Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
— Я ушёл в запас весной семьдесят девятого. Как выяснилось, — вышел вовремя. В том же году ввели войска «за речку». — Куда?… — В Афганистан… Так вот… Демобилизовался, значит, а куда себя приложить — не знаю. Это потом все умные из армии поуходили вовремя, что существенно. То есть с пенсией, со льготами. А мне не до пенсии было, нужно было спасать семью. — Сколько времени к тому времени вы были женаты? — Пять лет. В семьдесят втором познакомился с Анастасией… Салабон был, она и того меньше, шестнадцать лет. Я сказал, — будешь правильной девочкой, — через два года женюсь… Так и сделал. Взял отпуск, не без труда, конечно, свадебку отыграли, и увёз её с собой… Боже Милосердный, сколько ж на свете таких как я дураков!… — Разве семья дурость? — Нет, конечно! Более того, моё глубочайшее убеждение, что после Бога семья есть самое святое, что может быть в жизни человека! — Как в таком свете, позвольте поинтересоваться, рассматривать монашество? — Санька, не перебивай. В монахи что ли собрался? Угомонись, тебе не грозит. Поскольку, как я успел заметить, на твои сю–сю отвечает уже другой женский голос. — Опять спалился… Сегодня же покупаю гарнитуру. — Гарни–что? — Ну… такие маленькие наушники, подключаются к теле-фону. Очень удобно. — Не очень. В проводах запутаться можно. — Есть и беспроводная. Недёшево, конечно, но мажорно. — Что?… мажорно? — Это такое современное выражение. Совсем немузыкальное. — Да уж знаю происхождение этого слова… О чём я?… Ах, да… Монастырь тоже семья. Трудность в том, что в монахи идут, как правило, взрослые, зрелые люди, каждый со своим жизненным опытом. Но у них есть мощное связующее начало. Бог… — …Связующее… — Друг любезный, будешь слушать или перебивать? — Я задаю наводящее вопросы. Вы отвечаете. Или не отвечаете. — Съехал таки. Ужик ты, Санька… И устроился майор Маркус на должность матроса–спасателя. — Вы?!… — Александр, за десять лет службы я столько народа спас! Тебе и не приснится такое… Правда, некоторых не успел… — Как это? — Если ума нет, то включи хотя бы интеллект. — А разве это не одно и то же? — Ну ты журналист!… Так если б это было одно и то же, то и слово было бы одно! Соображать надо. — Не вижу связи. — Все очередные звания я получал досрочно. Теперь понял?… Поставь чайник, что-то в глотке… Заодно глянь, чем твой друг собак промышляет… Не могу приучить поганца на утреннюю молитву со мной вставать. На вечернюю соглашается, а утром никак. И поститься не желает ни в какую. Ну вот что мне с ним делать, скажите на милость!
— Ты кто такой? — А ты кто такой? — Я первый спросил. — Виталик… Виталий. — Чьих будешь, Виталик? — Заболотные мы. — Это я и так вижу. Сам заболотный. — Шутишь, дядька. Ты Антон Маркус. А мы Заболотные. — Вот оно как!… Красивая фамилия. — Фамилия как фамилия. Мне больше нравится твоя. — Чем же моя фамилия так по нраву пришлась! — Да про тебя весь Невский район знает! — Ну-ка подробней, пожалуйста… — А чего там по… подробней… Как ты семерых бандитов обезоружил, а потом всех в милицию сдал, а тебя за это наградили и попросили Родине послужить. Ну, там, бандитов ловить, шпионов разных… потом вражескую подлодку захватил… один… кажется… Чего ты ржёшь как Нюрка–чокнутая! — …Сейчас… Конфет хочешь? — Если карамельки — грызи сам. У меня зуб болит. — Шоколадные. — Не откажусь, не гордый… А себе чё не оставил? — Не люблю шоколадные конфеты. — Зачем тогда тратился! — Да продавщица в магазине… так уговаривала… Так уговаривала!… Купите, говорит, товарищ старший лейтенант, девушку свою угостите. Пришлось купить. — Значит, Настькины конфеты трескаю. Так и надо, вредине. Будет знать, как родителям жаловаться. — С чего ты решил, что для сестры покупал! — Для кого же ещё! Она хоть и вредина, а девка видная. Нам из-за этого сплошное расстройство. — Что ещё за расстройство! — Придурки разные… то веники в окна бросают, то песни орут. Прям кошаки по весне… Скорей бы замуж взял. Вот заживём тогда… — Мало ли женихов в округе! — А кому как не тебе! Ты один такой. Я бы при твоём параде… а ещё учиться и учиться… Надоело. Вот закончу восьмой класс — и в мореходку! — В сухопутку не хочешь? — Не-а… Папка был моряком, и я буду. Вот увидишь… Ну так что, берёшь Настьку за себя? — Я бы взял. — Щас пойду, мамку обрадую. — Куда!… А ну стоять, я приказываю! — А чего тянуть-то! — Сколько Насте лет? — Семнадцать… почти. — Придётся до восемнадцати подождать. — Ну, вот… опять расстройство. Нафига тогда мне конфеты скормил? — Закон есть такой, до восемнадцати жениться нельзя. — Понапридумывают законов, а мы тут страдай потом… Ладно, что мамке-то сказать? — Скажи, что в гости прийти хочу. Пригласите? — Да обождались уже, когда попросишься… Я побёг… Ой, слушай, дядька… — Называй просто Антоном. — Ладно, не важно. Семечек хочешь? Сам жарил, пока Настьки дома не было. — Не откажусь, не гордый.
— Антон, я больше не могу. Не климат нам, и обстановка, и здешняя медицина… — Настёна, у нас хороший госпиталь, один из лучших в округе. — Я не хочу госпиталь, хочу простую городскую больницу. — Только в этом дело? Устроим тебя в гарнизонную, там и родишь. — Не хочу, мне тут просто тоскливо… Ни зелени, ни развлечений никаких. Даже телевизора нет! — Дорогая моя, это армия, я офицер. Ты жена офицера. Тебе нужны развлечения? Какие?… танцы что ли? У тебя двухлетний сын на руках! — Вот опять — у тебя… А у тебя его нет. — Не говори глупостей. Всегда так было. Муж служит, а жена ему помогает. — Я так не хочу. — Скажи, чего ты хочешь. — Я хочу в Ленинград, хочу к маме. — Настя, ты замужняя женщина. Какая мама! — Я всё поняла. Ты хочешь, чтобы я превратилась в клушу, как эти… Только и знают, что кости друг другу перемывать да развратничать. — Что ты несёшь такое! — А то слепая! — Ты не слепая, просто тяжело, ты устала. Поговорю с комбатом, перенесёт отпуск. Вместе поедем. — Нет. Я хочу сейчас. — Вот за такие слова раньше пороли. — Только попробуй руку поднять! Я тебе устрою! — Не волнуйся, не подниму. Но ты призадумайся над мои-ми словами.
— Антоша, мне не нравится. — Что, мам? — Всё не нравится. — Моя служба тоже? — Тоша, как ты можешь! — Мам, я не хотел тебя обидеть. — Кинет малышей бабке, а сама в кино да на танцы… — А сами чем думают? — Что сватовья… Тёща твоя на её стороне, а сват права голоса не имеет. Знай себе горькую попивает втихомолку. — Один что ли? — Один… Его мужики местные Ванькой Подпольным прозвали. Выпьет стакан и давай на гармошке наяривать. Весело живут, нечего сказать. — А Виталик? — Слава Те Господи, хоть у него всё хорошо. В мореходке на первом курсе, на полном довольствии. Может, толк из мальчишки будет. Дай-то Бог… — Да, мам, огорчила ты меня. — Прости, сынок, наболело. За тебя ведь… — Мама, прошу, не оправдывайся. Я знаю, в каком у тебя долгу. — Антоша, мне сорок один, можно сказать, полжизни давно позади. — Ну что ты! Ещё только сорок один. — Сынок, вот это «ещё» всё и определяет. Скоро будет «уже». Когда — Богу известно. — Мама, давно… хочу спросить, — почему ты не вышла замуж после смерти папы? — Я ведь любила его, и сейчас люблю. И тебя люблю. Побоялась, что новый муж хорошим отцом тебе не станет. — Мне пятнадцать было, мам, уж как-нибудь вопрос решили бы. — Решили бы, верю, особенно при твоём характере. Побоялась… — Чего?! — Хочешь узнать чего?… ты этого хочешь? — Слово твоего сына и офицера в доме значит? — …Летом пятьдесят девятого… — В то самое лето? — Да, в то самое…
— Собрались мы как-то на танцы, я уж из дома вышла. И тут попадается на дороге цыганка Уля. Её все знали. Да и она всех. Не только по имени–фамилии, — когда родился–крестился, кто заболел, кто без денег остался. Всё знала. — Уля, говоришь… Ульяна… — Да, Ульяна… Померла уж наверно, давно не видно, лет пять. — Высокая такая, худая. — Да какая там высокая! Ниже меня. Но народ её побаивался. Зря конечно. Зла никому не сделала, а добра много. Это я тебе как на Духу говорю. Потому что через её добро ты стал мне сыном. — Она познакомила тебя с отцом? — Нет, Тоша, это ты меня с папой познакомил. — Мам, ты чудеса какие-то рассказываешь. — …Так вот… Иду, значит, своей дорогой, каблучками постукиваю. Вдруг слышу, — девка, ты куда это собралась!… Я-то её знала, поэтому и не испугалась. Да вот, говорю, тёть Уля, с подружками… Ты, Аля, не спеши, пора привыкать к осёдлой жизни… А что привыкать, спрашиваю! Жениха надо высматривать. Двадцать два мне уже… Есть у тебя жених, скоро поспеет… Вот те раз, думаю, жених не огурец… Он не огурец и не жених, но поспеет. А приведёт тебя к нему ангел. Как увидишь — так сразу и узнаешь… Тёть Уль, говорю, ангелы ж на небе. Это я умру что ли?… Ангелы и на земле бывают. Только надолго не задерживаются. Вот сейчас один хочет задержаться… Тут уж я подумала, что Ульяна умом тронулась. А она как посмотрела на меня да как притопнет ногой, — не смей перечить, как бы хуже не вышло. И так несладко будет. И запомни, девка, — за-муж выходи единожды. Иначе быть беде… Вот и всё. — Всё?… — Дальше ты знаешь. Отец привёл тебя в детский сад. А спустя пару месяцев после смерти Таси ты подошёл ко мне и сказал, — будь мне мамой. Я согласилась. Теперь точно всё. — …Мам, я выйду покурить. — Сходи, сынок, сходи… Ночевать к ним пойдёшь? — Сегодня нет. Скажу, что плохо себя чувствуешь. — Стоит ли, Тошенька? — Стоит, мама. — Может и прав ты… А ты ведь Настю не любишь, хоть она и мать твоих сыновей. Позарился на молодость да красоту. Сердце твоё Лена захватила, а вернуть забыла. Или пожадничала.
Выходим с дочкой почти каждый день гулять на площадку, расположенную возле нашего дома. Площадка окружена старыми панельными пятиэтажками. Детей, соответственно, много. И все бегают в своих небольших стайках. Мне часто нечего делать, поэтому я слежу не только за своим ребёнком, но также и за другими детьми. И больше всего меня удивляет одно: как мальчики вообще доживают до 20 лет? Просто чудо какое-то, что они не поубивались все ещё в детстве.
1,8 бензин 2000... какого то года. Взяли вынужденно, так как предидущую Тойотку жена всмятку приготовила. Аирбаги сработали, сама вроде без последствий.Просто разговаривала по телефону, кстати со мною🙂.
На 80-ти тысячах взяли, на 120 цепь ГРМ вытянулась, перескочила. 1000 евро и заменил. Стояла ночь на уклоне назад на трансмиссии.
До 180-ти кое как отьездила ,продажная немецкая женщина. Потом в рервом цилиндре крякнула катушка. Штук 10 сменил, всё пропуски зажигания.
Левый задний ручник раз 8 перебирал , то греется, то несимметрично работает, в итогы наладил через ненормативную лексику. На 100 тысячах залегли ,похоже, кольца, раскосовал не разбирая, свом фирменным методом, вроде масложёр прекратился.
На троящей машине поехал на свалку и бесплатно отдал. На моторе "мехатроник" вместо дросельной заслонки. Смотрите не купите!
От бмв держусь подальше. И Вам желаю.
По телефону не разговаривайте за рулём, если нет Hands fri. Это опасно.
Вчера появилась замечательная новость о том, что Мегафон признали виновным в необоснованном повышении цен в начале 2022 года и ФАС обязал эти цены снизить.
Я порадовался в предвкушении снижения стоимости своего тарифа и стал ждать. Я поразился как быстро отреагировал Мегафон , на предписание ФАС. Уже сегодня с утра мне пришло смс об изменении стоимости тарифа. В сторону УВЕЛИЧЕНИЯ.
