Случайные истории

«Коротко суть проблемы сводится к тому, что в 1991 – 1994 годах наши дедушки и бабушки открыли в Сбербанке на имя своих внуков Детский целевой вклад на 10 лет под 100 – 190% годовых, – рассказал «Гудку» организатор движения Денис Маланин. – В те годы Сбербанк пытался удержать клиентов. И хотя предлагал не самые большие процентные ставки по сравнению с другими финансовыми организациями (МММ, «Хопер», ТИБЕТ), зато в своих призывах к вкладчикам в СМИ делал особый акцент на то, что вклады находятся под защитой государства. «Вы хотите обеспечить будущее своих детей? Нам можно доверять!», «Инфляция стремительно растет, сохраните и приумножьте свои деньги!» – такие тогда использовались лозунги. Поэтому большинство поверило заверениям Сбербанка. А на поверку оказалось, что Сбербанк спекулировал репутацией государства».

«Процедура открытия вклада в 1993 – 1994 годах сводилась до минимума, – пояснил Денис Маланин. – Вкладчику предлагалось заполнить по образцу форму лицевого счета, а точнее написать, что «с условиями вклада ознакомлен». Проставить фамилию, имя, отчество и дату, остальные поля формы заполнялись банком. Договор люди заключали, зная только те условия банка, которые широко публиковались в крупных газетных изданиях. Но каково было их удивление, когда по прошествии 10 лет Сбербанк заявил, что существовали еще и не публиковавшиеся (скрытые) условия, одним из которых банку якобы разрешалось в одностороннем порядке изменять процентную ставку по заключенным договорам. Чем банк и воспользовался с удовольствием, понизив ее до… 16% годовых!»
( https://gudok.ru/newspaper/news.php?id=28780&polos=6 )

Примерно такая же фигня, только моя бабушка положила 1.000.000. У меня даже записка, написанная её рукой, долго хранилась (потом выкинула, чтобы не разочаровываться раз от раза): "Ты сможешь снять эти деньги в 18 лет. За это время они накопятся и ты купишь себе квартиру". Я не помню, сколько я в итоге сняла, но оплатить счёт в ресторане не хватило. Это было весьма поучительно.

В родительском чате. Давно.
Учитель русского: надо детям следить за орфографией!
Родитель: Да! Вы пожосче с ними!

Преферанс Сочинка.

Август 1987-го года.
Нам всем во дворе было примерно поровну годиков и ума. От 16-ти (я) до 18-ти (ещё четверо друзей из разных парадных одного дома).

Как-то раз, папа моего соседа и друга - Виктора, культурный человек, заведующий идеологическим сектором Дома Культуры. Увидел нас не далеко от дома, в кустах.
Мы играли в козла на вылет...

