Поиск по автору:

Дело было в те давние времена, когда у нас с мужем не было ни котов, ни
сына, ни даже свидетельства о заключении брака в золоченой папке.
Правда, до свидетельства было уже недалеко - кольцо с брульянтом мне уже
подарили, так что отступать любимому было некуда. Оставалось всего
ничего - известить о наших брачных планах моих родителей - и все, можно
было, взявшись за руки, идти к горизонту на фоне финальных титров. Так
получилось, что это извещение о свадьбе должно было совпасть для моего
будущего мужа со знакомством с моими мамой и папой. Двести километров,
разделявшие Москву и Тулу, за годы нашего знакомство так и не были
преодолены. То, что было ему известно о моих папе и маме, желания скорее
познакомиться с ними ему не добавляло. Понятия не имею, почему! Моя
добрейшая мама - отставной майор милиции, а папа - охотник. Причем не из
тех охотников, про которых сочиняют тупые анекдоты ("Да что там уметь?
Наливай да пей!"), а такой настоящий охотник, каждый раз приносивший из
похода по лесам полные болотные сапоги воды и звериный трупик на ужин.
В общем, любой из них может, не целясь, попасть в глаз мухе, невовремя
вылетевшей в их сторону, а вдвоем родители могли бы составить отличную
олимпийскую команду по биатлону, если бы мама, в довершение к своим
многочисленным талантам, умела бегать на лыжах. Легенды об их меткости
ходили среди моих поклонников с тех самых пор, как я в 16, кажется, лет,
прощалась с одним из них у подъезда часов эдак в 5 утра, и в самый
романтический момент к нам вышел папа в полной охотничьей амуниции и с
ружьем. "Шла бы ты домой, Оля, а то мама волнуется" - вежливо
посоветовал он и передернул затвор. Говорят, тот поклонник до сих пор
заикается, когда рассказывает эту историю.
Что и говорить, узнавая о милом увлечении моих папы с мамой, мои мужчины
на встрече с моими родными чувствовали себя, натурально, футболистами
перед пенальти - им инстинктивно хотелось бежать, прикрыв для верности
руками интимные места.
Так что визит жениха в мой отчий дом обещал стать незабываемым в стиле
фильма "Знакомство с родителями-2". Поэтому вы, наверное, нисколько не
удивитесь, если я скажу вам, что накануне судобоносной встречи жених
волновался. Он триста раз спросил меня, как зовут мою маму по
имени-отчеству, при том, что его маму зовут точно так же. Чтобы
успокоиться, мы даже выпили бутылку коньяка, но это ни фига не помогло.
То есть он забылся тревожным сном, а вот я отправилась к компьютеру,
чтобы написать какой-то невыразимо прекрасный пост в ЖЖ ("Отбываем в
Тулу на выходные! Всем чмоки!"). Когда я наконец добралась до нашей
опочивальни, любимый, поскрипывая зубами во сне, что-то бормотал. "Что
ты там говоришь, дорогой?" - поинтересовалась я. В ответ мне донеслось
что-то очень похожее на "Уйди на хуй, гад!". Я повторила вопрос и
наклонилась ниже. "Ня!" - ответил мне дорогой. При этом его кулак
описал дугу (в темноте я ясно слышала свист) и врезался мне прямо в
правую скулу. Несмотря на то, что удар был несильным (все-таки человек
спал и видел какие-то, по всей видимости, героические сны), я теперь
знаю точно, что выражение "Искры посыпались из глаз" - это вовсе не
художественное преувеличение.
"Ой!" - громко сказала я и села на пол.
Дальше все было похоже на клиповый монтаж: включился свет, жених побежал
в кухню, затем вернулся меня обнять, потом снова смотался в кухню и
принес мне остатки коньяка и пакет замороженных овощей - приложить к
лицу. Даже спросонья он верно рассудил, что прикрывать площадь моей
травмы медным пятачком - все равно что пытаться гасить пожар, плюя в его
самую середину. "Твой папа меня убьет!" - констатировал он, когда я
отняла от лица потекший пакет со смесью "Овощная по-мексикански". И
протянул мне зеркало. "Нет, дорогой, папа разве что треснет тебя
прикладом - он у меня мирный, - ответила я, взглянув в зеркало. - А вот
мама точно убьет. Отравит, как пить дать. Так что ты уж не налегай на
угощение".
А угощение, между тем, готовилось вовсю. Три дня, предшествовавшие нашей
поездке, родители варили, пекли и жарили, будто бы я собиралась стать
как минимум женой полка голодных солдат. Кроме того, на смотрины были
приглашены наши самые близкие родственники - человек 50. Никто из них
давно уже не верил, что я когда-нибудь выйду замуж, так что наш с К.
приезд для моей мамы был отличным способом утереть им всем нос.
Что и говорить, смотрины удались на славу. Когда я явилась пред светлые
мамо-папины очи с лиловым синяком в пол лица, моя мама даже не дрогнула.
"Бьет - значит, любит!" - сообщила она застывшим в ахуе родственникам.
А папа поставил в обсуждении жирную точку, громко передернув затвор.