Мегафон, вы там ничего не перепутали?
Или, может, не перепутали, а попутали? Пока бумажка ФАС видимо не вступила в силу подниму всем цены на тарифы, а затем "снизят" на исходную и отчитаться, что выполнили распоряжение. Или просто подотрутся этой бумажкой, как делали все разы до этого.
ФАС, правда, выразит озабоченность. Может даже крайнюю, как ООН. Те тоже очень сильно озабочены разными вопросами и нихуя не делают.
В Римской республике существовала процедура сецессии. Если права простых людей нарушались, они просто уходили из города и вся жизнь в Риме останавливалась.
В Средние века если права студентов нарушались, университет мог переехать из города. И это было мощнейшим способом давления на власти.
Кортесы в Х веке приносили присягу Арагонскому королю: «Мы, которые не хуже тебя, клянемся тебе, который не лучше нас, принять тебя нашим королем и повелителем, если ты будешь блюсти наши вольности. А если нет, то нет».
Четыре года назад у меня умерла дальняя родственница и ее муж,с промежутком в несколько дней.Опустим подробности.Остался у них сын 8 лет. По ряду причин близкие родственники не захотели брать мальчика,не раздумывая захотели забрать мы с мужем. Так вот опуская всю бюрократию,помимо того,что нужно было доказать свою финансовую состоятельность и наличие жилплощади,с площадью не менее 12 кВ м на каждого члена семьи,на отправили на обучение ,,Школа приемных родителей,, Вот о ней и хочу рассказать…Со мной и мужем работали офигенные психологи,с нами проработали даже наши какие то детские травмы,закрыли гештальты,научили в первую очередь быть терпимее друг к другу и детям,у нас было двое своих и приемный стал бы третьим.Научили,что делать и как действовать,чтобы ребёнок быстрее адаптировался и привык жить в нашей семье,как исключить конфликты с родными детьми,что делать если ребёнок начал курить или воровать.Что делать с переходным возрастом и как понять ребёнка в этом состоянии. Главное,учили как нужно любить чужого ребёнка! И много чем нам помогли. А я думаю почему бы не сделать например ,,Школу молодых родителей,, на законодательном уровне?Вот пошла мамочка вставать на учёт и пришли вместе с папой на консультацию,или без папы,а там уже адекватное обучение основам любви к ребёнку и семейным ценностям! Мне кажется многих проблем можно было бы избежать,ведь никогда не поздно научится быть любящим родителем,не всем дано быть им по умолчанию. Знаю очень много покалеченных судеб именно родителями.
-Слушай, брат, в чем шило, а? В попе? Давай, вытащи его из попа или где он там у тебя, и успокойся. Ты столько строчишь, у тебя руки скоро отсохнут, вся вода в строчку уйдет! -Противный какой. Все, больше ты мне писать не будешь. И какать тоже. -Давай, до свидания!
Взгрустнулось, решил на НГ взять водки. В алкоотделе вчитываюсь в составы водок: батеньки, чего только нет! Добавки, присадки, умягчители, ароматные спирты на всяких ингредиентах, чуть ли вытяжки женьшеня. Почесываюсь: воспитанный на советской литературе, как-то привыкаешь, что водка - это спирт плюс вода и ВСЁ! С трудом нашел бутылку именно с таким составом, H-₂-O и спиртяга. Ну и жОсткой же она показалась)))
Захожу в конфетный отдел, беру подарочный пакет и коробочку конфет для знакомой. Пакет широковат, коробка болтается в нем как на ветру. Смотрю, у кассы два товарища с Кавказа наполняют такой же пакет... ПЯТЬЮ конфетными коробками. И тут я понял, как нужно делать подарок) Поклон и уважение вам, мужики!
— Извини, Саша, я сегодня расклеился что-то, форму потерял. Может снова боксом заняться, как думаешь? — Какой бокс в таком состоянии! — Да и груши нет. Ну что за незадача! — Я поражаюсь, — Вы наверно родились в чувстве юмора вместо рубашки! — Нет, Искандер, чувство юмора есть дело наживное. Впрочем, потерять его проще, чем нажить. Проверено. — Антон Георгиевич, существуют на свете вещи или явления, которые Вы не проверяли? — Не знаю, надобно проверить. — Думаю Олегу поляну накрыть за то, что меня с Вами познакомил. — Обойдётся твой Хохлов, довольно с него, что через меня церковные подряды перепадают. — Вот не знал! — Да ты много чего ещё не знаешь. И не узнаешь… Воздам должное — не жадничает, а то бы хрен ему на постном маслице, а не подряды. У меня не забалуешь. — Да уж точно, проверено… — Зачем сегодня пожаловал, попугай? — За мудростью. — Ишь ты какой шустрый. Тогда покорми собака кошачьего сына. А я пока подумаю, чем с тобой рассчитаться. — Я бесплатно покормлю. — Это часть урока мудрости. Покорми, посмотри, как ест, про меня забудь. Потом расскажешь. Он хоть и собак, но всё-таки кошачий сын. — Как скажете, Учитель. — Сашка, не хами, не люблю я этого. — Больше не буду, Учитель. — Ещё раз сучительствуешь — выгоню и дверь замолю так, что подойти не посмеешь. — Антон Георгиевич, я пошутил, честное слово. — Я тоже… Иди уж, собак скоро заплачет от обиды голод-ной… Да, ещё!… Саньке, слышишь? — Слышу, слышу. — Сообрази для нас что-нибудь. Я сегодня сам ещё не жрамши. То есть не емши, прости Господи за мой поганый язык.
— …Антон Георгиевич, что Вы скажете о литературе Кастанеды? — Ничего. И слышать не желаю. — … в той части, что касается магической истории. — Вот журналист хренов, мёртвого подымет… — Что вы сказали? — Я говорю, — быстро учишься, скоро мертвых воскрешать станешь. — Да ну вас, я серьёзно спрашиваю. — И я серьёзно. Потому как достали меня этим Кастаньедой. — Кто достал? — Были такие, называют себя «Свидетелями Иеговы». — Мой рассудок уже не в состоянии разобрать, — когда вы серьёзны, а когда… шутить изволите. — Что твой рассудок успел сделать? — Наверно дело в постановке вопроса. — Воскрешение мертвых переносится на неопределённое время. — Спасибо. — Так ты всё слышал, поганец этакий! — Признаюсь. — Тогда… к выше пробульканному извольте, милостивый государь, отрезюмироваться. Иначе собака будешь кормить до самой светлой кончины его. — Точка отсчёта. — Что ты сказал? — Вы прекрасно слышали. Я выбрал неверную точку отсчёта. — В чём её неверность? — Я спрашиваю совета у человека, воспитавшего себя в традициях определённой культуры. Так можно? — Валяй дальше. — Следовательно, для того, чтобы понять то, что услышу в ответ, я сам должен максимально приблизиться… нет–нет, не так… стать частью этой культуры. Даже если мои запросы корыстны — это ничего не меняет. — Этому тоже на журфаке учили? — Частично сам, что-то с вашей помощью. — Есть одна психотехника, которую используют спецслужбы. Она чуть ли не дословно похожа на то, что ты сказал. Но ты не спецслужба, а я тем более. В чём, по-твоему, разница? — Ну, это очевидно даже для меня! В мотивации, в идее. — Собак доволен? — Не знаю. Но откормлен. — А теперь мы довольствуемся чем Бог послал… Сашка, отрок ты собачий, где чайник!…
— Алевтина Сергеевна, Аля, вы… ты меня помнишь? Я Роман, работал вместе с Жорой. А это мой начальник, Иван. — Ой, Ванечка, как я рада вас видеть. Жора часто вас вспоминал… Постойте, что я здесь делаю! Что здесь вообще происходит! — В общем, суть дела такова…
— Спрятаться можно только двумя способами… — А не прятаться никак? — Аля, мы пробили все варианты — Антону от суда не уйти. Это крышка. — Господи… да что же такое… он же единственное, что у меня осталось… Ванечка, на колени встану — сделай всё, чтобы этого не случилось. — Есть вариант. Армия. — Какая армия! Ему в августе только шестнадцать исполни-лось. — Аля, это решается, поверь. — Я согласна. Антон знает? — Уже в курсе, первого спросили. — Бедная Леночка… бедная Леночка… — Леночку никто привлекать не собирается. Сейчас на кону судьба твоего сына. — Но как! Его не возьмут! Это же невозможно!… — У нас возьмут и спасибо скажут, что такого добра молодца привели. Но действовать надо быстро. Если всё сделаем во-время и правильно — завтра отправится в часть. — Проститься-то хоть… — Аля, всё под контролем. У тебя телефон есть? — Нету. Всё никак не проведут. — А у Лены его? — Есть. — Позвонить можешь? — Конечно! — Пересидит у неё. При любом раскладе свяжусь лично. Понятно? — Где аппарат?…
— Антон, слушай внимательно и запоминай. Приписное по-терял. Если просто подделать — пробьют быстро. Тогда уже настоящая крышка. А так в суматохе никто и напрягаться не станет. Когда подойдёт реальный срок призыва, это уже никого волновать не будет. Проверять наличие заявления об утрате паспорта тоже не будут. Слишком для этого ленивы. Да ещё эти армейские реформы. Так что всё будет в порядке. Кроме одно-го… Два года сапог и отсроченная на неопределённое время учёба. Ну, и девушка твоя. Жаль, честное слово жаль, что так вышло. Но я сделал всё, что мог. — Можно проститься с Леной? — Простишься, если позволит. Сейчас поедешь к ней домой. Жди моего звонка. Только моего. Понял? — Да куда уж понятней. — В военкомат отвезём сами. Надеюсь, когда-нибудь вспомнишь добрым словом. — Я уже вам благодарен. — Всё, в машину. До связи.
— Ромця, дуй на адрес, обойдёмся без тебя. А я военкома буду искать. — А чего его искать! — Да неженатый он! Понял?… Всё, действуй.
— Антоша, тебя отпустили!… Ой… Я так рада… Мам, Тошу отпустили! — …Подожди, Лена, всё гораздо сложнее, чем ты думаешь. — Антоша… — Пойдём в комнату, я всё расскажу…
— Маркус Антон Георгиевич! — Надо же, какой бравый, да и сложён неплохо… В каких войсках хотел бы служить, Антон Георгиевич? — В аналогичных тем, в которых служил мой отец, Маркус Георгий Ефимович! — Где он служил? — Воздушно–Десантные Войска на территории дружественной нам тогда Китайской Народной Республики! — …Ну, что, паренёк хорош. Удовлетворим его просьбу? — А не возражаю… Кто-нибудь возразит?… Единогласно… Поздравляем. Восьмая команда.
— Господи… Антошенька… — Да, мама, это я. — Два с половиной года ни строчки… — Мамуленька, нельзя было. И ты знала, что у меня всё в порядке. — Спасибо Ванечке, даже не знаю, как бы всё перенесла… даже не знаю… Постой! Ты не солдат? Никак офицером стал! — Да, мам, на хорошем счету. — Видел бы отец… Как бы он тобой сейчас гордился. — Мам, принимай гостинцы! — Сынок, я не в блокадном Ленинграде!… — С твоей институтской зарплатой такого не купить никогда… А кое-чего… в Питере вообще купить невозможно… Давай, накрывай на стол. И позови соседей, пусть порадуются вместе с нами. — Антон, я хочу тебе сказать… — Стоит ли, мам… — Не сберегла я её для тебя. А они, видно, не очень-то нас в родню и хотели. Как восемнадцать исполнилось — так сразу и выскочила. Она же на год старше тебя. — Мам, переболело, да и не до болезней было. — Верю, сынок… Дай-ка, ещё разок на тебя погляжу… Ты надолго? — Месяц буду дома. Может, и невесту себе присмотрю. — Ты уж поаккуратней. С первой-то, видишь, как получилось неладно. — Я теперь ворона стреляная. Не пропаду.
— Мама, кто эта миловидная девушка? — Настя, Анастасия, в соседнем доме живёт. — Заневестилась или как? — Нет у неё никого. Семья порядочные люди, и не гулёна, и скромна… Да ты никак на неё глаз положил! — Я конечно годами молод, да по военному билету мне скоро двадцать один… У вас тут с танцами как, не знаешь? — Сынок, у кого спрашиваешь? Мне ли на танцы! — А что? Ты у меня ещё хоть куда-а!… — Отпусти, безобразник, уронишь. — Ну, так что?… — Да наверно всё там же, в ДК. — Так, мам, отправляюсь на задание «разведка боем». Через часик-полтора буду.
