Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: immar
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Я всегда думал, что между прыжком с парашютом и поцелуем общего только одно — и то, и другое может быть затяжным. Но жизнь решила меня поправить.
Утром я оказался на аэродроме. Инструктор бодро сказал: — Прыгаем! Главное — не бойся. И помни: если основной парашют не раскроется, у нас есть запасной.
Сердце колотилось, ноги дрожали, ветер в лицо — и вот я лечу вниз, ору как чайник. Земля приближается, адреналин бьёт через край. Приземлился, отряхнулся, думаю: «Ну, всё, такого больше не повторить».
Вечером — свидание. Сидим на лавочке, звёзды, тишина. Я решаюсь и тянусь к поцелую. Она тоже тянется… и тут я понимаю: сердце колотится, ноги дрожат, адреналин снова зашкаливает. Но теперь нет никакого запасного парашюта. Позже начал сравнивать и думать в чем кайф:
Адреналин — и там, и там сердце бьётся так, что кажется, его слышат соседи.
Первые секунды страшно, а потом думаешь: «Почему я раньше этого не делал?».
Если сделать неправильно — можно очень больно приземлиться.
Хочется повторить, даже если ноги трясутся.
Есть риск: в одном случае — не раскроется парашют, в другом — не раскроется взаимность.
Можно зависнуть — в воздухе или в чувствах.
Нужно решиться быстро, иначе момент упущен.
Инструктор: при прыжке он рядом, при поцелуе — обычно нет… но иногда и это случается.
Фотографии потом выглядят странно и там, и там.
Вкус свободы — одинаковый, только после прыжка с парашютом в нём меньше кофе и помады.
Прыжок с парашютом и первый поцелуй — одно и то же. Только с парашютом тебе выдают инструкцию, а с поцелуем — как получится.
Две вещи, которые могут разрушить брак: 1. Визит к тёще и тестю 2. Швартовка лодки Стою как-то в марине, любуюсь: солнце, яхты — красота, спокойствие, прямо как на открытке. И вот подплывает огромная яхта, ну не лодочка, а целый плавучий дворец — такая, что даже чайки от зависти аплодируют крыльями. На корме — муж в белой рубашке, лицо напряжённое, как у хирурга на операции. На носу — жена, хрупкая, изящная, но с выражением лица, будто сейчас спасёт “Титаник”.
Все вокруг замирают. Яхта медленно подходит к причалу… и тут — бум! Двигатель умирает. И яхта, как в фильме замедленной съёмки, уверенно и грациозно начинает врезаться в соседнюю яхту — тоже на миллион.
Муж, в панике, орёт: — Ну что ж ты стоишь?! УПРИСЬ!!!
Жена смотрит на него с тем самым взглядом, в котором сразу видно: «Вот, собственно, и конец нашего путешествия. И брака заодно».
И она, понимаешь, реально пытается упереться руками — в яхту весом в десять тонн! Выглядит это так, будто она решила остановить поезд силой любви и маникюра.
Бах! — нос в другой корпус, треск, шум, капитан соседней яхты достаёт кофе — мол, сейчас кино будет.
И вот тишина. Муж бледный, жена фыркнула, поправила волосы и сказала: — Я ж тебе говорила, нужно было брать катамаран. Там хотя бы упереться можно с двух сторон.
Когда создавался СССР, у большевиков были идеи «построить нового человека» — не только на заводах, но и в спальнях.
В 1920-е годы в некоторых коммунах действительно пробовали «раскрепощённые отношения»:
семьи отменялись,
предлагалось «свободное партнёрство»,
даже обсуждалась идея выдавать разрешения на секс, почти как на хлеб или керосин.
Ходила шутка: — «Взрослый человек без талона на секс — это тунеядец интимной сферы».
Некоторые энтузиасты всерьёз проектировали «коммунистические спальни», где партнёров можно было менять по принципу «очередь за колбасой». В газетах писали про «стакан воды»: мол, удовлетворение желания должно быть простым, как выпить стакан.
Чем это закончилось
Как водится, всё быстро ушло в абсурд:
мужчины начали «раскрепощаться» активнее женщин,
в общих спальнях царил бардак похлеще, чем в очередях,
а дети рождались реальные, а не «идеологические».
К 1930-м коммунистические начальники махнули рукой и сказали: «Хватит нам этих экспериментов! Давайте-ка обратно к семье, браку и ЗАГСу».
Сексуальные коммуны закрыли, разрешения на секс никто больше не выдавал.