Покачал головой и пригласил к ним домой: показать во что играть в карты - нужно, а во что даже не нужно брать в руки колоду.
Он стал объяснять правила преферанса. Потом объяснил, как рассчитать пулю.
Сыграли пару кругов. И увлеклись...
Утром разошлись. На другой вечер и многие свободные ночи после - стали играть в преф уже с большим интересом!
В преф нужно думать и считать! А в игре нам больше нравились разговоры и шутки по качеству той или иной раздачи. Молодые. Входили во вкус. Заодно и просто общались на разные темы.
Ставки были копейка вист.
Все работали и потому проигрыш в пять рублей не наносил душевных травм. Тем паче, что обычно скидывались сначала на пиво, а проигравший оплачивал большую часть и раздавал остальным по вистам. Всё честно, весело и хмельно!
А как-то раз папа Вити пришел и сыграл с нами. В такие минуса нас вогнал при пуле в 40! Что мы даже понять не могли, как на распасах можно так влететь на деньги при такой копеечной ставке!!!!
Скажу, что я так и не стал прилично уметь считать карты и варианты расклада. Но долгое время мы играли просто в удовольствие и чтоб оправдать лёгкое пьянство на всю ночь, где ещё и дым - хоть топор вешай. Потом уже много старше научил жену и с одноклассниками у нас появился свой круг, где в предвкушении субботы или вечера пятницы мы были, как наркоши перед уколом. Собирались чуть не каждую неделю.
В префе ведь что хорошо: есть время и подумать и поговорить на отвлечённые темы. Ну когда не ради денег игра, а ради общения!
Ставили трёхлитровую кастрюлю с водой на плиту. В неё стоймя натыкивали сосисок, чтоб на всю ночь хватило и не бегать доваривать закуску к пиву..
Сигареты, пепельницы огромные у каждого.
И начинали. Играли вчетвером, четвёртый по кругу на прикупе. Мы с женой через раздачу менялись. Играли сообща, но кто сидел в раздаче принимал решение! Я или она могли советовать друг другу, но решение было у того, кто в игре.
Эх молодость!
Как-то раз договорились на игру. Моя очередь принести пару ящиков пива.
А я накануне напился по-поводу чего-то там, не вспомню уже. Помню, как супруга меня пинками тащила до магазина, потом ящики в такси загружал. А вот тащить пиво на пятый этаж, я уже отказался - не мог. Парни спустились, донесли до квартиры пиво и меня. Жена была ядовита и сердита. Я чуть ей не испортил выходной.
Меня поместили на диванчик у стола. Предложили пива. Меня чуть...
Они стали играть, а я умолял всевышнего об инфаркте или молнии. Я у окна валялся на диване.
А после того, как жена получила при одной хреновой карте на мизере - ещё и двух одиноких королей. Хозяин квартиры молча встал, вытащил из серванта бутылочку, не более полулитра и протягивая мне, молвил: - Это настоящий портвейн из Порту, Португалии. Выпей. Маленькими глотками. И помогай ей.
Я через три часа, на кураже, отбил купленное пиво и был в хорошем плюсе (конечно же мы с женой!) И это при мизерных и оговорённых заранее ставках. И я так себя хорошо чувствовал, что просто простил всем проигрыш!
Жена смотрела не на меня. На маленькую бутылочку и молчала.

Всегда время проведённое с интересными собеседниками, которые прожили неделю не так, как мы!Вдохновляло на постоянные встречи. Всегда есть, что обсудить. Время интернета только наступало но мы не умели им пользоваться. Я про время.
Как-то реже стали встречаться. У нас родился сын, через полтора года дочка. Уже у нас иногда играли, пока дети спят... Но знаете же про короткий детский сон и маму наседку? Какая тут игра и общение? У нас не поиграешь.
Потом один, второй, третий и я - сменили графики работы, саму работу и всё реже удавалось собраться. А уже лет пятнадцать так и вообще ни разу не собрались все вместе.
И ведь иногда созваниваемся. То у меня нет времени, то у друзей.
Жена тут предложила соседей научить и ...
Как-то не то. Должны быть люди близкие по-духу. Примерно одинаково знать всех в компании много лет нужно.
Соседи всё-таки не то.
Иногда скучаю по тем ночам.
Иногда.
Но всё же именно время поменялось. И люди.
Я давно не слышал, чтоб собирался круг друзей для чего-то там. Может я просто не знаю.
А тут ещё и эта самоизоляция!
Мы давно уже Все изолировали себя от человеческих отношений. От общения вживую.
Мир изменился и мы вместе с ним.
А жаль.
Жалко нас нынешних. Ведь Мы все были теми - настоящими.
А может всё-таки остались? А?