По своей работе я много раз встречал Новый Год в разных коллективах, так называемых корпоративах. Но большинство корпоративов было лицемерием, водки много, закуски мало, пошли в разнос. Но два новогодних корпоративов я запомнил, потому что мне никогда не было так весело и так долго я не смеялся, логика полностью отключается без вина, умели люди организовать праздник. Первый корпоратив был среди учителей (педагогов), второй среди актеров театра. Участников праздника они делали всех присутствующих. Вручали текст, надевали Колпак или другую вещь, после речи, такой был хохот. С Новым Годом ! И мир на всей планете.
Сейчас шел на работу и увидел Деда Мороза заглядывающего в мусорный бак. подумал, что из этого можно сделать прикольный мем. Да и надписи можно подобрать разные: Плохой Санта, Скоро Новый год, Надо было подготовиться и т. д.
Глава третья — В расстановке приоритетов важно наличие цели. Потом выбираем соответствующие ей средства. Которые — опять же, до определённого уровня — сами по себе являются целью. — Антон Георгиевич, вы меня, ненароком, не путаете? — Нет, Сан Саныч, путаницы никакой. Вот к примеру… э-э… У тебя дача есть? — Нету. — За грибами, на рыбалку ездишь? — При наличии свободного времени. — Каким способом? — Колёса есть. Ведро с гайками, пока служит. — Теперь представь себе какого-нибудь безлошадного. Машину купить — цель, права купить, в смысле получить — цель. Когда всё пройдено, — они всего лишь средства. — Ясненько–понятненько… А не бывает так, что человек выбрал цель, достойную — кроме шуток, потом раз! — а это средство! — Бывает–бывает, ещё как бывает. И чтоб не плутать с фонарём да при ясном свете, надо книжки читать правильные, а не только те, что нравятся. — Посоветуйте что-нибудь на бедность души моей… и образования. — Всяких нахалюг видел, сам нахалом был… Но что б вот так!… Чему на журфаке учат?… — Увы нам, Антон Георгиевич, этому тоже. — Не юли, не тётка в тёмной комнате. Знаешь ведь, к кому пришёл. — Вопрос религии снова ребром, и никуда от этого не деться. — Благословен Господь, если даже ты соглашаешься!… Ну, чего мне в рот смотришь — начинай. — Я записываю. — Религиозность свою развивать начинай, Александр! — Как?!… — Опять двадцать пять… Да за какие грехи на мою голову это наказание свалилось!… Как узнал — так и начинай. — Что узнал?!… Вы меня пугаете уже, чесслово. — Про религиозность, вот что, дурья твоя башка… Господи помилуй… — Так кто же про неё не знает! — Ты не погорячился, случаем, Ляксандра?… Все… Как же!… размечтался… Я вот только после сорока узнал. Значит, у тебя фора передо мной лет пять, не меньше. Усёк, Санёк?… О!… Глазки замерли, пошёл мыслительный процесс. А что ты думал! Так всю жизнь на журналистской корочке и подъедаться? Э-э, друг сердечный, не угадал. Потому что тут оказался я. — Это что же, — прилип я, выходит? — Ум наличествует, приятно глазу. На каком основании вывод сей сделан? — Так вроде как… если я знаю, то мне нельзя как будто не знаю. — Ты тут подумай ещё самую малость, а я поставлю чайку да гляну, чего там собак кошачий сын под сурдинку задумал. Повадился, паразит, лаврушку моего обдирать. А мне за лаврушку обидно, мне его из Греции в подарок привезли… Тьфу на меня, совсем башка прохудилась! Я ж тебе книжку при-готовил в качестве примера для плагиата. «Моя жизнь во Хри-сте» называется.
— …Когда был маленький, рос совершенно домашним ребёнком. Даже в детский сад не ходил. Мама не работала, болела сильно, всегда был под присмотром. — Тош, что-то не понимаю. Она вылечилась, да? — Долгая история… И вот представляешь, Лён, у отца выпадает отпуск на середину июня, и мы всей семьёй отправляемся на его родину, ещё бабушка его была жива! Представляешь?… Восемьдесят четыре года! — Здорово… А я бабушек своих не видела, только по фотографиям. Все в войну… — Там у меня… со мной произошло нечто странное… — А вот и не удивил. Ты сам у меня странный. — Подожди, сейчас расскажу. — Тош, зябко что-то. Обнял бы, что ли. Чурбан бесчувственный. — Ле-на, не сердись, моя радость. — Антон!… Не отвлекайся на всякую ерунду. Рассказывай. — Отец с мужиками отправился на рыбалку. Меня с собой прихватили. Рыбы, конечно, не наловили, — так, кошаков подразнить, зато водочки попили. Расположились на берегу речки, удобно так, всем хорошо. — Ты тоже пил?! Так и знала!… Шучу. — …Я напросился покупаться, — речка мелкая, берега по-логие. А там омут. Я туда бульк — и нет меня. — Ты что, утопленник?… Мама дорогая… — Не пугайся, живой. Доказательства нужны? — Не сейчас, позже. — И вдруг я над водой! Причём высоко так. Хорошо видно, как дядьки местными деликатесами отца потчуют. Хочу им крикнуть, что пора дорогую рыбку из омута вынимать, — а они не слышат. — Подожди, на самом деле? — Правда. Как во сне бывает… Потом мужики как подскочили и давай меня искать. И сразу почти бросились шарить по дну. А потом я очнулся на берегу. — Чтобы я без тебя делала… — Такая вот история… Ещё помню, как отец сказал, что если бы не нашли, то ему лучше уж самому в этом омуте утопиться. Иначе Таська его прибьёт до смерти. — Какая Таська? — Моя мама. — Антон, ты со мной так не шути. Ты точно Антон? — Точней не бывает. — А Таська… Тася?… твоя мама?!… — Первая папина жена. — Выходит, что Тася тебя Алевтине Сергеевне с рук на руки передала… — Выходит, что так. — Всегда знала, что в тебе больше, чем я вижу… Проводи, поздно уже. Мама будет волноваться. — Моя тоже… Пойдём.
— Антон!… Антон!… Алевтина Сергеевна!… Антон!… Да проснись же!… Анто-он… — Лена, что стряслось! Мама?!… — Алевтиночка Сергевна, Тош дома? — Дома. Проходи, доченька. Сейчас позову… Антон, Лена пришла!… — Лена?… Что случилось? — Юра… Юрочка на-аш… Нет больше Юрочки… — Как нет! Я же… Постой, он с родителями… — Лодка перевернулась, а Юра плавать не умел… до сих пор ищут… Антон… Тоша… Что с тобой… Тош, посмотри на меня… Тошенька, миленький… Скажи хоть что-нибудь!… Ну, пожалуйста!… — …Лена, присядь, выпей водички. Он мужик, отойдёт… Молочка хочешь? — Нет, спасибо. — Мама знает, что ты у нас? — Она меня к вам послала, как только нам позвонили. — …Мама… Лена… Я пойду в комнату. Мне надо побыть одному. — Тоша… — …Лена, оставь, так будет лучше. Пойдём-ка, невестушко, во дворе на скамеечке… сядем рядком, да поговорим ладком.
— Как учёба после двух месяцев? — Тяжеловато. — Потому что самый младший? — Есть маленько. Но там все разные. И после армии есть. Дело в другом… — Может в другой? — Ну что тебя на глупости тянет! Разозлить хочешь? — Пошутить уже нельзя. — Знаешь, один знакомый как-то сказал, — как корабль назовёшь, так он и поплывёт. — Ну прости-и… — Зря ты отказалась поступать. Мне было бы легче. — А может и не зря. Вот если поженимся… два выпускника Мухинского — это хорошо или слишком? — Если?… ты засомневалась? — Ну, мало ли … Вдруг какая-нибудь живописица… — Алёна, прекрати. — А что-нибудь ещё? — С рисунком как в школе были проблемы — так никуда и не подевались. Постоянно нарываюсь на неприятности. Только бы к сессии выйти без хвостов. — Так плохо? — Лён, другой уровень требований. И отношения… В школе мы были под контролем, а здесь полная самостоятельность. Хочешь учиться — учись. Не хочешь — не учись. Но экзамены никто не отменяет. Вот так. — Ой… Тош… что там происходит… — Да компания веселится. — Тоша, по-моему, это не веселье. Она явно с ними не знакома. — Что ты предлагаешь? — Я?… что я могу предложить! Это ты у меня боксёр. — Жди здесь и никуда не уходи.
— Так… Руки, значит, распускаем… Надо же! Всего шестнадцать, а как он их разукрасил! Боксёр?… Я тебя спрашиваю, щенок, боксёр что ли?! — Занимался немного. — Нихрена себе, немного! Челюсть рассыпалась — это по-твоему немного? — Простой удар, апперкот называется. Могу показать. — Я сейчас такой апперкот покажу, что из тебя антрекот получится. Понял, молокосос? — Понял. — Чего полез? — Гуляли с одноклассницей, увидели, что двое пьяных пристают к девушке. Решил вступиться. — А девушка тебя просила вступаться? — Они нас не видели. Мы шли по теневой стороне. — Крались что ли? — Просто гуляли. Она живёт неподалеку, на Шевченко. — Кто живёт, девушка? — Моя одноклассница. — …Василич, зайди на минутку, дело есть.
— Что там у тебя… Не видишь, — занят я. — Вижу я, чем занят… Документы внимательно смотрел? — Ну, смотрел. А что? — Спрашиваю ещё раз. Повторить? — Чего рычишь… Ну, Маркус, Антон… Георгиевич… Иван, думаешь, — это Жоркин сын? — А чего думать! На парня глянь — вылитый отец. — Вот ситуёвина… что делать будем? — Не знаю… Нам его по протоколу сдали, потерпевшие в больнице, оба. Парню светит срок. И не дай Бог, если один из этих уродов останется инвалидом. Да по минималке даже — от года! Это судимость, клеймо на всю жизнь и прощай учёба. — Иван, Иван, не гони, не успеваю… Что предлагаешь? — Я предлагаю… Нет, приказываю, чтоб через тридцать… пятнадцать минут Аля была здесь. Будем решать, пока дело далеко не зашло. Это моя «земля», что-нибудь придумаем.
Цифры, которые указаны на ценниках в церкви — всего лишь предполагаемый размер пожертвований. Услуги церкви стоят ровно столько, сколько прихожанин в состоянии за них заплатить. Эти деньги — добровольные пожертвования. Нет денег — ничего страшного, перед Богом все равны. Но многие люди об этом не знают, а в некоторых храмах предпочитают лишний раз об этом не напоминать.
Тогда почему в церквях творится такое? Знакомая недавно рассказывала. Хотела заказать три молебна в церкви за своих в День Златоуста (3 х 500 руб.), ей не хватало всего лишь 5 рублей. Так ей насчёт третьего молебна отказали. Мол, надо ровно 500 руб. Она психанула и не заказала ни одного. Сказала: "Ноги моей там больше не будет".
-Товарищи писатели, сегодняшнее наше заседание посвящено творчеству самого плодовитого пистолетописца современности,- Гарику Онаньеву. Oн к нам пожаловал с переполненным собранием муаров, которые он нам любезно согласился прочитать. Порукоплещем же ему, он находится на самом верхнем ярусе со своими муарами! -Данунах чего его приветствовать, в его диалогах сплошная вода! -Господа, нет проблем, сейчас пожарные рукава засучу и отожму! -Эй, наверху, поматывай!
