Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Гарик О
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Ко мне в шестой класс на уроки повадился первоклассник. Георгий его зовут. Маленький такой, пух цыплячий ещё не растерял, а уже — Георгий. И имя это ему идёт необыкновенно. Хотя мне всегда казалось, что «Георгий» — это обязательно жгучий брюнет со сросшимися на переносице бровями, который непременно, вне зависимости от национальности, умеет танцевать лезгинку.
Мой же новый знакомый — белобрыс той особой русской белобрысостью, когда бровей нет настолько, что-то место, где они должны расти, аж краснеет от смущения по причине их полного отсутствия. На голове волос настолько много, что они даже не умещаются, а сбегают двумя русыми тонкими струйками-ручейками по шее куда-то ему за шиворот. Лучше бы Георгия назвали Львом, наверное.
А ходит ко мне на уроки Георгий потому, что его старшая сестра Вика учится в шестом. Когда у брата уроки заканчиваются, у неё они всё ещё идут. Одного же его отпускать домой нельзя: две дороги переходить надо. Кроме того, ключи Георгию доверить невозможно, ибо сами понимаете... почему.
«Сдать» его в группу продлённого дня тоже не представляется возможным, так как Георгий свободолюбив, горяч и сугубо независим. То есть обладает теми самыми качествами, которые мешают ему влиться «в дружный детский коллектив» в «свободное от основной деятельности время», которое протекает для него в 1 «Г» ежедневно, кроме выходных, с 8−30 до 12−35 в стенах нашей школы.
Вот и попросила меня однажды Вика, чтобы позволил сидеть Георгию иногда (всего 3 раза в неделю) на последнем уроке вместе с нею за последней партой.
Когда он впервые вошёл в наш кабинет русского языка и литературы, то сразу же направился к моему учительскому столу, чтобы засвидетельствовать своё почтение и уточнить, действительно ли я позволил его старшей сестре, чтобы он мог присутствовать на наших учёных занятиях.
Перечитайте, пожалуйста, ещё раз предыдущий чопорным языком написанный абзац моего повествования!
Прочли?.. Ну так вот, это почти дословно процитированное высказывание Георгия, когда он ко мне приблизился. Я слегка обалдел от этакой языковой изысканности и некоторой приятной речевой старомодности, не удержался и пожал ему в ответ руку. Георгий воспринял это как должное, чуть кивнул мне — тоже весьма степенно — и отправился за последний стол, где Вика уже приготовила места для себя и брата.
Признаться, я и не думал, что его присутствие на наших уроках причинит мне много хлопот. Предполагал, что старшая сестра обеспечит его цветными карандашами и альбомом для рисования, где в течение 45 минут он будет изображать в деталях дым или трубу, из которой этот дым происходит.
Но каково же было моё удивление, когда со звонком на урок он встал из-за парты, как и все окружавшие его шестиклассники, на моё приветствие опять склонил голову, а затем почти лихо, по-кадетски даже, я бы сказал, вздёрнул подбородок.
Усевшись за парту, он порылся мгновение в недрах своего довольно увесистого рюкзака с гигантской буквой «Г» на передней плоскости и извлёк оттуда солидных размеров том. Извлёк и стал читать. К моему изумлению, «не изображал чтение», а читал, читал весь урок, внимательно, темпераментно и страстно.
По теням, блуждавшим по его лику, можно было даже предположить, что сейчас свершается на страницах книги. Когда коллизии происходящего в недрах кем-то придуманного мира его настолько увлекали, что он абсолютно абстрагировался от реальности, то даже хохотал коротко или скорбно вздыхал, но сам того не замечал, а потому не конфузился и не извинялся.
После окончания урока он со мною простился, абсолютно отчётливо проаудировав мои довольно мудрёные имя и отчество «Всеволод Иммануилович» и отбыл вместе с близкой своей родственницей к постоянному месту жительства.
Когда его посещение стало уже третьим, я всё же не удержался и спросил:
— Георгий, мне было бы любопытно узнать, что Вы читаете столь увлечённо в то время, как Ваша сестрица осваивает корни с чередованиями?
Вопрос его совсем не обескуражил. Он тут же извлёк из рюкзака книгу и протянул её мне со словами:
— Извольте взглянуть. Сейчас я читаю серию книг Альфреда Шкляревского о приключениях Томека Вильмовского, который путешествует по различным странам и континентам. Это третья книга — «Томек на тропе войны». Две предыдущие показались мне достаточно занятными.
Мне хотелось продолжить беседу, но тут вмешалась Вика:
— Извините, — сказала она, обращаясь ко мне, и тут же перевела глаза на Георгия, — мама звонила. Она ждёт нас к обеду.
Георгий раскланялся со мною и ушёл, к моему невероятному сожалению…
С тех пор при каждом удобном случае я старался завязать с ним хоть какие-то неформальные отношения и о чём-нибудь поговорить. Георгий был вежлив, неизменно корректен, но дистанцию сохранял, не торопясь идти со мною на сближение.
А ещё через несколько дней, выйдя из школы и направляясь к автобусу, я вдруг ещё издалека увидел, что рядом с остановкой, в сквере, стоят Георгий и Вика, а против них трое мальчишек, кажется, из седьмого класса. Причём по расстановке участников этой сцены было понятно, что Георгий загораживает собою сестру. Зрелище было трогательным. Она почти на голову выше брата, а он прикрывает её собою. Противники — ещё крупнее. Все настолько увлечены тем, что сейчас происходит, что абсолютно не замечают ни того, что вокруг них, ни того, кто сейчас наблюдает за ними.
И слышу взволнованный, почти драматический голос Георгия. Но криком это не было. Говорил юный мужчина, и в его совсем ещё детском голосе звучал металл:
— Вы, конечно, можете начать драку и, скорее всего, думаете, что одержите верх надо мною. Но это не факт, как мне кажется. Знаю, наверное, только одно: к ней прикоснуться я вам не позволю. И не только потому, что Вика — моя сестра. Она, прежде всего, девочка, а мужчина, даже если он пока ещё всего лишь мальчик, не смеет издеваться над женщиной, даже если она пока ещё девочка.
…Надо было вмешаться. Мне или Вике. Но мы все (враги Георгия — тоже!) стояли в каком-то оцепенении и не знали, что делать. Первым стряхнул с себя гипнотическое очарование слов Георгия тот из «бойцов», что стоял к нему всех ближе. Он круто развернулся и пошёл прочь. За ним последовали и двое других. Георгий же привстал почти на цыпочки, взял Вику под локоть и повёл её к переходу через дорогу.
Назавтра Георгий на урок ко мне не пришёл. Я спросил Вику о причине его отсутствия. Она, почему-то виновато, опустив глаза, ответила:
— Он заболел. Лежит дома с температурой. Вчера очень… переволновался…
В Питере +28. В моём возрасте и с моей комплекцией чревато последствиями. Ну да не обо мне речь. Зашёл в булочную. Народа ноль. Одна продавщица колдует у электропечки, другая хлопает ресницами от скуки. Вместо приветствия кивнул (как-никак постоянный клиент) и решил пошутить. — Тепло ль тебе, девица, тепло ль тебе красная? Девчонка мельком глянула в пустой зал. — Да пиздец уже как заебались, дедушка... И покраснела.
В качестве преамбулы история от 4.04 сего года: К американскому писателю Марку Твену, который одно время работал редактором газеты, ворвался вооружённый бандит. - Руки вверх! - заорал грабитель. - Кошелёк или жизнь! - Ну, слава богу! - выдохнул Твен. - А я думал, что опять кто-то стихи принёс.
Фабула Андрей Фефелов, зам. главреда газеты "Завтра" и по совместительству пятый уже десяток лет сын Александра Проханова, главреда той же газеты. Далее с его слов. – "Принимаю" очередного графомана и пытаюсь ему объяснить, почему его вирши не подходят газете. Строго говоря, они, вирши эти, никуда не подойдут. В общем, разозлённый пиит врывается в кабинет главного редактора и с порога чуть ли не с яростью, гневно заявляет: "Фефелов – сын дьявола". А теперь представьте выражение лица моего батюшки. Так его никто ещё называл.
Комент с истории от 23 августа https://www.anekdot.ru/id/1344200/
У приятеля был сосед (давно лет 30 назад), сварщик высочайшего класса. Периодически уходил в запой, причём, пил только одеколон, дорогой, чаще импортный. А пустые фунфирики расставлял на полках. Сам видел, коллекцию оценил. Как-то заглянула на огонёк бригада медиков вынимать Валеру из очередного штопора. Доктор окинул взглядом выставку хрусталя. — А это что? — А это он пьёт... Доктор охренел... — Сколько же он зарабатывает?!...
Народ повадился тут копипастить новостные ленты, — в целом я не возражаю, хотелось бы лишь какой-то изюминки в этих новостях. Надысь посмотрел презентацию второго тома книги военного историка, моего земляка, и от одной цитаты не смог удержаться. Да,... речь о Первой мировой [войне].
— Современная румынская пресса полностью одобряет и поддерживает позицию в войне. Та же самая логика — священный эгоизм... Румыния, ведя переговоры с центральными державами, договорилась о вступлении в войну на их стороне... Перед вступлением в войну она продала свои запасы хлеба и нефти Германии и Австро-Венгрии. После чего объявила им войну и потребовала от союзников хлеба и нефти".
100 с лишним лет прошло — ничего не поменялось. 😄👍🏻
Вспомнилось... Весна 1997 г. Солнечным днём еду на троллейбусе по Невскому. Вдруг картина — почти напротив Гостинки встретились левыми фарами две тачки. Одна ГАИ, вторая ментовская. С обеих сторон группы поддержки человек по 20. Все в фуражках. Кричат, лапками друг на друга машут. Грозят нехорошим и трудно извлекаемым. В троллейбусе раздались бурные аплодисменты, переходящие в овации.
Училась у нас одна девушка, Юлия Л. Миниатюрная блондинка с точёной фигуркой и ангельским голосочком. Как актриса была никакая — что по жизни, то и по сцене. Но в амплуа субретки больше и не надо, это же оперетта. Так вот... Режиссёр однажды рассказал, как её принимали на курс. — ...Юля, скажите, пожалуйста, кто написал оперу "Евгений Онегин"? — Чайковский, — отвечает Юля. — А кто написал либретто к опере? (родной брат П.И., Модест — прим. моё) — Они. В приёмной комиссии лёгкий ступор... — А... простите... кто это?... они?... — Как кто!... Евреи. Они же всегда либретто пишут.
"Это вы ещё не слышали историю про процессор Celeron и Pentium!" https://www.anekdot.ru/id/1359367/
В конце 70-х в продаже появились микро-калькуляторы по доступной цене. Почти доступной. Простой с шестью арифметическими действиями стоил 14р., сложный — с тригонометрией и логарифмами — больше 30р., точно уже запамятовал. Поскольку подрабатывал радиотехникой, то в руки попадали и калькуляторы. Правда, ремонтировать в них было нечего, — почистить контакты да грязь удалить. Так вот что любопытное я обнаружил — у обоих типов калькуляторов потроха были идентичны, различались они только в исполнении, в корпусе.
История от 4.12.2016 У моей знакомой мама работала то ли в КБ, то ли в НИИ, не помню. У неё был начальник, у того тоже был начальник, и так далее. Фамилии их были такие (перечисляю по мере возрастания должностей): Кац, Крац, Кранц и Розенкранц.
Перечитав её в лучших за тот же день, поделился с друзьями. Однокурсница прислала свою версию: — А у нас в театре сейчас работают Окель, Попель и Шокель. Чудесные девушки, актрисы. Закон парных случаев никто отменить не в силах.
Навеяно, как говорится в народе, темой от 22.05.2010 https://www.anekdot.ru/id/451620/ Синопсис: жадная проводница вознамерилась подзаработать на безбилетных по ТТХ условиям пассажирах, и что из этого ей вышло боком. Мой случай был другим, но нервов мне это стоило…
Давным-давно, при СССР... Первый курс ВУЗа, зелёный как 3р. вчерашний школьник решил смотаться на малую Родину, — маму повидать, винишка попить с теми, кто ещё не успел принять присягу. Но это было начало ноября, т.е. праздники и вся суета, с ними связанная. А так же проблема с билетами. И ехать-то недалеко, каких-то сраных восемь часов, но билетов не было принципиально. А желающих отъехать — полный вокзал.
Не знаю, на каком уровне власти решали задачу, но дополнительно дали два состава в нужном направлении (Н-ск — Н-цк). Не два поезда, а два состава электричек. Восемь часов на деревянной сидухе — сомнительное удовольствие, но деваться некуда, бо охота пуще неволи. Дело за малым — влезть в эту электричку. Билеты?... Какие билеты! Вы шутите?... В общем, пробрался кое-как, сидеть, конечно, негде, а дело уже вечером, в сон тянет. Вышел в тамбур, присел на корточки у стеночки, подрёмываю...
Вдруг хлопок по плечу. — Ваш билет. Твою мать... И повели меня контролёры с собой. Чрез пару-тройку минут остановка на каком-то Богом забытом полустанке. И меня, такого молодого, красивого, в белой кроличьей шапке — из поезда нахуй.
Огляделся — пиздец... Ни домов, ни огней, ничего... Но если хочешь жить!… Рванул вдоль состава в противоположную от хода контролёров сторону и успел!... Успел влететь в открытую дверь... Вот что страх животворящий с людьми делает!
Зашёл в вагон, отдышался, успокоился. А там уже и места сидячие освобождаться начали. Пристроился, закемарил... — Ваш билет... Да ёбаный же ты...
Тут народ начал вступаться. — У нас уже проверяли!... У него уже проверяли!... — Ага, проверяли... Мы такую толпу зайцев наловили после этих проверяющих… Молодой человек, пройдёмте...
И потащили меня в следующий вагон. Один контролёр пёр вперёд, а второй проверял билеты сразу в тамбуре. Сходились они примерно в середине. Я, естественно, проходил в вагон, — деваться было некуда. Но и высаживаться ночью незнамо где практически зимой мне тоже не хотелось. И вот то ли во втором, то ли в третьем вагоне увидел знакомых ребят и тут же пришла идея. Скинул куртку, шапку, кто-то дал в руки гитару, — сидим, песни мурлычим, никого не трогаем. Контролёры окучили вагон. А где пацан?... Где белая шапка? Ага, щаз, шапку вам.
В общем, побегали, пошумели, да так ни с чем и отвалили. Не считая зайцев. Что с ними было — не знаю, если без денег, то высадили, конечно, даже не сомневаюсь. Но это уже чужая история.
Пока мы тут заняты своими делами, ув. друзья, в США граждане массово ржут над одной своей выдающейся соотечественницей. Несколько лет назад дама по имени Рейчел Долезал, возглавлявшая одну из активистских негритянских группировок за права и казённые деньги, неожиданно попала. Какие-то сволочи выложили в сеть её юношеские фото, и оказалось, что она от природы голубоглазая блондинка, а всё её негритянство — это автозагар и бигуди. Рейчел разжаловали из негритянок, выгнали из активисток, уволили из Университета Восточного Вашингтона, где она преподавала «Африканские науки», и забыли. Она тихо спряталась от публики, официально переименовалась в Нкечи Диалло (я сбегал уточнить, Нкечи — это нигерийское имя) и устроилась в какой-то аризонской глуши школьной училкой. ...И тут кто-то обнаружил, что училка с 2021 года ведёт Онлифанз и запостила уже более 600 своих порнофото и видео. Сейчас Нкечи опять выгнали, опять уволили, публика ржёт.
А зря ржёт, между прочим. Потому что это точно ещё не конец. Через несколько лет Рейчел обнаружится ещё раз — в качестве тибетской инструкторши по йоге Шри Тхонг Япутры, или в облике беглой русской диссидентки Миши Строганович, или в виде арабского транс-активиста шейха Ярбути. Ибо нет покоя активистам. А эпоха, в которую мы вступили, благоприятствует тому, чтобы люди с шилом в организме и нюхом на актуалочку могли бесконечно трансформироваться и менять в зависимости от трендов себе хоть пол, хоть расу, хоть имя, хоть биографию. ...Ибо концепция «весь мир вебкам, и люди в нём модели» предполагает, что на самом деле никакого дела нет. А есть только Онлифанз — и меняющиеся способы привлекать аудиторию.
Виктор Мараховский.
Комментарий от моего подписчика: Схожую историю рассказал Такер на днях. В Калифорнии лидер BLM требует $5М компенсации за рабство каждому чернокожему калифорнийцу (при этом штат никогда не был рабовладельческим), а пока суд да дело в сутяжных структурах, поехал отдыхать по блядям в Колумбию. 😄
Мне с молодыми докторами повезло (везло последние лет пять). Совсем соплюхи, причём, у второй к тому же и голосок как у маленькой девчонки. На улице услышишь — не поверишь. ЛОР был молодой армянин, Карен Тигранович Погосян. Не забуду до самой смерти. Три года назад — резкое обострение синусита. Он глянул снимок. Да, говорит, пенициллином это не пробьём. И назначил какой-то убойный антибиотик. Напоследок посоветовал сделать операцию по удалению кисты с левой стороны, иначе так и буду мучиться, пока не помру. А чтобы понимать, какое было обострение, скажу, что простой поход в булочную за 300 метров от дома стоил мне полчаса жизни, по дороге минимум дважды останавливался, чтобы набраться сил. Даже при затяжном легионеллёзе мне не было так хуёво. Правда, с тех пор постарел на 32 года. Возвращаясь к Карену... Пролечился, пошёл на реальную поправку, и вдруг (не вдруг, спустя четыре месяца) обратил внимание — пропали обмороки, мучившие меня полжизни, если не больше... да, пожалуй, с самого детства. То есть пропали совсем. А то, бывало, резко голову вверх задрал — здравствуй, Земля (паркет-асфальт-бетон). Помню, ходил к докторице (той, что была до первых двух). Особенности развития! Блять! Какое в пизду развитие! Карточку открой, дура! Мне на кладбище уже прогулы ставят. Ну и после Карена выяснилось, что это было за "развитие". Киста давила на какие-то нервные окончания, находящиеся по соседству с носоглоткой. Но доктор же сказал — удалять. После запрета на внешнее совместительство Карен ушёл в платную совсем, так я попал на детский голосочек. Сделали снимок. А кисты нет. Операция не нужна. Как нет! Разве так бывает?... Оказалось да, хоть и редко. Ну мне же лучше, и так живых мест от ножей уже мало осталось.
А что с той падлой с "особенностями развития"? Вышла замуж за военного, и быренько в декрет. Скоро выйдет. Уже в кардиологию. Йобаный ж ты в рот... Не дай Бог к ней попасть. За сердцем теперь слежу, давление дважды в день меряю. Потому что на платные услуги я пока тратиться не готов.
На водную гладь лесного озера опустилась стая больших добрых птиц. — А куда вы полетите дальше? — спросила маленькая птичка. — Мы полетим на юг, — сказали большие добрые птицы. — А-а... — сказала маленькая птичка, — вам хорошо, вы полетите на юг и будете там греться, а я так и останусь на этом маленьком холодном озере. — Не переживай, маленькая птичка, — сказали большие добрые птицы, — мы заберём тебя с собой. — А-а... — сказала маленькая птичка, — у вас большие крылья, а у меня маленькие, вы будете быстро лететь, и я за вами не успею. — Не переживай, маленькая птичка, — сказали большие добрые птицы, — мы посадим тебя на спину, и ты полетишь вместе с нами. — А-а... — сказала маленькая птичка, — у вас большие клювы, вы будете ловить ими рыбу, а я умру от голода. — Не переживай, маленькая птичка, — сказали большие добрые птицы, — мы будем делиться с тобой добычей. — А-а... — сказала маленькая птичка... — Да пошла ты нахуй! — сказали большие добрые птицы.