Я тут как-то писал, что психология великая наука и вот новая история про
мою знакомую психолога.
Муж у нее музыкант. Лет двадцать назад лабал он с друзьями в Америке и
налабали они за пару месяцев три штуки баксов (огромные бабки для тех
времен). Двое (Сергей и Валера) жили в одной квартирке, а третий
(Марик)жил у дальнего родственника. Марик вызвался быть кассиром но под
конец гастролей он стал явно хитрованить с бабками. Сергей и Валера это
пару раз даже просекали. Короче отношения испортились, дружба испытания
деньгами не выдержала и вот уже на завтра куплены билеты домой... А
Марик и заявляет: Что-то я не найду наших денег($3000)может у меня в
супермаркете негры вытащили. И вообще я не уверен, что бабки были у
меня... Валера поищи, может у тебя? Или у тебя Сергей?
- Какой нафиг у тебя?!!! Мы с Валерой эти бабки в глаза не видели!
- Ну значит вытащили у меня... хотите пойдем в полицию, но толку...?
Сергей с Валерой пригорюнились, они поняли, что Марик зажал их бабки,
раз все равно завтра в Москву. Первым их порывом было начистить Марику
бубен и выгрызть свои кровные, но было %5 что у него действительно
сперли и тут долби не долби, денег у него нет.
Дали ему время на поиски до завтра, а сами пошли к себе. Ситуация
патовая, но к Сергею пришла трезвая мысль- позвонить в москву жене
психологу и та не подвела...
Утром к Марику явились Сергей и Валера. Марик открыл им с опаской, но те
ввалились веселые и счастливые с трех литровой бутылкой шампанского.
Бухнулись к Марику в ноги
- Прости засранцев, что на тебя подумали!!! Это Валера-гад спрятал
деньги в карман пиджака и забыл!
(Валера)Прости Марик! и Как это я так забыл!!!? Давайте пить шампанское
за отъезд, и за то, что деньги нашлись!!!
Марик Слушал их с озабоченным лицом и с выкаченными от не врубона
глазками...
тем и спалился. Инструкция жены Сергея была такая: Если это не он, то в
первую же секунду заулыбается и почувствует облегчение, а если он, то
будет с напряженно пытаться понять, что они задумали и о каких бабках
идет речь(они то у него).
Марик был умный человек, ему не нужно было объяснять, что он спалился.

Бабки он тут же вернул

Однажды наш коммерческий партнер Леонард Григорьевич из города Скопина с грустью спросил: «Ну за что вы так?». И показал факс, высланный в его адрес нашей секретаршей. Документ был направлен в город СКОТИН и адресовался ЛЕОПАРДУ Григорьевичу. Пришлось извиняться, хрюкая от смеха…

Начало 80-ых, Борисполь, армейка.
Учебка наша была "показухой" (кто служил - знает), со всеми вытекающими
последствиями. Траву, правда, не подстригали и не красили, но все
остальное как положено. Сержант - царь и Бог, старшина - отец родной,
взводный - придурок, замполит - мозго... ну, понятно кто. Служба шла
строго по Уставу, за чем внимательно следили многочисленные комиссии из
штаба округа. А чего же не следить, от Киева - рукой подать, а галочка
об инспекционной поездке "в войска" километры не считает.
Но были, были в нашем "показушном" стаде паршивые овцы. Например,
прапорщик Гоша. Хотя, овцой его называть как-то не с руки, скорее
волчара, ведь сидел Гоша на самом хлебном месте - складе ГСМ, отчего
приобрел две постоянные привычки: открывать дверь в кабинет комполка
ногой и находиться в состоянии перманентного этилового полета.
Многословием по этой причине он не отличался и все свои коммерческие
операции по круговороту ГСМ обговаривал при помощи языка жестов.
Пока не грянул гром...
В учебку ожидался приезд очередной многозвездной комиссии. В связи с чем
рядовой состав полка привычно недосыпал вторую неделю. Начштаба лично
проверял чистоту сортиров и комплектацию пожарных щитов. Командиры
рангом поменьше - все остальное. И никто не обратил внимание на журнал
дежурств, где на день Х дежурным по КПП выпадал кто?... Правильно, Гоша.
Тот самый Гоша, который любое дежурство рассматривал как внеочередной
выходной от тяжких ГСМовских забот, целенаправленно напиваясь и
отсыпаясь прямо на месте несения службы. В ночь перед приездом комиссии
он не стал изменять заведенным правилам и ухрюкавшись в зюзю честно
приполз на КПП "придавить массу".
Утром к КПП подошли два полковника, авангард многозвездной комиссии,
так сказать. Решили разведать подходы к проверяемому объекту. Старший
дневальный представился, как положено, и приготовился отвечать на нудные
вопросы по Уставу ГиКС. Но полкан до разговора с солдатом не снизошел и
поинтересовался - а где, собственно, дежурный. Солдат помялся и сообщил,
что тов. прапорщик "отдыхает". Ноздри полковника хищно расширились
(только 8 утра, а уже нарушение раскопал), а рот проревел требование
доставить оного дежурного пред светлые очи начальства.
ЗРЯ он ЭТО сделал!
Через 15 минут насилу разбуженный Гоша с недоумением смотрел на
брызгающего слюной полкаша, не в силах сообразить чего хочет этот
незнакомец в папахе. Поток красноречия, вылетающий из уст старшего
по званию, включал разные фразеологические обороты, но знакомых
словосочетаний, типа "полтонны соляры, бабки готовы", не встречалось.
Наконец, проспиртованные шестеренки Гошиного мозга пришли в движение, и
он понял, что его дерут за сон на посту. Вечно красная, небритая Гошина
физиономия побагровела от ярости, но неимоверным усилием воли он
сдержался и не стал бить полкану морду. Ответ его был достоин прапорщика
СА. Гоша засунул руку в карман, вытащил оттуда сторублевую купюру
(большая редкость в советские времена), плюнул на нее и пришлепнул к
разгоряченному полковничьему лбу со словами: "Молчи, полковник, я тебя
купил!"
P.S. А служить к белым медведям, как обещал тот полковник, Гоша так и
не поехал. ГСМ - великая сила!
Макс.

