Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Ина
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
В начале девяностых, когда на волне перестройки были открыты все границы, а буржуи еще не поняли, что это измена, и поэтому встречали иммигрантов из России, как родных, случилось эта история. Одна женщина, поняв, что жить в эпоху перемен лучше подальше от этих самых перемен, быстренько сделала визу (неважно куда, главное, что там деньги нехилые давали за приезд), и стала обходить знакомых с церемонией прощания. Зашла она и к одним... А те жили (да и живут) в коммуналке,втроем, в комнате 9 кв. метров. И вот представте: сидят все на каких-то мешках с картошкой,в комнате можно до всего дотянутся с одного места, за стеной сосед орет на кого-то, дети носятся по коридору, хозяева жалуются на бесперспективность работы и уйму своих долгов, которые не могут вернуть, в грязное окошко влетает пыль от вонючей дороги... Представляете? И вот тут и происходит ЭТО. Хозяева этой комнаты и спрашивают: "Ну а тебе не страшно, уезжать-то?".
Навеяно историей про таблетки из "Читательских" за 12 июня. Баку, аптека, весьма популярная среди жителей окрестных кварталов, потому как лекарства в ней не поддельные. Заходят две старушки - божьи одуванчики, наперебой спрашивают у аптекарши, молодой девушки, какое-то лекарство, которое им обеим "порекомендовали". Та называет цену - не то чтобы астрономическую, но ощутимую. Бабульки колеблются, и вдруг одна из них спрашивает: а это вообще препарат от чего?
Девушка, с милой улыбкой:
- Противозачаточное средство.
Бабулек сдунуло из аптеки за долю секунды. Оставшиеся ржали минут десять.
История эта рассказана одним московским журналистом, за достоверность ручаюсь. Итак, глубокий "совок", поздний вечер, переходящий в ночь, дежурство в одной из супер-пупер-центральных газет. И когда уже все готово, выясняется, что в официальной хронике "хвост" - то есть статейки и заметки не влезают в рамку полосы. А это официальная хроника, править ее газета как бы и не имеет права, надо заново набирать, переливать в металл - ни компьютерного набора, ни офсетной печати еще не было... Дежурный редактор, несколько уже подогретый, отправляется в типографию - и через несколько минут возвращается, небрежным жестом мэтра пряча авторучку в карман.
Как оказалось, в газете шло сообщение, что "Вчера в Кремле член Политбюро ЦК КПСС, председатель Совета министров СССР Косыгин принял премьер-министра Республики Шри-Ланка госпожу Барананаике и имел с ней беседу". В "хвост" вылетело слово "беседу". Газету в этот день, говорят, покупали "за рупь" при цене в пять копеек.
Может быть, эта история - скорее черный юмор, но тем не менее. В Баку, как, наверное, и во многих других городах, архитектурные особенности застройки очень четко "районированы": в центральной части дома по большей части каменные, на окраинах - панельные, правда, "этажностью" чуть повыше. Но одна панельная "высотка" в девять этажей затесалась у нас в центральной части города, у серьезной такой транспортной развязки. В перестроечные годы на ее крыше появилась реклама Marlboro. А на первом этаже завелся магазинчик, где торговали всем и сразу, от турецких сладостей до китайских курток и ботинок. А так как называть магазины в Баку тогда было модно "по-иностранному". то владелец, недолго думая, нарек это чудо постсоветской торговли... правильно. World Trade Center. Что уж там ему эта девятиэтажка напомнила, не знаю, но вывеска провисела ровно до 11 сентября 2001 года. После терактов хозяин ее снял.
Было это давно, да вот вспомнилось. Короче, март 2001 года, группа журналистов из Южного Кавказа знакомится с работой "европейских структур", то есть Совета Европы и Евросоюза. В общем, долгое сидение в залах и треп на тему "давайте жить дружно".
Наконец, завершающая встреча в Брюсселе. Штаб-квартира ЕС, с одной стороны - куча чиновников из Еврокомиссии, с другой - журнаилсты, человек по пять от каждой республики, а это еще и находящиеся в состоянии войны Азербайджан и Армения. Журналисты по мере сил отстаивают позиции своих стран, но коллег за просто так не "прикалывают". И вот, начинается встреча, журналисты чинно представляются: такая-то, газета "Эхо", Баку, такой-то, телевидение Грузии... Дело доходит до делегатки из Армении. Та встает: Седа Карапетян, телекомпания А1+, Армения.