ДОРОЖКИ

Все совпадения, разумеется, случайны, а имена - выдуманы

Когда-то давным-давно – много лет тому назад – я служила диджеем на
одной маленькой, но гордой тульской FM-радиостанции. В те времена
устройство радиостудии было таково, что диджею было никак не обойтись
без помощника, звукорежиссера. Именно он включал ведущих в эфир и
отключал от него, именно он спешно искал песню, которую радиослушатель
выбирал в качестве поздравления своей подружке – да не в компьютере, а
ползая между стеллажами, уставленными компакт-дисками; диджей в это
время тянул время. Это потом уже, через несколько лет, все песни,
которые было позволено ставить в эфир, перегнали в компьютер, и диджей
стал управляться с эфиром сам. Тогда появились плейлисты – списки песен
на каждый час; отступать от них было нельзя, однако и накладок стало
меньше. Зато вначале каждый эфир был полон адреналина: песни звучали,
какие захочет диджей (или, если диджей с похмелья весь эфир блюет в
туалете, что случалось довольно часто, какие нравятся звукорежиссеру),
наушники ломались, дорожки, по которым звукорежиссер уводил звук,
заедали, из-за чего диджей по четыре часа не мог не кашлянуть, ни
пукнуть.

Вот об этих дорожках я сейчас и расскажу. Представьте себе огромный
студийный пульт – вы наверняка такие видели в разных музыкальных фильмах
или дневниках телепередачи "Фабрика звезд". Представили? Так вот, ничего
подобного у нас не было. Пультик был маленький – не больше метра в
ширину. Главных, звуковых, дорожек было две, и от постоянного
использования они так залоснились, что найти их даже человеку
неподготовленному не составляло никакого труда. К каждой дорожке
прилагалась маленькая ручка, за которую нужно было ухватиться и тянуть,
пока не дотянешь до самого низа. Все это время над дорожкой горела
красная лампочка, а в момент стыковки ручки и нижней точки дорожки она
отключалась. Это означало, что можно выдохнуть и вернуться к прерванному
на время выступления ведущего разговору. Нужно заметить, что проверять,
горит ли кнопочка, вошло у нас в привычку далеко не сразу. Это сделало
наши первые эфиры незабываемыми.

Рано утром (часов в 11) в пятницу, диджей, скажем, Ваня сидел в
аквариуме (так называлась студия – одна из стен у нее была стеклянной,
чтобы окружающие видели, что там происходит и не ломились бы во время
эфира к ведущему) и, как ослик Иа-Иа, размышлял о странностях жизни.
Настроение у него было грустное, во рту нагадили кошки, а голова страшно
болела после вчерашнего... Его звукорежиссер И. был примерно в таком же
состоянии. В тот самый момент, когда радиослушатели настроились внимать
романтической песне Криса Де Бурга Lady In Red, из динамиков раздался
задушевный голос Вани: "Ох, И., как ебаццо-то хочется! Позвонить что ли
Маше?.. Или Ане?.. Пускай подол задерет и ждет... Дааа... Кстати,
мама-то у нее тоже ничего, жопастененькая. Это я об Аньке. У Машки мать
сука еще та – уууу!". Надо ли говорить, что и Аня, и Маня слушали этот
эфир любимого и единственного с особым интересом. Кстати, в компании
мам. Странно и непонятно, почему после столь блистательно проведенной
передачи Ване отказали от Ани-Маниного дома. Впрочем, горевал он недолго
– Ани-Мани в те времена дежурили у дверей студии толпами.