Вспомнилось.
Сыну было лет 5 (сейчас 11). Рассказываю про наше детство.
У нас не было иностранных машин, цветных телевизоров, посудомоечных
автоматов, микроволновок...
Поднимая расширенные грустные глаза:
- Вы что, всё холодное ели?

Одним из отцов-основателей северодонецкого КСП был Витя Розенцвайг. У него была огромная коллекция магнитных лент. В частности, Витя гордился тем, что у него был ВЕСЬ Аркаша Северный. Меня это каждый раз удивляло – как это весь? А что, если он сегодня поет в каком-то ресторане, и его кто-то записывает? Витя печально соглашался. Но однажды в 1980 году я услышала в его привычном «весь» необычную, несколько радостную, уверенность и поняла, что Аркаши Северного больше нет...

В Витиной коллекции был и Высоцкий – бобин 40, не меньше. Я их слушала на нашем магнитофоне «Юпитер» постепенно, в очередь с записями Кима, Никитиных и Окуджавы.

Но когда в январе 1978 года стало известно, что в Северодонецк приезжает Высоцкий, я решила хорошенько подготовиться и стала слушать только его.
Примерно через неделю я неожиданно для себя села за стол и стала что-то писать. Постепенно я поняла, что пишу письмо к Ираклию Андроникову. В письме я сравнивала Высоцкого с Пушкиным и призывала, пока не поздно, собирать и анализировать его стихи и все, с чем они связаны. (Я почему-то была уверена, что Высоцкий до старости не доживет). Я писала о том, что Высоцкий не чета прочим талантливым бардам, он гениальный поэт. Писала о том, что целое поколение говорит цитатами из него, что мастерство актера помогает ему перевоплощаться в разных людей и даже предметы и писать от их имени, приводила примеры его гениальных рифм и пр. Письмо получилось длинное, на четыре страницы. Никуда я его, конечно, не отправила, но что-то сформулировала для себя.

В главной гостинице Северодонецка водились тараканы и зимой было очень холодно. Я по наивности представила себе, как Высоцкий окажется в чужом городе, без друзей и знакомых, и решила предложить ему остановиться у нас, в нашем «трамвайчике». Накануне его приезда я даже пошла на базар и купила дорогую индейку и два блестящих красных яблока. Так, на всякий случай. Я не знала, как именно я с ним встречусь, но была уверена, что встречусь и твердо знала, что буду его фотографировать.
У Высоцкого было запланировано около пятнадцати концертов в северодонецком Ледовом Дворце Спорта на шесть тысяч зрителей – по четыре концерта в день. В первом отделении группа «Арго» (потом они стали известны как «Фестиваль»), а во втором – Высоцкий.

