жизни прожил в одной системе координат, чтобы на её излёте обнаружить жутковатую правоту тех, кого в этой системе было принято считать глашатаями лжи.
Это «к сожалению» — о цене ошибки. О времени, потраченном не на ту иллюзию. О поколениях, свернувших не туда. Это осознание того, что пропаганда, которую ты презирал, в главном — угадала. А та, которой ты, возможно, верил, — обманула.
Такие вот дела. Фильм закончился, а эти слова повисли в воздухе, как итог не одного лишь творческого пути, а целой исторической развилки, на которой мы когда-то стояли. И, кажется, до сих пор стоим.
Шестидесятые годы. Театр имени Моссовета. За кулисами царит предспектакльное напряжение, пахнет гримом, кофе и творческим волнением. Идёт подготовка к постановке «Милый лжец», где главную роль исполняет прима театра — Любовь Петровна О., женщина, для которой профессия была не работой, а службой. Всё должно быть идеально: каждая реплика, каждый жест, каждый партнёр.
Особенно партнёр — Ростислав Янович П., актёр талантливый, но с репутацией любителя рискованных экспериментов. За двадцать минут до начала Любовь Петровна, по своей привычке перепроверять всё, заглядывает в его гримёрку. И замирает в ужасе.
П. полулежит на ковре, прислонив голову к кожаному дивану. Рядом — две пустые бутылки из-под шампанского. Он что-то бормочет, глядя в потолок блаженным взглядом: —Офелия… О, нимфа… Разве уже пора? Как быстро… Сейчас-сейчас…
Он пытается подняться, но ноги не слушаются. Любовь Петровна всплескивает руками и выходит в коридор, шепча: —Ну как так можно?! Она зовёт на помощь режиссёра— а по совместительству своего супруга — Григория Васильевича. —Ростислав пьян, как сапожник! Что делать будем?
Режиссёр сохраняет ледяное спокойствие: —Любовь Петровна, всё под контролем. У нас есть дублёр. Сейчас загримируем — будет очень похож. Особенно издалека. Текст он знает. Вы пока подождите за кулисами.
Прима, хоть и выбитая из колеи, соглашается. Актерский опыт берёт верх — она готовится к спектаклю с заменой. Через пять минут появляется режиссёр с человеком, удивительно напоминающим П. Любовь Петровна присматривается: —Похож! Но кто это? Я не узнаю его в гриме!
В этот момент «дублёр» и режиссёр не выдерживают и разражаются хохотом. —Любовь Петровна, мы вас разыграли! — хохочет Григорий Васильевич. — Ростислав Янович трезв, как стёклышко. Простите нас!
Прима смотрит на них с немым укором: —Ну знаете, товарищи… А от тебя, Григорий, вообще не ожидала… Она подходит к П.,обнюхивает его — никакого запаха алкоголя. Всё было инсценировкой: бутылки из-под лимонада, актёрская игра и чёрный юмор коллег.
Спектакль начался. И по ходу пьесы, где её героиня должна была шлёпать партнёра веером, Любовь Петровна делала это с таким чувством, что веер сломался. Пришлось заменять реквизит.
Эта история стала театральной легендой. Она напоминает, что даже в мире высокого искусства есть место озорству, а грань между реальностью и игрой тоньше, чем кажется. И если ваш партнёр вдруг начинает бормотать про Офелию — возможно, это просто розыгрыш. Но веером лучше орудовать полегче. На всякий случай.
P.S. Говорят, Ростислав Янович потом признавался, что это был самый страшный спектакль в его жизни — ведь играть с примой, которая знает, что её разыграли, сложнее, чем Гамлета.
«Как Макдауэлл приобрёл пальто за 17 рублей и увидел русскую душу в действии»
Съёмки фильма «Цареубийца» в глубинке стали не только кинематографическим опытом, но и настоящим культурным обменом. Малкольм Макдауэлл, британский актёр с аристократическими манерами, внезапно столкнулся с реалиями советской жизни — и был покорён её парадоксальной гениальностью.
Однажды он подошёл к режиссёру Карену Шахназарову, пытаясь совместить английскую грамматику с русской лексикой: — Послушайте, Карен, тут недалеко в Ники... Никип... — В Никифоровке? — подсказал Шахназаров. — Йес! Так вот, там в сельшопе... — В сельпо, — терпеливо поправил Карен Георгиевич. — Да! Там продаётся отличное шерстяное пальто, тёмно-серое. Но стоит дороговато — 17 рублей. Не одолжите десятку?
Шахназаров, улыбаясь, дал деньги. Макдауэлл купил пальто — то самое, что висело в сельпо четыре года и давно вышло из моды. Для местных это была дорогая реликвия, для него — экзотический трофей.
Но главное открытие ждало его позже. На вечере у местного жителя Федора, за стаканом самогона (который Малкольм сравнил с виски), зашёл разговор о футболе. Закусывали солёными грибами. — Оу, трюфели? — восхищённо спросил британец. — Нет, грузди, — просто ответил Федя.
После третьей стопки они понимали друг друга без перевода. Федя вспомнил, что через 10 минут начинается матч. Макдауэлл, заядлый болельщик, обрадовался. — Отлично, щас всё будет... — сказал Федя и вышел во двор.
Британец ожидал увидеть телевизор. Вместо этого он увидел, как Федя достаёт из сарая шест с крюком, надевает толстые резиновые перчатки и закидывает импровизированную конструкцию на линию электропередачи. По кабелю, идущему вдоль шеста, ток поступал прямиком в дом. — Тэд, но это опасно! — воскликнул Макдауэлл. — Да ладно, Мишаня, че ты... — отмахнулся Федя.
Матч они посмотрели. А вечером Макдауэлл сказал Шахназарову: — Я восхищён вашим народом. Они брутальны, неприхотливы и нигде не пропадут. Да, ваша страна переживает не лучшие времена, но с такими людьми вы всегда возродитесь...
Через несколько дней Шахназаров заехал в Никифоровское сельпо. Продавщица, смеясь, рассказала ему про «полоумного иностранца», который купил залежалое пальто за 17 рублей. Все четыре года никто из местных не брал его — слишком дорого и немодно. А тут нашёлcя ценитель.
Эта история — не просто забавный случай. Это встреча двух миров: британской утончённости и русской изобретательности. Макдауэлл увёз из России не только пальто, но и уверенность: эта страна держится на людях, которые могут подключить телевизор к ЛЭП шестом, но при этом остаются гостеприимными, щедрыми и непобедимыми.
P.S. Пальто, купленное Макдауэллом, стало символом той поездки. Возможно, оно до сих пор хранится где-то в его гардеробе — как напоминание о том, что настоящая роскошь не в брендах, а в историях, которые за ними стоят.
В садоводческом товариществе «Рассвет» стоял погожий денёк. Вася с соседями-приятелями восседали за пластиковым столиком, попивали холодное пиво и с важным видом обсуждали судьбы Вселенной.