Чиновник из Еврокомиссии:
- Это случайно не армянское радио?
Как азербайджанская делегация усидела с каменными лицами - не знаю.
Навеяно историей про трех котов из основных за 28 марта. Дело было в горах, весна, все цветет, благоухает, ну и, разумеется, кровь играет у всего живого. Козлы (в прямом, а не переносном смысле) - не исключение. Итак, картина маслом: цветущая поляна, узор такой, что самые изысканные ковры позавидуют, а у художника не хватит фантазии, на горизонте горы, солнце светит, птички поют... Посреди полянки юная очаровательная козочка - вся такая беленькая, чистенькая, хорошенькая. Через метров десять - насмерть дерутся два молодых козленка. Головы - в кровь, треск рогов на всю округу, "дуэлянты" не видят никого и ничего вокруг. И в это время из зарослей выламывается старый козел. Такой, знаете, классический персонаж: борода в репейниках, бывалый, ободранный и уверенный в себе. И, пока эти два юных козленка самозабвенно расшибают бошки, спокойно уводит козочку в кусты.
История из разряда "трагическое и смешное идут рядом". Рассказываю со слов знакомого, к тому же дело было в Москве в "глубокие" советские годы. Скончалась у начальника то ли мама, то ли свекровь, хоронят, понятно, "всем коллективом", а нашего знакомого посылают на кладбище договориться о хорошем месте. Тот, понятное дело, заходит в кабинет директора... и тихо столбенеет. Потому как на стене кабинета директора кладбища на самом видном месте висит вымпел: "Победитель социалистического соревнования". Даже при советском идиотизме это оказалось чересчур.
История, рассказанная английским дипломатом, работавшим в Турции. В стране сначала долгий правительственный кризис, потом военный переворот, правительство арестовано, вся власть в руках армии. Дипломат, узнав о таком драматическом развитии событий, торопится к себе в миссию. Теперь картинка: раннее утро, солнце светит, птички поют, тишина, у ворот консульства заспанный охранник. Дипломат здоровается и советует: "Проснись: революция произошла!" На что охранник совершенно невинным тоном спросил: "Где? В Англии?"
История эта произошла еще в глубокие совесткие годы. Ответить, что тут преамбула, а что собственно рассказ, сегодня уже непросто. Так: в середине восьмидесятых годов по Баку проносится слух: в ближайшие дни в городе ожидается сильное землетрясение (а Азербайджан - зона высокосейсмичная, и разрушительные толчки в истории уже не раз были). Причем не просто слух - некоторые конторы получили официальное предупреждение. Мамы тут же бегут по школам хватать своих детей, семьи устремляются на дачи, кто-то за неимением дачи отправился ночевать на Приморский бульвар... Через несколько часов высоколобые академикп выступают по телевидению: никакого землетрясения не ожидается, повода для беспокойства нет и т. д. Народ с бульвара возвращается в квартиры, дети снова идут в школу и т. д.
Проходит около месяца. И вдруг в редакции одной из газет раздается телефонный звонок: "Скажите, это правда, что вновь ожидается землетрясение? В школу, где учатся мои дети, официально позвонили и сообщили, что через несколько часов будет сильный подземный толчок, и детей надо распустить по домам!" А вирус паники передается хуже гриппа. Словом, журналистка, которая "приняла звонок", начинает выяснять, но на всякий случай звонит домой. Азербайджанский менталитет№ сначала предупредить семью, потом родственников (в широком смысле слова), потом друзей, потом родствеников друзей и друзей родственников... Через несколько часов, когда стало ясно, что вместо ожидаемого землетрясения полил мелкий дождичек, а информацию о землетрясении получила только одна школа, стало понятно: ученики нашли весьма действенный способ сорвать урок.
Жена шарит метлой под кроватью: "А ну, мерзавец, вылезай, кому говорят?" Муж из-под кровати пищит: "Не вылезу..." Жена: "А ну, вылезай! А не то хуже будет!" Мужик пищит: "Не вылезу...!" Жена: "Давай, вылезай уже, урод, я ж тебя оттуда вымету... вылезай, говорят!" Мужик из-под кровати пищит: "Кто хозяин в доме? Сказал - не вылезу, значит - не вылезу!.."