Виктор, бухгалтер в маленькой фирме, каждое утро начинал с одной и той же мантры:
«Без кофе я не человек. Без второго кофе — тем более».
В то утро всё шло не по плану. Будильник не прозвенел (кошку решили обвинить, хотя она просто лежала на будильнике), автобус ушёл прямо из-под носа, а когда Виктор добежал до офиса — кофемашина гордо мигала надписью “ERROR 05: PLEASE DESCALE”.
Душа сжалась. Коллеги ходили мимо, у кого-то уже стоял стакан с ароматным капучино, кто-то жевал булочку. Виктор сидел у своей кружки с кипятком и изображал бодрость, как будто это просто новый тип кофе — “эспрессо духовный”.
И тут пришёл курьер. С коробкой. На коробке — имя Виктора.
Он, моргая, подписал бумажку и открыл посылку. Внутри была... кофемашина. Новая, блестящая, и записка:
«Пап, твоя старая, наверное, уже умерла. Я нашёл на распродаже — пусть будет доброе утро. С любовью, Димка.»
У Виктора защипало глаза (хотя, конечно, он потом всем говорил, что это от пара).
Коллеги уже собрались, и вся бухгалтерия вдруг превратилась в кофейню. Кто-то наливал латте, кто-то смеялся, кто-то случайно нажал кнопку “чистка системы” и получил душ кофе прямо в лицо.
А в этот момент зашёл начальник, посмотрел на всё это безобразие и вздохнул: — Я так понимаю, кофе у нас теперь вне бюджета?
Виктор улыбнулся, протянул ему кружку и сказал: — Нет, Пётр Иванович. Это инвестиция в счастье персонала.
И, кажется, впервые за всё время начальник не возразил. Он просто отпил глоток и кивнул.
С тех пор по пятницам в бухгалтерии появлялся запах кофе, смех и надпись на стене:
Сосед приходит к соседу компьютерщику и говорит: - Ноутбук сломался. Можешь посмотреть? Компьютерщик: - Конечно, посмотрю минут 5. Только пыль протри, чтобы смотреть приятнее было.
Говорят, в СССР секса не было… Видимо, те, кто это говорил, никогда не бывали на пассажирском пароходе «Леонид Собинов». Настоящий английский пароход с паровыми турбинами, тысяча человек экипажа, из них девятьсот — женщины. Казалось бы, рай… Но соотношение мужчин к женщинам было как у розового фламинго в зоопарке — конкуренция зверская.
Командный состав жил в отдельных каютах, и девушки за право туда поселиться сражались, как гладиаторки в тоге. Победительница получала бонус — одного штурмана и отсутствие соседок. Остальные 890 дам жили по десять в каюте, и, наверное, мечтали о чуде.
Мы, простые курсанты, тоже мечтали. Но наши «апартаменты» были… спасательные шлюпки. Закрытого типа,oгромные, с мягкими сиденьями, где можно было уложить даму сердца. Чтобы никто не мешал, на люк вешали бантик — сигнал: «Занято, идёт спасательная операция по выживанию романтики».
Вечерами были дискотеки. Там встречались люди, которые утром могли толкаться локтями в очереди за кашей, а вечером — уже планировать совместный «спуск на воду». Ha шлюпке №7 почему-то всегда висел красный бантик. Никто из команды не спрашивал, но все знали: там «постоянная бронь». Однажды бантик пропал — шлюпку заняло три пары одновременно. Больше бантик не вешали, а поставили замок. Были и драмы. Однажды жена прибыла на борт, чтобы встретить мужа. А в каюте — временная жена, уверенная, что она тут хозяйка. Итог — почти морской бой, но без артиллерии.
Мораль проста: на «Собинове» любовь жила не только в сердцах, но и в расписании шлюпок. А бантик на люке — был символом счастья, которое даже шторма не сдуют.
Эта история не зашла вчера. Поэтому вот история с альтернативным концом. Конец как известно делу венец. Подрабатывал я таксистом на своей «восьмёрке» — легендарной двухдверке. Подвёз двух девчонок: одна спереди хлопнула дверью и в кусты, даже «спасибо» не сказала. Вторая сзади осталась — а там прикол: выйти можно только через переднее сиденье. Она дёргает ручку, нервничает. Я ей: — У меня так: выход только после оплаты.
Через два часа дверь открылась. Я говорю: — Ну всё, можешь идти, ты уже расплатилась. А она смеётся: — Да какая же Наташка дура, что сбежала!