— Вот если бы не Байден, — философски вздыхал один. — Да нет, всё из-за глобального потепления! — горячился другой.
А Вера в это время ковырялась в огороде (ну, или «занималась всякой ерундой», как с усмешкой выражался сам Вася). Вдруг она заметила нечто странное.
Кошка Пифа (она же Пифия, в честь древнего оракула) степенно вышла из кустов, держа в зубах добычу — серенькую мышь. Подошла к столу, аккуратно положила трофей под ноги философам, посидела минуту, наблюдая за реакцией, и, не дождавшись внимания, удалилась.
Через полчаса история повторилась. И ещё раз. И ещё.
Вера прищурилась: под столом уже лежала целая коллекция дохлых грызунов, а мужики, увлечённые спором про инопланетян, даже не замечали щедрот Пифии.
Наконец, терпение Веры лопнуло.
— Мужики! — громко объявила она. — Хватит языками молоть, взгляните-ка под стол! Вам Пифа закуску принесла. Уже и животное вам, бездельникам, намекает: хватит пить всякую дрянь, ешьте натуральную пищу!
Приятели замолчали, переглянулись и дружно наклонились. Пифа с гордым видом сидела рядом, будто говорила: «Вот видите, какой я полезный член общества!».
— Ого! — восхищённо протянул Вася. — Да это же целый банкет!
Мужики принялись наперебой гладить кошку, хвалить её за охотничьи успехи. Пифа блаженно жмурилась, мурлыкала и явно наслаждалась моментом славы.
Через пять минут, удовлетворившись признанием, она величественно удалилась — вероятно, проверить, не завелись ли ещё мыши в сарае.
А Вера только покачала головой:
— Вот так. Пока мы тут работаем, кошка — единственная, кто реально кормит семью.
Вася задумчиво потёр подбородок и потянулся за пивом:
— Ну… Зато какая мотивация! Теперь я знаю, что если что — не пропадём.
Были у нас с женой золотые деньки — сразу после свадьбы, когда мир ещё пахнет свежей краской и бесконечными возможностями. Молодость, свобода, ни детей, ни забот — одни только вечеринки да открытия. И вот одно из таких открытий я запомнил навсегда.
Собираемся как-то на тусовку. Я, воспитанный армейской дисциплиной, всегда был готов «к вылету» за пять минут: побрился, натянул рубашку — и в строю. А она… Моя копуша, моя вечная жемчужина, способная растянуть сборы на целый ритуал. В тот вечер она упорхнула в ванную, и оттуда долго доносилось щебетание воды и шелест шампуней.
Решил помочь — проявить рыцарскую инициативу. Захожу с предложением: «Душ принять помочь? Спинку потереть?». И застываю на пороге.
Она стояла, склонившись над бритвой с сосредоточенным видом ювелира, обрабатывающего алмаз. И занималась… ну, скажем так, филигранной ландшафтной работой в самых сокровенных окрестностях.
Я опешил. — Ты это… зачем с такой тщательностью? — выдавил я, чувствуя, что мой мир слегка накренился.
Она подняла на меня глаза — чистые, ясные, сияющие непоколебимой уверенностью. — Ну как же! Там же столько людей будет!
В её голосе звучала такая непоколебимая логика, будто она сообщала о необходимости взять зонт из-за надвигающегося дождя. Я молчал, пытаясь перезагрузить мозг. Она же, видя мою оторопь, добавила мягко, с лёгким смущением: — Ну я это… просто по привычке.
Вечером на той вечеринке, заливая в меня пиво (которое я пил, всё ещё пытаясь осмыслить произошедшее), она объяснила свою философию. — В человеке всё должно быть прекрасно, — говорила она, смотря на меня так, будто открывала великую истину. — И дело не в том, кто увидит. Дело в ощущении себя. Идеально — до мелочей.
Я смотрел на неё — сияющую, уверенную, абсолютно гармоничную в своей «логике» — и понимал, что женился на гении. На странном, удивительном, непредсказуемом гении, который всегда будет для меня загадкой.
И знаете? С тех пор прошло много лет. Но каждый раз, собираясь на людное мероприятие, я невольно провожу рукой по подбородку и думаю: «Вдруг и мне нужно… для порядка?». На всякий случай. Вдруг там людей будет много?
А она до сих пор улыбается той своей таинственной улыбкой — и я понимаю, что женская логика не поддаётся законам вселенной. Она просто есть. И это прекрасно.
«Сосед, коллега или пациент? История одной маршрутки двадцатилетней давности»
Двадцать с лишним лет назад, в те времена, когда маршрутки были главным видом транспорта, а телефоны ещё не отвлекали нас от окружающего мира, со мной приключилась история, которую я до сих пор вспоминаю с улыбкой. Возвращаясь от родителей, я села в маршрутку и сразу подошла к водителю, чтобы расплатиться. В салон не смотрела — всё внимание было на деньги и сдачу. Развернулась — и увидела радостное лицо молодого человека, который жестами приглашал меня сесть рядом. Судорожно начала вспоминать: где я его видела? Через секунду подумала — сосед по дому! Ехать далеко, и я обрадовалась компании.
Мы поздоровались. Я объяснила, что еду от родителей. Пауза. И тут он говорит: — Я тут узнал, по сколько вы мне на часы скидывались. Мне неудобно стало.
В голове пронеслось: «Подъезд у нас дружный, он активист. Наверное, был день рождения — коллективный подарок. А я была в отпуске и пропустила всё». Но тут же вторая мысль: «Подъезд дружный, но не до такой же степени!». — Какие часы? — спросила я. — Да ладно, я всё знаю, спасибо! — улыбнулся он.
Пауза. Я внимательнее посмотрела на него — и поняла, что он не очень похож на соседа. — Вы меня, наверное, с кем-то путаете? Он испуганно: — Наверное… — Я — с соседом по дому. — Я — с коллегой по работе.
Пауза. Затем смех и лёгкая неловкость. Я убедилась, что раньше никогда его не видела. Выяснилось, что он работает венерологом, и редко видит ту самую коллегу, с которой меня перепутал. Я мысленно порадовалась, что он принял меня за коллегу, а не за пациентку.
Всю дорогу он нервничал, мы пытались поддерживать глупый светский разговор. Наконец, подъезжаем к моему району. Мне нужно было выйти на третьей остановке из четырёх. Проезжаем первую… Мне становится интересно. Вторая… Я тихо про себя веселюсь. Вдруг он говорит: — Мне на следующей. — Так может, я не так уж ошиблась? — поддразниваю я. — Вам куда по улице — вверх или вниз? Он показывает направление. Мне очень весело. Он догадывается, что мне туда же. — Вы живёте в новом доме сорок… — начинает он и вдруг осекается. Не поняв, в чём дело, радостно подхватываю: — Сорок пять!