Рассказываю эту историю с чужих слов, но в достоверности уверена. Итак, один джентльмен завел себе "даму сердца" в том же блоке, где жил сам. То есть его квартира на шестом этаже, где проживает главный герой с женой и детками, квартира "дамы сердца" - на третьем. Как-то наш герой заявил жене, что едет в командировку, собрал вещи и завалился к своей крале. Времени - вагон и маленькая тележка, одно неудобство - нельзя на улицу выходить. В какой-то момент - дело было ночью - она ему говорит: вынеси мусор. Тот возражает: увидят еще. Она успокаивает: да ладно, кто тебя увидит в три часа ночи? Мужик соглашается, берет ведро и топает с третьего этажа вниз. Вытряхивает ведро, и в это время во двор въезжает такси. Оттуда вылезает пассажир и спрашивает "А такие-то тут живут?" Да, живут: а вы им кто? Оказалось, дальний родственник соседей, приехал с Дальнего Востока (дело происходит в Баку). Наш герой начинает расспрашивать, что да как, машинально, на "автопилоте", проскакивает третий этаж, где живет краля, поднимается на шестой и звонит в двери. Жена открывает и видит: ее муж, которому надлежит быть в командировке, стоит за дверью в пижаме с мусорным ведром в руках...
История абсолютно достоверная. Москва, институт ядерной физики, директор - академик Курчатов, который, кроме всех прочих несомненных достоинств, отличался еще и невероятным чувством юмора. Вечер, кабинеты заперты, пожарный инспектор делает обход здания - обычное противопожарное патрулирование. И вдруг в одной из лабораторий замечает будущего академика Флерова (утверждали, что он и есть командир первой батареи "Катюш") с одной молодой и привлекательной дамой... Ну не буду уверять, что они там ставили опыты на элементарных частицах. Утром соответствующая докладная ложится на стол Курчатову. А тот накладывает резолюцию: "Сношения сотрудников во внеслужебное время пожарной опасности не представляют". Сегодня эта докладная с резолюцией - в его кабинете, превращенном в музей, под стеклом.
Не знаю, была эта история здесь или нет, но уж не обессудьте. Итак, ульяновский автозавод, "глубокие" советские годы, когда через проходную невозможно вынести даже винтик с гаечкой. На заводе изготовили санки для внука директора: с автомобильной фарой, подогревом, тормозом - мечта! И надо же, чтобы один работяга поспорил, что он их вынесет с завода. Короче, в означенный день, когда в Ульяновске уже серьезно похолодало (это важно!), идет этот деятель с завода. И тащит на веревке новые саночки, которые загрузил обрезками древесины из кузовного цеха. Вахтер, естественно, к нему: не имеешь права, государственный материал и т, д, Работяга - да это ж отходы, у меня дети дома мерзнут, я их в буржуйке сожгу! Вахтер: не имеешь права, отходы тоже государственные, в общем, диалог вполне прогнозируемый. Рабочий в сердцах: "Да забери ты....... эти деревяшки, так твою растак через коромысло!", опрокидывает санки и уходит. С санками.
Дело было в Баку. Журналиста, известное дело, ноги кормят. Короче: с утра у меня была назначена встреча в посольстве США, а во второй половине дня - пресс-конференция в Министерстве национальной безопасности. Но у дипломатов свои дела, и: выскакивая из посольства с "информационными материалами" (здоровый такой бумажный конверт) я понимаю, что в МНБ успею только на такси. Выскакиваю на улицу - это перед посольством США - поднимаю руку, такси останавливается сразу, спрашивает, куда ехать, и я без задней мысли называю адрес: МНБ. Выражение лица таксиста описывать не буду. Ина
Было это несколько десятков лет назад, еще в пятидесятые годы. В Азербайджанском инженерно-строительном преподавал один профессор - из старых питерских интеллигентов: пенсне, золотые очечки и соответствующая реакция на "прозу жизни", включая ненормативную лексику. И вот как-то утром едет он на занятия в трамвае. Трамвай, ясное дело, забит под завязочку студентами того же института. Но рядом с этим интеллигентом попадает доблестный боец алкогольного фронта в изрядно подогретом состоянии, который к тому же раскачивается во все мыслимые и немыслимые стороны, икая точно в такт собственным колебаниям№ "Ик... Ик... Икк". Наконец интеллигенту это надоедает, и он - весьма вежливо - делает ему замечание: "Гражданин, прекратите, пожалуйста, на меня падать". На что следует вполне прогнозируемый ответ№ "Не *3,14*ди". И далее в такт раскачке: наклон - "Ик, не *3,14*ди", "Ик, не *3,14*ди" - и так до самого университета. Интеллигент молча терпит. Наконец трамвай останавливается у института, преподаватель бочком направляется к выходу, оборачивается, поправляет пенсне и выпаливает: "Принципиально буду *3,14*деть!"