Я расспросила зрителей после первого концерта и сразу стало ясно, что мои представления о его одиноких вечерах в холодной гостинице были, мягко говоря, неверными. Высоцкий приехал не один, а с артистом Иваном Бортником и с личным администратором. За кулисами было много охраны, и она никого не пропускала.

До этого момента я мало что планировала наперед. Двадцать первого января 1978 года я поняла, что мне понадобятся несколько «ключей» к Высоцкому, и впервые в жизни разработала план действий.

Северодонецкий Дворец Спорта находился на балансе самого крупного предприятия города – химического комбината. В бухгалтерии этого комбината работала моя соседка по лестничной площадке Рая, которая была хорошо знакома с его директором Бондаренко. Она и снабдила меня ключом номер один – запиской с простым содержанием: «Вера, помоги этой женщине. Спасибо. Раиса Аркадьевна».

Мы пришли на последний концерт 21 января за полчаса до начала. Я легко нашла Веру –администратора Дворца Спорта. Вера прочитала записку и посмотрела на меня с уважением. В ответ на мою просьбу, показала как пройти за кулисы и велела сказать охранникам, что она разрешила. Мне нужно было найти администратора гастролей – москвича по имени Володя. Муж-фотограф навесил на меня все свои камеры, так что вид у меня был боевой. С именем Веры я легко прошла мимо охраны за кулисы.
Для москвича-администратора сработал мой ключ номер два – фраза, которую я придумала заранее и произнесла не моргнув глазом: «Здравствуйте, Володя. Мне нужна Ваша помощь. Дело в том, что шведский журнал для женщин объявил конкурс на лучший мужской портрет. Я решила сфотографировать Владимира Высоцкого. Будьте добры, расскажите, как его тут найти».

Моя безаппелляционность сработала - администратор подвел меня к кучерявому брюнету Валере и представил его мне как администратора Высоцкого. Я повторила свою наглую ложь про шведский журнал. На Валеру это не произвело никакого впечатления – «У вас ничего не получится – Высоцкий не любит фотографироваться». В ответ я предъявила свой ключ номер три – пожелтевшую, двенадцатилетней давности, вырезку из «Вечерней Москвы» с рецензией на «Галилея» на Таганке. «Может, у Высоцкого нет этой заметки – я ему ее подарю». Валера подумал и сказал: «Ладно, подойдите после концерта вон к той двери и постучите три раза. Дверь будет закрыта, но я вас впущу».

В зрительном зале было холодно и многолюдно. У нас с мужем были отличные места в восьмом ряду, посредине. Никому не известный ансамбль «Арго» выступил на удивление замечательно – особенно публике понравилась незнакомая песенка со словами «Пора-пора-порадуемся на своем веку красавице и кубку, счастливому клинку». Но все, конечно, ожидали с нетерпением второго отделения. Высоцкий оказался меньше ростом, чем я его представляла по фильмам. У него была фигура гимнаста, и в нем чувствовалась какая-то сильная пружина. Все выступление Высоцкого я видела через видоискатель фотокамеры. Я сняла три пленки телевиком «Зоннар» с одной точки. Несколько кадров отличались разным выражением лица, но в основном это были очень похожие 100 снимков. Пока еще не смолкли заключительные аплодисменты, я поспешила из зала за кулисы. Охранники меня легко пропустили. Постучала трижды в заветную дверь, и мне открыли. Я оказалась в крошечной комнатке, в которой было трое или четверо мужчин – знакомые мне администраторы и еще кто-то. Высоцкий сидел в глубоком кресле справа от двери. Он был мало похож на пружинистого гимнаста, выглядел очень усталым и слабым - казалось, из него выпустили воздух. Он вопросительно посмотрел на меня снизу вверх. «У вас есть эта статья?» спросила я. Он сказал «да» и не проявил никакого к ней интереса. «Тогда подпишите ее, пожалуйста, для меня». Высоцкий написал «Добра! Высоцкий» и снова посмотрел на меня. Разговор был исчерпан. Он хотел, чтобы я сразу ушла. Он был очень усталым, и ему было не до меня. Я собралась с духом и попросила разрешения сесть тихо в уголке и пофотографировать, не мешая ему. «О нет, я не люблю фотографироваться. Пожалуйста, не надо».