Преамбула
Мы достоверно знаем, что власти врут. Причём, в моменте это может и не быть враньём. Но когда показания «свидетелей» ковидного безумия меняются как прогноз погоды, только самый ленивый не задумается, — концы с концами не сходятся, и примеров тому уже десятки, если не сотни.
Я конечно ленив, что не обсуждается, но когда перемещаюсь в пространстве, — например, из постели к обеденному столу, то воленс–ноленс появляется время для размышлений и выводов. Но в нашем случае даже выводы не нужны, — обойдёмся простой арифметикой.
Итак, обсудим круговорот воды в природе. Говорить буду я, вам — внимать.
Всем известно, что мы дышим… чем?… воздухом?… Ан нет! Мы дышим воздушно–водяной смесью. Смесь эта традиционно определяется двумя параметрами — 1) относительная влажность; 2) абсолютная влажность. С первой мы очень близко знакомы, у кого-то даже приборы дома или на работе есть для измерения относительной влажности. Зачем они?… В пересушенном воздухе дышится «не очень». Ну, если вы всю жизнь прожили в резко континентальном климате, то вам не привыкать, но к воде всё равно тянет.
Относительная влажность величина сильно не постоянная. Например, при 0°С и абсолютной влажности 8г/м³ относительная влажность будет около 80%. Выглянет солнышко… А вот тут возможны варианты. Высушит лужи и растопит остатки снега — повысится абсолютная влажность, а вслед за ней и относительная. Если просто нагреет воздух, то при стабильной абсолютной влажность относительная понизится.
Переходим ближе к цифрам.
Повторяю — при 0°С и абсолютной влажности 8г/м³ относительная влажность будет около 80%. При 20°С и той же относительной влажности 80% абсолютная увеличится в два (!) раза. Не сама собой, конечно, для этого нужны условия. Таковы законы физики.
Этой смесью мы дышим, и если в помещении влажность 35–50%, то чувствуем себя мы вполне комфортно. А если надеваем намордник?
Гипотетически (по непроверенным никем заявлениям Роспотребнадзора) маска должна препятствовать заражению [вирусами]. Вирусы переносятся воздушно–капельным путём, и если маска полностью фильтрует дыхательную смесь от влаги, то защита нам гарантирована на 100%. Ну… на 90–100%.
Про дыхание обезвоженным воздухом мы говорили, теперь подумаем, — а что маска?
При 0°С и относительной влажности 80% маска полностью пропитается водой за менее чем 30 минут. Арифметика простая — мы обновляем своё дыхание на 1–1,5л/сек. Получаса достаточно, чтобы ткань впитала около 1 грамма влаги. А грамм это 1 мл³. Кубик со сторонами в 1 см. Но при 20°С и той же влажности время пропитки уменьшается до 15 мин.
А вот здесь я сам себя поймал за руку — мы не только вдыхаем влагу, мы и выдыхаем её. Всё, приплыли, время можно смело делить на двое.
На самом деле чушь какая-то выходит. В мокрой маске мы дышать не сможем, значит, влага всё-таки проходит, да и кроме затруднённости при дыхании других неудобств мы не испытываем. В общем, от комаров и мошек маска защищает. Так же прекрасно помогает в ветреную погоду и при сильном морозе. Вирусы «чуть мельче», им намордник не помеха.
Смех смехом, но часть влаги маска всё-таки задерживает, в том числе и выдыхаемой влаги. Но выдыхаемая влага это один из механизмов детоксикации организма. С дыханием мы избавляемся от вредных веществ и части болезнетворных организмов. Мы все, а не только больные и/или «бессимптомные больные». Маска насыщается нашими выбросами, в результате чего резко повышается риск заболевания бактериальной пневмонией. Удовольствие ниже среднего (плавали, знаем).
Из выше сказанного следует, что ношение так называемой «защитной маски», которая ни от чего не защищает, имеет довольно-таки серьёзные противопоказания. Это лёгочные и сердечно–сосудистые заболевания. Да и все остальные тоже. Любая болезнь это прежде всего ослабление иммунитета, а кроме него наши интересы никто отстаивать не будет. Ну не Анна же блять Попова (ударение на первом слоге).
Так что, если вам деваться некуда — берите дырокол и перфорируйте ваш намордник по всей площади. Дышите свободно.
Примечание
В расчётах времени увлажнения маски я не учитывал фактор испарения влаги с поверхности ткани. А испарение, конечно, будет, и чем ниже относительная влажность, тем выше скорость испарения. В общем, цифры будут другие, но суть остаётся прежней.
P.S. Поскольку, как я вижу, ковидобсие в умах ещё не стихло, а пора бы уж, продолжу публикацию любопытных материалов на эту тему. Наслаждайтесь, если сможете.
Надысь в городе проводился опрос типа "Общественное мнение" и всё такое (мы – казённое учреждение, во всех базах данных есть). Спросил у коллег – их тоже доставали. Но отвечать на вопросы, как выяснилось, согласился только один остолоп. Так что не обессудьте. Вопросов было много, минут на 7-10, все не помню, но три надо бы озвучить. – Как вы относитесь к партии "Яблоко"? – Хуже них только "Единая Россия", да и лишь потому, что у власти. Будь на их месте "Яблочники" – переплюнули бы всех на 150 вперёд. – Ваше мнение о Ксении Собчак и её маме Людмиле Нарусовой? (Здесь хотелось матом, но там женщина. Сдержался). – Хотелось бы увидеть их на тюремных нарах. Можно без суда и следствия. Я переживу. – Как вы считаете, какая самая большая проблема у города Санкт-Петербург (Так! Не в городе, а у города). – Вхождение в состав Российской Федерации (Вспомнился старый анекдот времён Брежнева). Всё. Тапками не кидать. Не люблю я этого.
Знакомая приходила в гости. "Я умней своей мамы", — говорит. Ну пришли на сайте Вернера, народ поржёт от души. Не буду, говорит, сам присылай. Ладно, я не гордый. Кст... народ... мы, конечно, более приспособленные, чем наши предки. Но вот насчёт ума... В общем, хз, надо уточнять. Ну, как обещал: — Я умней своей мамы. (Ольга Васильева)
Букв очень много, поэтому здесь размещаю только начало истории, целиком прочесть можно у меня в гостевой.
https://gb.anekdot.ru/userbook/?id=34155
[i]Первое главное действующее лицо — кап-три Алкесандр Л.[/i]
— …Товарищ капитан третьего ранга… Вас срочно вызывает к себе командир дивизии…
Старпом нажал рычажок переговорного устройства
— …центральный? У нас что, телефонную связь с берегом уже отсоединили?
— Так точно!
— Понял… тогда вахтенного офицера на мостик, а я потопал штаб…
[i]Второе главлицо — контр-адмирал Федор Степанович В..[/i]
— …командир прибыл на борт?
— Пока еще нет.
— Ясно… В море с тобой пойдет командир «К-69» Кетов. Если к 11:30 Сидельников не прибудет на корабль, то запишешь в вахтенный журнал, что Кетов вступил в командование. И ещё… к 12:00 жди на борт высоких гостей… — адмирал сделал короткую паузу, — очень высоких… Выход в море будет недолгим. До 24:00 вернетесь… должны будете вернуться в базу. Всё. Иди…
[i]Даже контр-адмиралы могут сильно ошибаться. Надеюсь, этот о своей ошибке не пожалел. (прим. моё)[/i]
Третье главлицо — Марина Л., жена старпома.
— Приходи сегодня домой пораньше… хотя бы к десяти вечера.
— Прости, мне пора бежать… в двенадцать выход в море.
— Значит вечером тебя можно не ждать…— Подожди, я провожу тебя.
Через минуту она уже выходила из кабинета [всё в той же чёрной каракулевой шубке]. В одной руке сумка, в другой — воздуходувка.
— …держи! – она протянула Сашке воздуходувку и свободной рукой взяла его под руку.
От здания СРБ успели сделать три шага. Из притормозившего старенького «Газика» выскочил начальник СРБ капвторанг Санька А.
— Тёзка, привет! Куда путь держим?
— Да как всегда, в открытое море, а супруга не верит, решила проконтролировать.
Ананьев изобразил грозное выражение лица
— Ответ неправильный. Доложите по уставной форме…
Она тут же подхватила правила игры.
— Есть товарищ капитан второго ранга! Докладываю: на пятом плавпирсе необходимо произвести забор проб воздуха…
— Очень хорошо, – прервал её Ананьев, – о результатах замеров доложите мне лично вместе с мужем в двадцать два ноль-ноль. Жду в гости! Моя Эллочка обещала открыть новую банку маринованных подосиновичков.
Лирическое описание предстоящего застолья опустим, Двигаемся дальше.
Старпом тяжко вздохнул
— …не трави душу, Санёк… вечером никак не смогу. Я действительно, через час отдаю швартовы.
Ананьев изобразил легкое недоумение
— Но в плане боевой подготовки на сегодняшний день нет ни одного выхода кораблей нашей дивизии.
— Меня самого оповестили только вчера поздно вечером… а командира до сих пор разыскивают… Выход внеплановый и архисрочный… да ещё с какими-то московскими шишками…
[i]«С любимыми не расставайтесь…», — написано в мемуарах. Но мне думается, что мысли были какие-то другие — этот мем, как сейчас говорят, на слуху появился гораздо позже, в середине 70-х. Ладно, харэ критиковать, плывём дальше.[/i]
«А почему, собственно говоря, и с какого хрена он должен опять расставаться?»
И мелькнула в голове у молодого старпома маленькая непутевая мыслишка по поводу крайне рискованной во всех отношениях затеи…
Почему белохалатные до сих пор не выделили, не очистили СарсКов-2 и не доказали его заразность?
Ставшие уже всемирно знаменитыми за своё разоблачение ковидной афёры и из-за этого ненавидимые преступным официозом американские доктора Том Коуан (Tom Cowan) и Эндрю Кауфман (Andrew Kaufman) в эфире канала THE CONSCIOUS RESISTАNCE объяснили, что вся конструкция ковидной афёры покоится на лживом утверждении белохалатных организмов о том, что так называемый вирус под названием СарсКов-2 был выделен и якобы является причиной болезни под названием ковид-19. Доктора объяснили простым языком суть известной ещё с 40-х годов процедуры выделения и очищения микрочастиц и заявили, что до сих пор никто не проводил эту процедуру в отношении СарсКов-2.
23 января 2021 года в эфире ТВ канала NBC NEWS глава китайского центра по контролю и профилактике заболеваний заявил, что китайцы не выделяли вирус СарсКов-2. О том, что никто и никогда не выделял этот вирус лабораторным путём ещё в начале июня говорил доктор медицины Эндрю Кауфман (Andrew Kaufman). Кроме этого, американский CDC в своей публикации о правилах и рекомендациях по применению ПЦР–теста от 13 июля 2020 года признал факт отсутствия выделенного вируса СарсКов-2.
Немного лирики Билл Гейтс называет одну из вакцин против коронавируса, произведённую под брендом «Модерна» "операционной системой для управления геномом человека". Если он говорит правду, значит, революция уже свершилась. Если он преувеличивает, значит, мы находимся на пороге революции, после которой управлять человеческим геномом будет возможно.
Яков Джугашвили перевёл больше сотни роликов на барановирусную тему за последний год. Более подробно можно узнать на его странице вКонтакте, есть Телеграмм-канал и канал в Ютьюбе.
Внеочередное под впечатлением истории 24.11 https://www.anekdot.ru/id/1362523/
Вспомнилось... Давным давно, когда только приехал в Россию, но до "культурной столицы" было ещё больше 100 км, у нас было разгулье собакенов. Большой частью бездомных и полудиких по жизни. Чем-то кормились, вдаваться в подробности и тогда было ни к чему, а теперь и подавно. Кошаков драли нещадно. Загоняли стайкой в 3-4 головы. Если кошандер не успевал вскочить на дерево — жить ему оставалось минута-полторы. В отличие от вышеописанных могли на дереве сидеть по полсуток. Однажды наблюдал такую картину из своего окна — загнали вечером, а слез с дерева только после полудня.
Был там один "домашний" дог по кличке Мальчик. Ебанутые хозяева и пёс такой же. Однажды увидел [из окна], как он напугал ребёнка лет трёх, схватил явару и за ним. Наверно, почуял ебанат, что смерть за ним пришла. Блять, как он от меня рвал когти! Но от судьбы не уйдёшь. Однажды местные кобели устроили ему засаду, один в один как на кошаков. Двое спереди-сбоку, а третий оторвал ему яйца.
История про сочинского таксиста (от Мони)... навеяло... Мой рекордный забег в возрасте 40+ (от Лёши)... У Максима была история, как он рвал когти после выстрела сигнального пистолета. Феерическое описание. Я был в полном восторге! Для восторга была ещё причина окромя художественной её части. Есть у одного малопочитаемого в нынешнее бестолковое время автора описание подобных опытов (переживаний), когда время растягивается, т.е. не только воспринимается иначе, но и замедляется. Признаюсь, до поры до времени относился к нему отчасти как к художественному свисту, пока в декабре 92-го не пережил подобное лично, правда, мне было всего 34, но опаздывать на последнюю электричку не хочется в любом возрасте, а у меня за плечьми уже был богатый запас опозданий. Правда, Лёша не написал, как дело было с багажом (ручной кладью), а у меня через плечо была перекинута сумка больше 10 кг весом. Это пиздец как неудобно. И я, вместо того, чтобы опоздать, успел ещё и покурить на платформе. Когда, сидя в вагоне, посмотрел на часы, долго не мог понять, как такое могло произойти. Теперь понимаю, но мне на это уже насрать.
История шестилетней давности. Не моя. Дело в том, что с Автором мы разошлись "по некоторым причинам", но это личное. В остальном он порядочный человек, светить его имя не хочу, источник тоже указывать не стану, и надеюсь, что он ещё жив. Далее авторский текст "как есть" без моих правок.
Обещался рассказать чем закончилось мое лечение в больнице номер 20... Ладно! Впрочем, особо рассказывать нечего...
В выходные, из бесплатных аттракционов случились только капельницы. И то что многие, по привычке, называют приёмом пищи. Особо воодушевило не само "диетическое питание", которое я не имею право оценивать, потому как не пробовал. А то, как оно предлагалось. Завтрак в 10, обед в 14, ужин в 15:00. На вопрос почему ужин так рано, персонал отвечает вопросом на вопрос - "Вы что хотите, чтобы мы тут целый рабочий день сидели". Кстати, если по роковой случайности ты не являешься счастливым обладателем личной солдатской ложки в сапоге, то ты вообще будешь лишен радости от поглощения калорий, необходимых тебе для выздоравливания... Будь бдителен!
В понедельник вместо врача на обход пришел сам зав. отделением. - Ну как, больной, вам уже лучше? Вижу что лучше, вижу! - Доктор! Если брать в расчет то, что вы лечили меня от бронхита, которого у меня не было, вам надо поставить памятник у входа в приемный покой. Вам удалось справиться с этой коварной болезнью мгновенно. Возможно даже вы это сделали одним взглядом... - Отлично. Раз шутите, значит на поправку пошли...
Все последующие обходы проходили по одной и той же схеме: - Здравствуйте! Сколько вам уже капельниц ставили? - Не считал. У вас должно быть где-то записано. - Ладно, посмотрю. Какое давление и температура? - Не знаю, нам тут нечем мерить. - Ну так что же вы с собой не привезли тонометр и градусник? - Я наивно полагал, что меня скорая привезла в больницу... - В больницу! Лежите больше и отдыхайте. - На чём? То, что медперсонал застенчиво называет "больничным топчаном", на самом деле является садовой скамейкой. Долго не пролежишь. Даже ночью...
Примечание Если верить выцветшей этикетке снизу, то больничная "койка" является: "Экон. скамейка садовая 7-72". (Смотри фото в комментах).
Восьмого марта персонал был особенно приветлив... Выражалось это в его отсутствии. Беспризорные больные, которые еще могли ходить, тоже разбежались как тараканы... В учреждении, которое "оказывает медицинские услуги" слышался тихий скрип дверей от легких сквозняков и грустное журчание воды в обоих полуисправных унитазах...
Вот пожалуй и всё! Чувствую себя как в школе - на троечку. Значит - удовлетворительно. Думаю, чувствовал бы себя много хуже, если бы не покинул эту больницу вовремя...
Тут, как я заметил, народ не чужд воспоминаниям. Вот. Решил Приобщиться, так сказать. А хуле!... В смысле.. не судите строго.
– Алексеич, ну, на фиг он мне сдался! И ваще… я птиц не люблю… – А мой кофе на халяву любишь? – Так ведь ты ж его не пьёшь! – Или берёшь попугая, или квартальная летит мимо.
Вот так Жако поселился в моей холостяцкой квартире. Как ни странно, но с кормёжкой Птицы траблов не было, – этот птеродактль жрал всё, что было в пределах его досягаемости. А вот с уборкой клетки… пардон, комнаты… Когда я не успевал вовремя почистить его гнёздышко размером с «Запорожец», он просто делал вид, что взлетает, и под воздействием воздушных потоков латиноамериканский помёт ровным слоем располагался по всей комнате. Девушки перестали меня посещать, а друзья норовили выпить пиво в парадняке, не дожидаясь моего приглашения войти. Я понял, что жизнь подходит к концу, и если я не предприму решительных мер, то мне придётся жить в лаборатории. От такой перспективы я приходил в ужас.
Птичий рынок меня сразу же отверг, как, впрочем, и я его. Наглые, жадные бабенции, которые только и умеют, что полудохлыми рыбками торговать да перекрашивать кошаков. Жако они тоже не понравились. После того, как он чуть не откусил палец одной товарке, а любопытному доберману ухо, нас с Жако пообещали скормить крокодилам. Жако мне жаль не было. В лабораторию, ясен перец, тащить его было бесполезно, родичам тоже. Сестра сказала, что у неё дошкольные дети, и она не желает видеть у себя в доме бесконтрольный источник ненормативной лексики. Уверения, что Птица пока ещё не говорящая, ни к чему не привели. Пришлось пойти на диверсию.
Однажды сеструха попросила забрать племяшей из детсада. Я отпросился с работы пораньше, тем более, что завлабу было не до нас – оформлял очередную командировку в Антарктиду. Заскочил домой, завернул клетку покрывалом и рванул в светлое будущее.
– Ур-ра-а!!! Дядь Игорь пришё-ол!!! Для малышни это означало новое развлечение, а для воспитателей очередную головную боль. Они подустали уже от набегов кочевников и взятия Бастилии… – Дядь Игорь… А что это та… У-ух ты... Красивый… А как его зовут? А он не укусит? А чем он питается, мышами? А ты его насовсем принёс или только на месяц?
Последний вопрос вывел из ступора ошалевшую воспитку. Вот уж кто действительно не мог поверить своим глазам, ибо видимое означало очень крупные неприятности. Ну, так, собсна, сама и виновата. Это ведь с её подачки появился живой уголок. Пусть теперь попробует отказаться. Попробовала. Однако мои невинные глаза и слова, что Птица нуждается в заботе подрастающего поколения, а поколение – в Птице, а так же ор двадцати детских глоток… В общем, пацанов я благополучно сдал мамашке, уговорив их молчать хотя бы до ужина.
Две недели я не отвечал на звонки. В ответ на угрозы участкового проверить мои доходы я просто дал ему на бутылку, а заведующей детским садом просил передать, что у меня дома ещё и пингвин живёт королевских кровей. Шантаж прекратился. Кстати… пингвин…
– …Ну, мужики, ещё по одной – за моё благополуч… ик… ное возвращение. Да, чуть не забыл, мне ж ещё надо придумать, что с Пингвином делать. …Кусок застрял у меня в глотке, от боязни выдать своё присутствие я стал дышать реже. – Вези обратно, на историческую, так сказать, родину. – Я контрабандой его сюда притащил, документов никаких. – Тады, Лексеич, по маленькой – за благополучие пингвина. И за здоровье нашего лаборанта. Оно ему теперича пригодится. – Зачем? Он же холостой ещё! – Как зачем! Разве ты не ему пингвина оставляешь? – Спасибо-спасибо… Хор-рошая мысль. – …Владимир Алексеевич, я Вас умоляю – только не это. Я Жако-то с трудом пристроил. – Вот что, Игорь, ты ещё молодой, много чего в жизни не видел… – Если Вы мне его оставите – и не увижу никогда. – Всё. Вопрос решён. Всем спасибо.