На его лице промелькнула целая гамма чувств — от удивления до паники. Мы вышли. Пауза. Он сказал, что купит в ларьке сигареты и догонит меня. Наконец я сообразила: он решил, что я его разыгрываю! Пошла домой. У самого подъезда обернулась — увидела, что он идёт на расстоянии, совершенно растерянный, и смотрит, куда я зайду.
Я зашла в свой подъезд, пешком поднялась на этаж и услышала его шаги и звук вызываемого лифта.
Занавес.
Эта история напоминает нам, что иногда жизнь — это самый лучший режиссёр. И если вам кажется, что вы кого-то узнали — возможно, это просто венеролог, который перепутал вас с коллегой. Или сосед, который решил, что вы скидывались ему на часы. Главное — сохранять чувство юмора и не покупать часы в подъезде.
Сентябрь 1982 года. Школьный турслёт, костры, палатки и… первая сигарета. Юра, Володя и Коля Овечкин, семиклассники из 7-го «А», стояли за соснами, сжимая в пальцах дымящиеся «Космосы».
— Ну как? — спросил Коля, стараясь не кашлять. — Горько, — сморщился Юра. — Зато теперь мы не лохи, — важно заявил Володя.
На самом деле они просто повторяли за Димой и Андреем, главными хулиганами класса. Те курили уже год, а то и два. Но родителям, конечно, знать этого не следовало.
2. Первый звоночек
Однажды мама Володи, застигнув его в прихожей, резко наклонилась и понюхала воротник водолазки.
— Ты куришь? — прямо спросила она. — Нет! — Володя сделал круглые глаза. — Это другие ребята курили, я просто рядом стоял…
Классическая отмазка. Но материнский взгляд говорил: «Я тебе не верю».
3. Роковая крыша
В начале октября троица решила подняться на крышу двенадцатиэтажки у магазина «Лада». День выдался серым: свинцовые тучи, моросящий дождь, слякоть под ногами.
— Пойдёмте наверх, — предложил Коля. — Там ветер, высота… и никто не увидит, если покурим.
Они забрались по чёрной лестнице, вышли на плоскую кровлю и замерли. Отсюда весь город был как на ладони — серый, дымчатый, но бесконечно красивый.
— Вот это вид! — восхитился Юра. — Джины 'Монтана', аха-аха, кроссовки 'Ботас', аха-аха!— запел Коля на мотив известной песни "Арабесок".
И тут небо взорвалось.
4. Молния
Ослепительная вспышка — и через долю секунды оглушительный треск, будто кто-то разорвал небо по шву. Молния ударила буквально в паре десятков метров от них.
Коля стоял напротив Володи, и в синем свете разряда его лицо стало жутко-бледным, волосы встали дыбом. У остальных — то же самое.
— ВАУ! — выдохнул Юра.
Но через секунду их охватила животная паника.
— ВАЛИМ ОТСЮДА!
Они рванули к люку, спустились на чердак и несколько минут просто дышали, пытаясь прийти в себя.
— Вот это да… — прошептал Володя. — Молния… ПРЯМО РЯДОМ… — Коля всё ещё дрожал. — Ладно, — Юра твёрдо поднял голову. — На крышу в грозу — больше ни-ни.
5. Последствия
После этого случая троица курила ещё пару раз — скорее по инерции. Но интерес быстро угас.
— Володя Пожедаев и так занимался спортивной акробатикой — ему вредные привычки были противопоказаны. — Коля Овечкин иногда баловался, но без фанатизма. — Юра и вовсе бросил — сказалось впечатление от того удара. В армии, правда, снова начал курить, но после дембеля сумел прекратить.
Но главное — они навсегда запомнили этот урок.
Эпилог
Спустя годы, встречаясь во дворе «Лесенки», они иногда вспоминали тот день.
— Помнишь, как у нас волосы дыбом встали? — смеялся Володя. — Ещё бы! — хмыкал Коля. — Природа нам тогда ясно дала понять: "Мужики, вы идиоты".
И все дружно смеялись, глядя на хмурое небо.
Мораль: Иногда, чтобы понять, что ты на грани глупости, нужно, чтобы в тебя почти ударила молния.
Истории переездов — это не только про коробки, новые стены и непривычные запахи. Это и про тех, кто молча наблюдает за нашими странствиями, пытаясь уловить логику в хаосе человеческой жизни. Одна такая история случилась с кошкой, чьё мировоззрение оказалось крепче, чем арендные договоры.
Жила-была кошка. Не простая, а с опытом. Она привыкла к определённому порядку вещей: есть миска, есть диван, а есть Дверь. Та самая, что ведёт на улицу и обратно. И эта Дверь всегда была направо. Так было в частном доме, так стало и на первой съёмной квартире — второй этаж, дверь направо. Кошка приняла эти правила как универсальный закон мироздания: «Если ты на втором этаже — твоя дверь направо. И точка».
Но люди — существа непредсказуемые. Они собрали коробки, погрузили диваны и объявили: «Переезжаем!». Для кошки это означало лишь одно: законы физики изменились. Новая квартира. Снова второй этаж. Но дверь — налево.
Что почувствовала кошка? Не страх. Не растерянность. Возмущение. Возмущение против хаоса, который устроили эти двуногие. Она садилась под правой дверью на лестничной площадке — той, что была правильной, верной, соответствующей её картине мира — и ждала. Ждала, когда же эти нерадивые хозяева одумаются и откроют ей её законную дверь. Та, что налево, её не интересовала. Это была ошибка, сбой в матрице, который рано или поздно должны исправить.
В её упрямстве был не просто кошачий характер. Была верность прошлому. Та дверь направо была для неё не просто створкой с ручкой — она была якорем, связывающим её с тем самым домом, где пахло яблонями и мышами. Она отказывалась признавать новое, пока оно не соответствовало старому.
Люди в итоге уговорили её войти в «неправильную» дверь. Уговорили миской, лаской и терпением. Но, возможно, где-то в кошачьей душе так и осталась уверенность: мир справедлив только тогда, когда твоя дверь — направо. А всё остальное — временная бессмыслица.
Этот сюжет от АлеМ — идеальное дополнение к моему «Коту-путешественнику из 1993». Если тот кот пошёл исследовать параллельную реальность, то эта кошка — хранительница порядка. Она не искала нового — она пыталась вернуть старое. И в этом есть своя мудрость: иногда мы все сидим под чужой дверью, надеясь, что мир одумается и вернёт нам то, что считаем правильным.
P.S. Надеюсь, кошка всё же простила хозяев их странную любовь к дверям налево. Говорят, она даже согласилась там жить. Но иногда, в особо задумчивые вечера, она всё же подходила к правой двери — просто проверить. А вдруг?