Тогда я выложила свой главный козырь – ключ номер четыре – два блестящих красных яблока с базара. Высоцкий хмыкнул. «Вы что, думаете меня этим разжалобить?» Я ответила, что абсолютно уверена, что мне это удастся. «Ну ладно, – сказал он, – приходите завтра. Мне надо вымыть голову. Я не хочу фотографироваться с грязными волосами». Моей наглости не было предела. «Давайте так – сегодня с грязными, а завтра я снова приду и сниму Вас с чистой головой». Он был слишком усталым, чтобы спорить, и больше не возражал.

Я села в свободное кресло и посмотрела в видоискатель «Зенита». Телеобъектив, которым я снимала в зрительном зале, в этой маленькой комнате явно не годился, но я не хотела тратить времени на смену объективов и начала щелкать крупняки. Вот Высоцкий смотрит на кого-то стоящего перед ним - устало, снизу вверх.

Вот он расписывается на чьей-то руке, вот он приглаживает «немытые» волосы.

Я не слышу, о чем они говорят. Я думаю только о ракурсе и о вспышке.
Вот он повернулся в профиль, и меня поразило, как он похож на Жана Габена!

Тот же нос, те же тонкие губы. Неудивительно, что Марина его полюбила - наверняка она в детстве была влюблена в Габена «Набережной туманов»! Вдруг до меня дошло, что разговор перешел на деньги, и я вышла в коридор, чтобы не мешать. Администратор Валера дал мне понять, что я смогу вернуться позже и продолжить.
Минут через двадцать к двери подошли музыканты из «Арго». Дверь вскоре открылась, и Высоцкий вышел с гитарой в коридор. Он обратился к музыкантам – «Ребята, а что если вы подыграете мне в «Братских могилах»? Они пошли всей группой в сторону сцены, и я за ними. По дороге Высоцкий остановил двух юных девочек-фигуристок, которые шли на тренировку (это была сборная СССР), и сказал им что-то приятное. Они смущенно улыбнулись, и я сняла его с ними.

На сцене к Высоцкому вернулась его энергичность. Он показывал музыкантам, где им вступать, что играть и так далее. Я нащелкала еще кадров десять.

На прощанье музыканты попросили меня сфотографировать их с Высоцким на память, что я и сделала.

Весь вечер и ночь мы с мужем печатали фотографии. Когда на следующий день я принесла их во дворец спорта, к Высоцкому меня не пустили, но фотографии взяли. Мне объяснили, что у Высоцкого заболело горло и ему делают разные лечебные процедуры между концертами. Нагрузка у него, конечно, была нечеловеческая. Он пел с полной отдачей, на крике, на хрипе, не щадя себя. Высоцкий пробыл в Северодонецке еще несколько дней. 25-го января, в день своего сорокалетия, он выступал в НИИУВМ. С этим его выступлением связана одна интересная история, которую мне рассказал тот же Витя Розенцвайг – он принимал участие в организации этого концерта. По словам Вити, сотрудники другого НИИ, каким-то образом конкурирующего с НИИУВМ, от зависти или еще по каким-то гнусным соображениям, донесли «куда надо» о готовящемся концерте. К организаторам концерта пришли на работу какие-то лица, то ли из госбезопасности, то ли из фининспекции - и предупредили, что разрешения на концерт никто не давал. Поэтому велено было вернуть деньги за билеты, а не то будет худо и им, и Высоцкому. Организаторы концерта были в ужасе и не знали, как об этом сказать Высоцкому. Они встретились с ним, и по их поведению тот понял, что что-то не в порядке. Владимир Семенович спросил, в чем дело, и когда они рассказали, он с облегчением рассмеялся. «Какая чепуха! - сказал он. – Конечно, я выступлю без денег! Не переживайте так!» Концерт состоялся и прошел замечательно. На прощание НИИУВМовцы подарили Высоцкому пластиковый чемоданчик-дипломат, которыми славился в те годы Северодонецк, и еще что-то. На четырех снятых мною пленках все кадры оказались технически хорошими. Но по-настоящему удачными получились всего пять снимков. Эти фотографии сослужили мне добрую службу. Я печатала их десятками и дарила друзьям. Они стали моей личной валютой - обеспечивали мне контрамарки в театры, с их помощью я покупала книги и железнодорожные билеты. Я их обменивала на другие фотографии Высоцкого, и к моменту эмиграции у меня была замечательная коллекция, которую мне вывезти не разрешили, и я подарила ее своей близкой подруге. Подруга с тех пор, увы, умерла, и я не знаю, что стало с фотографиями. Если Витя Розенцвайг жив, то у него должна быть одна из самых больших коллекций Высоцкого, потому что он к коллекционированию относился очень серьезно.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Летом 2006 года ко мне обратились люди из Форума Высоцкого на Куличках и попросили рассказать историю северодонецких фотографий Высоцкого. Оказывается, кто-то хранил снятые мною фотографии в течение 30 лет... С тех пор они были просканированы, скопированы и размножены http://front020.narod.ru/Vv34.html. Только благодаря им этот мой рассказ и получился иллюстрированным.