Утро началось с головной боли. Не от выпитого, – наш Воробьёв («Воробей» в народе) пьянство презирал и не приветствовал. Башка трещала от пульса: – Что делать… что делать… что делать… Детский сад отпал сразу – мне сказали, что если я ещё раз… Как оно бывает в жизни – решение пришло неожиданно.
В ресторане «В…в» завхозом работала знакомая. Лет на десять старше меня. Правда, она намекала, что любви все возрасты покорны, но мне столько не выпить. Слева от входа, напротив эстрады по диагонали был… хм… "заповедник", импровизированный. Фикусы какие-то, кактусы, кастрюля типа «Бассейн»… В общем… проснулся я с большим трудом. От выпитого. Но Пингвина у меня больше не было. Спустя некоторое время ресторан был закрыт. Надеюсь, не из-за меня.
В конце прошлого года быренько сваял небольшую повесть. (кое-кто уже прочёл черновики в моей Гостевой) По сути это параллельный сюжет первой книги романа ("Шуга"). Время действия 1984-85 годы, место действия Москва–Узбекистан–Ленинград. Главки коротенькие, но телефонистам всё же лучше пройти мимо, не тот формат. Чуть не забыл — отдельное спасибо М.А., С.М. и Ч.. Это они сподвигли меня на продолжение сюжета после того, как ознакомились с пилотной главой.
ТЯНЬ-ШАНЬСКАЯ РУЛЕТКА
-1-
От автобусной остановки до махалля было километра три… Из четверых только я был здесь однажды, да и то мимоходом, так что мой топографический кретинизм вряд ли бы помог. Но опыт работы с картами не пропьёшь, как ни старайся. — Ребята, за поворотом базарчик небольшой, возьмите что-нибудь на перекус. — А ты куда? — Прогуляюсь… Нам ведь собака нужна? — Да иди ты со своими предчувствиями… — Ну, я пошёл.
Несколько дней назад мне приснился сон, — маленький посёлок в предгорьи… собака… медведь… Всё в куче. Но больше всего поразила крыса, после чего я, собственно, и проснулся посреди ночи. Когда мне было семь лет, любимая кошка пропала в битве с полчищем крыс, а после неё остались котята, которым было пара-тройка дней от роду. Выкормить родители их не смогли, и вскоре все они ушли вслед за мамашкой. А я плакал под одеялом по ночам. С тех пор крыс ненавижу… ненавидел. Эта крыса хоть и напугала меня изрядно, но что-то было в ней не так…
— Хозяин, есть кто дома? Я кинул рюкзак у калитки и прислушался. И тут же по ту сторону забора возле моей головы появилась другая, — огромная башка матёрого алабая выше моей. — Ав, — сказала голова низким голосом. Я присел. — …Барс, ко мне! На пороге появился молодой узбек лет двадцати семи. — Извините, обычно днём на цепи, видно, сын с ним играл… Не бойтесь, сейчас не тронет, если агрессию не чувствует… Чем могу помочь? — Водички бы попить… Узбек вдруг напрягся, затем улыбнулся во весь рот. — Тащ старший лейтенант! Не узнаёте?… Это же я, Ёдгоржон… Саид то есть. — Саид!… Ты как здесь оказался! — Так точно! Гвардии сержант Ахунбабаев… Живу я здесь. А вы? — В горы идём с друзьями. Вот, мимо шёл… — Не сразу вас в бороде признал… А что дома не сиделось?… Загара нет, значит, недавно приехали. Вы же из Ленинграда? — Ну да… — Да что ж вы стоите-то!… Барса привяжу только, любит он гостей облизывать… перед едой… Шучу я, шучу… Алмаз! Из-за угла вышел мальчонка лет пяти. — Почему Барс бегает!… Опять? — и добавил несколько слов по-узбекски. Пацан быстро подскочил к алабаю и за ошейник утащил его за угол. Пёс даже не дёрнулся. — Сейчас чаю попьём в тени, поговорим. — Саид, у меня мало времени, друзья ждут… Сын?… Ловко он с кобелём. — Пять лет сыну, скоро ещё один будет… Да что пёс!… У него крыса живёт. Холодок пробежал по спине. Сон в руку? — Алмаз! — и по-узбекски что-то… — Извините, тащ старший лейтенант, он русский плохо ещё понимает. Ничего, у него появился друг, русский мальчик, Дима, скоро заговорит не хуже нас с вами. Алмаз осторожно пересёк двор. На плече у него сидела крупная крыса. Увидев нас, она замерла и внимательно стала меня разглядывать. — Саид, что ей надо? — Это он, Крыс… Чем-то ты понравился… Ничего, что на «ты»? — Нормально, мы почти ровесники. — …Барс передавил крысиное гнездо. А этого почему-то не тронул. Теперь спят в одной будке. «…Точно сон в руку». — Тащ старший лейтенант, а что вам в горах?… Алмаз, иди в дом. — Да так… прогуляться… Пять лет на Тянь-Шане не был, как из армии ушёл. — Неподходящее время ты выбрал, тащ старший лейтенант. — Что так? — По Чаткалу медведь ходит, чужой, пришлый, бабаи говорят. — Тогда я правильно зашёл. Нам нужна собака, туда и обратно, дней на пять-шесть. — Барс не пойдёт. — Да я и не рассчитывал… Любая дворняжка. — Есть тут барбос один без рода–племени, живёт сам по себе, с людьми, бывает, в горы ходит… — Как его найти? — Ну, если не шутишь, тащ старший лейтенант, он сам вас найдёт. — Да ладно! — Во-он там!… не твои друзья, тащ старший лейтенант? — …твою мать… — Я ж говорю, — сам найдёт.
Пару лет назад прочёл на любимом сайте историю. Муж с женой поговорили на тему обновления кухни в ближайшей перспективе. Ну а что, – планирование, в целом, нормальное явление, ничего плохого в нём нет. После разговора он зашёл в сеть и увидел – что? – правильно! Рекламу обоев, техники и кухонной мебели. Прикольненько, однако, наводит на некоторые размышления о Большом Брате, который, падла, пасёт нас как овец. Ну и ладно, бес с этим "братом", у меня для "родича" сюрприз: выхожу с компа, монитор без камеры и микрофона, смартфон отсутствует как класс, планшет, кстати, тоже. А с телефона выхода в сеть нету. Опаньки! Съели?
Йестыдысь ближе к вечеру зашёл на пару-тройку кофе старый приятель, музыкант. Попили (кофе), поговорили о делах наших скорбных. Среди прочего показал ему фотокамеру, которой намерен плотно пользоваться. Да и забыл бы про этот трёп, если бы с утра не попёрла реклама с разными брендами и линейками. Вот как!…
P.S. Для скептиков: вчера никаких запросов не было. Сегодня с утра было два: карта города и приоритеты работы центрального процессора. P.P.S. Через час после выложенного поста (на другом ресурсе) реклама камер пропала. Снова аккумуляторы, звуковые мониторы и фотохромные очки. Всё как всегда. P.P.S.S. Будете ржать, но на моём любимом сайте до сих пор висит реклама с фотокамерами.
Но последний писк был, когда голосовая Алиска вдруг встряла во время просмотра очередного ролика: – Как интересно! Буду знать. Одну минуточку… Я ещё щутканул, типа, время пошло... Вдруг открывается Яндекс, и пошла Алиска шелестеть по ссылкам.
Я и Сбер. "Плач Ярославны" Для дела потребовались реквизиты счёта. Обычное дело. В любом банкомате на любом чеке они есть. Но что-то пошло не так. Чеков нет. Что?.. А ничего. Топай в отделение, паспорт не забудь, урод. Взял пачпорт, топаю в отделение... Упс... закрыто на ремонт. "Это будет лучшее отделение в Центральном районе". А сегодня топайте в Галерею. В Галере был, дорогу знаю. Пришёл. Ищу вход... А де вход?.. Ручки дверей пропали, войти нельзя. Прошёл до конца, вернулся. Входа нет. Никаких указателей тоже. Потом присмотрелся в матовые стеклянные "стены" — вот оно счастье, совсем близко. Теперь вход через торговый центр. Вошёл, взял номерок в электронной очереди... Громкая связь такого качества, если бы не монитор, то свою очередь я бы просрал однозначно. Хотя... Полчаса... ладно, терпимо. О, мне пора!. — ...Это было техническая ошибка, вас пригласят. Ладно, жду... Через пять минут приносят новый номер... Ещё пятнадцать минут. Быренько всё заполнили, вывод на печать, шрифт... Блять, вы охуели на картриджах экономить! — Крупней никак. Вышел... Жопа в мыле... Хотел разозлиться, потом вспомнил, что я чудовище и крутой монстр, поржал и потопал домой. Греф! Гореть тебе в аду, паскуда.
К истории от 18.08.2000 https://www.anekdot.ru/id/-10098857/
Еду вчера по Московскому, на пешеходнике стоит собака. Ну, собаками не удивишь, — еду дальше. И вдруг в зеркало вижу — собака переходит проспект на красный! Совсем собаки оборзели, правила перестали соблюдать. Куда мир катится... 😂
Намедни приехала ко мне погостить приемная дочь моего старого знакомого по среднеазиатским командировкам – Гульчирой. Когда-то шестнадцатилетней я впервые привез ее в Москву, а нынче узнал с трудом, хотя не сомневался, что Гульчирой заладит старую песню: - Дядя Узбек, почему вы не женитесь на мне? - Я много раз объяснял тебе: я женат. - Ну и что? Я могла бы быть вашей младшей женой. - Здесь так не принято, а вот замуж тебя точно надо выдать. - Не-ет, дядя Узбек, я люблю только вас.
Ну, что здесь сделаешь! Что с замужеством, что с "дядей" (Гульчирой младше меня всего на несколько лет)! По паспорту она – узбечка, но в реальности – типичная согдийка: белотелая и черноволосая, с лицом, исполненным детской непосредственностью и одновременно – таинственным, истинно женским очарованием.
- Мы сегодня приготовим с тобой думбиль-шурпу, - говорю я, чтобы перевести тему разговора в другое русло, и самому отвлечься. - Правда? – Гульчирой хлопает в ладоши и начинает скакать вокруг меня, как заяц вокруг новогодней ёлки.- Так, как вы готовили ее у нас? С баней? И походом на Четверговый базар?
Четверговый базар, друзья мои, это вам не какой-нибудь банальный рынок в Ташкенте, Душанбе или даже Фергане. Это – базар с караван-сараями, лавочниками, мирабами-водоносами, гончарами и «ручниками», сбывающими у ворот нишалду, сушеный урюк, пастилу, навот, парварду и прочую сладкую снедь!
Это сидящие в тенечке кумарвозы и игроки, вокруг которых витает запах марихуаны. Это снующие в толпе карманники, которых легко перепутать с блаженными и юродивыми. Это чинные раисы, носящие собственный живот, как орден птицы Симург. Это обобранные раисами дехкане, что-то все же вырастившие для продажи. Это ремесленники и мастеровые, ростовщики и менялы, скупщики краденного и продавцы ворованного, бродячие музыканты и безвестные поэты, слагающие макомы!..
Только здесь на севатах, как отражение солнца, золотятся масляные лепешки-патыры и мелкие кульчи, простоватый оби-нон и изысканная лепешка-ширман, причудливая загора и пахучая джиза с катламой!..
Только здесь румянится в капельках черного тмина самса и источают луковый дух манты, преет на углях нут, на который брошены горсти шакарапа и чаяна, и парится кукуруза!(* см. сноску).
Только здесь с широких листьев можно отведать истекающий соком инжир. Полюбоваться холмиками чернослива и синеватой алычи. Обойти редуты медовых груш и гулистанских дынь. Вдохнуть вязкий аромат хурмы и потрескавшегося граната. Потрогать огненно-розовые ягодицы персиков. И, наконец, щипнуть ягодку винограда – белого, черного, с косточками и без, круглого, длинного, мелкого, крупного, сладкого, кислого – любого!..
- Баня обязательно будет, иначе какая пользы от думбиль-шурпы? - говорю я, глядя в наивные глаза Гульчирой. - Вот только здесь нет Четвергового базара, но все, что нужно для шурпы, я уже нашел.
Не знаю, кто дернул меня за язык сказать о думбиль-шурпе - этой типичной узбекской "животворной" и очень двусмысленной похлебке. Но отступать некуда, тем более, что Гульчирой хорошо осведомлена о подноготной блюда и "процедурных этапах", так сказать, его приготовления. Ибо только несведущему может показаться, что "думбиль-шурпа" переводится как «суп с добавлением кукурузы». На самом деле всё здесь замешано на заковыристой игре однокоренных слов - "думбиль" (кукуруза) и "думба" (курдюк), подразумевающей определенный подтекст в таинстве взаимопроникновения продуктов и их предназначения. Ну вот, пожалуйста: - Дядя Узбек, - быстро ориентируется Гульчирой, - а я знаю, какую часть овцы вы купили для думбиль-шурпы. Это место в утробе (показывает на свой животик), где у нее вырастает ягненок. Верно. Мог бы вырасти. Это часть бараньих надпочечных позвонков с двумя-тремя нижними ребрами, сообщающая, по теории знатоков думбиль-шурпы, жизнетворящую силу будущему блюду. Особенно, если положить на мясо мелко нарезанное "жизненное средоточие" - думбу.
- Овощи, которые родились в земле, - продолжает комментировать Гульчирой, - мы обязательно кладем на мясо целиком. Правда, дядя Узбек? И это верно, если подразумевать под овощами, «родившимися в земле», корнеплоды: белую репу, морковь, белый лук, чеснок и картофель. Людям не дано знать таинства зарождения и развития жизни в корнеплодах. Стало быть, и резать их нежелательно.
Овощи же, которые "родились над землей" (болгарский перец, помидоры) напротив, подвергают тому или иному измельчению, дабы всё, с чем они над землей соприкасались – частичками ветра и солнца, каплями воды или даже жужжанием пчел – полнее уходило в шурпу.
Исключение делается разве что для початков кукурузы, которые можно сломать на четыре части, и жгучих перечных стручков. Последние, в отличие от других овощей, "родившихся над землей", способны еще менять свое внутреннее состояние, будучи сорванными с кустов.
А венчают палитру думбиль-шурпы листики белого (зеленого) базилика – единственного, должно быть, из кулинарных трав растения, носящего женское имя. Ибо узбекское название базилика – "райхан".
Вот и всё. Щепотка соли, щепотка красного перца и щепотка растертой в ладонях зиры, плюс три литра холодной ключевой воды, и казан можно ставить на медленный огонь, больше ни о чем в течение двух часов не заботясь...
- Дядя Узбек, а камни в бане уже разогрелись, - откуда-то издалека, как приговор, звучит голос Гульчирой. - Вы будете меня пАрить? - Буду, - отзываюсь я, поскольку баня перед думбиль-шурпой – вещь обязательная, если есть желание полностью постигнуть суть этого блюда. К тому же камни в парилке действительно раскалились до нужной температуры.
Гульчирой никогда меня не стеснялась и даже не пыталась хоть как-то скрывать свое тело. "Я вас люблю, дядя Узбек, разве можно стесняться любимого?" Мне же, тем не менее, приходится входить в парилку обмотанным полотенцем, ибо я не разделяю доводов Гульчирой. Но я сам когда-то, подобно Пигмалиону, лепил в ней это. Заставил отказаться от национальных шаровар в пользу европейского платья. Доказал неэффективность растительной усьмы, соком которой она красила брови. Уговорил расплести четыре десятка мелких косичек и носить волосы в подбор, чтобы перед сном, убрав шпильки, она могла распластать их по подушке, как корни карагача... Иначе говоря, разбавил восточную сдержанность светскими резонами, получив очень неожиданный "коктейль". - Можно я перевернусь на спину, дядя Узбек? – жалобно просит она, хотя я не закончил еще охаживать веником спину.
Ну, а это испытание точно уже не для меня. Я выхожу из парилки, оставив веник на ягодицах Гульчирой.
Я знаю, что будет потом. Остывшие и посвежевшие, мы сядем этим тихим летним вечером на веранде, куда я принесу глиняные пиалы с дымящейся думбиль-шурпой и (на отдельном блюде) выловленные из шурпы мясо, овощи и кукурузу.
После ужина я уложу ее спать, прекрасно понимая, чего хочет она и чего хочу я. Но ограничусь, как всегда, лишь тем, что нежно поцелую Гульчирой за ушко, чуть пониже серьги с крохотным александритом. И у меня не будет сомнений, что последующий крепкий сон унесет Гульчирой в придуманные ею миры.
Хорошего ей сна, а вам – приятного аппетита.
*** Ингредиенты (на 3-4 порции думбиль-шурпы):
1. Около килограмма баранины или телятины (реберная и позвоночная части обязательны) 2. Пять-шесть средних белых луковиц 3. Три небольшие белые репки 4. Головка чеснока 5. Два средних сладких перца 6. Три средних помидора 7. Пять-шесть мелких картофелин 8. Стручок жгучего перца 9. Одна-две средние моркови 10. 50 граммов курдючного или свиного сала, порезанного на мелкие пластины 11. Пучок зеленого базилика 12. Соль и красный перец по вкусу (щепотка зиры не обязательна) 13. Два-три молочных початка кукурузы
Блюдо с одновременно заложенными в него продуктами готовится на очень медленном огне не менее двух часов, но не более четырех часов. Рекомендуемый напиток – зеленый чай без примесей (лучше №95 Самаркандской чаеразвесочной фабрики).
______________________________________________
*нишалда – воздушное лакомство молочно-белого цвета (нет европейских аналогов) парварда – домашняя карамель навот – прозрачный кристаллический сахар кумарвоз – травокур севат – широкая круглая корзина для хлеба (ее носят на голове) патыр – лепешка, замешанная на сметане кульча – небольшой патыр ширман – лепешка из гороховой (нутовой) муки. Встречается только в Ферганской долине оби-нон – обычная пресная лепешка загора – лепешка из кукурузной муки джиза – лепешка с добавлением бараньих шкварок катлама – слоеная лепешка с запеченным луком. чаян (скорпион) - мелкий, чрезвычайно жгучий красный перец, способный оставить на языке волдыри. шакарап – салат из помидоров, лука и перца маком – жанр старинных узбекских песен.