Или вот диджей, скажем, Петя. Был он чувак видный – ростом чуть выше
двух метров, поступь гренадера, голос – как Иерихонская труба. Когда он
говорил "Привет", хотелось на всякий случай присесть и закрыть голову
руками. За "приветом" обычно следовало дружеское похлопывание по плечу,
вбивавшего незадачливого знакомого Пети в землю примерно по пояс. Можете
представить себе, как тяжело было такой масштабной личности уместиться в
студии, сконструированной, как я подозреваю, садовыми гномами. Делали
они ее, наверное, и думали: офигеть, какие мы щедрые, сколько места
оставляем! Ну, в принципе, двум человекам среднего роста в этой комнатке
два на полтора еще можно как-то разместиться (да-да, примерно как в игре
"Твистер"), но Пете с его ногами как у топ-модели Нади Ауэрманн там
было, прямо скажем, тесновато. И вот однажды сидит он, согнувшись,
что-то там вещает в микрофон, пинает розетку и свет в студии – бах! - и
погасает. Звук отключается, и Петя остается в полной темноте и тишине.
"Ну, привет тебе, пиздец!" - говорит Петя, сгибает ноги еще в четырех
местах и лезет под стол – чинить эфир. Места там, как я уже говорила,
мало, а ноги, как, впрочем, и руки, и нашего героя длинные.
Ругательства, к слову, он тоже знал длинные-предлинные. Как, бывало,
начнет ругаться – хоть записывай – в пять этажей на одном дыхании.
Закончит одну конструкцию – и начинает другую. Помню, в тот раз мы прямо
заслушались. Ну, представьте себе: играет какая-то особенно мерзкая и
бесконечно-длинная в стиле "ковбою снова наступили на яйца",
прерывается, и вместо нее слышится звук удара чего-то тяжелого обо
что-то гулкое и многоступенчатые комментарии к этой крайне неприятной
ситуации. Цензурными в той речи Пети, как водится, были только предлоги.

И вот, наконец, розетка под столом поймана, шнур от эфирного
проигрывателя включен, Петя поднимает голову над столом и видит перед
самым своим носом красненькую лампочку, возвещающую о том, что
радиопередача о тонкостях русского языка только что с большим успехом
прозвучала во всей Туле и Тульской области. В то же время он слышит, как
на дверь студии с размаху начинает бросаться увесистая и очень, очень
злобная туша генерального директора. Тогда Петя пододвинул к себе
микрофон поближе и сказал своим красивым "эфирным" голосом: "Только что
вы прослушали последний эфир диджея Пети. Счастливо оставаться!".
Странное дело, но после этого случая его не уволили – на закон о
телевидении и радиовещании, где черным по белому было написано, что
матом по радио ругаться нельзя (за давностью лет, увы, более точной
формулировки не припомню) в то время можно было плевать с высокой
колокольни. "Твое счастье, Петя, что тебя никто не слушает!" - сказал
ему мстительный гендиректор, потирая синяки, - да и отпустил с миром.
Увы, на этом неожиданности не прекратились. То и дело кто-нибудь забывал
отключить самую важную кнопку, и тогда слушатели, которых становилось
все больше и больше, становились свидетелями интереснейших разговоров,
которые совершенно не предназначались для их ушей. Начальство боролось с
этой кармой изо всех сил, но ничего не помогало. Увы, до конструирования
"тревожной кнопки", при нажатии которой программный директор мог бы
отключать распоясавшихся хулиганов от эфира, боссы не додумались. Так
что наши передачи были порой самым настоящим реалити-шоу – и это в те
времена, когда о "Доме" и "За стеклом" еще никто не додумался. Только
вот не знаю, стоит ли мне этим гордиться.

приезжала мама. видимо, она решила, что я уже достаточно взрослая, чтобы
послушать историю из жизни наших знакомых. я тронута - она ее берегла
специально для меня 25 лет!
собственно, история

бабушка и дедушка девочки Марьяши (в то время пятилетней) - очень, очень
интеллигентные. таким людям в школе никогда не говорили на уроке
английского: "а теперь - полным ответом". они и так вместо "да" отвечали
"конечно-конечно, огромное вам спасибо", а вместо "нет" - "спасибо за
предложение, но, увы, я не смогу его принять". друзья у них тоже были
очень, очень хорошо воспитанные. насколько, что у дверей они сначала
долго не могли договориться, кому проходить первому, а потом дружно
застревали в дверном проеме.
так вот однажды, когда эти милые, воспитанные люди собрались у
марьяшиных бабушки-дедушки на очередной шабаш по случаю какого-то
праздника, в гостиную вбежала Марьяша и громко спросила:
"бабушка! а что такое пизда?"
гости замерли. дедушка забился в конвульсиях. бабушка открыла рот, потом
закрыла, потом снова открыла и, наконец, сказала:
"пизда, Марьяшенька, это такая...
... большая...
(пауза)
... лохматая...
(гости сидят, выпучив глаза, и боятся выдохнуть)
.... Чебурашка!"