История Василия Витальевича Шульгина — это один из самых удивительных и парадоксальных сюжетов XX века, настоящий роман длиною в жизнь. Василий Витальевич Шульгин (1878—1976)
Это человек, который прожил почти 100 лет и стал живым свидетелем крушения империи, Гражданской войны, двух мировых войн, сталинских лагерей и хрущёвской оттепели.
Монархист, принявший отречение: Парадокс 1917 года
Шульгин был не просто монархистом, а одним из лидеров правых в Государственной думе, ярым русским националистом, убеждённым, что только сильная самодержавная власть может удержать "тюрьму народов" от распада.
2 марта 1917 года он в составе думской делегации (вместе с А.И. Гучковым) отправился в Псков к Николаю II. Его мотивы были таковы:
1. Спасти монархию: Он и его соратники считали, что Николай II, с его репутацией "слабого правителя", своими руками губит и страну, и саму идею самодержавия. Армия разлагалась, власть в столице была утеряна. 2. Сохранить династию: План был в том, чтобы убедить Николая отречься в пользу сына Алексея при регентстве брата, Михаила Александровича. Это, по их мнению, могло бы успокоить страну и остановить революцию, сохранив правящую династию Романовых.
Однако Николай II отрёкся и за себя, и за сына, передав престол Михаилу. А на следующий день, 3 марта, Шульгин присутствовал при отказе Великого князя Михаила Александровича от восприятия верховной власти до решения Учредительного собрания. Шульгин был одним из тех, кто уговаривал Михаила отречься, понимая, что тот не удержит власть и будет немедленно свергнут, что окончательно дискредитирует монархию.
Таким образом, монархист Шульгин стал могильщиком монархии, руководствуясь государственническими соображениями. Позже он назовёт этот день "актом всенародного покаяния" в грехе цареубийства, который не был услышан.
Долгий путь: От Гражданской войны до ГУЛАГа
· Гражданская война: Шульгин сражался в Белой армии, был одним из идеологов белого движения. После поражения эмигрировал. · Операция "Трест": В 1920-е годы он стал жертвой знаменитой операции ОГПУ "Трест", когда его тайно вывезли в СССР, чтобы скомпрометировать белоэмигрантские круги. Затем ему специально дали возможность выехать. Позже он опишет "монархическое подполье" в книге "Три столицы". А затем ОГПУ объявит на весь мир, что "Трест"- это разработка советских спецслужб. · Арест и лагеря: В 1944 году советские войска заняли Югославию, где он жил. В 1945-м Шульгин был арестован СМЕРШем, осуждён на 25 лет по ст. 58-4 (помощь международной буржуазии) и 58-11 (участие в антисоветской организации). Он прошёл Владимирскую тюрьму и лагеря. · Освобождение и реабилитация: Он был досрочно освобождён в 1956 году в рамках хрущёвской оттепели и в 1958-м — реабилитирован. Ему было уже 78 лет. Он поселился во Владимире.
"Перед судом истории" (1965): Последняя битва монархиста
В 1962 году режиссёр Фридрих Эрмлер приступил к съёмкам уникального документального фильма. Идея была гениальной и рискованной: свести в диалоге двух главных антагонистов 1917 года — большевика (его роль играл историк-актёр) и настоящего монархиста-черносотенца, каким был Шульгин.
Что показал этот диалог?
Шульгин, будучи гостем и почти пленником советского государства, на съёмках вёл себя как непокорённый противник. Он:
· Блестяще держал удар: Несмотря на почтенный возраст (84 года!), он был остроумен, язвителен и демонстрировал феноменальную память. Он не каялся и не отрекался от своих взглядов. · Продемонстрировал "советский патриотизм": Он заявил, что поддерживает СССР как сильное государство, отстоявшее единство России в её имперских границах. Для него, государственника, это было крайне важно. Он видел в советских лидерах наследников дела собирания русских земель. · Остался монархистом в душе: Сквозь все его реплики проглядывала неизменная убеждённость в том, что монархия — это органичный для России строй. Он вёл диалог не как побеждённый, а как равный, представитель другой, но не сломленной исторической силы.
Фильм "Перед судом истории" стал сенсацией. Власти были в шоке: они ожидали показать жалкого старика, кающегося в грехах перед историей, а получили мощный манифест несгибаемой личности. Фильм положили на полку, и широкий зритель увидел его только во времена перестройки.
Вывод:
Судьба Шульгина — это история человека, для которого идеи и принципы были выше личной судьбы. Он стал живым мостом между Российской империей и Советским Союзом, символом той сложной, трагической и неразрывной связи, которая навсегда соединила две эпохи в истории одной страны. Его диалог с советской властью так и остался незавершённым, как и главный вопрос русской истории: что есть Россия — наследница империи или проект строительства нового мира?
«Объятия на гололёде, или Случайное спасение на Блюхера»
Декабрь 1998-го. Екатеринбург. Температура где-то под минус двадцать, тротуары — как каток, а воздух пахнет снегом, надеждой и лёгким дыханием эпохи, когда мобильники были роскошью, а знакомства начинались со взгляда в упор. Мне ещё не стукнуло тридцать, и мир казался бесконечно большим — особенно когда ноги сами несли тебя вперёд по обледенелым улицам.
Перекрёсток Блюхера и Уральской. Лестница, ведущая вниз, — идеальная метафора жизни: кажется, вот-вот достигнешь дна, но оно внезапно становится стартом для полёта. Последние ступеньки блестели, как полированный хрусталь — дворник, видимо, решил, что лёд украшает город лучше, чем песок. Я поскользнулся и полетел вперёд — не падая, а почти паря, как чайка на ветру.
И тут я увидел её. Девушка, идущая навстречу — не спасительница, а скорее стихийное препятствие, которое внезапно стало решением. Со всего размаху я заключил её в объятия. Это не было объятием нежности — это был акт самосохранения, жест отчаяния и надежды одновременно. Всё случилось за долю секунды: её взгляд, широко открытые глаза, мой импульсивный бросок.
Она опешила. Не крикнула, не оттолкнула — просто произнесла: — Ну чего? Эти два слова вместили в себя всё: удивление, лёгкий испуг, и даже намёк на иронию. Я стал извиняться, объяснять про дворника-лентяя, про лёд, про то, что я не маньяк, а просто жертва гололёда.
И вот тут случилось странное: мне понравилось. Не она — а сам момент. Эта внезапная близость с незнакомым человеком, тепло сквозь зимние куртки, смех, который вот-вот готов был вырваться. И, кажется, ей тоже — по крайней мере, она не убежала, а слушала с улыбкой.
Можно было бы познакомиться. Спросить имя, предложить кофе, начать историю. Но — увы — она была не в моём вкусе. Не потому, что была нехороша собой. Просто иногда момент прекрасен сам по себе, без продолжения. Как случайный аккорд в симфонии — не главный, но идеально вписанный.