Прочитала на "повторных" историю про сантехника, которого возмутило то, что "клиенты" использовали унитаз по прямому, так сказать, назначению, и вспомнила одну историю. Дело было в глубоко советские годы, и случилось одной семейной паре где-то с невероятным боем "достать" уникальнейшую вещь: чемодан на колесиках. Это теперь любой "сумчатой" продукции в магазинах - бери не хочу. Так вот, радостное семейство упаковывает свои пожитки в роскошное и объемистое чудо на колесиках, прибывает в аэропорт, где торжественно сдает чемодан в багаж. А в Москве получает его, естественно, уже без колесиков, которые натуральным образом сломаны. Отец семейства со своими претензиями обращается к сотруднице багажного отделения: порча принадлежащего пассажиру имущества налицо. Ответ ее я, наверное, никогда не забуду: с искренним возмущением девочка в синей "аэрофлотовской" форме заявляет:
- А вы что, не знали, что эти колесики в дорогу надо снимать?
Оказывается, колесики на чемодане для того, чтобы на них по полу в квартире кататься.
Из серии "игры в разведчиков". Баку, конец шестидесятых-начало семидесятых. В столице Азербайджана проходит советско-японский фестиваль. Оргкомитет, как и положено, "совместный", среди японцев есть знающие русский язык, так что проблем не возникает. Ну а если возникает необходимость, скажем так, "конфиденциального обмена мнениями", то тут же "советские" представители переходят на азербайджанский, будучи в полной уверенности, что уж этот-то язык японцы точно не поймут. Фестиваль заканчивается, все тепло прощаются, делегаты отъезжают...
И после этого в Баку приходит депеша с кучей грифов вроде "Совершенно секретно": двое из этих "японцев" - кадровые разведчики, которые прекрасно знают и русский, и - о ужас! - азербайджанский! Прикол даже не в уровне языкознания среди японцев: когда в Баку открылось японское посольство, в нем уже успели смениться два посла, и оба весьма сносно изъяснялись на азербайджанском. Прикол в том, что наш оперативный КГБ умудрился прислать депешу, когда фестиваль уже прошел.
Прочла тут историю, как один мужик искал грузовик "Урал", и решила поделиться своей. Не знаю, насколько она достоверная, но за что купила, за то продаю. Короче. начало девяностых, из Азербайджана выводят российские войска. Выводили просто, "явочным порядком": офицерам предлагали на выбор контракт в местной армии (большинство согласилось) или продать квартиру (по цене чуть выше рыночной). Армейские имущество, согласно договоренностям, должно было остаться в Азербайджане - как доля от общесоюзного. Но, вопреки договору, Москва начала что могла вывозить, что не могла - портили (на военных авиадиспетчерских пунктах разбивали мониторы и вынимали всю электронную начинку. Тогда в Баку решили ответить "по понятиям". Словом, прилетает в Насосный из Мурманска здоровый транспортный "Антей", за вывозом, простите, ворованного имущества, летчики паркуются на военном аэродроме, идут "отмечаться" в еще существующую комендатуру.
Вот тут начинается кино. По соседству - жилой городок летчиков уже национальной армии. Те засекли посадку№ "Антей" не увидеть трудновато будет, дождались, пока он тормознулся... Один в огороде копался, как был в тапочках - вперед! Второй за ним, влетели в кабину, завели, подняли и перегнали на соседний аэродром, уже гражданский. За час перекрасили, новые номера, новые опознавательные знаки - так было! Он тут стоял! И вообще попросим без вопросов!
Ну а летчики, пока налили, пока закусили, пока "за прибытие", за "мягкую посадку" - выходят, "Антея" НЕТ! Летчики тихо офигевают. Начинают спрашивать№ "Вы тут транспортный самолет не видели?" Никто, разумеется, ничего не видел, с местными отношения портить не хотят, и еще подозрительно спрашивают: это же за сколько вы "Антея" загнали?