"понятно, бабушка!" - ответила Марьяна и побежала дальше играть. больше
она это слово в присутствии бабушки не произносила никогда. сейчас у
Марьяны двое детей. интересно, чем они ее радуют?

38 способов понять, что вы – рэппер
1. Вы черный
2. Все зовут вас Песик Пес, Великий Мастер Молния, Полдоллара или
Папочка Пуфф
3. Вы родились в Квинсе или Бронксе
4. Ваш дом – гетто
5. У вас нет слуха, но в шоу-бизнес все равно тянуло с детства
6. Вы точно знаете, что "йо", "йе" и "нигга" рифмуются с 90%
американских слов
8. Вы знаете минимум 10 упражнений, которые помогают накачать мышцы шеи
– иначе она бы давно сломалась под весом пудового кулона от
Джейкоба-ювелира
9. Вы уверены, что золотая цепь и черные треники Адидас – отличное
сочетание
10. Какой дресскод, когда у вас есть пушка?
11. Вы носите серьги с бриллиантами в 3 карата, но никто не считает вас
гомосеком. Почему? Смотри пункт 10!
12. Ваш отец – мелкий драг-дилер
13. Ваша мама шлюха (hoe)...
14. ...и гордится этим!
15. Ваш брат сидит
16. Вашу подружку отличают три вещи – большая жопа, крутой характер
(attitude) и любовь к побрякушкам (bling)
17. Говоря о своей черной девушке или с ней, вы называете ее сучкой
(bitch), и она не обижается
18. Ваша подружка называет вас ниггером (nigga), и вы тоже не
обижаетесь
19. У вас также есть белая подружка, которая хуже трахается, не может
похвастаться большой жопой и крутым характером, однако обходится дороже
всех ваших черных девушек, вместе взятых
20. Если белая подружка назовет вас ниггером, это будет последнее слово
в ее жизни
21. Ваше окружение – это псы (dogs), шлюхи (hoes) и сучки (bitches)
22. Когда-то в туалете детского садика один мальчишка взглянул на вашу
пипиську без должного уважения. Теперь вы вспоминаете его недобрым
словом в каждом новом сочинении
23. Но вообще-то врагов у вас нет...
24. ...говорят, что последнего вы закопали в аризонской пустыне
25. Вы спите и видите себя за рулем Хонды Сивик, но в гараже стоят
Кадиллак Эскалейд и Ламборджини Диабло, а завтра еще привезут Бентли Джи
Ти из цельного куска золота
26. Обед вашей мечты выглядит так: бифштекс с картошкой и бутылка
Будвайзера. Ваш реальный обед состоит из порции фуа-гра (печенка
замученной до смерти утки) и ящика Кристалла (кислая шипучка по 1000
евро за бутылку)
27. Подпевки для последнего хита для вас записал какой-то чувак по
фамилии Паваротти
28. ... правда, он умер (не по вашей вине!) и вы обещали за него
отомстить
29. Те единственные пять тактов из вашего последнего альбома, которые
похожи на мелодию, написал Моцарт. Вы выразили ему респект – упомянули
среди исполнителей (написали "Вы Сами feat. Mozart"), а перед его соло
на клавишах сказали "Давай, Моц, пацан, сбацай, что ты там думаешь по
этому поводу"
30. В каждой песне вы упоминаете Тупака Шакура...
31. ...или Бигги
32. Вы тоже думаете, что Фэйт Эванс – Елена Троянская нашего времени
33. Заполняя анкету, в графе "род занятий" вы пишете "артист" (artist)
34. Вы не нюхаете кокс, вы его продаете
35. В вас стреляли
36. ...и попали
37. ...но они уже мертвы
38. ...и об этом будет ваш новый альбом