Я кивнул, ещё раз извинился и пошёл дальше. Она — в свою сторону. Мы не обменялись телефонами, не пообещали встретиться. Но где-то в Екатеринбурге до сих пор живёт эта история: о том, как гололёд может подарить тебе объятия незнакомца, а ты — подарить ему улыбку в ответ.
P.S. Если та девушка читает это — спасибо. Вы были прекрасным «столбиком». Надеюсь, ваш дворник стал посыпать тротуары.
Первый рабочий день в крупной компании должен был стать моим личным триумфом. После лет работы в малом бизнесе, где всё держалось на кривых руках и авральных идеях, я наконец попадал в мир отлаженных процессов, где талантливые люди работают по правилам, а не вопреки им. Мир, где всё зависит только от тебя.
Идеально началось: я стоял у шаттла ровно в 8:30, за полчаса до назначенного времени. Кондиционированный микроавтобус, тихий гул двигателя — уже это казалось символом нового порядка вещей. В офисе меня встретила очередь: двенадцать таких же, как я, сияющих надеждой, и ровно столько же — с потухшими глазами и папками для увольняющихся. Два потока человеческих судеб, пересекшихся в коридоре отдела кадров.
Меня направили в комнату для новичков. «Сейчас придёт преподаватель, проведёт обучение: корпоративная культура, документооборот, техника безопасности», — сказала кадровичка с усталой улыбкой. Я удобно устроился в кресле, готовый впитывать знания. Всё было чинно, цивилизованно и предсказуемо.
И тут зазвонил телефон. Моя будущая начальница, голос собранный и чёткий: — Вы уже готовите текст? Я замер. Какой текст? Оказалось, текст о нашем подразделении для корпоративного блога. Сегодня. Дедлайн — сегодня. — Я отправила всё на ваш корпоративный email, — заявила она. — Но у меня нет доступа к нему, — робко заметил я. — Получите компьютер в IT. — Но я ещё даже не оформлен… — Какая разница? Подойдите к преподавателю, поставьте подписи и идите в IT.
Преподавательница, услышав это, лишь покачала головой: «Без обучения не подпишу. И без пропуска вас всё равно никуда не пустят». Я оказался в ловушке коридорной бюрократии.
Обед. Стою с лотком в столовой, пытаюсь через WhatsApp достучаться до начальницы. Она, сжалившись, скидывает задание на личную почту. Но там — ссылки на внутренние ресурсы, к которым у меня нет доступа. — Так вы ещё без ноутбука? — удивляется она.
К IT-службе я прорвался только к половине четвертого. Оказалось, заявки на меня нет. Начальница в ответ взрывается: «Я на совещании! Заявку нужно согласовать с тремя людьми! Почему с вами одни проблемы?»
В пятом часу заявка чудесным образом материализовалась. В 17:15 мне вручили ноутбук, уже настроенный, чистый и пахнущий новизной. Я написал ей: «Готов работать». Ответ пришёл мгновенно: «Я уже уехала».
Я поехал домой с чувством, что день прошёл впустую, но завтра всё наверстаю. Вечером раздался её звонок: — Догадываетесь, чем я занята? Пишу ваш текст. Вы провалили задание. Решили, что вы нам не подходите.
На следующее утро я снова ехал на корпоративном шаттле. Забрать трудовую. Дверь в рай системности захлопнулась, даже не успев открыться.
Сентябрь 1982 года выдался на редкость ярким. Двор дома № 79, который местные называли «Лесенка», утопал в золоте и багрянце. Три семиклассника — Юра, Коля и Володя — шли в школу, лениво перебрасываясь фразами о предстоящей контрольной по математике.
Возле газосварочного аппарата, который все звали «реактором», стояла миска с карбидом. Сварщиков поблизости не было.
На перемене перед математикой Коля исчез. Юра и Володя не придали этому значения — мало ли куда он мог подеваться. Но когда прозвенел звонок, Овечкин влетел в класс запыхавшийся, с горящими глазами.
— Ты чего? — шепотом спросил Володя.
— Да так… — отмахнулся Коля, но в его ухмылке было что-то зловещее.
Примерно на двадцатой минуте урока в коридоре поднялась суматоха. Антонина Владимировна, строгая учительница математики, вышла посмотреть, в чем дело, и вернулась с бледным лицом.
— В туалете что-то горит, — сказала она. — Дежурные тушат…
В классе зашептались. В те годы школьники, начиная с четвёртого класса, дежурили по школе: следили за порядком, убирали мусор и проверяли сменку. Видимо, сегодня им досталось больше, чем обычно.
3. Последствия
После урока весь 7-й «А» рванул смотреть на «пожар». Картина была впечатляющей: два дежурных — парень и девушка — в панике бегали вокруг унитаза, из которого вырывалось пламя. Керамика треснула, верхняя часть была полностью разрушена.
— Ну и дела… — прошептал Юра.
Володя только молча покачал головой. А Коли и след простыл.
4. Разбор полетов
Разумеется, виновника нашли быстро. Коля Овечкин, сын директора завода, был не самым скромным учеником, и его «опыты» знала вся школа.
Что было дома — история умалчивает. Но вскоре в школьном туалете появился новый унитаз, а сантехники, присланные с завода, установили его за рекордные сроки.
Эпилог. Два года спустя
9-й «А» дежурил по школе. Валентина Павловна Чацкая, их классная руководительница, строго инструктировала ребят:
— Напоминаю, стены должны быть чистыми, в том числе и в туалетах. Никаких рисунков с сердечками и надписей вроде: «Унитаз Коли Овечкина — подарок родной школе»!
Класс рассмеялся. Даже сама Валентина Павловна не смогла сдержать улыбки.
А Коля, краснея, сгорбился за партой, но в глазах у него блеснул огонёк — может, не последний…
Активисты BLM призвали актера А. Панкратова-Черного изменить фамилию на более политкорректную. Предложенные варианты: "Афро-Панкратов", "Панкратов-Африканов".
Звонок в посольство России в Вашингтоне:
- Хай, мы активисты BLM! Мы призываем россиян отказаться от некоторых словосочетаний, так как они ущемляют права афроамериканцев!
- О чем идет речь?
- Не нужно употреблять частицу "не" с глаголами, начинающимися на "гр...". Например, "не грусти", "не грузи" и тому подобное.
(сквозь смех) - А еще, например, "не грабь" и "не громи"?
(пауза) - Проклятые белые демоны! (короткие гудки)
Активисты BLM признали экстремистской книгу Г. Троепольского "Белый Бим, черное ухо" из-за неравномерного (оскорбительного малого для афроамериканцев) окраса собаки.
«Кино для взрослых: от сантехников-супергероев до Камы с утра»
Мир порно-кинематографа 🍓 — это вселенная со своими законами, мифами и абсурдом, который порой смешнее комедий. Почему женщины досматривают такие фильмы до конца? Опытные зрительницы утверждают: они надеются, что в финале будет свадьба. Ведь сюжет, как правило, начинается с того, что курьер принёс пиццу, а заканчивается… да ничем не заканчивается! Так что надежда на бракосочетание — единственное, что поддерживает интригу.