Политическоо разбирательства тоже не было. Когда московские представители "вякнули", им напомнили про вывезенное имущество и предлоили "взаимозачет".
Сейчас эта история выглядит смешно, а тогда нам, поверьте, было не до смеха. Кто не знает: в 1985 году один очень умный деятель по имени Генрих Петросян ухитрился в Баку подложить самодельное взрывное устройство в рейсовый автобус - мстил: понимаешь: за страдания своего народа в 1915 году. Правда, вместо взрыва "бомба" начала гореть, и в результате дело ограничилось "всего" тремя обожженными. В газеты история эта не попала, но "террористическую тревогу" объявили всерьез.
И вот картина маслом. Издательство "Коммунист" ЦК Компартии Азербайджана. По коридору на манер Штирлица идет незнакомый дядя в очках, с бородой и с огромным "дипломатом". В коридоре стоят три дамы. Дядя направляется к известному заведению общего пользования. Заходит. Потом выходит уже без дипломата!!!! У дам - шок. Но что делать - непонятно. Зайти и проверить - неудобно, все-таки мужской туалет. Позвать кого-то из мужиков - неудобно тем более. Боятся теракта все по-серьезному, но Баку - это все-таки не Иерусалим (хотя автобус тоже взорвать пытались), излишнюю подозрительность могут не так истолковать. А мужик, видя опрокинутые физиономии аж трех дам, заявляет:
- Ой, извините...
Заходит обратно и выходит с дипломатом. Забывчивый, понимаешь...
Как ловили террориста в сортире, рассказывали, наверное, год.
Было это лет двенадцать назад. В Азербайджане тогда должность госсекретаря (это примерно глава администрации президента) занимал такой человек по имени Панах Гусейнов, ессно, из "фронтовиков". А время было тяжелое, голодное, железная дорога из России перекрыта - нас "воспитывают" за излишнюю самостоятельность... В это время в редакцию газеты "Бакинский рабочий" привозят картошку. А один из сотрудников находится "по заданию" - правильно, в аппарате президента. Тут же туда звонят коллеги по "правительственному телефону", кто-то поднимает трубку и на неплохом русском языке спрашивает, кто говорит и что нужно. Ему объясняют: так мол и так, наш коллега идет по вашему коридору, пусть срочно жарит в редакцию, тут картошку привезли! На том конце провода обещают: сейчас найдем и пришлем вашего сотрудника, картошка - дело важное, понимаем. Журналист, для пущей важности, спрашивает: простите, а с кем я говорю? Ответ: это Панах Гусейнов.
Если кому интересно: обалдевший корреспондент утверждал, что госсекретарь ему действительно сообщил про картошку
Навеяно историей про то, как в кафе "послали" президента Удмуртии. За достоверность ручаюсь - история тогда даже в газеты попала. Короче, Ереван, город празднует, кажется, 1600 лет принятия Арменией христианства. Среди гостей - Шарль Азнавур. Президент Армении Роберт Кочарян (он родом из Карабаха - это важно, а карабахских армян в Армении считают "нечистокровными") решает повести его в ереванское кафе "Поплавок". Кухня там не очень, но зато лучший в городе джаз, к тому же это место встречи всего ереванского "бомонда". Короче, о том, чтобы в этот день в "Поплавок" пускали по пропускам или по спискам, и речи быть не могло.
Дальше - картина маслом. За одним из столиков - Роберт Седракович, Шарль Азнавур и еще куча шавок. За соседним - некий Генрих Погосян, как потом оказалось, глава ячейки "Дашнакцутюн" из грузинской Джавахетии. Который тут же начал "прикалываться" к президенту. А когда тот уже направился к выходу, заявил: "Сын турка". Перевод слишком ясен: вы из Карабаха, и ваша мамочка родила вас не от армянина. Кто-то из охраны - а она на сто процентов состоит из карабахцев - отвечает в стиле перебранки из армянских анекдотов. Потом один из телохранителей возвращается, просит Погосяна "на два слова" в туалет, за ними ринулись аж два министра. Вернулись с опрокинутыми физиономиями - в туалете застали уже труп. Так вот, потом телевидение официально сообщило, что у Погосяна, оказывается, не выдержало сердце.