— Антон Георгиевич, вы давно один? — С девяносто пятого. Фактически больше. — Не позавидуешь… — Где ты был… — Диплом защищал. — А-а, да… Тебе сколько лет? — Тридцать шесть скоро. — Молодой ещё… Как семья? — Как у всех. Ругаемся, миримся, дочку воспитываем. — Большая? — Одиннадцать скоро. — Как моей Полинке было… Поговорим о главном. — Минуточку… диктофон… — Тебя интересуют факты… факты моей биографии. Но ведь равно переврёшь, сделаешь по-своему. — Не для протокола. — Тогда зачем? — Смотрю, как вы ходите, говорите, улыбаетесь, гневаетесь… Вас даже сыграть трудно, а придумать невозможно. — Ишь ты, выдумщик выискался. Почему я? — Архитектор знакомый подсказал. — Не Хохлов случайно? — Врать не буду. — Вот чучело гороховое… Так писал бы с него! Это ж кладезь для сюжетов. — Да-а, есть в нём что-то такое. — Знаешь, как он чудил, когда в Инженерно-строительном учился!… Жил в общежитии. Однажды засиделись в гостях у знакомых девчонок и ночью попёрлись через полгорода. В общежитие не пускают — два часа ночи. Так они с приятелем на седьмой этаж по лоджиям забрались. Да ещё магнитофон с собой тащили! — Это Олег рассказал? — Его дружок. Говорил, что с Хохловым он больше никуда, ни ногой. Только в разведку… Эпопея в Австрии, куда уехал по частному приглашению с десятью долларами в кармане, а вернулся на машине и купил квартиру в центре города. — Украл?!… — Заработал! У него же руки золотые… Короче, надоело Олежке на хозяйских харчах бездельничать, поинтересовался, — нельзя ли подработать? Австрияк подсуетился, и Хохлов устроен был чернорабочим за сотню марок в день. Через два дня подошёл к бригадиру и сказал, что лепку делают неправильно. У того глаза на лоб, — покажи, мол, как надо. Олег показал. Тут же перевели в штат — триста марок в день. Потом ещё какую-то рацуху внёс, потом ещё. Сделали бригадиром — шестьсот марок в день. Дальше — больше… Прорабу надоело смотреть, как дышат в затылок, он перетёр, видимо, с руководством, и те сосватали Хохлова богатому итальянцу, строить виллу. Там он, конечно, тоже отличился… Жена уже потеряла его окончательно — с маленьким сыном на руках, без денег. И тут Фигаро! Картина маслом… Но про Италию почему-то рассказывает мало. Сдаётся мне, что хозяин виллы была не очень старая. — Ну, Хохол попал! Я теперь с него с живого не слезу, — всё выложит. — Имей в виду, — меня сдашь!… — я тебе памятник при жизни сделаю. Прям тёпленьким в него и закатаю. Понял? — Легко! Уж мне соврать — как два байта отослать! — Алексашкин!… про байты! Ты же в компьютерах дока! Помоги, друг сердечный, пропадаю. — Чем смогу. — Попросили над текстами поработать, купил ноутбук. И надо церковно–славянские шрифты установить, целых семь штук. А что с ними делать — ума не приложу. Я ж в этой бесовской технике… — Ноут старый? — Что?… — Ноутбук, я спрашиваю, новый или старый? — Не совсем, но всё вычищено. А что такое ось? — Операционнка. — Вот как… Там какой-то зверь сидит, — так сказали! — Антон Георгиевич, мне чайку — и будут Вам шрифты.
— …А про самое главное не начинали. — Главное семья, журналистика и… и друзья. — Будя врать-то! Семья… Кто тебе намедни звонил, не тётка? Сю–сю да сю–сю! Тьфу на тебя… — Это по работе. — Работа… Отлыниваешь как только можно. Уж я-то знаю вашу братию. Ну, и друзья… У тебя есть хоть один, кого ни разу не обманул, кому скажешь всё, о чём спросит?… Видимо, ответ отрицательный… Главное начинается не с этого, а с экологии. — Вот переходы… — А ты что думал!… Саш, а ведь правда… Про одну экологию знаешь — тут я не спец. Окурки, правда, не разбрасываю, собак мой кошачьего рода где попало не гадит, ну и так далее… Есть экология души — тебе знакомо, но ещё не близко. — Откуда такая уверенность? — Женщины. Довольно? — А что, — есть ещё что-то? — У меня всегда есть для того, кто слушает… Сколько минут в день с дочерью проводишь? — Девочка же! Пусть мать занимается. — Чушь собачья и хрень кошачья. Воспитанием должен заниматься отец. А мама — холить да лелеять. Задумайся, пока не поздно. Я вот со своими промахнулся. Подсказать было некому, а сам, видать, умишком не вышел. — Что ж вы так самокритично! — …И последнее — экология духа. — А это что такое? — Если коротко — расстановка приоритетов. — У меня они расставлены. — Ой ли? А ты не переставляешь их каждый божий день? — Бывает. — Да ладно тебе, не прибедняйся, все так делают. И причина, кажется, уважительная — нас так учили… Был фильм по сказке Шварца, «Убить дракона». В финале есть шикарная сцена: «Нас так учили… нас так учили… — Всех так учили. Только почему же ты, скотина, был первым учеником!» Примерно так… Может не дословно… Когда я делал первые шаги вокруг да около школьной парты, отцу было не до меня, — зарабатывал деньги, правда не все до дома доходили. Но это уже другая тема. Однако мама совершала удивительно мудрые по-женски поступки. За это буду благодарен ей до самой смерти…
— Вы, простите, чья будете? — Я насчёт Антона. — Минуточку… Вы родственница? В графе «мать» прочерк. — Наверно ошиблись… Алевтина, Алевтина Сергеевна… Маркус… Так что с Антоном? — С Антоном хорошо. То есть… нам с ним не очень. — Что случилось! Я ничего не знаю. — Ваш муж ничего не говорил?… Понимаете, ему нечего делать в классе. — Не понимаю. — Ему скучно. И если в письме у него есть кое-какие проблемы, — решаемые проблемы, не пугайтесь, то во всём остальном… Как сказать… Я всё время должна придумывать, чем его занять. А мне с классом надо работать. — Он вам мешает? — Нет, что вы! На редкость спокойный и покладистый ребёнок! Ему нужна другая нагрузка, — по способностям. Или по его знаниям, — я не успела разобраться. Как вы отнесётесь к предложению перевести его во второй класс? — Как это, прямо сейчас? — Чем раньше, — тем лучше. Для Антоши будет лучше. — Сколько у нас времени? — Могу дать неделю. Позже потеряется смысл в переводе… Я говорила с директором, с учителями. Все поддержали… Если он год у меня пробездельничает, то можем просто мальчика потерять. Жаль будет. — Я подумаю до завтра. Можно?… Спасибо вам. До свидания. — До свидания.
— Мам, ну что ты… Я не маленький… Смотрят же все… — Смотрят… Ишь, стеснительный какой стал. И в кого ты такой… — В тебя, мамань, в кого же ещё. — Проверь ещё, — ничего не забыли? — Ну мам, ну сколько можно проверять! — Тихо у меня! На мать голос повышать. — Прости, мам, я не нарочно. — Бумажку не потерял? — Спрятал в самый дальний угол. — На всякий случай повторю ещё раз: восемнадцатый до метро. Потом до «Елизаровской»… Ну, с Богом, скульптор мой ненаглядный.
— Тоха, ты посмотри, — какая живописица к нам поступила! — Способная. — Чего это она способная! А мы тогда с тобой какие, — неспособные что ли? — Не знаю… Я три года здесь отучился, ты пять. А её сразу в девятый взяли. — Да плевать, я не про это… Какая девчонка!… — Иди, знакомься. — А ты? — Юр, я не пойду. Опозориться ещё не хватало в нашем классе. Съедят. — Не съедят, остерегутся… Антоша, как ты относишься к эскимо? — Батончики нравятся больше. — На батончик не хватит… Ну, Антош, ну пожалуйста, ну пойдём… — Вот прилип как банный лист к заднице. Хочется — иди. — Боязно. — Эх, Юрка, а ещё друг называется. И вот как с таким в разведку идти!…
— Привет. — Привет. Виделись уже, кажется. — Да это я так просто… Проводи, пожалуйста, мне одной страшно. — А Юрка куда подевался? — Да ну его, надоел. — Лен, неудобно, всё-таки друг. — Тогда пойду одна. Только имей в виду: если со мной что случится — ты будешь во всём виноват. — Так уж и во всём… — Портфель возьми… Не волнуйся, пустой. Я всё в классе оставила, тебя пожалела. — Не надо меня жалеть. Сам могу. — Видела уже, как ты кулаками жалеешь. — Далеко идти? — Если понравится — можно дальше. — Ну честно!… — На Среднем, рядом с трамвайной остановкой. — Здорово! Мне туда и надо. — Я знаю. Я про тебя, милый мой, всё знаю… Ой!… Покраснел!… Как здорово… — Ленка, не говори так больше. — Захочу и буду. Кто запретит, ты? — Мне завтра Юрке в глаза смотреть. — Мы ничего не скажем… пока не скажем. А там посмотрим… Ну, беги уж, твой трамваище подъезжает… Тош–Тоша!… — Что?! — Портфельчик оставь. А то придётся маме сказать, что его жених мой на память украл.
-Вызывали, товарищ подполковник? -Заходи, лейтенант, раговор будет. Где раскрытые дела за последнее время, чем занимаешься? -Работаю, товарищ подпол... -Где раскрытые составы преступлений? -Так нет же преступлений! -А составы раскрытые где? Ты мне зубы преступлениями не заговаривай, мне раскрытые составы нужны, полицейские муары заказчикам отправлять! Я ж муары не для склада, а для шрокого круга читателей пишу! Что с тобой творится в последнее время,- ходишь как полуживой, соседи на тебя жалуются, шуму из квартиры много? -Да жена меня задолбала,- все пилит и пилит. -Понимаю, понимаю... Кто она у тебя по национальности, пилигримка или пилипинка? -Да нет, болгарка. -Подлец, да я тебя под трибунал за хищения вещдоков! Доставить ее сюда немедленно! Сам ею займусь!
Сегодня в новостях читаю: "Новый аэропорт Тбилиси, обновленный несколько месяцев назад в честь очередной годовщины "Революции роз", пострадал в результате сильного ветра. Часть крыши аэропорта снесло ветром. Оставшуюся часть крыши держат находящиеся на ней рабочие", - сообщает РИА Новости. Интересно а как это выглядит?
Иду в магазин, краем глаза вижу - девушка поскользнулась и упала, начала вставать. Ну, думаю, ничего страшного, раз встаёт. В магазине была с полчаса, выхожу - лежит. Я так испугалась, честно, даже руки затряслись, вечер, зима, минус 18 на улице. Подбегаю к ней, а она спит! Растолкала эту бестолочь, оказалась студенткой архитектурного, устала очень, делала объёмный макет здания. Хорошо, хоть не отморозила себе ничего. Подружились зато.
В фирме моего отца есть одна особенность: 80% работников были осуждены, отсидели реальный срок. Но отец не берёт на работу осуждённых за тяжкие преступления. Сам он в студенчестве был осуждён за превышение самообороны. На них напала толпа отморозков, хотели изнасиловать маму. Он избил троих, один умер. Его посадили. Отец понимает, как тяжело найти работу с судимостью, поэтому и берёт на работу таких людей. Они знают, что другого шанса может не быть. И работают они лучше обычных работников.
Познакомилась с классным парнем, отношения завязались быстро, мы с ума сходили друг по другу, везде были вместе. Одна проблема: через полгода ceкс вдруг резко пропал. Поверьте, я предлагала даже то, что мне не особо нравится — никакого эффекта, на всё ответ: "Устал". В общей сложности мы жили вместе без ceкса полтора года. Расстались, почти сразу узнаю, что он поспорил с друзьями, мол, сможет мне отказывать два года. Надеюсь, наши отношения стоили трёх бутылок пива, придурок!
— Бальзам принёс? — «Московский». — «Московский» так «Московский»… Сейчас заварю, и приступим, так сказать, к делам нашим весёлым… Сан Саныч, из питерских будешь? — Сам–самый. Аж в третьем поколении. — Я во втором… Родители приехали в пятьдесят первом. Да так и застряли… Меня родили через два года. — Хорошо. — Что? — Что вас родили. — Наверно… да… не возражаю… Готов… прошу!… — М-м… запах…Что это? — «Липтон» с дикой грушкой, щепотка чабреца… Много не лей, две чайные достаточно… Бодрит? — Я в вашем распоряжении! — Не наоборот? — …Не знаю, с чего начать. — С начала. — Начинайте. — Хитёр ты, брате. — Хорошо… Давайте с детства. — Начали… Что молчишь! — Антон Георгиевич, Вы меня прикончить хотите? Тогда вы всё правильно делаете. — Саша, а с чего обычно начинаешь ты? — Идея… вынашиваю сюжет, прорабатываю взаимоотношения, а потом однажды бац! — книга. Придумываю название, и начинается набор текста, почти без правки. — А черновики? — Мелочи всякие — фразеологизмы, красивые обороты… необычные какие-нибудь. — Сюжет есть?… название придумал? — Плагиат получается. — Огласи-ка списочек, пожалуйста. Критиковать буду. — Предупреждаю — это смешно. — Валяй, пока чай не остыл. — Вариант номер один — «Эта странная жизнь». — Сашка, ты бы ещё «Повесть о настоящем человеке» наваял! Нихрена ведь не смешно… Это всё что ли? — «Майор Маркус». — Остановись, безумец. Теперь понимаю, почему… хм… Продолжай… То есть… нда-а… Что будешь делать? — Расскажите о детстве… изюминку какую-нибудь. — Да брось ты, друг мой болезный! Обыкновенное детство, деревянные игрушки, сандалики на босу ногу… иногда. Ничего выдающегося… Я толком его и не помню. Родители как-то в подробности не вдавались. Может, по примеру своих родителей. Наверно так… Что, не доволен? — Скудно как-то, верится с трудом… А детские фотографии? Иногда помогают что-то вспомнить. Ну, хоть огрызочки какие, что ли. — Опять не повезло. В две тысячи первом сгорела мастерская. Кое-что из вещей удалось выручить, однако архивы сгинули. Прости, дружище… — Что-то не клеится ничего… ни рассказов, ни диалога у нас… — Да-а, Александр Александрович, так ты денег не заработаешь. Давай по трубочке выкурим, а там, глядишь, и прояснится что.