Но у этого жанра есть и более серьёзные недостатки. Например, он создаёт у зрителей иллюзию, что сантехники и электрики 👨🏭 прибывают по вызову быстрее, чем супергерои. В реальности же ждать мастера можно неделями, и он точно не предложит «особый способ оплаты». То же касается 👩⚕️ медсестёр и женщин-стоматологов: кинематограф убеждает нас, что они всегда готовы к страстным приключениям прямо на рабочем месте. В жизни же вас, скорее всего, вежливо попросят заполнить анкету.
Съёмочный процесс тоже полон курьёзов. Мужчины-актёры, не задействованные в сцене, часто стоят в сторонке и… помогают себе руками. Почему? Всё просто: чтобы не заглохнуть на холостых оборотах! Как автомобиль, который нужно прогревать перед поездкой, так и актёр должен быть «в тонусе» — вдруг вызовут на съёмочную площадку.
А вот история про душ и вовсе стала легендой. После съёмок уставший актёр направился помыться. Там уже мылась начинающая порнозвезда 18 лет. Увидев его, она возмутилась: «Куда попёрся, тут девушки!». Ирония в том, что минуту назад они вместе осваивали половину поз Камасутры перед камерой. Но видимо, душ — это священное пространство, где действуют свои правила приличия.
Говоря о Камасутре: откуда появилось это название? По одной из версий, 5000 лет назад предки индийских ариев жили на Урале, на берегах реки Камы.🌊 Один из них любил встречать рассвет на песчаном берегу — не один, а с подругой. После акта он восторженно восклицал: «Как же она прекрасна, Кама с утра!». 🏞️ Так и родилось слово «Камасутра» — как символ любви и красоты утренней реки.
И да, порнофильмы — пожалуй, самые гуманные в мире кино. Ни трупов, ни крови, ни насилия — только добровольность, страсть и всеобщее довольство. Все любят друг друга, даже если знакомство началось с поломки холодильника.
Так что пусть в вашей жизни будет больше любви, понимания и немного здорового юмора — как в этом сокровенном, но таком искреннем жанре. 💐
Открытое письмо разработчикам голосового помощника «Алиса»
Тема: О системной проблеме в работе сервиса «Оживление фотографий»
Уважаемая команда разработчиков!
Пишет вам активный пользователь «Алисы». Хочу обратиться к вам с серьёзной обеспокоенностью, связанной с работой функции «Оживление фотографий». К сожалению, в её алгоритмах наблюдается системная проблема, которая не только ухудшает пользовательский опыт, но и вызывает глубокое недоумение и вопросы у граждан.
Суть проблемы заключается в том, что сервис излишне жёстко, и, на наш взгляд, неадекватно, трактует любой визуальный элемент, связанный с историей, патриотизмом и государственной символикой России. Приведу несколько примеров из личного опыта:
1. При попытке обработать архивное школьное фото, сделанное в актовом зале на фоне советского агитационного плаката о Дружбе народов (не содержащего военной тематики), сервис заблокировал операцию. 2. Сервис отказался обрабатывать снимок штендера для «Бессмертного полка» с фотографией моего дяди, погибшего в годы Великой Отечественной войны. На штендере, помимо его портрета в гражданской одежде, присутствовали красная Звезда и Георгиевская ленточка — официальные символы воинской доблести и памяти о Победе в России. 3. Была заблокирована обработка современного фото на фоне танка-памятника (на снимке были видны лишь фрагменты гусениц).
Уважаемые разработчики, подобные ситуации заставляют нас, пользователей, задаваться тяжёлыми вопросами. Получается, что алгоритмы, призванные сохранять наши семейные и исторические реликвии, напротив, препятствуют этому. Символы национальной памяти и гордости, почитаемые миллионами граждан, трактуются как нечто недопустимое.
Просим вас дать официальные разъяснения по этому поводу и, что важнее, пересмотреть и скорректировать политику модерации сервиса «Оживление фотографий». Память о предках, уважение к истории и государственной символике своей страны — это не то, что должно попадать под искусственные и необъяснимые ограничения.
Мы верим, что «Алиса» — это технология, созданная для людей, живущих в России и разделяющих её ценности. Надеемся на ваше понимание и скорейшее решение данной проблемы.
С уважением и надеждой на диалог, Пользователь«Алисы», Вовочка059
Активисты BLM призвали Российское географическое общество изменить название "Белое море".
Один из предложенных вариантов: "Белое кающееся море".
Призыв относится и к реке Белой на Урале.
Рецензия на фильм «Сало, или 120 дней Содома» (1975)
Оценка: 1/10 — Антикино как акт разрушения
Один мой знакомый, обладающий базовой эмпатией, как- то сказал: "Вы фильм «Сало...» не смотрели? Так вот, и не смотрите". Пьер Паоло Пазолини, безусловно, один из самых интеллектуально сложных и провокационных режиссёров в истории кинематографа, но «Сало...» (ударение на последний слог) — это не фильм в привычном смысле слова. Это тотальный акт насилия над зрителем, эстетизированный манифест отчаяния, снятый незадолго до собственной гибели режиссёра.
Фильм, переносящий роман маркиза де Сада в последние дни фашистской Италии, — это не просто шоковый контент. Это сознательное уничтожение всех границ: между телом и духом, между властью и бесправием, между искусством и порнографией. Пазолини не показывает — он препарирует, вскрывает гнойник человеческой природы, лишённой морали под давлением тоталитарной системы. Сцены пыток, унижений, фекализма (поедание экскрементов) — это не ради «эффекта», а метод демонстрации абсолютной дегуманизации.
Почему оценка 1/10? Потому что это кино, которое невозможно «оценить» по шкале развлечения или эстетического наслаждения. Оно создано, чтобы вызвать отторжение, ужас и физиологическое неприятие. Его цель — не катарсис, а травма. Пазолини не оставляет зрителю ни малейшего луча света, ни намёка на надежду. Это визуальный ад, смонтированный с холодной, почти документальной точностью.
Кому можно смотреть? Только тем, кто изучает кинематограф как философский феномен, готов к глубокому психологическому анализу и обладает устойчивой психикой. Это не для «любопытствующих» — это для тех, кто способен выдержать бездну и не сломаться.
Вердикт: «Сало...» — это опыт, который не приносит ничего, кроме шока и отвращения. Это фильм-предупреждение, фильм-приговор. Его не стоит смотреть ради «остроты ощущений». Это тот случай, когда искусство перестаёт быть искусством и становится орудием пытки. 1/10 — не потому, что это «плохое кино», а потому, что его существование оправдано лишь в контексте академического исследования. (21+) — крайне мягкое ограничение; многим зрителям не стоит сталкиваться с этим никогда.