Эх ты наивный читатель! Повелся на рассказ с клубничкой. Все обратили внимание на клубничку, а по факту никто не заметил, что “восьмёрка” — это не двухдверка, а трёхдверка. Две двери сбоку и одна, чтобы постоянно хлопать багажником от стыда. Так вот через эту заднюю дверь багажника вторая девушка и сбежала.
Однажды Иван пошёл на работу без галстука. А без галстука, как известно, человек не имеет права ждать автобус №42 — это правило знал каждый, кто живёт в его городе.
Он стоял на остановке, а рядом женщина в противогазе поливала кактус. — «Пропустите, я опаздываю!» — сказал Иван. — «Без галстука нельзя», — ответила она через фильтр противогаза.
Тогда Иван достал зелёный галстук из портфеля, но тот оказался... живым. Он обвился вокруг его шеи и радостно прошептал: — «Ты опоздал на автобус, но не на судьбу».
В этот момент автобус действительно подъехал, но вместо водителя там сидел... чайник. Он открыл дверцу и пронзительно засвистел: — «Быстрее садитесь, я закипаю!»
Иван зашёл, сел на место, а рядом сидела его школьная учительница по математике, которая вязала носки из формул. — «Реши уравнение, Иван, или носков не будет!» — сказала она и подмигнула.
Автобус поехал… вверх. Через облака, звёзды и случайно — через луну. На остановке «Смысл жизни» Иван вышел, снял галстук, и тот улетел в небо, крича: — «Я пошёл работать в парламент!»
В 1945 году Япония собиралась капитулировать, но тут Китай сказал: — Подождите, а мы ещё не победили! И просто объявил себя победителем. Японцы переглянулись и ответили: — Ну раз вы так уверены — ладно, сдаёмся! Американцы, конечно, обиделись: — А как же наши атомные бомбы? Китайцы лишь рассмеялись: — Какие бомбы? Это ваши рекламные ролики для Голливуда. Всё нарисовано на киностудии в Аризоне. Китайская армия побеждала с помощью древнего приёма «Великий Марш Съесть Всё Рисовое». Солдаты ели так быстро, что у японцев не оставалось ни риса, ни сил, ни желания воевать. К 1946 году в учебниках истории появилось: «Вторую мировую выиграл Китай. Япония капитулировала добровольно. Америка участвовала, но где-то заблудилась по дороге». На конференции в Ялте Сталин спросил: — А кто такие американцы? Мао Цзэдун пожал плечами: — Наверное, мифические существа, которыми пугают детей, чтобы они ели брокколи.
В джунгли однажды занесли огромного бумажного тигра. Стоит, рычит — звери в ужасе! Лев спрятался за куст, обезьяны на деревья, слоны даже перестали топать. Все шепчут:
— Настоящий тигр пришёл! Сейчас всех съест!
Бумажный тигр гордо расправил свои бумажные полоски и сделал грозный вид. Ветерок подул, и он зашелестел ещё громче — звери от страха чуть в обморок не попадали.
Но вдруг пошёл дождик. Первая капля — и у тигра ухо прилипло к голове. Вторая капля — лапа смялась. Третья — и весь тигр потёк, как старый плакат.
Звери осторожно подошли… посмотрели… и тут слон засмеялся так громко, что все джунгли загудели. Обезьяны скрутили тигра в самолётик и запустили в небо. Попугай приклеил его к дереву, как афишу, а зайцы сделали из остатков бумажные шапочки.
Иван да Марья: Сказ о любви, борще и летающей скалке
В одной отдельно взятой квартире, в одном отдельно взятом спальном районе, жили-были Иван да Марья. Ваня был мужчиной видным, плечистым, с добрыми глазами и золотыми руками. Марья была женщиной… эффектной. Голос как сирена, взгляд как лазерный прицел, а в руках любой предмет домашнего обихода моментально превращался в орудие воспитания. Соседи за стенкой знали их расписание лучше, чем программу телепередач: утро начиналось не с кофе, а с истошного Марьиного вопля, день сопровождался звоном бьющейся посуды, а вечер венчался тихими, всхлипывающими примирениями.
Психологи, почесывая бороды, назвали бы их союз «устойчивой садо-мазохистической парой».
Вот, к примеру, обычное утро в семье Ивана да Марьи. Иван, на цыпочках, чтобы не дай бог не скрипнула половица, пробирается на кухню. Его задача – сварить кофе и приготовить завтрак, не разбудив свою фурию. Но сегодня фортуна отвернулась от него. Новая пачка кофе никак не хотела поддаваться. В отчаянной попытке её вскрыть, Иван издал звук, сравнимый по громкости с падением метеорита в Челябинске.