К истории Надин от 24.06.18 https://www.anekdot.ru/id/955489/ Дело было давнее, мы были молоды… Ну как молоды… Тут с одним полукохером забились, кто из нас динозаврам хвосты крутил, а кто верхом на них по девкам шастал. В общем, возвращаюсь поздно вечером домой, около 22:00 было. Зима 1975-1976гг, декабрь-январь – уже не припомню. Но мороз стоял злющий, снег под ногами скрипел. До дома топать ленивым шагом меньше 10 минут. Там горочка такая, по ней трамвайные пути, зимой всегда тропинка протоптана, прям как во Фриско, только горочки пожиже и климат пожёстче. Снег скрипит, я башкой верчу по сторонам, и вдруг обращаю внимание на небо. А там такая фигня!… Представьте окружность… Короче, вытяните перед собой руки и разведите примерно на 1-1,2 метра. Вот такого примерно диаметра светящуюся окружность я увидел в небе под углом 45 градусов. В центре идеального круга сияла яркая звезда. И вся эта фигня двигалась… попробую сориентироваться… В момент, когда я заметил этот объект, он находился от меня в направлении запада. Однако он не стоял на месте, а перемещался в северную сторону. Когда я окончательно замёрз и ушёл всё-таки домой, объект был на севере и постепенно уменьшался в размерах, наверно, раза в три уже успел сократиться. Но это всё равно была окружность со звездой точно в центре. Спросил у всех знакомых – никто не видел, суки. Зашёл в школу, поговорил с учителем астрономии – та же история. Прошли годы, появился Интернет, потом приличный Интернет, сейчас у меня 40 метров, а ответа на вопрос "Мужики, что это было…" до сих пор нет. Может, сегодня опять поискать? Информации-то больше появляется. Или не стоит?…
"Сегодня слегка удивилась. Разговаривала с мамой через фэйс-тайм по яблоку, мимо пролетали чёрные военные вертолёты. Хотела ей показать, переключила камеру. Я их вижу, а в телефоне их нет, только облака видно…" (Natali)
Нам известно, насколько ограничены мы в средствах оформления текстов. В Основных, например, даже хуже, чем в Гостевой. Отчасти это одна из причин, по которой я даже и не думал размещать что-то серьёзное на этом ресурсе. Но "что-то пошло не так". В любом случае, постарайтесь меньше глумиться, это не только мой труд, который мне стоил крови, но и жизнь, которая которая кому-то стоила жизни. Ну и классика, куда от неё — "не стреляйте в пианиста…"
Бестолковое время суток
Роман Книга первая. Шуга
Алексу и Кэти, с благодарностью Часть I
Всё в мире что-нибудь значит.
+38 в тени
— Баха, что за дрянь тут! — Лапы убрал! Сейчас разгребу. — Антон, это все вещи? — Не на Луну собрался. — Ладно, недостающее сообразим… Ну всё, садись, погнали.
— Как долетел? — Хорошо. Почти. — Что значит?… — У нас пошёл снег, я лёгонько оделся. Околел как собака. — Отогреешься. — Отогрелся. Сорок есть? — Будет больше. — Хорошо-то как… — Скучал по Ташкенту? — Есть маленько. — Почему один? — Я, говорит, твоими азиями сыта по горло. Даже провожать не поехала. — Как была дурой, — так и осталась… Извини. — Всё в допуске. Привык… Куда едем? — В Чирчик. — Далеко? — Минут сорок не спеша. — Водоём есть? — Ну, не водоём. Речка. — Искупаться бы… — Не горячись. Вода очень холодная. Купаться поедем на Бургулюк. У меня там дача. — Баха это Бахрат? — Бахрам… Баха, за Дамиром заедем? — Он дома? — Ты с ним работаешь, — тебе видней. — Обойдётся. Вечером появится сам. — Как скажешь… Дамира помнишь? — Смутно. — Вторая рота. — Я говорю, — смутно. — Он тебя помнит… Это что такое! — Нитроглицерин. — Давно?… — Года три. — Не надо было уходить. — А сам? — Что сам? — Тоже ушёл. — Тоха, мне сколько лет! Училище, плюс боевые. Всё, долг Родине отдал. — А Дамир? — Он в армию из-за меня пошёл. И на гражданку тоже. — Долго за тобой ходить будет? — Уже не ходит. В октябре дочка родилась. — Ты женился? — Так неплохо. Девок немеряно, только успевай. — …Оторвут тебе голову, Амир. — Пусть попробуют. А ты не встревай, лучше на дорогу смотри… Как у тебя с Настей? — Хреново. — Не развелись ещё? — К этому идёт. — Сколько сынам? — Коле восемь, Петьке скоро шесть. — Счастливый папаша. — Не очень. — Мамино воспитание? — Недовоспитание. — Понятно… Баха, притормози, куплю сигарет … Антон, куришь? — Трубку. — Ну ты силён! Может и мне трубочку прикупить… — А есть где? — Надо поискать. «Народные промыслы» знаешь? — Кстати про «Народные промыслы». Я шурину обещал пчак привезти. — Организуем… Одна минута…
— Хорошо устроился… Кондиционер… — Не то что вы в своём Ленинграде. — На Питер бочку не кати! — Шучу я, шучу… Ну всё, добрались… Баха, во сколько ждать? — Может, дадим человеку отдохнуть с дороги? — Обойдётся. Я ещё на танцы потащу. — Начинается… дурак старый. — Ну ты-то у нас дурак молодой. С нами пойдёшь? — Разводиться пока не собираюсь… Часа через четыре приедем с женой. — Тогда не прощаемся. — Хоп майли. — Хоп…
— Выпить хочешь? — Сухого. Или кефира. — Пойдём на кухню, посидим на теневой… Сейчас фрукты сполосну. — Амир, не надо из холодильника. — Ты сказал, майор… Как добрался? — Ты о чём?… — Ладно, перейдём к делу. — Твои друзья в курсе? — Без них никуда. Ну, и брат, само собой. Дамир тебе понравится. Толковый мужик. Правда не разговаривали полгода. Ну, знаешь, — два взрослых татарина под одной крышей… — Отец развести не мог? — Батя умер в восьмидесятом. — Я не знал… Соболезную. — Ну, за встречу!… То есть за женщин. — Правильно Бахрам сказал. — Да что ты старого узбека слушаешь! Много понимает. — Баха старый?… — Ну… сороковник. А чего удивляешься? У него жена вообще как девочка выглядит, а уже трое сыновей! — Здоров, нечего сказать. — А то!… Ты бы видел, как любят друг друга… Аж завидки берут. — Женись. — Где такую найти… Кругом… а-а, не хочу об этом… Наливай. — Так что там про танцы? — Интересно стало? Баху не слушай. Что он может понимать! Только мы, татары, понимаем, ну и русские немного. — Да брось ты, все мы разные. — Про себя что ли? Да какой ты русский! Посмотри в зеркало. — Сменим тему. — А не хочу. Кстати, я тут слушок пустил, что ко мне из Ленинграда приезжает сослуживец. Старые фото показывал. — С какой целью! — Вдвоём гулять веселее. — Нам будет до веселья? — Было бы желание… Есть тут одна евреечка, Соня, у неё аж слюнки текли. — Еврейки не было… — Нормально. Губы раскатай посильней, — за еврея сойдёшь. — Не сойду. — Ладно, потом разберёмся. — Когда выдвигаемся? — Вечера прохладные, без куртки или свитера нечего и выползать. Май холодный был, дождливый. Зато урожаи будут хорошие… Числа пятнадцатого-двадцатого, наверно. Как ночью станет до тридцати — самое время. — Видно судьба с твоей Соней знакомиться. — Имей в виду, — девка с норовом, грубить нельзя. — Амир… — Это к слову… Интеллигенция питерская… Сейчас карты принесу.
— …Ничего себе… Откуда? — При связях можно достать всё. — Здорово… Ты посмотри, даже тропы!… — Это ещё ничего. Тебе повезло, что мы с Бобом и Бахой по тем местам ходили. Но карта не помешает. — Кто это Боб? — Ким, кореец. Робертом зовут. — …А это что такое? — Не знаю. На армейских там вообще ничего не отмечено. — Кажется, нам туда. — Ох, опять приключений с тобой искать… Туда — значит туда… Как тебе вообще в голову такой бред мог прийти! — Не знаю. Стукнуло что-то. Начинал с семейных фотографий. Потом… В год смерти бабушки мы с мамой часто бывали у неё дома. Она знала, что скоро умрёт. Ну, мама отсутствием любопытства не страдает. И пока я по двору носился да голубей гонял, они говорили и говорили. Бабушка… рассказывала про свою жизнь, про отца, про его отчима… Старым евреем его… — Зачем замуж выходила! — Дед погиб в финскую, а Исаак вернулся — боевой офицер, на груди бронежилет из орденов да медалей. Красив был, говорят. — Исаак? — Ну да. — А твой отец?… — Ефимович. — Может Хаимович? — Нет, он из обрусевших немцев. — Понятно… Женихов недобор. Особенно для вдов. — Правильно понимаешь… Подробности опущу, а схема такая… Отец родился в двадцать седьмом, значит, бабушке было девятнадцать. Так? — Тебе видней. — Так… Однажды она проговорилась, что Жорка, то есть мой отец, был у неё пятым ребёнком, — первые четверо — кто умер во младенчестве, кто родился мёртвым. — Чего-то не срастается. — Мама то же самое сказала. А потом они как-то и не вспоминали… В день рождения отца она умерла… Да, ещё! Про день рождения! Тут вообще непонятки. В паспорте у него стоит двадцать пятое октября. Ну, в метрики тогда часто ставили дату регистрации, особо не задумывались. Ладно, поехали дальше… Бабушка говорила, что родила Жорку в августе… Следишь? — Наливаю. — И говорила, что тогда цвела гречиха. — А когда она цветёт? — Не знаю, ни разу не видел. Но точно не в августе. Короче, — нехорошо так говорить об умерших предках, но бабка завралась. Точнее, — правду говорить не хотела, а запоминать свои выдумки уже не было сил… А дальше пошло–поехало. Фотоальбом, батины сослуживцы… Я даже доктора нашёл, который отправлял отца на инвалидность. — А про Китай? — Я уже сомневаюсь, что он там служил. Пошёл в армию перед самым окончанием Отечественной, на японском фронте не был. Потом остался на сверхсрочку… Матери так говорил. Однако хорошо знает… знал Среднюю Азию. В основном Тянь–Шань. Но и на Памире бывал. Это теперь могу сказать точно. — Вот и ты по стопам отца. — В позапрошлом году я восстановился в училище и во время абитуры познакомился с одним профессором. Показал свои работы, он заинтересовался и предложил работу. Нужно было сваять бюст одного партийного деятеля, безвременно, так сказать… Деньги хорошие, и я, не раздумывая, рванул на псковщину. — Антон, подремать не желаешь? — Нет, завалюсь часов в десять, чтоб новый режим установить быстрей. — Да кто ж тебе, болезный, даст! Гости приедут. — Досиживать будете без меня, лягу вовремя. И встану тоже. Кто рано встаёт, тому Бог даёт. — Ты ж в Него не веришь! — А вдруг Он есть? Уж лучше верить на всякий случай. — А как быть со службой? Сколько на твоих руках… — Он меня простит. Потому что на руках есть, а совесть чистая. — Ладно, человек с чистой совестью, что там во Пскове? — В Порхове. Есть такой старинный город. Вода там, правда, препоганая, но привыкнуть можно… Познакомился с местным жителем, а он за мной ходит как привязанный. Я ему, — ты чего, мол! И рассказал он, как в тридцатом цыгане украли его младшего брата. Так я очень на него похож. Вот, собственно, и всё на эту тему. — И отец твой продолжал мутить свою биографию дальше. — Вот именно… Потом я вышел на полувоенную часть под названием «Экспедиция». — Думаешь, — отыщем следы там? — Надеюсь. — Слабо верится. В Питере ведь ничего не смог узнать… — Помнишь, я рассказывал про милиционера, который служил с отцом, и помог мне уйти в армию? — Что-то припоминаю. Давно было. — Они служили с пятьдесят первого до шестидесятого года, вместе ушли в милицию. — Как это?… служили в армии? Ты говорил, что отец демобилизовался!… — Ну подумай сам, — где они могли служить после дембеля до милиции! — Страшновато вслух произносить. — Вот так, брат… Ещё помню, отец часто ездил в командировки, и надолго. Даже в Ленинграде не всегда ночевал дома. Я вообще не понимаю, как они с матерью меня родить успели. — На сегодня с меня хватит. Давай сходим на базар, надо мясо купить для плова, вина домашнего. — У тебя холодильник забит! — Это для утоления жажды. А там одна апашка такой наливает мускат! Пальчики оближешь. Собирайся. Заодно и Сонечку покажу. Говорю тебе, — не пожалеешь.
В 2002-м начальство объявило: задолбал ты своими чертежами. Научишься конструированию на ПК — повысим зряплату. Со зряплатой наебали, конечно, как это часто бывает. Но ПК куплен, надо что-то делать. Пошёл на курсы рядом с домом. Ничему там толком не научился, пришлось действовать по-старинке — включать мозги. Через полгода написал первую прогу на языке GDL. На курсы ходил по Ломоносова до Фонтанки, на углу ЦБ выкупил наконец-то остатки фасада, шли строительные работы, на тротуаре лежали какие-то железобетонные параллелепипеды, хз для чего. И вот однажды пру мимо — глядь, а на бетоне лежит кошелёк. Посмотрел кругом — никого. Странно. Открыл, там 540 р. Мелкие в общем-то даже тогда уже были деньги, ну и ладно. Принёс домой, рассказал, кошелёк жене отдал (зачем — сам не знаю). Как-то пошла дорогая за каким-то лешим на Апрашку, фигню какую-то покупала, не помню уже. Ну, кошелёк-то у неё там и дёрнули. Ладно, пришла домой, злая как сто китайцев. Стали считать, — сколько было, что истрачено. А когда подсчитали — я охуел! На момент кражи в нём оставалось ровно 540 рублей.
— Разрешите, товарищ полковник? — Проходи, майор. Чай будешь? — Спасибо, Павел Петрович… Курить можно? — Погоди, Герман… Станиславович, накуришься ещё. «Ох, не нравится мне эта старуха…» — …Времени на подготовку мало, считай, что нет уже… Вот, смотри, что тут у нас припасено… Полковник небрежным жестом кинул передо мной тоненькую папку. — …Смотри внимательно и запоминай, завтра папка уйдёт к инициатору вместе с докладом. — У нас будет доклад? — А ты постарайся, Гера, постарайся, чтобы был… Папку изучишь в «карцере», ознакомлю пока с ключевыми позициями, времени на разработку не было ещё вчера. — Зачем повторяться, Пал Петрович, я понял… понял. — Попрыгай у меня ещё, родной, попрыгай… Махмудов Амир Сергеевич, сорок пятого года рождения, полковник ВДВ в запасе, не женат, внештатник МВД Средне–Чирчикского района Ташкентской области. Может себе позволить, — военный пенсионер. — В тридцать девять?… — Такие вот у нас пенсионеры… Настоящий боевой офицер. — Афган? — Шестьдесят восьмой — Чехословакия, операция «Дунай», на следующий год — Даманский, семьдесят девятый — Польша. Там уже в статусе советника. После смерти отца в восьмидесятом ушёл в запас… Награды… грамоты… поощрения… это всё потом. — ВДВ мы знаем, видели второго августа. — Эх, молодёжь… Это спецназ ВДВ. Ну, и отец его был тренером по боксу, натаскал сыночка на нашу голову… До Польши занимал должность начштаба полка, так что связями не обделён… До прошлого года ничего про него не слышали. В общем, упустили клиента. Да ещё МВД… Что-то он успел накопать в архивах. — Лишнего? — В том всё и дело, что не знаем. А должны… В этом году собирается в поход в закрытую зону. — Ну ВДВ даёт… Кто ж его туда… — Не совсем закрытая. Нет на картах, в источниках ни слова. А он туда собрался. С ним родной брат и друг детства. — Нахлобучить, за ниточки подёргать… — Гера, смотрю на тебя и диву даюсь — папе не стыдно, что такого остолопа вырастил?… И как ты со своим дуболомством до майора дожил… Нам это место ещё интересней, чем ему. — А поговорить? — Ты придёшь, посмотришь, запомнишь, вернёшься, всё мне расскажешь. Я внятно изъясняюсь? — Так точно, товарищ полковник… За шапку-невидимку расписаться где? — Ты ж там бывал, Ставроцкий! Чего прикидываешься? На месте сориентируешься. — Так сколько лет прошло… Семь… восемь почти. — Страна та же, люди те же, советские. — В общих чертах понятно… Чего ждём? — Не чего, а кого, и не мы, а они. — Они?… кого ждут?… — Недостающее звено, Гера. Из Ленинграда. Твой земляк, между прочим, дружок Махмудова. И сослуживец. — …Разрешите? — Да кури уже, лишенец…
ТЯНЬ-ШАНЬСКАЯ РУЛЕТКА (продолжение) Начало https://www.anekdot.ru/id/1371414/
Репортёр 4
— …Вышел. Прими…Ну как?… проникся?… Твоё мнение. — Скорей всего да. Но на сто процентов уверенным быть нельзя. — Я тоже так думаю… Слушай меня внимательно… Даю своего человечка. — Юр… — Дослушай!… Ставроцкий с ним уже работал, так что лишнего не подумает. Ещё двоих отправишь от себя. — Есть парочка, братья Зайцевы. Герман вербанул их ещё в армии, в разведке. Толковые офицеры, правда, опыта мало. Ну и маленькая проблема… Они в Ленинграде. — Решим… Чья идея? — Ставроцкого. — Хитёр твой протеже… С отцом его давно знаком? — С Новосибирска. — Понятно… — …Юрь Василич, сколько лет ты подбирался? — Да, считай, с семьдесят четвёртого… Пятого. — Выходит, на горбу гражданских въезжать будем… — Пал Петрович, зачем ты так… никто никуда въезжать не будет. Понял?… Майор правильно сказал. Прийти, посмотреть, всё запомнить и ходу, ходу, ходу. Нас там быть не должно. И нас там не будет. — А что, если… — А если что, Паша, полетят головы. Как ты думаешь, я должен о своей голове заботиться? — То есть, хочешь сказать… — Да, Паша. Так что, случись что не плану, пути назад будут отрезаны, Паша. Но Ставроцкий не должен об этом знать. — Жаль… — Сделаем так… Ты в него веришь? — Да. — Ну вот и верь, как я в тебя, Паша. О плохом пока даже думать не будем… Генерал снял трубку телефона. — Князева ко мне, срочно… Капитан Князев, тридцать два года, женат, дочка. Личное дело потом, пока глянь опытным взором. — Тащ генерал, доверяю, нечего смотреть. — Как скажешь… У него полномочия на принятие решений. При необходимости возглавит группу. По Зайцевым решу вопрос прямо… минут через тридцать. Думаю, завтра утром уже будут на докладе. Ну, с Богом, товарищ… па-алковник.