— Таисия Ивановна, ну как же так! Ребёнку года нет, а у него вторая пневмония! Вы же потерять его можете! — Мы стараемся… Да комната у нас уж больно холодная. И сквозняки… — Не буду вас пугать, — сама в похожих условиях жила. Но вот что я вам скажу, дорогая, — ещё одного воспаления он не переживёт. Всё. Хоть собой все дыры затыкайте, — но сына сберегите… Была бы моя воля… Э-эх, да что там!… Прощайте. — Спасибо, сестрица… — Я вам приказываю!…
— Ах вы негодники! Оставьте ребёнка в покое. А ну кыш отсюда, паршивцы. — Атас, ребя! Цыганка!… Щас заколдует. — Бежим! — Мамка узнает — выпорет. — Меня папка пороть будет.
— …Девочка, ты чья? — Я не девочка, я мальчик. — Ой, и правда мальчик!… Ты меня не боишься? Слышал, что они про меня сказали? — Тётенька, я для вас денюжку нашёл. Возьмите, пожалуйста. — Оставь себе, у меня есть. Я тоже сегодня немного нашла… Яблочко хочешь? — Не хочу. — Смотри, какое большое да красивое. Чистенькое, ровненькое. — Папка не велит у незнакомых брать. — За чем же дело стало! Давай знакомиться, — меня зовут Ульяна, Уля. А тебя? — Тоша. — Антон? — Тоша. — Хорошо, Тоша… Вот видишь, как просто. Возьми яблочко. — Спасибо. — И тебе спасибо за твоё спасибо. Запомнишь? — Мне нравится. — Я тебе одну вещь дам… будет тебя оберегать… Вот, смотри. — А что это? — Ты в церкви бывал? — Это там, где Бог живёт? Не бывал. — Почему так? — Папка говорит, что Бога нет. — Совсем что ли нет? Бедный твой папка… А мама что говорит? — Ничего. Молчит. — Всё равно возьми… Это крестик, распятие. А на распятии Бог… Который в церкви. Его зовут Иисус Христос. — А как Он меня оберегать будет, если меня в церкву не водят! — Он не только в церкви, Он везде. Просто в церкви есть иконы… портреты такие, церковные. — Я бы сходил… Я к бабушке сам ходил… давно. — Сколько тебе годиков было? — Не помню. Я ещё не говорил. — Как это? — Не научился. — Далеко твоя бабушка живёт? — В посёлке. — В посёлок?… отсюда?!... Господи помилуй… Так и до церкви дойти сможешь… — Не смогу, поймают. Уже ловили. Папка отлупит. Тут и Бог не оберегёт. — Не обережёт… Может с бабушкой. — Бабушку старый еврей не пустит. — Кто?!… — Дед. — Ах вот ты чей… Твою маму зовут Тася? — Да. Вы маму тоже знаете? — Маркус ты… Антон. — Тётя Уля, а можно Бога увидеть, если в церкву не ходить? — Иногда можно… Береги крестик, Бог Сам тебе явится, когда захочет… Дай, я тебя поцелую… Беги к маме… Скажи, что тётя Уля тебя яблочком угостила. А крестик никому не показывай.
— Георгий, меня поставили на очередь. — Когда? — В сентябре. — Не боишься, что «зарежут»? — Ждать нельзя, — задушит она меня. — Что с ребёнком делать будем? — Надо в садик. На трёхдневку или пятидневку. — Поговорю на работе. Должны помочь. — Мне месяц с лишним лежать придётся. — Продержимся. Лишь бы ты вернулась. — Всё будет хорошо.
— Тася!… Здравствуй. — Здравствуйте, Лена Владимировна. — Как подготовка к школе? — К какой школе! — Я Тошу в свой класс записала. — Рано ему ещё, Лена Владимировна, четырнадцатого только шесть исполнится. Пусть дома годик посидит. — Я думала, — он старше. — Вымахал, что сказать. — Читает бойко, и считает. — Посидит, посидит. Пойдёт со сверстниками. — Тася, что у вас с жильём? — Всё по-прежнему. — Послушай, напиши письмо Хрущову. — Вы шутите, Лена Владимировна? Как это самому Хрущову! — У меня есть знакомая, проводником на поезде в Москве бывает. Я попрошу — она письмо прямо в Кремле в почтовый ящик бросит. Рассказывала, есть такой ящик, из которого письма ему прямо в руки отдают. — Какой из меня писарь… Горе одно. — Георгий дома? — Сегодня в ночь. — Антошу спать уложишь, и приходи, — вместе напишем.
— Рая, новенького видела? — В старшей-то? Видела уже. Ты четвёртая про него говоришь. — Весь в ямочках — щёки, подбородок, на руках даже остались ещё. Как девочка прям! — Ой, и нашла ты о чём… Мальчишка как мальчишка. Все они хулиганьё. — Пока не хулиганил… Возле него малышня постоянно крутится, — он им книжки читает. — Картинки показывает? — Говорю тебе, — читает. Старшие иногда подтягиваются. Или начинает какие-то истории рассказывать. Придумывает что ли, или слышал где. — Где такое чудо откопали… — У него мать на операцию положили. Вот отцу с ним и никак. — Знаем мы этих отцов, как же. Всё им никак… Компанейский пацанёнок. — Не пойму я. Иногда сядет один в уголок и молчит. Спросишь, — тебя кто обидел? Нет, говорит, не обидел. Или на прогулке листья перебирает. Ребятня носится, а он их как будто и не видит. — Может больной? — Побольше бы таких больных. Я бы не отказалась. — А его отец, — видный? — Скажешь тоже! — Чего? Дело молодое. — Дура ты, Райка. Говорить такое при живой-то жене… Я тебе сейчас что-то покажу… Тоша, погулять хочешь? — Спасибо, Алевтина Сергеевна. — …Куда это он… — Сейчас оденется и пойдёт во двор. — Один?! Да тебя с работы выгонят! — Не выгонят. Уже видели все… Тоша, возьми с собой, пожалуйста, кого-нибудь из маленьких. — …Эт-то… — …Любит с куклами играть. Наберёт у девочек, посадит их кругом, и разговаривает с ними. — О чём? — Пока не знаю. Но я обязательно узнаю. Целый месяц впереди.
— Георгий Ефимыч, когда в новую квартиру переезжать думаешь? — Погоди, Сергей Палыч, с квартирой, — не убежит. Я только девять дней отметил. — Тебе видней… Как сын, по матери скучает? — Не знаю. Больше молчит. Или книжки читает, или лепит что-нибудь. — Что лепит? — Да я пару недель назад набор пластилина ему купил, — вот и приохотился. — В бригаду вернёшься? — Теперь вряд ли. В детском саду нет подходящего режима. А осенью видно будет. Тошке в школу пора. — Заходи, если что надо будет. Всегда поможем. — Постараюсь не надоедать.
Первая банковская карта у меня появилась лет 20 назад, когда стал работать в Москве. Примерно в то же время начал пользоваться личными кабинетами банков в интернете. Ну, то есть, опыт использования уже приличный)) Вчера пытаюсь зайти в интернет-банк - две минуты истекли, а смс-кода нет. Запрашиваю повторно. Опять то же самое. Звоню в банк, во время набора приходит смс с кодом. Я, злой, как черт, предъявляю претензию, что не могу войти в личный кабинет по причине задержки кода подтверждения. На что милая барышня заявляет мне, что срок годности этого кода неограниченный, а повторно его надо запрашивать, если, например, нечаянно стер смс. Я один такой идиот?
Были пару недель в Серпухове, что под Москвой. Остановились в гостинице, а при ней был ресторан "Фасоль" грузинской кухни. Обслуга тоже с Кавказа. Все было хорошо. Меня заинтересовала надпись на стене на грузинском. Я спросил у обслуги - что там написано Все как то странно отводили глаза - типа не знаем, или плохо видим. Может и на самом деле не знают, но мне показалось странным. Я сфоткал. И попытался найти знакомых знающих грузинский, но не нашел. Может среди честной публике есть такие - фото прилагаю. Хотя по мне там просто какая то цитата кого то из грузин. https://disk.yandex.ru/i/dQHyrcjqwHghaA
И по ряду независящих от меня обстоятельств, как то родился в 70-е в СССР и вообще не знал как сравнивать легковае автомобили , не было инета и т.д. я эту машину с женой решил купить и купил. Прямо с завода заказал новую.
Поехали к родителям за 500 км, а машина бздынь и глохнет посреди дороги в лесу разумеется., ну я клапан залива в бак открыл, по колёсам попинал , поехала (сцуко!) Продажная французская женщина.
Через каждые несколько км эта история повторялась.
Все матерные слова, идиомы и выражения французскому автопрому.
Поменяли мне финны бак целиком. Через 3 дня опять глохнет. Я и к директору ходил ругаться , что так нельзя работать. Это непрофессионально... Опять эти звездоплёты сменили бак целиком и опять через 3 дня глохнет.
Я на измене , истерика, как у девочки, думаю пусть те финны идут в пешее путешествие и бак, что они сменили застрянет у них в заднем проходе, желательно поперёк, доехал кое как до родителей в России.
Пошёл в Рено к русским дилерам, объяснил, что у меня ребёнок в машине, а она глохнет на гарантии, попросил ничего не менять, а найти причину непоступления бензина в мотор. Оказалось, что фильтр бензонасоса забит чёрной фторопластовой стружкой очевидно из бака. Рас3,14ЗДЯИ на заводах Рено видимо неправильно както крепили саморезами бак и стружка попадала внутрь бака.
Якорь им в.... Рено объезжаю за километр. Русские люди это люди, а все остальные ещё не факт. 😄 С НГ
ПС: Всё навесное накрылось за 4 года , сменяный насос кондишена после этого каждый год накрывался, мотор прошёл 300 тысяч без проблем , атмосферник 1,6, хотя по гарантии сменили фазовращатели. Кузов цинкованый В панели накрылась на 8-м году приборка, пропаял дорожку русский электрик и всё.
Свет и комфорт гуд. 7 мест. Смотрите случайно не купите это говно. Генератор вроде не ломался. Система электронного ручника задолбала ломаться и перегревать задние диски...
Управляемость и проходимость отличные. Машина в итоге говнище полное.
Впервые я осознал, что в стране что-то не так, когда смотрел в детстве «Жизнь с Луи», где в многодетной семье работает только отец и при этом у них есть дом и две машины, а повествование намекает, что очень бедная семья.
"Сталин, вернувшись из ссылки, жил в Петрограде у рабочего Аллилуева. Тот был единственным кормильцем семьи, 4 детей и снимал 4-хкомнатную квартиру. Именно там Сталин впервые увидел водопровод и первый раз в жизни принял ванну. Позже у Аллилуева какое-то время жил и Ленин."
Живём в деревне. Наш кот всё время приводит других бездомных животных. Мы уже пять котов вылечили и отдали знакомым, а он всё приводит и приводит новых. Недавно он притащил ЩЕНКА. Мы его оставили. Теперь пёс с котом дружат и приносят вдвое больше животных))
Почему христиане всего мира празднуют Рождество 25 Декабря? Первое из событий Нового Завета, описываемое в Евангелии, может быть датировано достаточно точно. "Во дни Ирода, царя иудейского, был священник из Авиевой чреды, именем Захария.. . Однажды, когда он в порядке своей чреды служил пред Богом, по жребию, как обыкновенно было у священников, досталось ему войти в храм Господень для каждения; тогда явился ему Ангел Господень". (Лк. 1,5-11).
Итак, Захария - из "Авиевой чреды". Священнослужение в Ветхом Завете было потомственным, и, чтобы каждой семье было определено время ее служения в Храме, царь Давид разделил священнический род левитов на "чреды", то есть смены. Авиевой чреде жребий выпал восьмым (1 Пар. 24,10). Всего таких чред было 24. Следовательно, в год каждой чреде доставалось по две недели служения. Как служитель восьмой чреды, Авий служил в конце четвертого месяца по богослужебному еврейскому календарю.
Богослужебный календарь начинался с месяца нисан (авив) . Поскольку лунный календарь Ветхого Завета и наш солнечный календарь не совпадают - месяц нисан (месяц цветов) соответствует марту-апрелю современного календаря. Плюс к этому 12-й месяц года адар раз в три года повторялся и был дважды в году - чтобы компенсировать укороченность лунного месяца в сравнении с солнечным (в год разница достигает 12 дней
Добавим четыре месяца - и мы получаем август как время служения Захарии. Захария возвращается домой (не сразу после видения, а "когда окончились дни службы его" - Лк. 1,23) и вскоре "после сих дней зачала Елисавета, жена его" (Лк. 1,24). Итак, время зачатия Елисаветой Иоанна Предтечи можно определить как сентябрь (23 сентября ст. ст. в церковном календаре) . Время рождения Иоанна Предтечи, таким образом, оказывается девятью месяцами позже - в июне (24 июня по церковному календарю) . Однако в период беременности Елисаветы произошло еще одно событие. Деве Марии было возвещено, что она родит Христа. Мария не решается открыть возвещенное ей своему мужу, а из родственников у нее была жива только Елисавета.