Дверь в аптеку отворилась с тихим звонком, впустив молодого человека лет двадцати пяти. Он имел вид предельно сосредоточенный, даже слегка растерянный, что сразу выдавало в нём не обычного посетителя, а человека, впервые всерьёз столкнувшегося с Великой и Ужасной Медициной на практике.
— Здравствуйте! — произнёс он, подойдя к стойке. — Скажите, вот если в горле першит, что лучше попринимать?
Фармацевт, женщина с усталыми, но опытными глазами, ответила, не отрываясь от раскладки: —Вам поможет «Гортавирин». Снимает першение за день.
— Спасибо, — молодой человек тут же достал блокнот и с серьёзным видом вывел: «Перш. → Гортав.».
— А если горло не просто першит, а уже болит? — продолжил он допрос.
— Тогда «Ангисептин-форте». Зелёные пастилки.
«Бол. → Ангисеп.», — заскрипела ручка. Молодой человек был упорен, как следователь, собирающий улики.
— А вот если насморк? — последовал новый выпад.
— «АнтиШмыг». Капли или спрей, — последовал автоматический, выверенный ответ.
— А если насморка нет, но запахов не чувствуешь? — уточнил юноша, вглядываясь в блокнот.
Фармацевт на секунду оторвалась от упаковок и с лёгким недоумением взглянула на него. —Это аносмия. «Нюхамин», капсулы, но лучше к врачу.
«Нет насм., нет зап. → Нюхам. (к врачу!!!)». Страницы заполнялись с пугающей скоростью.
— А если ухо заложено? — не унимался парень.
— «Ушнол» — капли. Желтый флакон.
Скрип-скрип... «Зал. ухо → Ушнол».
— А если ухо не заложено, а прямо болит? Стреляет? — в голосе посетителя зазвучали отчаянные нотки.
Терпение фармацевта, много лет впитывавшее жалобы на все мыслимые хвори, лопнуло. Она отложила коробку с ватой и, уперев руки в боки, изрекла с материнской, но непререкаемой строгостью: —Молодой человек! Вы бы к Лору сходили всё-таки! Зачем по аптекам симптомы выспрашивать!
Он сконфуженно захлопнул свой испещрённый записями блокнотик и поднял на неё виноватый взгляд. —Схожу, схожу... — пробормотал он, делая шаг к выходу. И уже почти у двери, обернувшись, добавил с трогательной и нелепой гордостью: —Я и есть Лор. Завтра — первый рабочий день.
Дверь за ним закрылась. В наступившей тишине аптеки фармацевт несколько секунд молча смотрела в пространство, а затем тихо, одними губами, прошептала: —Ну вот... Диплом-то получил, а лечить не научили. Храни Господь нас, пациентов...
«Музей абсурда на Твейнстраат, или Как голландский хлам покорил мир»
В самом сердце Утрехта, на улице Твейнстраат — той самой, что торговала ещё с XII века, когда о «моллах» не слышали даже пророки, — много лет существовал магазин, который бросал вызов самому понятию «коммерция». Это была не лавка, а инсталляция. Не торговля, а перформанс. И хозяева её, супружеская пара, похожая на заросших мхом хранителей времён, десятилетиями вели тихую войну с здравым смыслом.
Снаружи магазин напоминал вход в иное измерение — этакий «Косой переулок» для тех, кто искал не магию, а магию хаоса. Ветхая дверь, потрёпанные ставни, атмосфера, пахнущая пылью веков и тайной. Туристы — особенно японцы с камерами, готовыми запечатлеть дух старой Европы — толпились у входа в почтительном ожидании. Они надеялись на встречу с историей. И история им отвечала.
Внутри их ждал сюрреализм в чистом виде. Горы чайников, кастрюль, бидонов, фарфоровых кукол с треснутыми лицами, кофейников, старых колясок и коньков с отломанными лезвиями — всё это было уложено с таким искусством, что любое движение грозило лавиной. Пробираться приходилось боком, затаив дыхание, будто разминируя поле, засеянное призраками прошлого.
В центре этого хаоса, в крошечной каморке, сидели те самые хозяева — пара, словно сошедшая с полотна Босха. Они не продавали — они охраняли. Цены на их «антиквариат» были выше, чем на новые вещи в соседнем гипермаркете. Санки с отломанным полозом? 100 евро. Ржавый таз? Шедевр за 50. Туристы выходили оттуда с лицами, на которых читался немой вопрос: «Что это было?». Они платили не за вещь — за опыт. За право сказать: «Я побывал в том самом месте».
Мы с сестрой, выбравшись на свободу, смеялись до слёз. Предлагали старикам брать плату за вход — ведь никто ничего не покупал. Но мы ошибались.
Несколько лет назад магазин оказался на грани закрытия. Хитрая соседка выкупила здание и подняла аренду до небес. И тут случилось чудо: на защиту лавки встал весь Утрехт. Бургомистр, городской совет, жители — все как один заявили: это не просто магазин. Это — достопримечательность. Та самая, что привлекает туристов не хуже, чем знаменитые кофешопы с их особыми угощениями.
Оказалось, что этот хаос — часть души города. Как зоомагазин, где Моцарт купил канарейку, или канал, по которому когда-то плавал Пётр I. Ему дали особый статус. Потому что иногда абсурд — это и есть культура.
Теперь я жалею, что ничего не купила там. Не из-за цены, а из-за осознания: это была не свалка. Это был портал. Место, где сходились параллельные миры, а старые вещи хранили истории, которые уже не прочитать.
Возможно, именно так и выглядит вечность — как магазин на Твейнстраат. Груда всего есть, но ничего нельзя взять. Только потрогать — и уйти, унося в голове вопрос: «Что это было?». И это — прекрасно.
История, случившаяся при спуске на воду корабля «Неудержимый»
В тот день солнце светило так ярко, что даже позолоченные пуговицы адмиралов слепили глаза простым смертным. Корабль «Неудержимый» — гордость флота Её Императорского Величества — готовился к спуску на воду. Сама государыня Екатерина Алексеевна соизволила прибыть на церемонию в сопровождении свиты, блистающей кринолинами, как павлиньи хвосты.
Фрейлина Анфиса Петровна Оболенская-Щегловитова (из тех самых Щегловитовых, что даже в спальне говорили «Мы» и «Наш носовой платок») с самого утра мучилась от одного деликатного обстоятельства. Дело в том, что кринолин — прекрасное изобретение для демонстрации богатства, но совершенно непригодное для посещения гальюна. А пить шампанское натощак — дурная привычка, от которой Анфиса Петровна давно собиралась отказаться (но не сегодня).