-5-
— …Да не помнит уже, столько лет прошло. Имя только осталось, Фридрих, Фриц. Спокойный, говорит, рассудительный такой, русский, говорит, учить начал. — Все они рассудительные… — Да не… деревня в стороне, а эти вроде постоя себе организовали. — С какой целью? — Партизан ловили. — Рассудительно. — Да какие там партизаны… Как немцы пришли, партизаны… тьфу ты… уголовники эти воспряли. Думали, новая власть на свободу выпустит, вроде как пострадавшие от Советов. Только хрен им вышел… Немцы посмотрели дела и оставили на месте, досиживать… Это потом уж они в побег ушли да партизанами себя назначили. А как были бандитами, так ими и остались. Вот фрицы за ними по лесам и бегали. — Ну и как у них получалось? — Сначала не очень… Пока деревенские однажды не послали этих партизан… на хутор бабочек ловить… когда те припёрлись опять харчи требовать. Ну, в отместку деревню и подпалили. Полдеревни выгорело… — Во твари… — Фрицы на это дело посмотрели, да и устроили мощную облаву. Так Славкин отец и пропал окончательно… А деревню фрицы потом заново отстроили, с помощью местных, конечно. — Чудно, однако, мир устроен… — …Славка однажды кобеля в будке доской заколотил, соломой обложил да поджёг, сучонок… Мать бегает, ничего сделать не может, тут на счастье Фриц нарисовался, кобеля спас… Потом снял ремень, Славку поперёк разложил и давай охаживать. А тёща стояла на крыльце и приговаривала, — наподдай ему, наподдай ему… Я аж приподнялся… — Что, правда что ли? — Как на духу, Ставр! Если тёща не врала. А врать она не любит… Хотя, если честно, иной раз и соврать бы могла, дура старая… — Чем закончилось? — Да чем-чем… Как у нас у мужиков иногда бывает… Сел Фриц на крыльце, руки трясутся, сигарету прикурить не может, а потом заплакал. Никогда, говорит, на ребёнка руку не поднимал… Со слов матери, конечно, тёщи то есть. — А ты Наташку свою? — Да не, пока не за что было… Вот осенью в школу пойдёт… — Лупить будешь? — Ну почему сразу лупить… Наказывать. — За что! — Как за что, боярин! А то мы в школе не учились! Будет за что, даже не сомневаюсь. — …А дальше?… — Немцы ушли, наши пришли… узнали, что немцы на постое жили, деревню сожгли и пошли дальше на запад. Кто-то стал отстраиваться, а тёща с сыном подалась в Брянск… Потом узнала, что пленных немцев будут проводить по Москве, бросила всё и с ребёнком рванула в столицу. Не знаю, говорит, на что рассчитывала, была уверена, что Фриц в плену… Никого там, конечно, не нашла. А Фриц действительно попал в плен, говорил, что сам сдался. — Как говорил!… ты его видел? — Ставр, ты чего!… какое видел… Тёща видела. Приезжал после войны, в шестьдесят пятом, кажется… Знаешь, в чём ирония?… Пока тёща металась по Москве, он в это время был в Брянске, работал на стройке, потом уже в Сибирь их отправили, куда-то в Кузбасс. — И ты вот про это хочешь написать в книжке?… — Ставр, я не дурак… внукам оставлю… Мать к тому времени уже замужем побывала, трёх дочек родила, снова овдовела… А Фриц, говорит, так и не женился, не смог её забыть… Да куда уж там… столько лет… и дети… Вот у меня такая тёща…
— Привет, Игорёк. Как Женя? — Выпить бы… — Женьке?!… — Мне… Батя, только не говори, что вы тут насухую анекдоты травите. — Проверь, застава свободная? — А что надо? — Закусить. — Пять секунд…
— Повезло мне с зятем. — Я тоже не жалуюсь. — Короче, везучие мы люди… Жаль, Стёпшу не смог от дежурства отмазать… Слушай, а где молодой гость?… Финик этот… — Стесняется. Или язык плохо понимает. — А чего его понимать! Наливай да пей. — Позовём. — Игоря отправим. — Правильно, пусть подсуетится… Что принёс? — У вас коньяк?… Лимончик… шоколад… и бутылочка. — …Никто не видел? — Бать, я студентом в магазине колбасу воровал, а тут со стола дёрнуть!… — Попадёшься матери — устроит она тебе колбасу. — Не попадусь. — А рюмки? — Я думал, у вас есть. — Думал… думал… Вот из горла теперь и думай… Чем резать? — Держи. Настоящая мужская зажигалка! — Дай глянуть… Толковая вещица… Быстро–быстро… бутылку… мать идёт.
— Ой, хорошо-то как!… Давно стоите? — Нет, только что вышли. — Не холодно? — Я ж говорю, — только вышли. — Заболотный, дыхни… Теперь Маркус… Игорёк… свежачок ещё, вкусно пахнет… Где бутылка? — В тумбочке… Валь, мы ж не пьянствуем, просто для тепла… не отнимай, а… — Виталий, налей. — Кому? — Валентине Васильевне! — Мать, ты не простудилась?… Чихала, кажется… что ли. — Налей… Да вы совсем сбрендили!… Игорь, принеси рюмки… Партизаны питерские… Антон, пирожки твои любимые готовы. Попробуешь? — Попробую, Валь, больше всех попробую. — Ну иди… пробуй. — Да потом, за столом. — Ну… нам принеси попробовать. — А почему сама не принесла? — Да с зятем я знакомилась… с зятем. — …Валя… ты меня пугаешь. — С будущим. Скоро у нас, отец, два зятя будет. — С какого!… Посмотри — на тополях почки только набухают ещё! — Тополя сами по себе, а зятья сами по себе распускаются… Тош, ты был прав, — Нюша своего не упустит. — Где она его нашла! — Сам пришёл… То ли по запаху, то ли как мотылёк… на огонёк… Зовут Хейно. — Сын Тайны? — …Увидели друг друга… позавчера. А сегодня он её в гости приглашает. Так что пора дочке паспорт оформлять… Тош, ну что встал как вкопанный! Неси пирожки, у нас уже слюнки текут. — …Валь, да отстань ты со своими пирожками. — Виталик, молчать… Антон, глотнул для храбрости и ушёл. Понял? — Не понял… Ну, я пошёл. — Иди, дорогой, иди… пока горячо.
— Валя, что происходит? — …Не Фомин день, а святого Валентина какой-то… Игорь, доставай сигареты… спасибо. — …Ну мать, ты даёшь… — Отец, так кого ты нам на паперти показывал?… что за гадость куришь… — …Привиделось. — Не ври. — Похожа на одну… женщину. — Может, имя вспомнишь? — Давно было… запамятовал. — Виталик, я же по-человечески, по-хорошему попросила — не ври. — А что мне врать! — Не знаю… Заболотный, чтоб тебя с должности сняли!… Ну если я помню, то как ты мог её забыть! — Была девчушка… Ира, кажется… — Перекрестись, если кажется. Или сходи, проверь. — Куда?!… — На кухню. Там она, ваша Ира… Стоять!… Не сейчас. Не будем им мешать. Может… всё может… быть… Ты как хочешь, Заболотный, а я помолюсь… нет, сначала налей… так-то оно лучше… и лимончик.
— А где тут наши вкусные булочки?… простите… простите… — Ну что ты как попугай заладил… Здравствуй, Тоша… — Ира… — Господи помилуй… Красная Книга… не вымер… выжил… ты выжил… — Ты что… перестань… ты что… люди увидят… сын… — Ты не поверишь — я знала… всегда это знала… что я тебя найду… — Вот, нашла… Что делать-то… теперь… — Хочешь булочку? — Хочу. — Ешь… А мне?… Вкусно… только пересолила… чуть-чуть. — Слёзы вытри. — Ой… точно… где-то был… — Возьми мой. — Спасибо… Завтра Юльке цветов купи. — Зачем? — Она меня заставила сюда приехать… Видишь, как удачно — одним залпом двух зайцев… — Ты про Хейно? — Уже знаешь? — Валя сказала. — Ну и пусть. Он об этом мечтал. — А ты? — Моя мечта со мной. Правда, немножко припозднилась. Но зато у меня будет муж дьякон… Или думаешь опять от меня сбежать? — Пока не думал. Да и смысла не вижу. — И правильно, дорогой. Второй раз я эту ошибку не совершу… Сам решишь, где будем венчаться? — Есть варианты? — В Аскола хорошая церквушка, домашняя такая… Ты был в Аскола? Тебе понравится, вот увидишь… С другой стороны Этуярви на берегу стоят коттеджи. В одном из них я буду жить… мы будем жить с тобой… И смотреть, как растут внуки… дети Хейно и Танюши… если ему повезёт, конечно… Мне сказали, что Таня у тебя любимая крестница. Это правда?… Хорошая девушка, она мне приглянулась. Только сначала закончит университет. Я ведь свой не закончила, один год проучилась всего… а потом было не до него… Нужно было вырастить сына… и дождаться тебя… Я всё сделала правильно, как надо.
Хотел в анекдоты, но не получится. в 1989 г. услышал анекдот, который настолько меня тогда поразил, что я два часа ходил как привязанный за рассказчиком, чтобы запомнить интонации, с которыми он его рассказывал. Спустя много лет уже я узнал, что это был любимый анекдот И. Бунина. Нашёл оригинал... Что сказать, бунинский вариант понравился меньше. В общем, постараюсь изложить, как я его услышал.
В купе поезда попутчики: средних лет пара, — стройный эстонец, — голубоглазый блондин с попутчицей. Дама ну во всех отношениях. Кроме лица. Страшней Второй Мировой (или страшней пистолета, не важно). Третий — доктор, пластический хирург, как сейчас принято говорить. Прежде — "врач-косметолог". В общем, сидят, друг друга не трогают. А доктор прикидывает, что можно сделать, чтобы на даму с прекрасной фигурой и шикарными тёмно-каштановыми кудрями можно было смотреть без содрогания. Немного увлёкся, разволновался, вышел в тамбур. Курит. Спустя малое кол-во времени в нему присоединился сосед по купе. И тут нашего доктора прорвало: — Я смотрю на вашу даму... простите великодушно... Понимаете, в ней всё прекрасно! Фигура, волосы, манеры, божественный голос... Но личиком... того... малость... природа... Ну вы понимаете... Так вот... Я прикинул, что можно сделать, чтобы... ну вы понимаете меня, как мужчина, разумеется, ну так нельзя, ей-богу... с таким лицом выходить на улицу... Я тут прикинул что к чему... Вы знаете, есть возможность... я даже планчик тут набросал... Вы приезжайте ко мне в Питер! Вам это будет стоить совсем недорого, рублей 450-500 (по ценам 1989 года). Эстонец выслушал, помолчал... — Нет-т... эт-то торок... эт-то мы не потянем... Я фесу её на станцию Тно, там отин мушик опешшал са три рупля софсем её упить нахуй.
— Эй, татарин–барин, чифирбак на плиту ставь! — Проснулся, перелётный… Уже стоит, заваривается. — Чего в такую рань встрепенулся? — Армейская привычка. Днём добираю. — По такой жаре? — А похеру. Холодильник открываю, и спать. — Не жаль технику? — Надо будет, — новый привезут, без проблем. — Никогда азиатов не смогу понять. — И не надо. Живи у себя, приезжай в гости. А мы в твой музей приедем. Приютишь? — Тебя — всегда. — Как спалось? — Как будто заново родился. — Что снилось? — Почему ты спрашиваешь? — Разговаривал во сне. — Ругался матом? — Ругался б, — и внимания бы не обратил. — А что было? — У тебя хотел спросить. Если бы с Сонькой успел познакомить, подумал бы, что с ней воркуешь. — Да… странный был сон… Лейла, это какой национальности имя? — Любой. Тюркская группа языков, — имена, слова часто пересекаются, произношение иногда отличается. — Понятно… Может быть узбечка, татарка… — Может. Кто это, твоя знакомая? — Девочка из сна. Потом расскажу. — Сегодня Адиля с Амиркой от матери приезжают. Посмотришь на маленькую принцессу. — Амирка? … её зовут Амира? … — Вот что значит брат! Невестка слова не сказала. — Как я рад за вас, честное слово! — Зачем жена, если у меня есть маленькая принцесса, наследница! Я просто таю, когда за усы тягает. По-татарски, правда, не говорит. — По-русски, наверно, тоже. — Как ты догадался! — Какое говорить! Ребёнку восемь месяцев. — Ну хоть что-то должна уже сказать! — Жениться тебе надо. — Как ты?… Отвали… Выпей вина. — Не рановато для вина? — Сухое красное, фрукты. Чем недоволен!… Э-э, надо разбавлять, а то к обеду будешь никакой. — Что у нас по планам? — В контору съездить, посмотреть, что к чему. Потом в Дом Культуры. Директор задолжал. Заодно договоримся устроить встречу пионеров с офицером Советской Армии. — Какие пионеры в июне! — Э-э, дорогой, Москва–Питер далеко, а Ташкент рядом. У нас власть меняется медленно. Понял? Заодно денег даст. — У меня есть… — Спрячь, не позорься… А лишняя копеечка не помешает. Лучше стол ему красивый сделаю, чем позволю на любовниц тратить. — Татарин как ты? — Узбек. Однако женщин понимает. — Все вы тут одинаковые. — Дамир не такой, он правильный. Даже противно. Но не переделаешь. — Отец таким же был? — Я в отца… Когда на похороны пришли его любовницы, мать сразу зауважали. Это всё равно как старшая и любимая жена в одной юбке. — Может, насовсем остаться? Было бы две, нет — три жены… — Не сможешь. Ты однолюб. Помню, когда от мамы твоей… пришло письмо. Ты не побежал утешаться, хотя на тебя в гарнизоне очередь стояла. Так или не так? — Сейчас бы утешился. — Завтра пятница, идём на танцы. Сонечку предупредил. — Когда! — Вчера. Пока ты башкой по сторонам вертел, я быстренько всё организовал. Ты понравился. — Вот бешеный татарин… — От татарина слышу… Ну что, татарская морда, на попятную не пойдёшь? — Подумать можно? — Чего думать! Знаешь, сколько у неё ухажёров? И ничего. Тебя дожидается. — Я же уеду, Амир, так нельзя. — Не переживай, это её проблемы. — А мне как! Я ведь тоже буду переживать… скорей всего. — Ну что ты за мужик!… Переживёшь. — Ухажёры не отрихтуют? — Один будешь болтаться — легко. Со мной не тронут. Из-под земли достану и в землю закопаю. Даже искать никто не будет. Зиндан знаешь? Оттуда можно десять лет весточки родне посылать… Алло… я слушаю… как договаривались… С Робертом вчера переговорили… Да, Бахрам, захвати по дороге лепёшек… две-три, — смотри сам… Ждём. — Баха? — Да, скоро приедет. — А работа? — Сегодня есть дела поважней… Доставай свои картинки от дяди Вани, а мы с Бахрамом покажем свои. — Вчера, кажется, посмотрели. — Все, да не все. Нашли кое-что ещё. — Что-нибудь интересное? — Да уж поинтересней твоего будет… Тебя сам Аллах сюда прислал… Ты в Иисуса веришь? — Нет, наверно. — Значит точно Аллах.
— Узнаёшь, Бахрам? — Вчера мельком посмотрел. — Не юли. — Ну… есть немного… — Всё? — Я в совпадения не верю. Ты тоже… Антон, веришь в совпадения? — Почти. — Амир, ничего не говорил? — Давай. — Антон, помоги снять кальку с твоей карты… Амир, отойди, мешаешь… Сядь лучше, и перестань трястись… холодно от тебя… — …Зачем? — …Сейчас поймёшь… Ничего не пропустили?… — У меня не забалуешь. — Это уж точно… Теперь смотри на эту карту. — Что это за значки? — Через год после выхода в запас Амиру предложили внештатную работу в МВД. Делать почти ничего не надо было… Занимался поиском пропавших без вести. — Это правда, Амир? — Антон, не та тема, чтобы сочинять. — Кого-нибудь нашли? — Да… молодёжь на гулянках, местная алкашня… И всё. Остальные как сквозь землю провалились. — Чирчик город маленький. — В том-то всё и дело… Начали с Чирчика, а продолжили Ташкентской областью. — Насколько я понимаю, у Амира не должно быть доступа к базе данных за пределами Средне–Чирчикского района. — …Я добился. Покуражились малость, пустили. Никто особо не рассчитывал, что я найду что-нибудь. — Нашёл? — Слушай Бахрама, я покурю на лоджии.
— …Люди пропадали в самых разных местах. От кинотеатров и чайханы до… даже не знаю чего… Одна женщина вышла к зубному врачу в семь утра. Больше её никто не видел. А дорога максимум пятнадцать минут… Осталась дочка десяти месяцев. — Баха, меня уже начинает потряхивать как Амира. — Смотри, Антон… Что-нибудь видишь? — Подожди… Если представить образно… то можно выделить средней ширины дугу… Начинается близ Янгиабада… потом… в сторону Ангрена… и пропадает примерно здесь… Что всё это значит? — Мы тоже себе такие вопросы задавали, пока ты не появился… Ладно, не буду голову морочить… Представь дугу как часть круга… проведи осевые… Видишь? Количество точек резко уменьшается ближе к центру, полностью пропадают в этом районе. — Там нет населённых пунктов. Если пропажи и были, то некому их было зафиксировать. — Логично. А как тебе это? — Не могу объяснить. — А теперь давай нашу кальку… Скрепки возьми… Ну, что скажешь? — Бахрам, разубеди меня. Скажи, что совпадение… — Сказал бы, честное слово… Амир не позволит, — он сразу увидел. — Почему вчера молчали! — Не хотели портить вечер. — Что же мне теперь с этим делать!… — Не тебе, Антон, — нам… Мне жаль, что твой отец был в этом месте. — Отца нет шестнадцать лет! — А место осталось. И люди продолжают пропадать… Амир, хватит дымить! — …Рассказал? — Почти. — …Что ещё я не знаю! — С прошлого лета мы начали подготовку к походу в те края. Может, и в этом году не собрались бы. — Почему? — Сомнения оставались… Не хотелось на пустом месте пыль поднимать. — Значит, место уже не пустое? — С твоим приездом… Ты зарядку по утрам делаешь? — Когда как. — Делай. Дорога предстоит тяжёлая.
— Соня, тебя проводить можно? — Что значит можно! Не пойду же я одна в такую темень. — Ну, вдруг… — Молчи уж, а то рассержусь. — Хочешь из меня верёвочку свить? — Хочу. И буду. Сам попросишь. — А если не попрошу? — Антошенька, я всё знаю. У тебя жена, дети, через месяц–два ты уедешь, и я больше никогда тебя не увижу. Неужели не хочешь хоть чуть-чуть побыть верёвочкой, товарищ майор? Тебе понравится. — Трудно представить. — Не надо ничего представлять. Я сделаю сама… Нам сюда. — Вот мы и пришли. — Антон, сейчас я пойду домой, а ты пойдёшь к себе. Пока мы ещё здесь… — …Какой мягкий живот… — …Ты очень горячий… Ты мне нравишься всё больше… Уходи, Антон, мне пора. Передай Амиру от меня спасибо. — За что? — Какой ты у меня глупый, хоть и большой… Амир поймёт.
— Что-то быстро, любовничек. — Проводил и домой. — Не приглашала? — И не собиралась. — Да-а, Тоха, серьёзно Сонька за тебя взялась. — Почему Сонька! Соня, Софья. — Всё, сползаю с дивана… — Что тут смешного! — Видел бы себя со стороны… Пойдём, выпьем вина, кровь твою горячую охладим. — Не надо меня охлаждать. — Надо, Тоха, надо. Не уснёшь ведь… Целовались? — Ну так… в щёчку. — В щёчку? Не ври. Чтоб эта змея просто так отпустила — ни за что не поверю! — Не змея, обыкновенная девчонка. — Она необыкновенная. Самая необыкновенная из всех, кого я встречал в своей жизни!… Знаешь, почему я ни разу к ней не подъезжал? Потому что попасть в её лапки легко, а вырваться будет ой как тяжело. — А меня сдал с потрохами. Гад ты ползучий, хоть и друг. — Верно заметил, — гад я. А двум гадам… — …как двум татарам. Понял. — А если понял, то давай ещё по стаканчику. — Запьянею. — Ты в квартиру вошёл пьяный — глазки вразбег. — Так уж… Просила передать тебе спасибо. — Что-то она задумала. Только не могу понять, что … Хорош трепаться, пора на боковую. — Амир, что за мужик там крутился? Шея как у быка, жиденькие усики, смуглый такой, тёмная футболка, на ногах «сланцы». — Татарин, местная достопримечательность. — Имя у него есть? — Здесь его зовут просто Татарином. Скользкий тип, любит гадить исподтишка. Держись от него подальше. Никогда не появляется один. — Спасибо, что предупредил. Я обратил внимание, как в мою сторону поглядывал. Может, я дорогу перешёл? — Ты? Выброси из головы! Ему там ничего не светило. — А злость никуда не делась. — Поэтому предупреждаю… Ох… в сон тянет… хорошо как… Нет, два спасибо за вечер… многовато будет… и вино… был бы дураком… сам бы за Сонькой… а Тохе… всё равно… пропадать…
— Амир, я съезжу в Ташкент. Хочу по городу погулять. Как с транспортом? — Из Той–Тепе каждые полчаса автобус. Имей в виду, — не выберешься до семи — в Чирчик потопаешь ногами. — Долго не буду. Мне трёх–четырёх часов хватит за глаза и за уши. — Девять… десять… там… обратно… К четырём должен вернуться. Хорошо. Поступим так, — приезжаешь, душ, лёгкий ужин, и едем на дачу. Ласты захватил? — Я без них перемещаюсь только в пределах Питера. — Отлично! Будет, где понырять–поплавать. — Тогда в путь. — До встречи… С Сонькой… Соней как?… — Нормально. — На дачу берём? — Не поедет. — Ты спроси. — Не поедет. — Спрашивал? — Ну… так… намекнул… — Дело ваше… Буду ждать.