В течение пяти месяцев Елисавета скрывала свою чудесную беременность (Лк. 1,25), а в шестой месяц ее беременности "послан был Ангел Гавриил от Бога в Назарет, к Деве, обрученной мужу, именем Иосиф". Значит, Благовещение Марии происходит шесть месяцев спустя после зачатия Иоанна Предтечи. Это - март (по церковному календарю Благовещение празднуется 25 марта) . Спустя девять месяцев наступает Рождество Христа. Месяцем Рождества оказывается декабрь (25 декабря) .
Точные даты здесь, конечно, неизвестны. И все же библейский рассказ позволяет достаточно четко указать на середину зимы как на время Рождества.
Часть 1. Дух и буква дефицита. Чем больше проходит времени после крушения СССР, тем больше я встречаю молодых и совсем юных людей, которые с огромным энтузиазмом мне объясняют, что пусть в нестоличных городах ничего дефицитного в продаже и не было, пусть даже в Москве какую-нибудь шубу-под-лошадку можно было купить исключительно за доллары или инвалютные чеки в магазинах «Берёзка». Но зато официальный то курс доллара был 60 с чем-то копеек! А доллары де всегда были на руках у «Интердевочек» [это фильм такой, в котором главная героиня лежит как бревно, а фирмачи ей за это отдают свои доллары практически по гос. курсу и прямо пачками… пачками]… А уж если ты наменял кучу долларов, то швейцар де просто обязан был пустить тебя в любую московскую «Берёзку» отовариваться дефицитом… Я же жил в другом мире, в котором долларов и в глаза не видели. А выменивать их у кого-то [равно и иметь на руках без объяснения источников происхождения] — так это же было уголовное преступление по статье «Фарцовка». А кому нужен крюк в тайгу на 10 лет??? И весь советский мир я уже тогда чётко делил на очень разные по своим возможностям касты:
- в высшую касту «брахманов» входили «те-кому-положено». Про их жизнь я ничего практически и не знал кроме того, что отоваривались они по буклетам-каталогам и исключительно по гос. ценам. А выбранный дефицит водители-экспедиторы привозили им прямо домой. Ещё эта каста характеризовалась тем, что их дети капризничали, когда родители в очередной раз отправляли их в пионер-лагерь «Артек». И детишки эти могли себе позволить попроситься провести лето туда, где лично им было интереснее… в ГДР, Венгрию, Болгарию или даже в КАПИТАЛИСТИЧЕСКУЮ Испанию.
- ещё была каста «воинов». В неё входили те кто рисковал своей жизнью при защите «тех-кому-положено». В неё же входили те, кто по 5 лет жарился в наиболее припекаемых солнцем районах Африки [защищая там честь страны, конечно же], чтобы потом получить заветную открытку-вызов на покупку автомобиля «Волга». Впрочем, как взаправду жила эта каста мне тоже было мало известно: чёрные приезжали из этой своей командировки в Африку, как... как чёрный резиновый сапог советского производства, только белки глаз да зубы блестели на фоне их глубокого загара.
- ещё, конечно, была каста тех, кто просто рисковал своей жизнью. В шахтах и на оборонных заводах. Последние всё время жили чуть ли не на военном положении, потому что изо всех утюгов лилось, что не сегодня-завтра мировые империалисты-агрессоры совсем обнаглеют и мы тогда им врежем, а они врежут в ответ по тем самым оборонным заводам! И после естественной после того Победы настанет социализм во всём мире и все начнут жить так же как мы! [Ну правда потом пришёл Горбачёв со своей политикой Разрядки и всё испортил и отобрал запланированную на самое ближайшее время победу социализма-везде — ну да это уже частности]… Каких только мифов не рассказывали про эту касту! Якобы шахтёры-стахановцы в удачные месяцы ходили за своими пусть и рублёвыми зарплатами с авоськами ибо деньги получали пачками. Якобы каждый год они могли ездить в санатории в Сочи и Крым. Якобы… Впрочем. это была тоже совсем даже не моя каста.
- и, наконец, была самая-самая массовая каста тех «кто, жил от зарплаты и до зарплаты». Про «Артек» они вспоминали исключительно тогда, когда появилось соответствующее печенье. И если бы у нас в школе кто-то кому-то из отличников проболтался, что ездил в «Артек», то побили бы всем коллективом хорошистов-отличников за милую душу ибо никому не положено, значит никому. Про дефицит знали, что это — в первую очередь колбаса по 2 рубля 20 копеек за килограмм, за которой по выходным нужно было на поезде или электричках ездить в Москву [1]. Вот тут то и начинается сама история.
Часть 2. Первая тайна Рокфеллера Итак, каста «от зарплаты и до...» В этой касте у мужчин было принято всю свою зарплату 120 рэ в месяц [до вычетов] отдавать жене. А уже она, как истинный министр финансов, каждую неделю выдавала мужу на обеды по одному рублю на день. В общем все в этой касте жили небогато. И вдруг на этом массовом фоне появился герой нашей истории по кличке Рокфеллер. И вот за что он это прозвище получил: тогда многие любили ездить в командировки, потому что в других городах было другое снабжение и запросто можно было купить какой-то дефицит для своей семьи. А вот Рокфеллер умудрялся покупать нечто… ещё и для родни. «А это», - гордо показывал он обновку коллегам, - «шерстяной 'олимпийский' костюм… я специально взял под размер своего брата!» Чуть-чуть времени пройдёт, а Рокфеллер опять хвалится: «В Гусь-Хрустальном был. Купил вазу своей тёте. Редкой красоты работа». А все аж рот разевают от удивления: шерстяной тренировочный костюм не под свой размер, вазу тоже явно в подарок. Это откуда ж у Рокфеллера такие бешенные деньжищи чтобы из командировки не магнитик какой везти или шоколадку-малышку? А потом я несколько раз попал с Рокфеллером в столовую. И тайну его узнал: я с трудом укладывался со своим обедом в рубль, а Рокфеллер брал всё самое-самое дешёвое из меню и чётко укладывался в 61 — 67 копеек. Вот эти то 33-39 копеечки помноженные на 22 рабочих дня в месяц он и накапливал на все те Подарочки.
Часть 3. Вторая тайна Рокфеллера. В 1980-е очень были популярны всяческие кооперативы. Как сейчас бы сказали «потребительские/строительные кооперативы и товарищества». Суть их была проста: организация, в которой работали члены этого кооператива, брала на себя большую часть затрат, оставляя какой-то совсем маленький процент для оплаты пайщикам-дольщикам. Так стоили гаражи, садово-дачные товарищества и даже жильё. Фильм «Гараж» Рязанова очень неплохо показывает изнанку такого кооператива и объём мороки при строительстве чего-либо на пустом месте и вне Госплановского потока. И вот пайщики такого кооператива получили в освоение огромный луг. И им предстояло провести на него и воду, и электричество, и дорогу и много чего ещё построить. Собрались они, помозговали и решили для начала избрать председателем… Рокфеллера. Почему его? Так он же самый богатый из них из всех, а значит — ему менее всех надо воровать, а деньги то при освоении колоссальные. А ещё значит, что и на председательской зарплате ему можно бы и съэкономить. А чтоб не слишком Рокфеллер распоясался, то избрали ещё и бухгалтером-ревизором Бабусю-Егусю. За что звали её Егуся? Так как она начнёт свой речитатив: «А по инструкции по учёту от 1937-го года...», то у всех всё и всегда опускалось…. Боялись её в общем. Чувствуете чем пахнет? Правильно. Рокфеллер же без своих фокусов не может. А если стройка, да ещё и вне пределов Госплановских фондов, то это же всех надо уговаривать-упрашивать. Вот нужно привезти на место энергетиков, значит и несколько машин такси им подгони (а то не поедут), и поляну им накрой (а то ведь до столовых-ресторанов далеко и на обеденное время попадает, точняк без питания на месте не поедут). А если не поедут по любой из причин, то так и останется твой луг не электрифицированным. Да и тосты за электрификацию всей страны с ними поднимай и в бутылках нечто должно быть налито от чего не откажутся. А потом так же водяники и сварщики и иже с ними. И дорожники. И не перечесть сколько ещё всех: от кого-то только согласование, а от кого-то ещё и фонды нужно получить [ибо по-советски то, что у тебя на расчётном счёте есть деньги, ещё не означало, что ты их сумеешь обменять на трубы или щебень… дефицит же...]. Пайщики, аж замерли от предвкушения наслаждения: как умудрится Рокфеллер Егусе на проверку притащить чеки за такси и за закусон. А Рокфеллер — он же фокусник. Не приносит и не приносит чеков. Никаких! А все затраты из своей председательской зарплаты оплачивает [той, которая мизерная]. А пайщики друг другу с ужасом пересказывают: комиссия сказала что им на лугу жарко, так он им из такси как фокусник здоровенную коробку с дорогущим пломбиром вытащил, прямо из искусственного льда раздавал! [А то, что сам Рокфеллер при этом ел дешевейшее фруктовое мороженое за 6 копеек, так за дальностью никто и не рассмотрел]. Пайщики аж взвыли от возмущения: если чеков не приносит, значит на этом деле «подлохматился» на стройке по первое число. Вот откуда у Рокфеллера его богатства несметные и деньги на Подарочки для родни. В общем революция в том кооперативе была. Скинули Рокфеллера. И весь состав правления тоже пинком проводили. А Егусе так вообще пинком под одно место пробили с огроменной силой за бездарность и не способность найти КАК Рокфеллер их всех обворовывал??? Избрали нового председателя. Только-только жить при новой власти начали, как на те: новенький приволок на Правление целый ворох расписок от таксистов [дескать не было у них нормальных чеков…, но если нужно — идите в таксопарк сами и оформляйте...] и чеков на водку-закуску. Да на такую сумму, что там неделями пить и закусывать можно было. Главное — не спиться при этом! Пайщики аж взвыли от возмущения: если предыдущий председатель-Рокфеллер таких чеков никогда не приносил и всё равно работал, значит доказано: новенький ворует уже двумя руками. В общем пробили новенькому председателю ещё хлеще, чем прежнему. Так что десятилетия потом за пятую точку держался и матерно на кооперативщиков тех ругался…
О чём это я? Так о воспоминаниях про СССР. Хитро! Ох хитро жила тогда каста тех, кто «от зарплаты и до зарплаты»…
P.S. К слову, сейчас те бывшие кооперативщики к своему бывшему уже лугу целый район города пристроили и общественный транспорт пустили. Не сегодня-завтра ещё и проект трамвайного кольца пойдут согласовывать...