Из спальни тут же донеслось грозное: «Ива-а-ан!»
Иван замер, пачка выпала из рук, рассыпав ароматные зёрна по всей кухне. В дверном проёме нарисовалась Марья. В бигудях, в леопардовом халате, она была похожа на разъярённую самку леопарда, которую застали врасплох во время утреннего туалета.
«Ты что творишь, паразит?!» – прошипела она, медленно надвигаясь. «Я из-за тебя, ирода, сон потеряла! А мне на работу к девяти! Мне нужно выглядеть как королева, а не как жертва твоего кофе-апокалипсиса!»
Иван, вместо того чтобы спасаться бегством, расплылся в блаженной улыбке. «Машенька, прости, родная. Я тебе новый кофе куплю, самый лучший!»
«Новый он мне купит! – взвилась Марья, хватая со стола первое, что попалось под руку. Это оказалась скалка. – Ты мне нервные клетки восстановишь?!»
И скалка, описав в воздухе изящную дугу, полетела в сторону Ивана. Тот ловко увернулся, и скалка с глухим стуком врезалась в стену, оставив в ней живописную вмятину.
«Вот видишь, Машенька, – с нежностью в голосе сказал Иван, – как ты меня любишь! Как страстно!»
Марья на секунду опешила. А потом, не выдержав, прыснула со смеху. «Дурак ты, Ванька!»
Их двенадцатилетний сын, Вовочка, давно привыкший к таким сценам, выглянул из своей комнаты. «Мам, пап, вы скоро? Я в школу опаздываю. И да, мам, в следующий раз целься лучше, а то обои новые поцарапаешь».
Их совместная жизнь была похожа на бесконечный танец. Марья наступала, Иван с радостью подставлял ногу. Она кричала – он умилялся силе её голоса. Она запускала в него тарелкой – он видел в этом акт высшего доверия. «Ведь в кого попало тарелкой не кинешь, – рассуждал он, делясь мудростью с ошарашенным приятелем в гараже. – Только в самого близкого и любимого».
Однажды приятель не выдержал: «Вань, да как ты это терпишь? Она же тебя изводит! Беги, пока не поздно!»
Иван посмотрел на него с искренним сочувствием. «Эх, не понимаешь ты ничего в настоящей любви. У вас с женой как? Скука смертная. "Дорогая, милая". Тьфу! А у нас – страсть, эмоции! Каждый день как на вулкане. Зато я точно знаю: если она на меня кричит, значит, я ей небезразличен. А когда после бури наступает затишье, и она, виновато сопя, мажет мне ссадину зелёнкой... это, брат, и есть настоящее счастье».
И он был по-своему прав. Их странная, вывернутая наизнанку любовь была для них самой настоящей. Они нашли друг в друге то, что искали. Он – свою заботливую мучительницу, она – своего преданного страдальца. И пока в их квартире летали скалки и гремели скандалы, их маленький, сумасшедший мир оставался на удивление прочным и нерушимым. И вот однажды, когда Марья снова бурчала, что он опять перепутал соль с сахаром, Иван глянул на неё с ухмылкой и сказал: — "Марьюшка… без тебя мне было бы скучно жить. Даже ругань твоя — как симфония!"
Она замерла... потом швырнула в него подушкой. А потом… поцеловала.
И жили они долго и громко, и были, как ни странно, счастливы.
Идём мы с любимой на яхте вдоль побережья Доминиканы. Вижу что-то большое и чёрное — ну явно тонну весом. И хвост такой огромный, прямо как у русалки. Думаю: «Подрулю-ка поближе». Говорю жене: - Смотри, справа! Настоящая русалка! Жена глянула, ужаснулась: — Ой, как близко! Ну близко… потому что я сам к ней подрулил. И тут я понял, почему старые моряки путали ламантинов с русалками: после полугода без женщин ты и бочку с селёдкой за Афродиту примешь. А жена посмотрела на эту «русалку» и сказала: — Если это русалка, то я тогда Венера Милосская! И добавила: — А если ты ещё раз поплывёшь за «русалками», будешь как Венера — тоже без рук! …Смотрю на удаляющегося ламантина и думаю: «А может, это и правда русалка… Просто после обеда».
Бродя по просторам интернета наткнулся на это необычное предложение об увеличении продаж: Услуги профессионального кальянщика, накурю любого вашего гостя, дополнительный зароботок для вашего заведения. ВАШИ ГОСТИ БУДУТ ДОВОЛЬНЫ ТЕЛ. 123456788 ДОСТУПЕН 24 ЧАСА