— Вот это шиш–беш … Рассказывай, с кем в нарды поиграл. — Татарин. — Сколько их было? — С ним — пять. — Та-ак… Руки–ноги?… — Кажется, хрустели. — Хорошо, что сегодня уезжаем. — Что хорошего? — Сонька узнает, — кипиш будет по всему городу. А кипиш мне не нужен. Особенно сейчас. — Почему сейчас? — Вот с гор вернёмся — пусть хоть взорвётся всё и сгорит. Но до отъезда ни–ни. Понял почему? — Не дурак. — Соскочить не мог что ли, не дурак… — Зажали. Троих уложил почти сразу, с двумя пришлось пободаться… Татарину досталось больше всех. Крепкий, сволочь. — Хоть одно приятное известие. Авторитета поубавится сразу. Шила в мешке не утаишь. — До милиции дело не дойдёт? — Какая милиция! Если бы всё доходило — полгорода б судимых было. Нормально. Но Сонька теперь точно узнает. — Татарин скажет? — Нет, вы посмотрите на него! Ты с ней танцевал, гулял, разговаривал. Целовался! Она похожа на дуру, умник? — Я дур не люблю. — Вопросы есть? Всё, отдыхай. Через час Баха приедет. — Он тоже на дачу? — Что ты, что ты! Его жена со мной не отпустит! Только туда и обратно. — Амир, как Соне передать записку? — На стол положи. — На какой? — В комнате. Да и на кухне можно. — В чьей? — В моей. — А как она её найдёт! — Зайдёт и увидит. Она знает, что мы уезжаем. — У неё есть ключ?!… — Ну, а кто по-твоему порядок мне в квартире наводит! Сонька следит. Убирает не сама, конечно. Приводит апашку, и та под её присмотром. Всё как полагается. — Ты прям баем стал. — Словечки у тебя какие-то… старорежимные. Живу как умею, вот и всё. Ещё что? — Нет, ничего… Я подремлю минут пятнадцать. — Да хоть тридцать. Но не больше… Сегодня с Бобом познакомлю. Интересный мужик. И хитрый. Почти как я.
— Антон Георгиевич, вам приходилось жалеть о том, что оставили скульптуру? — …Соврать, что ли… Да. — Долго? — Не важно. Было и прошло… помучился, водочки попил… Нет, перед этим год отработал в школе… Когда мастерская сгорела, не знал куда приткнуться. Тут знакомый подсказал. У них в школе учителка в декрет сбежала, надо было срочно закрыть ставку. Мной и закрыли… На свою голову. — Плохо дело пошло? — Не то, чтобы плохо… Я не методист. Хотя до этого были ученики… Помню одну девчушку, Манькой звали… У нас были почти семейные отношения. Чудная совершенно мамаша, прямо не от мира сего. Отец толковый мужик. Мы иной раз и по коньячку на пару… Сколько сейчас?… Тридцать лет ведь девке! — Тридцать один… — …Давно про них не слышал… Договаривались осенью встретиться… А тут семейные неприятности… очередные и окончательные… потом проблемы со здоровьем… потом опять они… В городе появился только в декабре… Грустно вспоминать… — Антон Георгиевич, когда впервые появились мысли о демобилизации, что было кроме семьи, какие-то мотивы были? — …были… Первый звоночек получил в девятнадцать лет. Мы стояли в Бердске, в увольнение ездили в Новосибирск. Ми-нут сорок на электричке. Тридцать шесть лет прошло — до сих пор вспоминаю город иностранцев и красивых парней. Такая вот своеобразная репутация была у него в те годы по Сибири… Ранняя весна, променад на левом берегу неподалёку от Комунального, и слышим крики со стороны набережной. Мы с ком-взвода туда. А там… Пацаны на льду развлекались. Март, лёд рыхлый, один провалился. Я шинельку на ходу скинул и за ним. Ремень сходу расстегнул, как отец учил… А толку-то!… Пацана вытащил, а лёд под нами обоими пошёл… Накувыркались. Пока суть да дело, пока вытащили нас… Мальчонку-то быстро растёрли, а я всё хорохорился… И потерял сознание. Пришёл в себя уже на больничной койке. Вот так свой первый инфаркт схлопотал. — Как же Вас не комиссовали! — Уговорил. Через полтора месяца прошёл перекомиссию — и в строй. Всё-таки быть молодым иногда очень даже неплохо. До-олго потом на меня комбат с подозрением косился… бе-долага. — Значит, на роду написано людей спасать… Тяжкий труд. — Саш, любой труд тяжек, даже если он в радость. — Но радостный труд не такой тяжкий. — Ну начнём сейчас друг на друга фимиамы источать!… Вот знал ли я, что опять с водой свяжусь!… Я спасателем-то устроился по единственной причине — работы практически никакой, времени для размышлений полно, дети пристроены на бесплатное довольствие… В общем, не жизнь — малина. А начало июля было какое-то дурное. Плюс пять. Можешь себе такое представить! В наших-то краях. — Могу. Меня родители через Дворец пионеров на всё лето пристроили. Помню, отец привозил одеяло, тёплые вещи. От холода плакать хотелось. Домики летние, на такую погоду не рассчитаны. — Вот-вот!… Приезжает группа французов. Ну чего им дома не сиделось! Начальник, — устройте им прогулку на катере… Чтоб этих лягушатников… и нашего директора. А тут ещё волна поднялась… В самый неподходящий момент заклинило рулевое, — остался только левый поворот, вдобавок лопнул ремень охлаждения. Живы остались чудом. Мотористу хоть бы хны, марсельцы смеются — приключение, как же! А у меня на берегу жена и Колька с Петькой, один меньше другого. — Экстремал вы однако, Антон Георгиевич. — Да уж… Неправильно это. — Что? — Геройство. — Вот те раз! — Вот те два… Неправильно, говорю. Мы не должны допускать ситуации, из которых потом приходится выпутываться. — Всего не предусмотришь. — Взять тех пацанов в Новосибирске. Какого хрена они оказались на весеннем льду! Или моё морское приключение… Говорили директору, — нельзя, катер неисправен. Ничего, говорит, за один раз не поломается. А тут сразу две поломки. Вот кому! Чтобы лишний раз мне Бог напомнил, что с водой не дружу? Так я и без этого знал, с самого детства. — Подробности будут или опять намёки?… Неужели такая тайна! — Не люблю вспоминать. Там… отец был жив… и мама… Саньк, а Саньк, что ты с другом своим собаком сделал? Сидит как воды в рот набрал. Чем накормил, признавайся! — А это наш маленький собачий секрет. — Смотри у меня, не разбалуй животинку. Хоть и кошачий сын, а всё Божья тварь. — Я позвоню. Можно? — Вот спросил!… — …Марию Владимировну… Муж… Маша, это я… Как ты?… Собака кормлю… Не своего же!… Маш, я что хотел… Ты слышишь?… Кроме чая ничего, есть свидетель… Ему можно… Лет пятнадцать… Могу… Антон Георгиевич, Вас к телефону. — Меня?… Антон Георгиевич… В девяносто пятом занимался скульптурой… Машка… Манечка! Так это твой муж мне седых волос прибавляет!… Бросай всё и приезжай. Скажи, что у тебя зуб болит, или живот, или рожать собираешься. Только приезжай. Иначе твоего Сашку отсюда живым не выпущу! Ты меня знаешь.
— Дядька Антон!… — Виталик, какой я тебе дядька. — Обнять-то можно? — Иди сюда, вражина… Поверишь ли нет — на улице бы встретил и не узнал. — Зато тебя за версту видать… Антон… Ты чего седой такой… Настька довела? — Молчи. — Значит она… cтерва… Всю жизнь от неё одни расстройства… Как племяши мои? — Растут. Деловые оба, все в дядьку. — Ну… скажешь тоже… — Да не смущайся ты!… Как служба? — Ой, не спрашивай… — А чего не спрашивай-то! Случилось что? — Списали меня. — Как списали!… — Да, блин… — Напился? — Уж лучше бы напился — Ну говори, не тяни кота за хвост! — «Корюшку» утопил. — Чего её топить, она сама на нерест… Что?!. Так это твоих лап дело!… Вот кому расскажу, что мой шурин отмочил… — Да уж, корки ещё те. — А мы думаем-гадаем, — куда ресторан подевался! — Утоп, восстановлению не подлежит. — Как случилось-то! — Обидно, понимаешь… Перед вахтой день рождения был у приятеля… Неплохо посидели… Утром притащился на борт, батя посмотрел, — иди, мол, отсыпайся, перед выходом разбужу. Ну, я рад стараться. Завалился и на массу. И вдруг что-то как в бок торкнуло. Глядь на часы — всё на свете проспал!… Выскакиваю, а Крылов штурвалит вовсю. Нет, ты подумай, — у деда минус тринадцать на каждый глаз. И прёт точняк на этот «поплавок»… Умора, до сих без смеха вспомнить не могу. Придурок какой-то на поручни облокотился и звёзды считает, Коперник, блин. Я ору: вали отсюда. А он пьяный как я накануне… Что было!… Народ прямо в воду прыгал. Хорошо, что живы все, а то бы тюрьма. — Жаль, меня там не было. — Это точно. Так бы на месте со смеху и помер. — А чем сейчас занимаешься? — Ну… Был вариант боцманом на пассажирский, либо… Вернулся в мореходку. — Зачем?!… — Пригласили преподавать. — Тяжкий хлеб преподавательский. — Не тяжелей другого. Конфликтнул, правда, слегка с одним старожилом, пришлось бока намять. — А вот это зря. — Кто бы говорил. — Я другое дело. — Антон, не вешай лапшу на уши. Зачем тогда учил?… от тараканов отбиваться? С козлами надо разбираться как умеешь. — Возмужал… Как я рад тебя видеть. — Тоха, винца?… — За второй не побежим? — Даю слово офицера. — Слово офицера… Виталик, я твоего однофамильца нашёл! — Брось, не может быть. Фамилия редкая. — А вот и нет. У нас в Мухе… — Стоп–стоп–стоп… Ты восстановился? — Пришлось экзамены заново сдавать. Что-то сдал, где-то на жалость надавил. А что делать! Годов мне сколько? То-то же. — А работа? — В котельной по ночам. Очень удобно. Да и публика подходящая. — Что значит, — подходящая! — Музыканты, писатели, поэты… — Вот куда все попрятались! Будем знать. — А ты не в курсе? — У Настьки поинтересовался, она, — спроси сам. Ну, ты её знаешь… Нафиг на ней женился… — Тебя пожалел. — А теперь я тебя жалею… Так что с Мухой? — У нас выставки разные проходят. Есть постоянная экспозиция, которая только обновляется, есть тематика или конкурсы. Иногда придумают что-нибудь экстравагантное. И смотрю однажды… Акварельки… Глаз не оторвать. Питерская тема, — Нева, Ладога, Балтика. Просто здорово. Присмотрелся, а там фамилия — Заболотный. Во как. — Ты в совпадения веришь? — Нет, конечно. А что?… Чего ты в сторону смотришь? — Тоха… это мои акварельки висели… — Значит, не зря тогда тебя шоколадными конфетами кор-мил… — Спасибо тебе, Тох. Ты для меня как дядька. — Так мы идём или кого ещё дожидаемся?
Решил посетить УИК. Просто так, от нечего делать. Перед входом включил камеру, — обещали режим "намордник-перчатки", поэтому приготовился к цирку с конями. Хотя готовился заранее, — со статьями Конституции, Постановлениями Правительства РФ, даже справка из поликлиники была (учтён опыт поездок в метро).
На входе миниатюрная милашка с волосами цвета "сажа" в полицейской форме. Полицайка предложила снять камеру. Снял. "Пи-ип..." Вытащить всё металлическое из карманов. Вынул ключи. "Пи-ип..."Выгреб мелочь из ветровки... "Пи-ип..." Твою мать... уже не смешно. — Ремень тоже снять? — Идите. Всё, первый уровень квеста пройден.
Поднялся на этаж. Коридор расчерчен сплошной линией с указанием направления движения, в смысле туда и обратно. Ладно, хрен с вами, хоть стороны не перепутали. Но народ ломится по встречке. Ну реально на лишение прав нарываются.
Захожу в большое помещение, — это школа, прямое назначение зала мне неизвестно. У двери сидит пацанчик лет 25-ти в форме, род "войск" не определён, этого можно сразу выпилить из сферы активности. За спиной метров в пяти бодрый полицай листает журнал с порнушкой (я так думаю), и происходящее дальше вытянутой руки ему до звезды. Красавчик! — Оденьте маску. Неожиданно. Во-первых, малой проявил бдительность, а во-вторых, маски не продают на входе, как ранее было обещано, "по доступной цене", а предлагают бесплатно. Мелочь, а приятно, тем более, что каждый намордник упакован в отдельный пакетик. Я не стал марамойничать. — Не хочу. Он кивнул и перестал обращать на меня внимание. Полицай же и плечиком не повёл. Точно там порнушка у него была. Второй уровень квеста за спиной.
Огромный зал, с десяток столов с тётками. Хотя нет, один мужик был. Во, думаю, не дай Бог так оголодать... Повертел башкой по сторонам. — Мне бы... — Вам чего? Странный вопрос, однако, тут, кажется, не казино и не шаверма. — Бюллетень бы мне. — А вам сколько? Прикольненько, с таким подходом к моим габаритам скоро в транспорте двойную оплату станут вымогать. — Одного хватит. Вот суки! Никто даже не улыбнулся. Стойкие солдатки, я даже зауважал. Махнули рукой в сторону центра, дали портянку, поставил птичку прямо у всех на виду, кинул в урну и ушёл. Всё как всегда, т.е. ничего интересного так и не произошло. А я наделся.
ТЯНЬ-ШАНЬСКАЯ РУЛЕТКА (продолжение) Начало https://www.anekdot.ru/id/1371414/
-Р11-
— Тащ майор!... Тащ майор!... — Алексей?... Старлей, ты что здесь делаешь! — Вас дожидаюсь, тащ майор. — Ты где сейчас должен быть! — Так точно, в Ташкенте! — А почему вижу тебя здесь? — Так я ж говорю, вас дожидаюсь. — Ну, дождался. Дальше что? — Да тут такое было… — Не суетись, давай по порядку.
— В общем, всё сделал, как вы велели… — Приказал. — Так точно, приказали… Они медленно шли, догнал легко. А потом вдруг встали. Ну, вот как раз у того места, где вы с капитаном первый привал делали… А потом резко рванули вверх. — Прямо на Чаткал? — Ну да!... Я ещё подумал, — во чокнутые, там же дороги нет… — Ты что, за ними полез? — Я не чокнутый… Им деваться всё равно некуда, ну я и двинул прямо на Лысую. Там без вариантов. — Долго ждал? — Вчера днём притопали… Один, ну тот… самый здоровый… со сломанной ногой. И почти прямиком к дому старика. — Ай да Керим-ака, вот старый лис… — Кто? — Умаров. Генерал. — Во дела… Так они знакомы? — Теперь уж точно знакомы… И ведь не подкопаться… — Герыч, что делать-то!... А где капитан? — Капитан в отключке… был, когда я его оставил. — Ох, нихера себе… — Потом расскажу… Что дальше? — У старика… ну, у генерала, то есть, недолго пробыли, не больше часа. Потом ушли. — Все? — Нет, втроём, бородатый остался. А утром приехал синий Москвич… номер… — Кто был в машине? — За рулём узбек, из этих… Вернулся, значит, а с ним девчонка молодая. Симпатичная, между прочим, даже красивая, я бы сказал. — Хм… — Герыч, ну чего ты, в самом деле… Чёрненькая такая, на узбечку не похожа, но не русская… — Не важно, девок только здесь не хватало. — Девчонка знакома со стариком… ну, с генералом, то есть… — Я понял, что с генералом! — Извините, тащ майор… И с его внучкой. «А внучку дед не показал…» — …Ну вот и всё. — Всё? — Посидели немного, меньше часа, бородатого забрали и уехали. А я вот здесь… решил дождаться вас. — Лёш, ты даже не представляешь… — Извините, тащ майор… — Молчи, дурак, и слушай старших. В этот раз я тебя прощаю. — Спасибо, тащ майор, я подумал, так лучше. В Ташкенте Петька и без меня справится. — Ты очень правильно подумал, Лёша, а я был неправ… А теперь слушай и запоминай…
— Керим-ака! — Заходи, майор… Где машина? — Разберутся без меня. — С тобой был кто-то ещё? — Да, был человек, дорогу знает. — Тесновато стало в махалля последнюю неделю… — Это ненадолго. — Как знать… как знать… — Керим Умарбекович, надо поговорить… — Что ж… ночь большая, почему не поговорить…
— …Юрий Васильевич, от Ставра… хм… от майора Ставроцкого депеша. — По существу? — Просит разрешения на контакт с Генералом. — А не рановато ему, а? Своих генералов мало… — Тащ генерал, я Ставра знаю с детства. Думаю… — Думаешь или?... — Уверен, тащ генерал. В общем, думаю, вышел на контакт. — А чего же он, если умный такой, разрешения спрашивает? — Для порядка, тащ генерал. — Для порядка… Да сядь ты уже… Сам что думаешь?... или опять уверен? — Дадим добро, развяжем руки. — А если что?... — Дадим по рукам. — Ну, тогда давай. Генерал махнул рукой и достал бутылку «Двина». — Будешь? — А как же!...
— …Больше ничего? — Ничего особенного… Капитана эвакуировали… должны были эвакуировать этой ночью. — Что?!... Полковник, я тебя в порошок сотру! Ты должен был, сломя голову, сюда бежать сразу! — Извините, товарищ генерал… случайно вышло. — А теперь пусть заходит, откуда вышло!... Что с Князевым? — Несчастный случай, поранился в горах. — Да что ж там за горы у вас такие, что офицеры госбезопасности… Как ты сказал, поранился?... Издеваешься, что ли?! — Никак нет, тащ генерал, не издеваюсь. — Что предприняли? — Эвакуацию организовал Ставроцкий, лично. Контролирует ситуацию Кро… старший лейтенант Зайцев. Алексей Зайцев. — Паш, вот объясни мне, старику, за каким хреном я вытащил тебя из Новосибирска, а?... Сейчас бы рыбку на Обском море ловил, грибы собирал… — Какие грибы в июне, Юрь Василич… — Ну поюмори у меня ещё, доюморишься… Петросян выискался… Ладно… давай по двадцать капель и за работу. По капитану докладывать каждый час. Понял? — Так точно. — Иди… Да, Паш, я по делу, так что не надо обижаться… И не говори, что не обиделся. — Да какие могут быть обиды в нашей службе… только себе дороже. — Мы поняли друг друга… Каждый час! — Есть, каждый час!