Хотя я предчувствовала много лет назад, что будущий Ираклий Андроников будет по крохам собирать факты жизни Высоцкого, я никак не могла предполагать, что благодаря новым технологиям, роль эта станет собирательной, и в поисках примут участие самые разные люди, не знакомые друг с другом, живущие на разных континентах и объединенные только любовью к Владимиру Высоцкому и верностью его памяти.

Работал в нашем институте японец. Он был захвачен в плен во времена второй
мировой да так и остался у нас в городе.
Однажды в одну из лабораторий института привезли японский измерительный
прибор. Это неожиданно поставило народ в сложное положение, так как все
надписи на нем были на японском языке. И тут кто-то вспомнил:
- Ребята, у нас же сантехник - японец, а ну, давайте его сюда.
Сантехника позвали. Тот посмотрел на прибор, полистал руководство и сказал:
- Я, мужики, неграмотный, не умею по-японски читать. Вы мне прочитайте,
а я вам переведу!

Остренькое

Из пищи Василий очень любил хумус и острое. Гордо поглядывая на соседей
по помещению, которых колбасило от одного лишь запаха, Вася взгрызался в
лепешку с шуармой, плотно политой острым соусом. Нравилось ему, когда
обжигало пасть и пищевод, прошибая лоб испариной.

В тот роковой день он пошел покушать в недавно открывшуюся забегаловку
неподалеку.

Пока в углу, на плите, жарилась заказаная курятина, на столе явились:
блюдечко с пикантным соусом, тарелка хумуса, корзинка с питами и еще
одно блюдечко с красивыми зелеными перчиками, аккуратно разрезанными
вдоль.

Рассудив, что перчиков боятся только малохольные, Вася ухватил ближайший
и решительно зачерпнул им хумуса. Осторожно откусил и прожевал. Остроты
не ощущалось. "Блин, что за перцы такие вялые," - чертыхнулся он про
себя и, отправив перчик в пасть целиком, сочно им захрумкал.

Пока официантка несла порцию, Василий задумчиво листал газетку,
почесывая лицо рукой.

Куриный стейк удался на славу. Нежное мясо была покрыто темно-коричневым
маринадом, прекрасно контрастирующим с белым рассыпчатым рисом.
Довершала картину желтая молодая картошка с луком и куркумой.

Вася увлеченно приступил к употреблению пищи.

Он успел скушать половину курицы и весь картофель, когда внимание его
привлекло некое новое ощущение на кончике языка.

Не прошло и минуты, как ощущение разрослось на весь язык и усилилось
настолько, что можно было с уверенностью сказать: кто-то налил Васе в
рот кипятку, а может быть, даже засунул кипятильник.