Заждались, вижу, тото! Вот еще одна история из моей студенческой юности. Я уже писал, что учился в Риге, в музыкальном училище Язепа Мединя. Конечно, у всех нас, хилых очкариков-музыкантов, самым нелюбимым был урок физкультуры. Да и вряд ли кому-то могла понравится та физкультура… Но обо всем по порядку. Предмет у нас вел Индулис Дирсович Пусбриедис. Сам он, в прошлом, спортсмен-гиревик, пытался нас приучать к гиревому спорту. Но, поскольку, никто из нас даже приподнять большинство расставленных у стены в спортзале гирь не мог, Индулис Дирсович решил с нами работать на турнике. Турник в зале был механизирован: когда-то, говорят, на одной стене зала хотели сделать «шведскую стенку» - пустить до верху деревянные лестницы, а под потолком пустили стальную перекладину. Перекладину сделали, а лестницы так и остались в проектах. Так что, турник был на высоте трех с половиной метров от пола, и дотянуться до него даже в прыжке было проблемно. Поэтому турник механизировали - Индулис Дирсович достал где-то списанную корабельную лебедку с электродвигателем, в потолке сделали блок, и через него перекинули канат лебедки. На конце каната была петля с лямками, их одевали на ученика, другой нажимал пуск, и лебедка тянула героя вверх, он хватался за перекладину, а стоящий внизу нажимал стоп. Тогда, как правило, поболтавшись без толку на турнике, испытуемый разжимал руки, и переключив на лебедке подъем на реверс, его опускали вниз, он расстегивал лямку и уступал перекладину следующему. Так вышло и на сей раз. Индулис Дирсович построил группу, мы прошагали по залу круг, и остановились. Он называл фамилию, названный шел к лебедке, а стоящий за ним выходил к пульту – щитку с кнопками пуск и стоп и рычагом реверса. Все шло как обычно, Индулис Дирсович, как обычно был под мухой, и как обычно, каждые пять минут бежал к сложенным стопкой матам, за которыми у него всегда стояла бутылка. Лебедка как всегда дергалась, мотор грохотал, мы как всегда, мечтали быстрее сбежать из ненавистного спортзала. И тут очередь дошла до Васи Кобылина. Гриша Дрек встал к кнопке, Вася продел руки в лямки, Гриша нажал пуск. Мотор стал медленно, с глухим кудахтаньем поднимать Васю. И тут все увидели, что произошла ошибка – канат пропустили не перед перекладиной, а за ней, Вася, испугавшись заорал Грише – стой, тот нажал стоп – но ничего не произошло. Мотор кудахтая тащил Васю выше и выше, и стал протягивать между стеной и турником… Вася молча сложился пополам, его, похоже, безо всяких травм, протянуло в зазор между стеною и перекладиной, но зацепило майку, а за ней трусы, и порвало пополам, побоку и вдоль. Вася, тихий, интеллигентный юноша, тут же обнаружил потрясающий словарный запас неожиданного для него языка – пидорасы блядь, стоп, остановите ее гандоны – кричал красный и дергающий всеми конечностями с перепугу Василий. Физрук нервно дергался, нажимая все кнопки на щитке лебедки, ему вышел помогать Толик Файнштейн, но безумный механизм делал что хотел. Дотащив жертву под потолок, до самого блока, лебедка встала. Вася замолчал в шоке, и только болтал руками и ногами, как кальмар в воде, и молча открывал и закрывал рот, повиснув в пяти метрах над физруком и лебедкой. И тут, что-то случилось, заработал реверс, и Васю начало опускать, Спустив на метр от потолка коварный механизм встал. Матерясь, Индулис Дирсович вместе с Файнштейном нажимали кнопки и давили на рычаги – лебедка закряхтела, гукнула, и снова потащила бедного Василия вверх. Приложив спиной об потолок остановилась. Вася больше не кричал, а только взмахивал руками и ногами, глядя вниз, в лицо стоявшего внизу, и вмиг от страха протрезвевшего физрука. Так повторялось дважды, потом двигатель лебедки зашипел, из него посыпались искры, вспыхнула, осветив зал трепетным белым светом дуга, и выпуская черный вонючий дым двигатель встал окончательно. Вася молча болтался в пяти метрах от пола. Физрук, сотрясаемый нервной дрожью, поднял на Васю глаза. Их взгляды встретились. В наступившей тишине Василий вдруг дико выпучил глаза, залился малиновой краской и оглушительно запердел. И обосрался. Через разорванные спортивные трусы, вниз, прямо на плешивую голову Индулиса Дирсовича, забрызгав дерьмом Толика Файнштейна и стоящую рядом Леночку Кац… Лебедку после этого директор приказал убрать, и, говорили, физрук, продал ее армянам, в дачный кооператив таксистов… Вася помылся в мужском туалете и пошел на лекцию по металловеденью (был такой у нас, очень нужный музыкантам предмет – но ведь была и оптика, математический анализ, коллоидная химия и промышленная автоматика – какие мы без этого пианисты???) Но обо всем этом, дорогие друзья, в следующей нашей встрече!
– Вы давно не были в Париже? – Я не был там с самого рождения . – То есть давно? – Ну, в общем-то да. – И что, уже тянет? – Да, уже потягивает. – Но еще можете потерпеть? – Терплю. – Ну потерпите. Может, и обойдется. Где Вы будете терпеть, здесь? - Нет, здесь я больше не выдержу. Вы безбожно передираете и перевираете!
Сидели на пляже. К нам подошла милая хаски, она очень хотела поиграть с моим йориком. В итоге хаски наступила на бедного шмакодявку, сама споткнулась и кубарем полетела в воду. У моего ушиб, у хаски вывих лапы. Хорошо хоть, что хозяйка хаски - ветеринар, и собак никуда везти не пришлось.
— Ты Мухинское закончил? — Двадцать лет назад. После демобилизации поступал. — А почему не пошёл в Академию? После спецшколы сам Бог велел. — Не знаю. Уверенности не было… Да и привычно как-то. — Что? — Проучился пару месяцев до армии. По накатанной… двинулся. — Знакомо… Работа нравится? — Работа как работа. — Не нравится? — Не знаю. — Два… — То есть?… — Я считаю. Уже два «не знаю»… Какая из твоих работ бы-ла тебе по душе? — Было что-то… Так давно, как будто в прошлой жизни. — Остатки оригеновской ереси. — …или моего мифологического словаря. — Занятное определение. Сам придумал? — Папа Карло… Кастанеда подсказал. — Далеко тебя носило, брате… Присаживайся ближе… — Отец Александр, завтра литургия! — Ты без причастия, а мне предстоит крещение да отпева-ние в Волосовском районе… Не стесняйся, брат Антоний. — Антон… — Я помню. Мне так нравится. — Как меня только не называли… — А ты был тем, кем называли? — Думаю, что был. — Кто ты?… вот сейчас… Антон — это я понимаю. — Никто. — О, нет, брат Антоний, так не пойдёт, не бывает. — Раньше знал, а теперь нет… Был солдатом, командиром, студентом, скульптором, преподавал… Мужем был… — Вот сидит зрелый мужик, — спокойный взор, даже, мож-но сказать, умиротворённый. Кого обманываешь?… меня?… Нет, себя обманываешь… Как кол проглотил. — Впервые в жизни в такой обстановке… — Обстановка как обстановка… В солдатах это напрягало? — Я думал, мы с Виталием… — А я думал увидеть взрослого мужика, а не мальчишку с седой головой… Ты ешь, ешь…
— Виталий говорил, — пишешь. — Да… под настроение. — Под какое? — Пока не знаю… Не считайте, — это пока только. — Что пишешь? — Иногда стихи. — Значит, прозу. — Воспоминания… Об армии, о людях… — …о жёнах. — Как без них… До сорока двух без семьи не жил. — А после? — Один. — Тоже пока? — Как выяснилось — и одному жить можно. — Не дело… Мы вот… с матушкой… сорок семь лет вместе. — Вы женились семинаристом? — В институте познакомились… Театральный закончил. — Вы?!… — Курс Товстоногова… режиссура… А Бог подвинул… сю-да. — Вы довольны? — У меня выбор был небогатый. — Не понимаю. — А чего тут понимать… и понимать нечего… У тебя выбор есть? — В каком смысле? — Антоний, не морочь голову. Знаешь ведь, зачем ко мне пришёл? — Я пришёл в храм. — Не-ет, ты пришёл ко мне… Отец Александр… будем зна-комы… очень приятно… Видел, как батюшки службу отправ-ляют? — Да. — А вопросы не возникали? — Какие вопросы… Они… вы батюшки — мы прихожане. — А если подумать?… ничего странным не казалось? — Скажите, — столько лет службы, а в руках молитвослов. — Требник. — Так почему? — Хм… хороший вопрос… Надеюсь, не надо объяснять, что такое человеческий фактор, «защита от дурака»? — Всю жизнь среди людей. — Вот именно… Батюшки тоже люди… Водочкой иногда балуются… как вот мы с тобой сейчас… У всех… почти у всех жёны–матушки, дети… Вот о нас правило и позаботилось. Чтоб не было нужды вспоминать или думать о том, как бы не забыть. Да и соблазнов много. Видел же, какой народ на службу прихо-дит. Ладно бы только телом больны были! Иных и в лечебнице держали… А я стою один, и никто кроме Господа мне помочь не в силах. Своих-то мало, и с каждым годом всё меньше. Скоро семьдесят уже. — Вы хорошо выглядите. — Налей … Почитай стихи. — Чьи?… Я никогда ими не увлекался. — Свои. — Неудобно как-то… — Меня что ль застеснялся?… Я-то уж точно не критик. — Серьёзно? — Да не критик я, не критик. — Я про стихи… — Вот красна девица на мою голову свалилась… Читай, го-ворю… Закуси сначала, — тебе до метро меня провожать ещё. — …Хм… хм… «Мне постучался дождь, проходивший ми-мо,… я не успел ответить, — ни словом, ни жестом бес-силья,… но если б успел, то наверно просил бы… вернуться–пролиться осенним ливнем». — …Всё? — Я короткие пишу. — Хорошо… пусть будет… А ещё? — Вам понравилось? — Задумался… Читай. — …«Пустая трата времени и сил,… и солнце зимнее па-лит… палит… палит… Раскрыв глаза, — глоток воды — и сердце не болит… Ох, люди, ведь просил вас милосердней быть,… я, кажется, просил». — По-нашему… Поучиться не желаешь? — Как в гробе лежать? — Ну, какие твои годы! — В будущем месяце пятьдесят три стукнет. — То же мне, возраст… Бывший министр перед пенсией в семинарию пошёл, а ты мне тут про возраст. — Я не министр. — Так и грешил, поди, поменьше… министерского. — Не знаю… — Три… В армии?… или после?… — Всё было… — Да-а, брат Антоний… Что поделать… Святых я в жизни не встречал, только на кладбище… Живи, живи сегодня, не оглядывайся ты постоянно в своё прошлое. — Живу как умею. — Ой ли?… Вспомни, вот вспомни самое важное в своей жизни!… Ну?… что нахмурился, тяжело?… неприятно? — Тяжко… — Тащишь всё на себе как ишак азиатский… Стряхивай, по-кайся, приди ко Господу!… Во сколько лет крестился? — В тридцать шесть. — А почему в храм не ходишь? — Прихожу, когда тяжести нет. — Гордыня, ох гордыня играет. «Придите ко Мне вси труж-дающиися и обремененнии, и Аз упокою вы». Помнишь?… Али ты решил, что под бременем твоим и Господь помочь не в си-лах? — Да здесь таких как я… — Таких как ты! Ты лучше?… святость на себя примеря-ешь?… Смотри, рога бы не примерить. — Какой я святой… — Вот именно… «Ходяй по Мне, не имать ходити во тме, но имать свет животный». Вот о чём сказано у святого апостола Иоанна. Не за счастье ли здоровье со благосостояние, но «имать свет животный», то есть свет жизни!… дурья твоя голова… Налей… В воскресную школу пойдёшь?… Чего смеёшься! — Представил себя рядом с детьми. — Какие дети!… Хотя и дети есть… Половина взрослых. Некоторые постарше тебя будут. — И ходят каждое воскресенье?!… — Почему бы не пойти… Истину ищешь?… свет нужен?… Значит пойдёшь, никуда не денешься. — Я подумаю. — Подумай, подумай. На будущий год в семинарию опреде-лим… или даже в этот… Господи благослови… — Да я женат был сколько раз! — В батюшки не годишься — дьяконом станешь. Хоть поль-за от тебя какая людям будет… Ходишь по свету, беленькую пьёшь да близких огорчаешь. Один вред от тебя. Понял? — Давно понял. — Вот и хорошо… Ты, брат Антоний, на ус намотай да вы-броси из головы, что я под водочку наговорил-то. Но и не забы-вай… В пятницу на исповедь прийти сможешь? — Служба. Могу в субботу. — В субботу народа много… Хорошо, суббота так суббота. Управишься к десяти?… Больше ждать не буду. А то матушка такую епитимью на меня наложит… Ну, с Богом! — Так всё и оставим? — Гриша уберёт. А нам ещё домой добираться… с Божьей помощью.
— Старая ты дубина! — Во дубина молодая! — Плагиатор хренов! — Мои дети — что хочу, то и ворочу. — Она моя крестница! — От же ж вспомнил вовремя! Как она тебя?… То-то-ошенька!… Крокодил невский. — У тебя голова на плечах есть? — Тоха, не дави на акселератор. Кто ей в три года пастельки в наборе подарил, я?… Кто в Муху да в лавку таскал, тоже я?… Вот любуйся. Твоих лап дело, твоих!… А я доволен. Спасибо тебе. — …Жопа ты с ручкой… — Да не винись ты! Танька пробьётся. Хоть куда-нибудь, да пробьётся. — Куда-нибудь… Вот Енюшка — нормальную выбрала профессию, без куска хлеба не останется. — Это уж точно. — Про свадьбу не заговаривала? — Ну… было… — Что было? — Решили повременить. — А у неё что случилось! Что-нибудь с Игорем? — Ну… с Игорем… решили пока поучиться. — В аспирантуре? Здорово! Что ж ты молчишь! Надо поздравлять. — Да… в школу милиции собрались… — Оба?!… — Ага… — Кому скажу — ведь не поверят… не поверят… сам себе не верю, что слышу… Психолог — в школу милиции… обалдеть… — Успокоился, Бешеный?…
— …Выросли наши девочки… выросли… поперёк лавки не положишь. — Слова не мальчика, но мужа… Сегодня в честь твоего, так сказать… ну ты понял… устроим маленький семейный ужин. — Вит, мы во сколько вернёмся? — Нда-а… Тогда завтра обед. — Вовремя напомнил… Держи телефон. — Ты что опять задумал! — Хозяйка собирается выдернуть на какую-то тусовку. А у меня будет отмазка — нет связи. — Ох, и влетит тебе… — Ничего–ничего, перебьётся, а до вторника, глядишь, и остынет. — Тебе видней… Приехали… Дай на тебя посмотреть… Попроще одеться не мог? — Я с работы. Когда мне было переодеваться! — Тебя и так за версту видно… Галстук сними хотя бы… Что это?!… — А то не знаешь… — Тоха, это срок. — Держу в качестве метательного. На рукоятке не остаётся отпечатков. — Уже применял? — Пока тренируюсь. — У тебя «Макаров» под мышкой! — Вит, закроем тему. — Не закроем, а отложим… стилет… Да не в бардачок, — под сидуху. — Хорошо… Веди уж, раз привёз.