-Р12-
— Товарищ генерал… — Будь проще, Герман. За стенкой внучка спит. — Хорошо… Спрашивайте. — Неожиданный ход… Чай? — С удовольствием… Спасибо… без сахара. — …По чью душу, точно не по мою? — Точней не бывает, Керим-ака. — Значит, за ними… резонно. Почему? — Да волнение в атмосфере, знаете… непонятное. А я люблю всё понимать. — Не по своей же инициативе… — Эт точно… Интерес какой-то странный… Белое пятно… практически белое пятно на карте, а туда вдруг туристы засобирались. — Вам-то откуда было знать, что засобирались? — Так ведь мир не без добрых людей. Вот слушок и пошёл. Надо было прокачать, чем там пахнет… Что скажете? — Чем же? — Проблемой пахнет… С кем из четверых вы были знакомы до вчерашнего дня? — Ни с кем. Мне врать ни к чему. — Странно… А почему тогда сразу направились к вашему дому? — Не сразу. Их привела соседка, на следующей улице живёт. Можешь проверить. — Не буду ничего проверять. У вас же нет личного интереса. — Личного интереса нет. — А может быть… не личный? — Может быть. — Керим-ака, давайте в открытую… Что связывает вас и Маркуса-старшего?... связывало. — Да много чего, и личная связь была, друзьями были… Я был его начальником. — И где вы начальствовали, позвольте вас спросить? — Да тут недалеко… Ты, наверно, видел уже это место. — Разговор становится любопытным… Может, на свежий воздух?
— …История давняя, очень давняя. Я руководил объектом под названием «Экспедиция». Под моим началом работали Маркус и его жена. Правда, в середине пятидесятых они закончили свою работу и уехали в Ленинград. — Хм… странно… Вот так сразу и закончили? — Были обстоятельства, к делу отношения не имеют. — Я буду решать, что не имеет отношения. — Поверь, просто поверь. — Хорошо… А Маркус-младший как в это дело попал? — Я в случайности не верю, и тут рано или поздно что-то должно было случиться. Ну вот. Случилось. — Что случилось? — Маркус начал раскапывать подробности биографии отца. В области стали пропадать люди. Махмудов решил разобраться в этой проблеме. А Маркус и Махмудов… — Мы знаем… И всё, только это? — Мало?... Герман, ты офицер контрразведки. Я в твои годы сделал бы стойку. Я вынул пачку из кармана. — Разрешите? — Кури… Что думаешь делать? — Как обычно. — Хорошо… Что думаешь? — Что я думаю… На их месте я бы не остановился. Вопрос лишь в том, что они собираются делать завтра. — Ну, до завтра, как говорится, не все доживут. — И всё-таки? — Герман, это биологическая лаборатория. В ней проводятся исследования… скажем так… специфического характера. — То есть, вы хотите сказать, что исчезновение людей?... — В прямой зависимости. — Ёшкин кот… Если Маркус уволился в середине пятидесятых… — Вот именно, Герман. Лаборатория была построена в тридцать девятом году. — …твою мать… Кто её контролирует? — Не знаю. — Кто её контролировал тридцать лет назад? — Не знаю. — Как!... Вы же там служили! Вы же были в погонах!... Вы же Родину защищать были должны! — Тихо, Герман, тихо… И давай без лозунгов, я давно на пенсии… Оглянись кругом — много вы защитили? — Кое-что смогли. И мои товарищи… коллеги не жалеют жизни на службе. — Эх, коллеги… п-вашу мать… Сейчас приду…
— Давай, майор, выпьем за знакомство… и за встречу. — Да… за встречу… толку-то с этой встречи… голова ходуном… блять… — Тихо, Герман, не шуми… В горах звуки далеко разносятся… Вот ты сказал, — в случайности не веришь… — генерал глубоко вздохнул. — Сегодня утром отсюда уехал сын моего покойного друга, которого я впервые встретил только накануне. А вечером ты здесь по мою душу. — Да не по вашу! — По мою, Герман. Только ты ещё об этом не знаешь. Но я всё расскажу. — Всё? — Больше, чем тебе сейчас бы хотелось.
Нечто вроде анонса Неделю назад по независящим от меня причинам (иногда так бывает, потом как-нибудь расскажу) начал новую повесть или роман (пока ещё не понятно), в которой (м) события публикуемой здесь первой книги романа "рассматриваются" с другой точки зрения. Самые любопытные уж поняли, о чём речь, но это неважно.
Начало https://www.anekdot.ru/id/1360991/
Люди и звери
— Амир, уже близко… — Откуда ты знаешь? — Воздух… запах… снег… — А северянин не дурак. Что я говорил, а?… — …Готовимся к десантированию? — Спешить некуда, в Ангрене десантируются все. — Ничего не забыли? — А если забыли, вернёмся что ли? — Может, лишнего прихватили. — …Шведские спички. — Что? — Я взял шведские спички. — Баха, ты голова. Вот за что тебя и держим… Мужики, а знаете, какое прозвище было у северянина в части?… Амба. — Что это значит! — Боб, объясни нашему узбеку. — Амбой в Приморье называют уссурийского тигра. — Так что значит это слово! — Капец. — А-а, я думал от слова амбал. — …Сначала был Амбалом. Потом переименовали. Было за что. — …Нашли тему для трёпа… — Нечего стесняться, не красна девица. — Давайте шевелиться. — Сейчас за поворотом большая площадь, объедем кругом, и мы на месте. — Ну-с, товарищи офицеры, растрясём жирок!
— Далеко отсюда до Ташкента? — По прямой чуть больше сорока километров. — Совсем другой климат. — Это ещё не другой. Вот поднимемся на тысячу, тогда будет другой. — …Амир, а если переправа разрушена? — Тогда вдоль сая до следующей… На левом берегу потеряем уйму времени. Проще соорудить канатку… Да не гони волну, Бахрам, через десять минут увидим, тогда и решать будем. — …Какие десять! Отсюда вижу, — брёвна на месте. — «Спасибо за добрую весть… в минуты обид и сомнений…» . — …Амир, на стихи потянуло! — Люблю горы. Да ты на себя посмотри — глаза как у хищника! — Вспомнил молодость. — Эх, майор, армия была твоей жизнью. Вот из таких как ты должны получаться генералы. — Поезд ушёл.
— Привал. Предлагаю сухой обед с чаем. Дамир, Боб, действуйте… Теперь, Антон, смотри сюда. Мужикам не впервой, а тебе полезно знать… До восьми вечера мы должны успеть на уровень три тысячи. Там заночуем. С утра до высоты двадцать минут хода, может тридцать, но это мелочь. Главное, сегодня уложиться до восьми… А вот с высоты у нас два варианта: либо упрощаем задачу для экономии сил и прём через перевал. И теряем по времени дневной переход. Это не шутки. Либо вдоль хребта. Тропы будем искать только по карте… Попадаем в точку Икс. Там где-то должна быть вспомогательная дорога. Либо замаскированная, либо с запрещающими знаками. Зная наглость тыловиков, предполагаю второе. Помня слово «Экспедиция», могу предположить всё, что угодно. Вплоть до морской пехоты… Майор, ты помнишь форму, которую твой отец носил до работы в милиции? — У него формы не было даже в шкафу. — Значит, расслабляться нельзя. Что ж, я к этому готов. А ты? — Теперь уже не уверен. — Что случилось за последние два часа? — Со вчерашнего вечера… — Соня? — Да.
— Антошенька–Тоша, дыши… дыши! Не оставляй свою сестрёнку! Ты же у меня один братик! Анто-ошенька-а… миленьки-ий… ну пожалуйста… я тебе верю! Я верю, что в твоём лесу можно заблудиться! Только не бросай меня одну!… Я по тебе буду скуча-ать…
— Ну ты дал, Тоха… — Что случилось? — Это ты скажи, что с тобой случилось. Думали, — Амбе настала амба. — Меня кто-нибудь укусил? — Не знаю, кто и куда тебя кусал, ты минуты три–четыре не подавал признаков жизни. Ни дыхания, ни пульса. Хорошо, я вовремя проснулся. Как разбудил кто. — Может, разбудил. Или разбудила. — Ты о чём? — Опять этот сон. — Ну чего уставились! Воскресших покойников не видели? Готовим завтрак, и штурмуем три с половиной тысячи. Выполнять.
— От ледника ничего не осталось. Дождями размыло. В этом есть плюс. Если пойдём вдоль сая, — воды будет мало, переправы проще. — Открыл Америку. Амбе скажи. — Амба спец по ледникам и рекам. Тут и я буду молчать… Амба, что скажешь? — Дай карту… Смотри сюда. Видишь тропу? Судя по всему — очень старая и самая надёжная. — По ней двинем. — Суть в другом. Она должна идти вдоль высохшего русла. Если я прав, то у нас увеличиваются возможности для манёвра. — Что из этого? — Мы же не хотим, чтоб нас встречали Гимном Советского Союза! — Не в этот раз. — Теперь надо напрячь сухожилия. У нас восемь часов на пятнадцать километров. — Амба, ты рехнулся! Мы не мальчики. — Придётся. К объекту надо выйти до рассвета. Хотя бы за полчаса. Значит, лагерь будет у них под носом. — Слушай, я в армии такие задачи не выполнял. — Полковник, это шанс. — Согласен. Маршрут ведём по очереди. — Вот это дело… Ну что, мужики, берегите ноги.
— Привал!… Ты даёшь, Амба… Что думаешь делать дальше? — Идём с опережением минут на сорок–пятьдесят. Соображаешь? — Уже нет. — Выйдем чуть южнее, на юго–запад от дороги, заляжем на теневой… Смотри… Видишь? — Шлагбаум. — Не боятся… — Кого им бояться… Дорога из ниоткуда в никуда, посередине аппендикс… Будем вскрывать. — Только бы собак не было. — Боб, ты собачкам гостинцы приготовил? — Обижаешь, полковник. — Ну что, Амба, нравится моя команда? — Нравится… Передохнули? Последний бросок, и разбиваем лагерь.
— Повторяю установку: никаких свистящих–взрывных. Если непонятно — переспросить. Огня не зажигать, не курить. Вопросы есть?… Двинулись…
— Амба, прикрой Дамира… Высоту не терять… Баха, за мной. — …Командир, я таких шевронов не видел. — Тут не только шевроны. Бункер как на командном пункте. — Будем брать? — Шутки в сторону. Мы не в Афгане. — В карауле азиатов нет. — Я обратил внимание. Твои выводы, Амба? — Внутри обслуга и спецы. Спецы национальности не имеют. — В нашем случае обслуга тоже. — Амир, зря мы в этот блудень вписались. — Заткнись, Амба, решаю теперь я… Не дрейфь, дождётся тебя Сонька… Боб?… — Чисто, собак нет. — Ничего не боятся… Амба, Шейха помнишь? — Ещё бы! — …Вы о чём? — Да был у нас барбос один, кавказец… Потом расскажу… Дамир, твоя дорога, в прямом эфире. Амба дублирует меня. Баха, Боб — прикрываете. Вопросы есть? — Принято. — Замерли… ждём.
— Брат, дорога… — Вижу… Нам бы двоих ещё на ту высотку… — Облезешь и неровно обрастёшь. — Не хами старшему по званию. — Амир… этого не может быть… — Боже мой… — Раз — лежать, и два — тихо!… — Это Советский Союз?… — Что тут творится… — Как перед расстрелом. — Тебе-то откуда знать!… — В кино видел. — Понял теперь, где такое кино снимают? — Не могу поверить… как страшный сон. — Придётся… Ждём.
— Командир, выезжает. — Баха, глянь посадку. — Загрузка тонны четыре, не меньше. — Что они могут вывозить… — Амир, я знаю, что. — Говори. — То же, что и привозили. — Что ты сказал?… — Трупы. — Вот вам ответы. — Я бы так не думал. — Амба, здесь думаю я. — Ты принимаешь решение. Мы задачу выполнили? — В этот раз. Но думаю, что я сюда ещё вернусь. С вами или без вас. — Только попробуй без нас! — Тихо… — …Бинокли… — Что? — Убрать бинокли! — Солнце со спины. Бликов нет. — Я не про блики. Вижу снайпера. — Все убрали!… Быстро!… Баха, объявляю благодарность без занесения в список «посмертно». — Спасибо, командир, для себя стараюсь. — Старайся, старайся, тебя сыновья дома ждут. — Ты заткнёшься, татарин бешеный? — Скажите Амбе, чтобы перестал хрюкать. — …Придурки, нас обнаружить могут в любой момент. — Может поспим? — Только не храпеть. Баха, ты понял? — Понял, командир. Сколько у нас времени? — …Через два часа сумерки. Сразу уходим. Сегодня эта кура нам яичко не снесёт.
ТЯНЬ-ШАНЬСКАЯ РУЛЕТКА (продолжение) Начало https://www.anekdot.ru/id/1371414/
Репортёр 5
— Пал Петрович, разрешите? — Заходи, Герман. По делу и быстро. — Есть по делу, тащ полковник… А всё. Мы готовы. — Точно готовы? — Точней не бывает. Когда вылетаем? — Ну-у… через четыре дня. Полетите с комфортом, на Иле. — Уши закладывает. — Переживёшь… Найдётся полчаса для меня? — Пал Петрович! О чём речь… — Сходим кофейку хлебнуть. — У нас в столовой… — Да надоел он, хочется разнообразия. Идём, тут кофейня рядом есть, турочки в песочке… Идём-идём…
— Слушай, майор… У тебя глаза и уши. — Князев? — Догадался… — Пал Петрович, ну ей-богу… — Человек генерала. — Пал Петрович, любой на его месте сделал бы то же самое. Дело-то ведь серьёзное, да? — Ну… вроде того. — Хоть бы раз в открытую… Контора любимая… — Герман, ты же знал, куда служить идёшь. — Да знал, конечно. — Ну вот и не ной. У нас генералов иногда втёмную используют… Кстати, про генералов… В посёлке, который вы будете проходить, живёт генерал… Да-да, настоящий генерал-лейтенант. Сослуживец Маркуса-старшего. Зовут его Керим Умарбекович Умаров. — Опаньки… — Кофе пей… Фото нет, досье засекречено. — Ну ёшкин кот… Маркус-младший в курсе? — Не знаем. По косвенным — нет. Скорей всего нет. Но нам же… тебе ведь сюрпризы не нужны? — Спасибо, Пал Петрович. — Не за что, информацию всё равно я должен был передать.
Я задумался… «Иди туда, не знаю куда; найди то, не знаю что… Ладно, куда надо туристы приведут. А что искать?… Секретную военную базу?… закрытый полигон?… Что там?…»
— …Ну и, сам понимаешь, никому мы там не нужны. Поэтому я сразу согласился на разведчиков… Ребята, кажется, толковые. — Толковые, толковые, сам вербовал. — Вот и ладненько… В Контору не возвращайся, поезжай к отцу… Всё, прощай. Увидимся. — Прощайте, Павел Петрович. До встречи.
-6-
— Ставр, а куда вы с Лёхой ползали?… ну тогда, утром. — Оглядеться хотели, нет ли сюрпризов. — Оглядывались, кажется… — Впереди переправа была разрушена. Ну как разрушена… Брёвна как попало, нормальный человек не пойдёт. А нам надо, чтобы пошёл именно там. — Они нормальные?... туристы, блять… — Не дураки точно. Пошли бы левым берегом. Нам ни к чему. — А чего Лёха! Он же худой как велик. Меня бы взяли… — Да ладно тебе… Нормально сделали. Даже не вспотели почти… Вова, чё хотел? — В смысле?... — У тебя на роже написано. — Потом… Пойдём чайку попьём, поговорим.
— …Герыч… — Тридцать пять лет Герыч. — Ты в курсе, почему я здесь? — Да. — Что скажешь? — Ничего… Князь, мы с тобой работали, я тебя знаю, ты — меня. Что ещё нужно, чтобы спокойно встретить старость… — Понял… спасибо. — Да не дёргайся, Вова, одному богу служим. — Богу? — Не напрягай, нам ещё в горы… — А мы где! — Вова!... До гор нам ещё топать и топать… Ну ты блин даёшь… — Далеко? — От Лысой по прямой… Да хрен его знает, сколько по прямой. Дорогу здесь часами измеряют, а не километрами… Часов десять пиндовать по восходящей. Это если без приключений. Ферштейн, Вова? — …Схожу, прогуляюсь…
— Ставр… Ставр… — Что… что… чего тебе? — Барбос умом тронулся. — Я за него не отвечаю. — Послушай… — …А-а… это… Нормально. — Какой нахер нормально! — Медведь это, узбек что-то говорил. — А… то есть медведь это нормально. Ну тогда я спать, это же нормально, когда медведь рядом ходит. — Спокойно, Вова. Медведь не рядом. Барбос ему показывает, что здесь люди, сюда ходить не надо. — Тебе-то откуда известно? — Отец по молодости ходил в тайгу с медвежатниками. Кое-что рассказывал. — Откуда в Москве медвежатники!... — Так ведь папа сибиряк, институт в Новосибирске закончил. — Успокоил, конечно, ты меня. Но спать что-то расхотелось. — Тогда сходи, дай Барбосу что-нибудь вкусненького. Чай, заработал. А я, извини, Вова, посплю…
ТЯНЬ-ШАНЬСКАЯ РУЛЕТКА (продолжение) Начало https://www.anekdot.ru/id/1371414/
-3-
«Как странно всё складывается… Капитан ничего выше Воробьёвых гор не видел, кролики служили на Памире, и только я здесь как дома…» — Герыч… «Не служба, а отпуск… можно сказать, — экскурсия. А на сердце тревожно…» — Герман Станиславович… «Нет, здесь не дом, и Москва не дом. Питер это дом. Мой Ленинград. Хочу домой…» — Товарищ майор! — Да, капитан?… — Что с вами? — Задумался… — Я кричу, кричу… — Что-то случилось? — Кролики задвинули тему. — Зови.
— Ну, кто начнёт? — Тащ майор, диспозиция очевидна, вариантов почти нет. У нас есть идея. — Леший, не тяни. — В общем так… Мы отправляемся в Ташкент. — Соскучились по мамочке? — Да нет, Герман Станиславович, не по мамочке… Выпасем эту компанию — раз плюнуть. — Продолжай… — Узбек нас видел мельком. Так?… Так. Запомнить не мог, — всё внимание было на вас и на собаке. Психология, шеф! — Выпасывать как собрался, психолог! — Скидываем всю амуницию, остаёмся в майках и шортах, амуницию в рюкзаки, очки на нос и вперёд! Кто нас признает? — Ну, допустим… А смысл? — Вечером будем в Ташкенте, там нас встретят. — Кто встретит? — Тащ майор, ну… ваши контакты. Неужто у вас их нет! — Допустим. Что делать-то собираетесь?… Достали уже, говорите прямо! Петь, давай ты. — Они не дураки, выбираться будут на первом автобусе. Так?… Так. Автобус там один, проходящий. А мы их будем дожидаться в этом автобусе. — Ты уверен?… А если их там не будет? — Сходим на первой же остановке и возвращаемся в Ташкент до утра. — Не пойдёт… Нельзя так рисковать. — Можно разделиться. Я на первом — Алексей на следующем или наоборот, без разницы. — Какой промежуток между автобусами? — Два с половиной часа… Как идея, тащ майор? — Шоколадку заработали. Свободен… Капитан, что скажешь? — Согласен. Здесь проще будет. Никуда туристы не денутся, мужики прямо в наши лапки приведут. — Тогда так, товарищи старлеи… «Станки» выпотрошить, на сборы десять минут.
Пока составлял шифровку, краем глаза обратил внимание, как насторожился пёс. — Барбос, иди ко мне, скоро будем завтракать. Ты ведь голоден? Ишь, как бока-то ввалились… «Ничего, ничего, у нас поешь от пуза, мы не жадные».
— Будьте готовы к тому, что рюкзаки будут неподъёмные. — Мы не собираемся с ними таскаться, — так, от машины к машине. — Ещё одна записка… для «отчима», отправите заказной телеграммой. Ну всё, ребята, вперёд. Не подведите.
— Володь, давай костерок разведём. Полдень скоро, спешить некуда, бояться нечего. А кушать хочется уже давно… Эх, пацаны голодные ушли… — Не помрут, я сушёного мяса в дорогу дал. — Молодец. — Да нормально, командир, жалко пацанов, молодые ещё… Я за дровами. — Мы тоже… Барбос!… За мной.