Отчаявшись, она заметила в борту корабля небольшое отверстие — вентиляционное, как ей показалось. Оглянувшись, фрейлина приподняла юбки и…
А в это время этажом ниже матрос Ерофей, человек простой, но знающий толк в смолении щелей, усердно конопатил трюм. Вдруг сверху на него пролилось нечто теплое и весьма далёкое от морского бриза.
— Мать честная! — воскликнул Ерофей, подняв глаза. — Да у нас течь!
Не раздумывая, он мазнул кистью с горячей смолой прямо в отверстие.
Последующий вопль Анфисы Петровны можно было бы принять за сигнальную пушку. Крики, гам, свита в панике — сама императрица в недоумении отвлеклась от разговора с Потёмкиным.
— Ваше Величество! — завопила фрейлина, пританцовывая на одной ноге. — Этот… этот варвар… он… меня… оскорбил!
— Вешать его! — хором закричали придворные. — На рею!
Ерофея уже схватили, верёвку намылили, как вдруг раздался спокойный голос светлейшего князя:
— Минуточку, господа.
Все замерли. Потёмкин, лениво поправляя орден, обратился к Екатерине:
— Ваше Величество, согласно Морскому уставу, любую течь на корабле надлежит немедленно засмолить. Матрос, выходит, лишь исполнил свой долг.
Наступила тишина. Даже Анфиса Петровна перестала дёргаться.
— Граф, вы, как всегда, неподражаемы. Матроса — наградить. Фрейлине — выдать новое платье. А корабль… — она взглянула на «Неудержимый», — пусть носит имя «Смолённая Честь».
Так закончился скандал, а Ерофей с тех пор всегда проверял, откуда именно капает, прежде чем хвататься за смолу.
Мораль: В кринолинах лучше не пить, а на флоте — всегда читать устав.
«Неразлучники, или Медицинский протокол для Сиамских близнецов»
Самое удивительное в медицине — это не редкие болезни, а редкие ситуации. Именно такая и произошла в начале лихих девяностых, когда жизнь была проще, скорые ездили медленнее, а диагнозы ставились с почти поэтической изобретательностью.
Два шестнадцатилетних организма, юная девочка и такой же юный мальчик, решили познать любовь во всей её полноте. Всё шло как по учебнику биологии, пока внезапный звук ключа в двери не возвестил: вернулись родители мальчика. Стресс — великий художник по части неожиданных физиологических реакций. У девочки случился спазм мышц влагалища, и она, словно ракушка-жемчужница, захлопнула створки, намертво зажав парня в самом уязвимом месте.
Наступила пауза. Родители, сначала решив, что это глупая шутка, быстро осознали — дети не шутят. Они действительно срослись в порыве страха и стыда. Начались попытки спасательной операции: ногой упереться и тянуть, как в басне про репку. Но репка не поддавалась. Пришлось звать профессионалов.
На вызов приехал молодой врач скорой. Он знал, как бороться с инфарктами и аппендицитами, но тут его знания иссякли. Решение было гениально в своей простоте: если не можешь помочь — вези в больницу. Но как везти? Дети напоминали диковинное двуглавое существо. Их уложили на носилки, накрыли одеялом — и понесли по лестнице, как двух спрутов, сцепившихся в смертельных объятиях.
Двор в тот день увидел незабываемое шоу. Старушки на лавочке замерли с открытыми ртами, дети в песочнице перестали копать, а соседи внезапно вспомнили, что им срочно нужно вынести мусор — ровно в тот момент, когда мимо проносили это сокровище. Слава разнеслась быстрее, чем скорая доехала до больницы.
В приёмном покое "неразлучникам" повезло: дежурил старый хирург, видавший виды. Он не стал тянуть, пилить или читать инструкции. Он просто надел перчатки, намазал перст вазелином , велел не двигаться — и одним точным движением пальца в анус девочки снял спазм. Магия! Парень «отлип» как перезревший плод.
Казалось бы, история на этом закончилась. Но нет! Молодой врач столкнулся с настоящим вызовом: бюрократией. Нужно было заполнить направления на каждого пациента отдельно, указав диагноз. Он думал, чесал затылок, и наконец вывел:
Для девушки: Инородное тело во влагалище. Для юноши: Половой член в инородном теле.
Пожилой хирург, просматривая бумаги, сдвинул очки на кончик носа и укоризненно произнёс: — Молодой человек, но позвольте! Что же здесь, скажите на милость, инородного? Всё абсолютно нативное и на своих местах!
Так и уехали они домой — по отдельности, с новыми диагнозами и старой как мир мудростью: иногда любовь сближает так, что даже медицина разводит руки в недоумении. А самый надёжный способ избежать спазма — просто стучать родителям перед входом.
«Сибирский реванш: как Миша медведю подножку поставил»
В мире есть места, где законы природы пишутся не учёными в белых халатах, а теми, кто встречается с диким зверем лицом к клыку. Одно из таких мест — Байкал. Где вода прозрачна, как совесть, а медведи ходят по тайге с видом хозяев жизни. До поры до времени.
Этой весной в бухте Ая случилось то, что теперь будут рассказывать у костров, в гаражных кооперативах и, возможно, даже в учебниках по выживанию. Местный мужик по имени Миша (история сохранит это имя как символ несгибаемой русской души) шёл по своим делам, как вдруг из чащи появился он — бурый хозяин тайги. Не просто так, а с претензией. Напал, повалил на землю, давил массой — в общем, вёл себя как типичный рейдер зелёного фонда.
Но наш Миша не из тех, кто сдаётся под напором обстоятельств. Вместо того чтобы стать статистикой в сводке «медведь съел туриста», он принял единственно верное решение: начал лупить косолапого кулаками и ногами в живот. Да с такой дури, что у того, видимо, возникли вопросы к собственной карме.
Что творилось в голове у медведя? Возможно, он вспомнил всех своих предков, которые гордо рыскали по тайге, и понял: сегодня ветер истории дует не в его сторону. После нескольких минут позорного избиения хищник сдался. Растерянный, униженный, он побежал обратно в лес — переосмысливать жизнь, менять рацион и, возможно, записываться на курсы самообороны.
А наш победитель? Он отряхнулся, проверил, на месте ли конечности, и… пешком отправился до ближайшей турбазы. Которая находилась в 16 километрах. Для него это была не экстренная эвакуация, а лёгкая прогулка после утренней разминки с косолапым.
Самое удивительное — медведь успел нанести ему лишь незначительные царапины. Видимо, даже зверь понял: связываться с таким — себе дороже.
Итак, аплодируем стоя! У нас есть победитель в номинации «Брутальный мужик 2025». Его призы — бессмертная слава, уважение всех рыбаков Байкала и пожизненная подписка на журнал «Охотник и рыболов». А медведю, мы надеемся, выдадут пособие по психологической реабилитации.
P.S. Если где-то в тайге сейчас грустит бурый медведь — не судите его строго. Он просто не знал, что в России даже мужики по имени Миша бывают краснокнижными.