Василий выпил стакан лимонада одним поллитровым глотком. Пожар
усиливался. При этом болевые ощущения расползлись из опаленного рта на
щеку, которую Василий так неосторожно поскребывал.

Говорят, вилки были изобретены в Европе после появления воротников жабо.
Руками поверх воротника было дотягиваться тяжело и неудобно, потому их и
придумали. До того, говорят, европейцы питались руками, одевая на них
перчатки. А потом уже использование вилок за столом прижилось
повсеместно как гигиеничное и удобное.

Все это Василию было прекрасно известно. Он, собственно, считал себя в
какой-то мере европейцем на фоне недообразованных диких израильтян.
Поэтому, собрав волю в кулак, Вася мужественно заказал счет и
расплатился, не проронив ни слезинки. Неторопливой походкой хорошо
пообедавшего человека и программиста он ступил за порог заведения и
направился обратно в офис.

Первые двадцать метров ему еще удавалось сохранять независимый вид.
Однако жаркая погода отнюдь не улучшила испытываемых ощущений, а
наоборот, обостряла их до крайности. Вспомнив о существовании
кондиционера и крана с холодной водой, дожидавшихся его на работе,
Василий прослезился и ускорил шаг. Затем прослезился еще более обильно и
еще ускорил шаг.

Через минуту он уже несся, не разбирая дороги, а по щекам его Ниагарой
лились слезы.

Ворвавшись в офис, он шумно пролетел мимо сослуживцев, пробудив их от
послеобеденной дремы над клавиатурами, пробежал прямо в уборную и
склонился над умывальником. Вася набирал ледяную воду ладонями, и, не
вполне веря своему счастью, обливал пылающее лицо. Он наклонялся к
крану, набирал полный рот воды и полоскал в ней язык, одновременно
поливая морду и голову. Огненный ад, казалось, на время отступил...

И тут раздался звериный рев. Так, наверное, рычал мамонт, когда
первобытно-общинные люди забивали его камнями. Много невыразимых словами
эмоций было в этом реве. Что-то дикое подкатывало из глубин
коллективного бессознательного у тех, кто его слышал. Хотелось
немедленно хватать тяжелое и бежать, бежать стремглав к источнику звука,
дабы забить и освежевать добычу...

Это Вася попал пальцем правой, все еще носящей на себе следы
несмываемого перечного сока, руки, себе в глаз.

Неизвестно, что чувствовали древние зодчие, ослепляемые по приказу
князей раскаленным железом. Возможно, им было не менее печально, чем
герою этой эпопеи. Возможно, даже более. Василий, после пережитого,
безусловно обрел возможность сопереживать им в полной мере.

Он метался по узкому коридору, как раненый медведь. Он держался за глаз
левой рукой и рычал, натыкаясь на мебель и сотрудников и отмахиваясь от
них, как от назойливых мух. Он уже воображал себя то ли Моше Даяном, то
ли Моше Кутузовым, в элегантной черной повязке.

Наконец, слезы промыли ему пораженный глаз, воспаленная щека немного
утихла, а жжение на языке притупилось. Василий стал приводить себя в
порядок. Трубно высморкавшись, пригладив волосы и утерев лицо, он
вернулся за свой стол и погрузился в чтение анекдотов.

Ровно через пять минут установившуся было тишину нарушил уже другой
вопль. Это не был звериный рев доисторического периода, о нет! На этот
раз Василий переместился во времени в средние века. Василий кричал, как
кричали пытуемые инквизицией, когда добрые пастыри на службе церкви
ласково уговаривали их покаяться.

Что же случилось, спросите вы? Да оно как бы очевидно, отвечу вам я.
Выпитая Василием жидкость попросилась наружу. Расстегнувшись, он
ухватился за причинное место той самой, пропитанной едкой отравой,
рукой.

Но не волнуйтесь - все у него по-прежнему в порядке, и работает не хуже
нового. Только за столом Вася теперь - образец хороших манер, ничего
больше не хватает руками. И острое почему-то больше не ест..