Вспомнил старую историю... 18 лет назад трудился на толстого коротенького лысого дядю в очках. Выглядел он довольно таки потешно, особливо рядом со своей женой. Но не в этом дело... Он ещё и сильно заикался. В общем, сижу, работаю, никого не трогаю. У него был ко мне какой-то вопрос, мы его быстро закрыли, и тут ему звонок на мобильник. Через пару–тройку секунд включается "заика". — ...Звоните п-пидарасу д-домой... Если п-пидараса нет д-дома, звоните п-пидарасовой матери... если п-пидараса нет у матери, звоните п-пидарасой б-бабе... если п-пидараса нет у п-пидарасовой б-бабы... Там было что-то ещё про "п-пидорасову д-дачу", но в этом месте я уже поломался и на максимально высокой скорости вылетел со второго этажа, не застревая на поворотах. Когда упал на скамейку, мужики сразу ко мне. — Эй, Иваныч! Ты чё... ты чё?... Ты чего плачешь?... ...Потом рыдали всей бригадой. 😂
ТЯНЬ-ШАНЬСКАЯ РУЛЕТКА (продолжение) Начало https://www.anekdot.ru/id/1371414/
Часть II
Умный в гору не пойдёт…
1985г., 7 мая
— Как дела, старлей? — У меня хорошо. А ваши, тащ майор? — Ждём, Петя, осталось три недели с хвостиком. День защиты детей знаешь? — Первого июня? — Ага, вот первого и начнём их защищать. — Как в прошлом году? — Один в один… Всё, старлей, больше никаких личных контактов, только письмом. — Уже?... — Чувствую, приглядывают. — Не доверяют что ли? — Присматриваются… Они все знакомы много лет, а я, хоть и человек Умарова, всё равно чужой, пришлый, со стороны. — Не страшно? — Я своё отбоялся, теперь твоя очередь… Напоминаю, не позднее пятнадцатого должны быть сделаны последние закладки, иначе… Да хрен знает, что будет иначе. У нас время будет рассчитано чуть ли не поминутно, так что и вы уж не подкачайте. — Герыч, сколько можно… маршрут изучили как свои пять пальцев. — Ладно, не обижайся, волнуюсь я что-то… беспокойство… Как будто беда где-то рядом… — Опять предчувствие? — Оно меня подводило? — Да ну тебя, Герыч, ей-богу… — Всё. Тайник проверяй по чётным, дальше без меня. Держи пять. — Удачи, тащ майор.
13 мая
— Всё, бойцы, расслабляйтесь, пару недель можно не думать о плохом. — Саныч, картошки пожарить? — Щаз бы пельмешков… — Не магазинных же… Может, манты на базаре купить? — Хорошая идея… Петь, сходишь? — Что?... — Я говорю, за мантами слётаешь, или опять Лёху посылать? — Пошли, я сегодня посылал уже. — …Ну ты, придурок!... Кто кого послал ещё… размечтался… Схожу… заодно жалом повожу, что на воле делается… — Лёш, на книжном развале пошуруй, Зойка Коран просила. — Нафига! — Да пусть читает, не жалко. — В Москве не купить что ли? — Попробуй купи, как же… — Ладно, посмотрю… Кастрюлю ставьте, я быстро.
— ...А вот и манты прибыли! — Лёха, что за шум на улице? — А… так… говорят, заведующую детсадом машина сбила. — Где, у нас что ли? — Не, Петь, в соседнем квартале. — …Заведующую?... в соседнем квартале?!... Сколько здесь детсадов, Леший! — Ну, один. А что такое, Саныч? — И кто там заведует? — …п-твою ма-ать… чистый ёшкин кот… поели мантов. — Манты в морозилку, общий сбор! — Капитан, мы-то чем поможем? Всё уже случилось. — Может, и не всё. — Саныч, оружие брать? — Только ножи, на всякий случай.
— …Где, ты говоришь, он стоял? — У второго подъезда обычно… Квартира на пятом этаже. — Лёша, ходу, мы подстрахуем.
— …Ну всё, номер есть, осталось только пробить. — Ничего пробивать не будем, не наше дело. — А нахера мы сюда припёрлись, капитан! — Лёш, ты самый хитрожопый, дождись клиента, любого, сольёшь информацию и на базу. Мы рядом, если что. — Есть, капитан… Чё будет… — Ничего не будет, лишь бы с катушек не слетели… — Не знаю, я бы слетел… — Приготовились, идут.
— Слышь, парень, ты машину видел? — Тут много машин. — КамАЗ. — Грузовик что ли? — Ну да, грузовик. — Не, не видел. Самосвал видел. — Точно видел? — Точней не бывает, гражданин начальник. — Справка есть? — Обижаешь, гражданин начальник, паспорт у меня. Показать?... — Значит, говоришь, самосвал видел? — А чё мне врать! Во-он там стоял. А как уехал, извини, начальник, не видел. — Может, номер запомнил? — А чего не запомнить, начальник. Один к одному день рождения мой. А чё, надо? — Надо. — Ну тогда записывай, начальник, если надо… Я и водилу знаю, во втором подъезде живёт. — Во втором? — На стакан дашь, — квартиру покажу. — …Держи… — Пятый этаж, первая дверь направо, не ошибёшься … Я тебе нужен? — Спасибо, друг… За что сидел? — Чужую вину на себя принял. Я не жалею, так было надо. И ты не жалей, если что… начальник.
16 мая
— Алексей, ты со всеми, а мы через мусульманское кладбище, мало ли кто подтянется. — …Народу-то сколько, как Брежнева хоронят… — Лёха, не тормози, время… — Бывайте…
— Старлей, давай ближе к могиле… А вот и Лёха. — Саныч, глянь… Все в сборе… — Где все-то!... хохла не вижу… — Да вон же… справа чуть дальше Дамира… — Пять минут и уходим… Лёха нас видит? — Отмашку дал…
17 мая
— Товарищ генерал, в поле Че Пэ. — Что?... — Не с нашими… погибла девушка Маркуса, сбило машиной. — Та-ак… А в подробностях? — Князев подключился… — Паша, они там охренели совсем, что ли? Какое «подключился»! Что ты несёшь? — Да нормально всё, Юрь Василич… сбоку подошли, дождались милицию, точней, Махмудова… — Засветились всё-таки. — Чисто сделали, не подумайте… — Это ты не подумай, мне по должности думать полагается… Ладно, что ещё? — В общем… девчонку жалко, конечно, но, судя по всему, туристов это не остановит. — Надеюсь… — Вот смотри, Юр… Вся группа в сборе, Индус мотается по стране, — Томск, Тула, Ижевск… Хотя, подожди… Всё, на месте… Умаров звонил. — Дурак старый… — Юрь Василич, теперь уже всё равно. Даже если засветится, ни туристов, ни группу Князева не остановить. Просто не успеют переиграть. — Когда Маркус прибывает в Ташкент? — Первого числа. — Первого?... Дежавю просто… — В каком смысле? — В прошлом году не первого ли числа он там был? — А, это… Ну да, первого. — Так… что там у нас… сегодня пятница, значит… плюс четырнадцать… пятнадцать дней… Суббота… Плохо. — Суббота как суббота… — Эх, засиделся ты в кабинете, Паша, а меня ещё попрекаешь… Суббота, выходной, транспортный поток на нуле, да ещё в пригород. Оставишь без «хвоста»? — Я-то что могу! Князев на месте решит, что делать. Или самому предлагаешь в Ташкент ехать? — Хм… Паш, а если и правда съездить, а? — Да ладно… — Что, не хочешь? — Не могу поверить в собственное счастье, товарищ генерал. — Совсем другое дело! А давай мы за твою командировку по двадцать капель! Не возражаешь? — Юр, я тебя не узнаю… Ты любовницу не завёл?... случайно. — Случайно, Паша, любовницы не заводятся… ну… давай, за твоё… за ваше, так сказать, благополучное возвращение…. Слуш… хм… Паш… а… это… Ставроцкий твой женат? — Был недолго. — Сколько? — Года четыре, кажется. — Ну, четыре тоже не мало… За четыре года можно ого-го сколько наворотить!... А теперь серьёзно… План мероприятий на стол, не хватало нам ещё твоих импровизаций на мою седую голову.
Забродин медленно раскрыл папку, двумя пальцами аккуратненько как дохлую мышь вынул лист бумаги и положил его на стол Будрина. — Разрешите, тащ генерал?... Тут, так сказать… план мероприятий…
10 июня
— Антон, Боба и Марата не представляю. Снайпер и второй номер… Василий, Вася Савушкин… Казимир Войцеховский, подрывник… Мишель Виджасингх. — Где ты их насобирал? — Василий сибиряк, Казим харьковчанин, Мишель приехал из Индии, Пондишери. — Ого… далековато тебя занесло. — Моё начальство заинтересовано в этой… э-э… в этой прогулке. — Откуда язык? — В каком смысле язык? — Говоришь почти без акцента. — Учился в Ленинграде, потом работал в посольстве. — Земляк, значит, почти… — …Ну всё, по коням?... Поедем смотреть, что у нас приготовлено.
— …Си-четыре, тридцать килограммов. — Ничего себе… — Дальше… радиоуправляемые взрыватели. Не американские конечно, но вполне надёжные… Теперь смотри… Компактные рюкзаки с поясным креплением как у станков. Вместимость — четыре–пять кэ гэ си-четыре и сухпай на двое суток. — Меня интересуют стволы. — Мишель, покажи. — …Вэ Эс Эс «Винторез». Последняя советская разработка. Этой винтовки даже на вооружении нет ещё. Оцени… Коллиматорный и ночной прицелы, с пятиста метров пробивает двухмиллиметровую сталь. Без снаряжения меньше трёх килограммов. Магазины по двадцать патронов, заряжаются из обоймы. — Скорострельность? — Неплохая, я бы сказал, — хорошая. Меньше секунды. — Как ты всё добыл! — Керим–ака. Я помог со средствами. Американские доллары даже у вас двери открывают.
«Доллары, как же… знали бы вы, как генерал Будрин двери открывает…»
— …«Стечкин», это само собой. — С пистолетом на амбразуры? — Зачем с пистолетом… Вот, держи… «Вал», из одной серии с «Винторезом». Скорость выше, остальное хуже. Но хорош, собака, для стрельбы на ходу. — Лёгкий какой… А ничего, удобная приблуда. Маслят много? — Что такое мяслята?... Грибы знаю. — Патроны. — А, патроны… Патронов хватит… Тут складные станки… титановая рама…
«Силён мужик… я бы с ума сошёл от горя… Слушай, смотри, щупай, запоминай, через две недели друг другу задницы будем прикрывать…»
Я помню, всё было как будто сейчас… У иконы свеча — в отражении факел.
Осень
— Сонюшко, милая, здравствуй! — Здравствуй, муж мой! — Извини, что долго не писал, — первая неделя была просто сумасшедшая. — Не извиняйся, родной. Чем ты был занят? — Два дня меня расспрашивала мама. Начала издалека-далёка. — Ты прилетел издалека. В самолёте не тошнило?… нога не болела? — Всё было чудесно. Четыре часа проспал как младенец. — Бахрам развёз нас по домам… Сначала ребята просили составить им компанию, — за твой отъезд. Но я отказалась, решила побыть одной. Сидела, и смотрела на часы. Считала каждую минуточку, которая приближает тебя к дому. — Меня встретили Виталик и мама. Он отвёз нас домой, и мы до полудня с ними проговорили. — Тоша, так нельзя! Во сколько вы приехали? — В три часа ночи мы уже сели пить чай из пиалушек, которые ты подарила. Мама немножко поплакала. Виталик порывался лететь в Ташкент, чтобы познакомиться с Амиром и Робертом. — Я думала, что только азиаты ненормальные. Оказывается северяне такие же. — Мы разные. И одинаковые тоже. Я понял это в мой последний приезд. Когда познакомился с Бахой (обними от меня всю семью), с Керимом–акой. Когда встретил тебя. — Встретил и сбежал, как подлый трус. Прости, я так пошутила для поднятия тонуса. — Я понимаю тебя. Иногда для тонуса я такие вытворяю вещи — сам диву даюсь! — Надеюсь, ничего плохого? — При случае как-нибудь напишу. Посмеёшься надо мной. — Представляю, как ты развлекаешься. — Сонюшко, это не развлечения! Ты изменила всю мою жизнь. — Что в мужчине можно изменить! — Очень много. Ты помогла мне увидеть самого себя. — Разве я зеркало? — Самое прекрасное зеркало в мире! — Когда я впервые посмотрела в твои глаза, — я увидела в них своё отражение. И сердце подступило к самой гортани, лишив меня дара речи. — Жаль, что не сразу это понял… Прости дорогая, мне пора. Выберу время — напишу ещё. — Спасибо, родной. Пусть твои письма будут короткими, как школьные записки. Но самый любимый звук для меня теперь — это стук почтальона в дверь. Знаешь, мне письма приносят прямо в квартиру. Целую. Твоя Соня.
— Здравствуй, муж мой! — Доброе утро, солнышко! — Вчера у меня был праздник. — Мне повезло меньше, — будни не располагают к веселью. А что ты праздновала? — Приезжала Лейла с дочкой. Муж привёз не только их, но и мою маму. — Как это возможно! — Прости, Тошик, я не успела тебе сказать. Наши мамы были знакомы много лет. Они жили по соседству, в Андижане. А с Лейлой мы учились в одной школе. — Вот откуда ты хорошо знаешь сестричек! — А ещё приезжали Керим–ака и Герда. Мы смеялись и веселились до упаду. — Как себя чувствует маленькая Любанька? — Ты помнишь, как её зовут? Какой ты у меня внимательный! Люба такая хохотушка! — Чем вы ещё занимались? — Мама и Лейла расспрашивали про тебя, перебивая друг друга. А ведь они совсем тебя не знают. Только Керим–ака тихо посмеивался в усы. Наверно он знает что-то такое, чего не знаю я. — Может быть и так. А какая она, Лейла? — А какой он, Антон, — спросила меня Лейла. Что вас связывает? — Конечно ничего! Но если ты так их любишь, — почему бы не посмотреть на них твоими глазами! — Лейла красивая. — И это всё, что ты можешь про неё сказать! — Разве мужчин интересует что-то ещё? — Не обижай мужчин. Некоторые находят своих женщин за четыре тысячи километров от своего дома. — Прости, родной. Я не имела в виду тебя. — Конечно, прощаю! Иначе кто меня тогда простит. — Она действительно красивая. Но не такой красотой как у Герды. В ней есть что-то особенное. Может потому, что она мама. А может то, что в вас есть что-то неуловимо общее. Иногда мне кажется, что поэтому я тебя и выбрала. И когда я смотрю на неё, то вспоминаю тебя. Как будто ты близко–близко, рядом, на расстоянии вытянутой руки. — Хорошо, что у тебя есть такая подруга. Буду рад познакомиться с ней и её семьёй. — Бобик напечатал фотографии, которые вы делали. И теперь вся квартира украшена твоими глазами. Поначалу всем казалось, что я схожу с ума. Откуда же им знать, что я уже сошла. Мой ум — теперь это твой ум, любимый мой. — Моё сердце — теперь твоё сердце, любовь моя. Твой Тошик (мама улыбается, — так меня никто ещё не называл)
— Здравствуй, ласточка моя черноглазая! — Здравствуй, сокол мой ненаглядный. Я не глупо сказала? — Даже если глупо, — я этого не заметил. — Невнимательный какой… Что ты кушаешь, дорогой? — Научил маму готовить плов. Правда она баранину не ест. Но это не беда. — Тебе нравится, как она готовит? — Нравится. Но плов лучше тебя никто готовить не умеет. — Герда учится в институте. Ой, прости, я ведь не писала, что она студентка. Уже второкурсница. — А где она живёт? — У дальних родственников. — Это хорошо. Что ещё нового? — Амир зачастил в Ташкент. Зная твоего друга, могу подумать только одно, — он решил наконец-то остепениться и найти своё семейное счастье. — Это было бы здорово! Хотя трудно представить его мужем, а тем более отцом. — Мне тоже трудно, и немного весело. Он стал таким неуклюжим, — то отвечает невпопад, то глупо улыбается. — Тогда он точно влюбился. — Я тоже так подумала. Сейчас у меня появилась задача, — хочу посмотреть на его подругу. — Спроси у Бахрама или у Роберта. — Бахрам на вопросы не отвечает, а хитрый кореец говорит, — мол, помолись, и всё пройдёт. И это называются друзья! — Придётся потерпеть до поры до времени. Не сможет же он скрывать свою любушку до самой свадьбы! — Приезжал Керим–ака. Привёз тебе в подарок Коран. Сказал, что в Ленинграде такой не купишь, а тебе может пригодиться. Я не стала возражать, зная твоё отношение к религии и вере. На следующей неделе я вышлю его бандеролью. — Спасибо. Конечно, нельзя в одночасье стать верующим человеком. Особенно если тридцать один год прожил вне церкви, какой бы она ни была. Я обязательно почитаю. — Я тоже приготовила кое-что для тебя. Но пересылать пока не хочу. Лучше отдам при нашей встрече. Или подарю в день свадьбы. — Я не стал любопытствовать, но попросил об этом маму. Ещё она спрашивает, — есть ли у вас или в Ташкенте возможность приобрести православную литературу. В Ленинграде это серьёзная проблема. Я не вдавался в подробности. Вопрос пока стоит только так. — Ну вот, не успела поделиться, как уже придётся раскрыть семейную тайну. Тошик, я купила Новый Завет и учебник по церковно–славянскому языку. Помня твою любовь к литературе и интерес к языкам, думаю, что ты сможешь правильно меня понять. — Радость моя, от тебя принять смогу всё, что угодно! А такой подарок тем более. Пожалуйста, вышли книги при удобном случае. — С радостью это сделаю. — Мама отбирает у меня авторучку. Хочет передать тебе привет и материнское благословение. — Тошенька, обними её и поцелуй от меня. И тебя обнимаю, мой свет, и целую. Твоя Соня.
— Тошенька, родненький, прости, что долго не отвечала на твои письма. Надеюсь, ты не очень волновался. Я просто не могла. — Что случилось, Сонюшко? — У нас горе. Умерла женщина, которая приходила помогать Амиру в доме. Она была очень старенькая. Однажды заснула и не проснулась. — Жаль, очень жаль. Я хорошо её помню. — К тому же она оказалась совсем–совсем одинокой. Ни детей, ни родственников. Амир организовал похороны по мусульманскому обычаю. К моему удивлению на кладбище было много народа. — Плохо, когда проводить в последний путь не находится никого из родных. Но ей, надеюсь, было уже всё равно. — В свободное время я помогаю одиноким старикам. Меня очень хорошо привечают. Оказывается, — тебя знают здесь и вспоминают добрым словом. Когда ты успел так прославиться? — Для меня это такая же загадка, как и для тебя. — А ещё говорят, что Керим–ака твой друг. Вот это вообще выше моего разумения! Ты был в его доме всего несколько часов. Да и то в полусонном состоянии. — Спроси у него сама. Возможно, он чего-то не договаривает. — Тошенька, я могу тебе похвастаться? — Ну как я запрещу моей малышке эту слабость! Конечно, солнышко! — До твоего приезда мне не давали прохода разные прохвосты. А сейчас они обходят меня стороной, завидев только лишь издалека. И женщины кланяются при встрече. Некоторые стараются сделать это первыми. Иногда становится стыдно, особенно если это пожилая женщина. — Радость моя, любовь и уважение не имеют возраста. — Ты плохо знаешь азиатские обычаи, Тоша. — Ты права, тут мне возразить нечем. Но между нами восемь лет разницы. Разве ты её ощущаешь? — Тошик, о чём ты! Ты для меня самый молодой, самый красивый, самый умный, самый талантливый! — Как прекрасно быть самым-самым! И всё благодаря тебе, любовь моя. Обнимаю и целую крепко-крепко. Твой Антон.