Извините, что пишу так поздно. Короче, 1 апреля, утро, редакция весьма серьезной газеты, Баку, Азербайджан. Примерно месяц назад у нас убили редактора популярного еженедельника, убийц активно ищут, кого-то уже арестовали, но следствие продолжается. Это была преамбула, теперь собственно история.
Заведующая международным отделом сидит в своем углу и "давит клопов" на клавиатуре, вся ушла в материал, который пишет. К ней подходит наш первый зам, парень молодой и очень серьезный, от которого никакого подвоха никто не ждет даже в страшном сне, и говорит: есть информация, что убийца этого редактора журнала только что сдался в посольство США, и там сейчас собирают людей. Проверь, так ли это. Она звонит в посольство, ей говорят, что никого не собирают. Наша международница все-таки в глубине души сомневается: может, ее разыгрывают? Но от первого зама она этого не ждет. Потом к ней подваливает ее коллега, которая пишет о криминале: мои источники в полиции сказали, что убийца этого журналиста сдался в американское посольство.
Это было уже слишком, и наша героиня звонит своему источнику в посольство. Два-три окольных вопроса - ничего, и тут она, боясь, что упустит сенсацию, спрашивает№ а правда ли, что вам сдался убийца этого журналиста? Или это первое апреля?
Она сама потом, отсмеявшись, утверждала, что слышала, какой ржач стоял на том конце провода. В посольство звонить боялась целую неделю.
В Баку, на Приморском бульваре, была, да, собственно, и сейчас есть прогулочная пристань, где швартуются небольшие такие катера - в их обязанности входит катать гуляющую публику по Бакинской бухте где-то в течение получаса. Работают там, понятное дело, главным образом пожилые "морские волки", уже отплававшие свое на куда более серьезных судах.
Это, как принято здесь, была преамбула. Теперь собственно сюжет. Итак, СССР, "глубокий застой", слово "дура" считается нецензурным. Приморский бульвар, заполненный чинно гуляющей публикой, стопроцентно трезвой (менталитет!), мамы с детьми, бабушки с внуками...
Вдруг с прогулочной пристани вываливается абсолютно пьяный мужик. Пьяный вечером на бакинском Бульваре - это уже событие, так этот еще начинает орать во всю глотку: "Я вашу маму! Я вашу маму!" Тишина, мамы затыкают деткам ушки, парочки спешно ретируются, и тут кульминация: голосом, которым только подавать команды на палубе в десятибалльный шторм, мужик орет: "Я вашего Ленина!"
Было это в мои далекие студенческие годы. Студенток бакинского Мединститута направили на летнюю практику по больницам. Исполняли мы, главным образом, работу "младшего медперсонала", то есть санитарок. Меня направили работать в операционный блок, а уже на месте определили на участок, где - одна напротив другой - располагались операционные, относившиеся к отоларингологическому и, простите, проктологическому отделению. Так вот, операций по части удаления гланд было не так много, и работаьь приходилось главным образом в проктологии. И честное слово, за всю свою последующую жизнь не видела ничего смешнее, чем мужик, направляющийся на проктологическую операцию. Во-первых, как и перед любым оперативным вмешательством, ему элементарно страшно, так что партия "бегемота, который боится прививки", исполняется нам в качестве прелюдии. Затем наступает следующий этап: несчастному пациенту требуется снять с себя пижамные брюки и трусы, а затем, оставшись в майке, завязать на ногах бахилы. Честное слово, сняли бы с него и майку - шел бы бедный как в омут. Но майка - это последняя надежда. Сначала он ее пытается натянуть спереди, чтобы прикрыть "детородные органы" - оголяется зад. Дергает сзади - понятный результат спереди. А надо еще наклониться и бахилы завязать! И руки еще дрожат - резать ведь будут!
Следующая серия - заводят бедного в операционную и взгромождают на сооружение, более всего напоминающее, пардон, гинекологическое кресло. Мужик ложится, и тут кульминация. Врач ему говорит, что все его "хозяйство" надо взять рукой - то есть майкой - и держать, а то во время операции оно может помешать. В таком состоянии мужик, извините, с "этим самым" в руке, на женском гинекологическом кресле, получает укол новокаина, но уже не в ягодицу, куда все колят, а почти что прямо в анус. ТАких "кульбитов задом" вам ни одна манекенщица на подиуме не покажет! Как мне и моей "напарнице" удалось ни разу не заржать в голос - до сих пор не знаю.