Попугай

Я не знаю, как у вас, а у нашего ребенка детские игрушки не котировались
никогда. Когда я была еще незнакома со своим сыном Федей, то
предполагала, что игровой коврик и мобиль – это первое, что нужно купить
ребенку. По утрам, мечтала я, он будет любоваться кружением синих
лошадок и красных львов под музыку Моцарта, а остаток дня – лежать на
игровом коврике. Нужно ли говорить, что коврик в нашем доме пользовался
успехом исключительно у котов (они там спаривались; а что? красиво и
музыка играет! Эти пушистые гады у меня эстеты!), а мобиль развлекал
разве что меня, да и то только первые 100 раз. Потом я начала подпевать
мелодиям, а пою я так, что соседи сверху пообещали нас залить, если я
немедленно не сверну концертную деятельность на фиг. В общем, от мобиля
пришлось срочно избавляться. Как, увы, и от мечты стать второй Селин
Дион.
К Федцову полугоду игрушек накопилось столько, что для уборки лишнего
пришлось купить два чемодана. Родственники от меня, к слову, не
отставали, так что скоро мне пришлось выставить ящики на балкон: как
недавно выяснилось, Федец обожает выбрасывать вещи на улицу, так пускай
это хотя бы будут ненужные вещи.
А сегодня мама притащила ребенку попугайчика. Такого чудесного
попугайчика, который повторяет, сволочь, любую фразу, сказанную в его
присутствии причем обычно в самый неподходящий момент. «Посмотри, какая
чудесная штука, дочка, - радовалась мама. - Ты ему запишешь несколько
фраз, а я стану ему их включать, пока тебя нет!». Моя фантазия тут же
нарисовала картинку, на которой зеленая мохнатка моим голосом строго
вещает: «Федя, ешь кашу!», «Пора спать, малыш!» и «Отпусти бабушку в
сортир... то есть на перекур, а я пока расскажу тебе сказку!».
Полные желания испробовать игрушку, мы поставили плюшевого уродца на
стол, включили кнопку «Запись» – и замолчали. Вам знакома микрофонная
болезнь? Нет? Ну так я вам про нее расскажу. Некоторые люди (да что там
– почти все), работавшие на радио, телевидении, да и просто вещающие со
сцены, поначалу очень пугаются включенного микрофона. При мысли о том,
что сейчас их слушает куча народу, слова застревают в горле, как
сливовые косточки. Или другой вариант, не лучше: на человека перед
микрофоном вдруг нападает беспричинный смех. Неслучайно в некоторых
студиях висит грозный плакат: «Ведущих не смешить!». Стоит одному
человеку засмеяться, как через минуту ржут уже все, и совершенно
неважно, была ли для этого хоть какая-то причина.
Вы просто не можете остановиться.
Так вот, включив чертова попугая, мы испытали микрофонную болезнь в
самой жестокой смеховой версии. Несколько минут мы с мамой, как
подавившиеся конферансье, указывали друг на друга, с помощью пантомимы
намекая, что пора бы уже и выступить. Федец взирал на нас с подозрением.
Наконец, лопаясь от хохота, мама пропищала: «Смотри, Феденька, сейчас с
тобой будет говорить попугайчика!». «Смотли, Пепенька, сисяс с топой
путет кавалить папагайцака!» - глумливо пролаяла игрушка. Тут прорвало
и меня: «Аааа, попугайчика!» - взревела я, утирая слезы. «Оао,
папацайцика!» - раздалось со стороны попугая. «Ууыыыы!» - зарыдала
мама. Она изо всех сил пыталась сказать что-то полное высокого
педагогического смысла, но ничего внятного выдавить из себя не могла.
«Аааа!» - вторила ей я. Разумеется, гадская плюшевая птица в ответ тоже
завывала на все лады.
Увы, этот прекрасный безумный перфоманс успеха не имел. Внезапно деточка
возрыдал, дернул ножкой и пнул попугая. Печально хрюкнув на прощанье,
тот упал со стола, ударился о дверцу шкафа и приземлился точно в кошачью
миску с водой (тут, по закону жанра, адского попугая должно было
закоротить, из-за чего ему следовало затрястись, покрыться синими
электрическими разрядами, поплеваться дымком и, наконец, затихнуть, -
но ничего этого не было, врать не буду).
Потом бедного малыша (я про Федю, а не про попугая, если что) пришлось
долго утешить, для чего мы вынуждены были дать ему DVD-плейер на откуп и
пообещать, что больше ни-ког-да никаких дурацких воплощений китайских
кошмаров ему покупать не будут.
А игрушку я возьму на работу. Запишу в него несколько фраз (например,
«Всем закрыть пасьянс!», «Дедлайн был вчера!» и «Передайте своим
рекламодателям, чтоб работали над дизайном!»).
Поставлю попугая на рабочий стол – пускай вещает в мое отсутствие.
Заодно и на заместителе сэкономлю.