— Здравствуйте, матушка. — Здравствуй, коли не шутишь. — Как отец Александр? — Хорошо Божьей милостью. — Не румянится? — Я же сказала, хорошо. — Антон, подожди меня. — …Осмотрюсь пока. Десять лет не был. — Я скоро.
— Матушка, жена гостинцы послала, не откажите Христа ради. — Дай Бог здоровья Валюше твоей. Не ругаетесь? — Всё, что можно, поделили. — Это хорошо, что нечего. Как дочки? — У дочек свой ум, я только кормильцем уже. — Не скажи, Виталий. Вот замуж выдашь обеих — тогда про ум и поговорим… Евгения собралась, или тянет всё? — Учиться надумала, на пару с женихом. — Ну и ладно, если не в тягость. — Переживём, не старые ещё. — Ну иди, друг дожидается. — Не только друг, это ж кум, дочке крёстный. — Вона как!… А почему без жён пришли? — Валентина занята, а кум бобылём. — Тяжко одному-то. — Он член семьи, не один. — Про соблазны говорю. Вишь, чего кругом делается? — Вижу, не в подвале живу… Держится. — Или хорохорится. — Вот уж не скажу — не знаю… — Соврал, поди? — Грех не велик…
— Антон, оставляю на съедение отцу Александру. Позвони, как освободишься… Ах, да… — Если не приеду ночевать, — обязательно позвоню, не беспокойся… Ну, тогда — пока?… — Батюшка просил подойти последним. Выдюжишь до конца? — За этим приехал. — Отойди подальше от двери. — Зачем? — Выдувает. — Что? — Слабые духом стараются встать поближе к алтарю, — проще выдержать службу. — Надо же… Вот дурак! Мог бы догадаться. — Нормально… Если сегодня приедешь, — не ругай Женьку. Хорошо?… Ей уже досталось… И от меня, и от матери. — Себя нужно было ругать. — Всё, меня нет… Стилет верну завтра. — У-ух… давненько я не брал в руки шашек…
— Батюшка, я исповедаться ко причастию. — …Ты, значит, Виталия родич… Антоний. — Антон. — Антон… На службу завтра приходи, приходи обязательно, а до причастия не допущу… И не думай даже. — Да я понимаю… Хотелось бы… — Когда последний раз в храме был?… Когда родительницу отпевали. А до этого?… — Давно… — …Гриша, посмотри, пожалуйста… Никого?… — Все ушли, отец Александр. — Закрывай… Пойдём, Антоний. — Куда?!… — Повечеряем чем Бог послал да поговорим.
Ниже 100%-но реальный случай. Больница. Длинная очередь в регистратуру. Некоторые, заняв очередь, сидят на стульях. Входит прилично одетая мадам весьма за 60. Спрашивает насчет крайнего в очереди. Сидящий рядом со мной мужик поднимает руку. Мадам подходит к нему и опять спрашивает: - Вы крайний? Мужик отвечает: - Я. Мадам далее задает вопрос, эпитет к которому я не могу подобрать до сих пор: - Точно? Я сидел рядом с этим мужиком, и тут у меня совершенно неожиданно срывается с языка: - Врет! Далее интересно было наблюдать за выражением лица мадам, на котором отразилось мучительное желание насчет того, что же говорить или делать дальше. Но дело на этом не кончилось. Я заселился в палату (кстати, она была под №6, но это была не психиатрическая больница, как в известном рассказе Чехова, а палата в онкологическом отделении) первым, т. к. был по очереди впереди. Вторым появляется мужик примерно моих лет. Мы с ним разговорились. Я уж бывал в этой палате во время предыдущего курса химиотерапии, а он – первый раз, поэтому ему было в какой степени страшно и т.д. Кому интересно (по разным причинам), почитайте мою заметку http://www.proza.ru/2019/12/02/1058 Ну, да ладно, а в данном случае, речь не об этом. Примерно минут через 30 в палату заходит эта сама тетка, которая оказывается женой этого самого второго заселившегося пациента. Мне показалось, что она меня узнала, но отнеслась к случившемуся без какой-либо экзальтированности. В принципе все. Это так, картинки нашей жизни без моих философских рассуждений.
Иду вечером по пешеходному переходу над рельсами, высоковольтными линиями электроснабжения и поездами около вокзала. Стоит поезд. Вокруг ограждение. Полиция в форме. Ну думаю опять ФСИН зэков на спецпоезде перевозят. Давненько не видел этого зрелища. Ан нет. Оказалось это Поезд Деда Мороза. То то собак служебных не было. А Поезд этот очень длинный оказался и стоял несколько часов. А перед отправлением дизель, двойной (один явно бы не сдвинул столько вагонов), долго и очень громко гудел. С Наступающим всех!
Есть категория потребителей газа, которым газ нужен только для плиты. Местный "Газпром" заключил контракт на поверку счетчиков за счет покупателя газа за 5400 наличкой (безнал не берут, на жалобу в налоговую поржали) с левой конторой.
Но у меня есть от них документ! Ровно восемь лет назад мне порекомендовали поставить белорусский счетчик Г2,5 Берестье. Запретив всему дому поверять Г4,0, которыми был укомплектован дом изначально. У меня есть бумажное письмо об этом.
Теперь же, метрологическая служба отказывается поверять Г2,5, мотивируя это тем, что у них больно интенсивный поток на стенде и счетчик может лопнуть!
Альтернативой Г2,5 служит счетчик за 7000 рублей Г1,6 с китайской электроникой с батарейкой CR2032. С переделкой ввода в плиту — он по размеру как водяной.
Итого: я попадаю 5400 рублей только за поверку, снятие и установку. Либо сам счетчик Г1,6 за 7000 плюс установка 3400, либо новый счетчик Г4,0(2,5) за 4200 плюс 3400 установка.
Мне кто-нибудь скажет, как за две или три открученные/закрученные гайки плюс измерение стыков течеискателем и прикрепление пломбы можно брать 3400, причем только наличкой?
Сходила на встречу выпускников. Сначала очень переживала, но, придя в кафе, поняла, что не стоило. В общем, вкратце вся суть моих одноклассников - если есть все зубы, если не умер от бухла и нет ни одного протеза - значит, живёшь шикарно. Я там чуть ли не королевой была...
Сегодня наблюдал занятнейшую картину. Крупный, прожжённый строительной жизнью бригадир с характерным басом вручил молодому парнишке, который первый день на стройке, рабочий инструмент со словами: - Вот, держи лом. И помни, что завещала нам Максим. - Кто? - Максим. Певица такая есть. - И что она завещала? - Не потеряй его! И НЕ СЛОМАЙ!
-Огарик, привет! Уважаю. -Спасибо, а за что, Драхма? -За муки творчества, Огарик. -Спасибо, Драхма. Я тебя тоже люблю. -Спасибо, а за что, Огарик? -За состраданье к ним, Драхма.
— Антон, сегодня свободен. Извини, что субботу заняла. — Биляна, я человек без обязательств. — И ты на меня работаешь, заметь. — Заметил… В понедельник меня не будет… Сороковины. — Я помню… Сегодня в церковь? — Батюшка наконец-то выздоровел. Месяц проболел. — Ты знаешь, сколько у тебя с собой денег? — Очень приблизительно, — с учётом жалованья. — Дай. — Что?… — Бумажник свой дай, пожалуйста. — …Хочешь меня ограбить? — …Пожертвуй от моего имени, сколько сможешь. — Сколько? — Я невнятно выражаюсь? — Сделаю… Тогда… до вторника. — Антон, у меня в воскресенье будет обед с важными людьми. Приходи. — Я освобожусь не раньше двух, уставший буду как собака. Да и что там делать, только под ногами путаться. — Приедет дочка моего мужа, хочу вас познакомить. — Зачем? — Зачем, по-твоему, я собираюсь представить мужика красивой тридцатипятилетней женщине! — Коньячка на пару выпить. — Какой же ты балбес, Маркус. — Работа такая. — Издеваешься? — Что подумал, то и сказал. — Приехал бы, а?… Я про тебя много рассказывала. — Ещё и фото показывала наверно. — Которые Дуст успел сделать. — Биляна, про таких как я говорят, что предложение женщины уже пугает больше, чем её отказ. — Ну не ври, пожалуйста. А то я мужиков не знаю. — Не хочу спорить. — Значит я права. — Это значит, что я ещё на службе. — Не зли меня, Антон. — Биляна, отпусти, пожалуйста, не хочу опаздывать. — Я позвоню завтра. И только попробуй трубку отключить!
— Здравствуй, Тош… Проходи, Виталик скоро будет… Есть хочешь? — Дождусь кума, вместе пообедаем. — Хорошо. Может кофе? — Сделай чайку, Валь, пить хочу — умираю. — Хозяйка?… — Почти. — Как от неё приходишь, так тебе не отпиться потом. Не влюбился ли часом? — В эту мегеру? — Красивая? — Сейчас… покажу… Вот… Нет, лучше вот эту посмотри. — Зачем снимал? — Просто так, первая труба с камерой. — Первая, говоришь… с камерой… э-эх… Держи свой чай… Пойду Нюшке помогу с документами. — С какими? — Пора готовить уже, экзамены скоро. — Куда? — В Герцена, на худграф. — Что?!… — Виталик не говорил?… Забыл, наверно. — Я твоему мужу!… — Я знаю, что ему будет. Любопытно посмотреть со стороны. А то всё сама да сама… Да ты пей, пей, а я пока в комнате. — Валь–Валь, подожди… Чья была идея? — Папы с дочей. Я уж их и так отговаривала, и сяк отговаривала. Ни в какую! Веришь, нет? — Ой, кума, темнишь ты что-то… Таня!… Та-ань!…
— Привет, Тош. — Привет, моя радость. Рассказывай. — Мы с папой решили, что так будет лучше. — Я уже никто? — Тош, а если бы ты начал ругаться? — А я уже ругаюсь… Что показывала на собеседовании? — Акварельки. — Папины?!… — У меня своих полчемодана. — Тань?… — Пойдём, Тотошенька, покажу…
— Вот, смотри… И вот… Эти раньше на стене висели, в комнате. — Ничего не понимаю… Здесь были работы папы. — Тош… мои… — Почему я узнаю об этом последний! — Мам, я же говорила!… — …Нет, Нюшенька–доченька, это я вам с папой говорила. Так что разбирайтесь без меня. — …Нюш, ну что ж ты… Зачем тебя нужна эта профессия!… Посмотри на папу — рисует себе и рисует. — Я хочу как ты. Всегда хотела. Ты будешь мне помогать? — Иди ко мне… Ох, девочка моя… как же я тебя брошу… Попьём чая вдвоём? — …Попейте, попейте. Папу нашего на десерт не забудьте. — Спасибо, Валюш, я на нём отыграюсь… Тань, бутик мне сделаешь? — Хоть два!… Ты не сердишься? — Почему раньше не сказала? — Папа обещал, что сам скажет. — Ну придёт он сейчас, я из него такой бутик сделаю! — Только не сильно, чтоб отец Александр не заметил. — Ничего, ничего, я без синяков. — Тотошка-а!… Я тебя люблю!… — Ух, коза–дереза… А твой чай уже остыл. — А я люблю холодный! — Зато в меня больше конфет влезает. — А это мы ещё посмотрим.
В советское время всякие околонаучные мастера пера очень заботились о здоровье народа. Их забота проявлялась и в выдаче всяких советов как жить правильно и подольше. В том числе советовали меньше заниматься любовью. Давали советы: меньше "любишь", дольше живёшь! Поройтесь в интернете, там сообщают, что больше всего "любят" в Греции, и там же в Европе самая высокая (или одна из самых высоких) продолжительность жизни в Европе. Ни фига себе "эксперты" были!
Ходила к стоматологу. Неделю терпела оголившийся нерв и адские боли в голове, горле, висках и ушах. Острый воспалительный процесс пошёл полным ходом. Я пришла к этому врачу впервые. Пока она отчаянно возилась полчаса с моим зубом, я ревела... И нет, не от боли, а оттого, как она меня успокаивала и подбадривала. Я поняла, что за 30 лет своей жизни я никогда не слышала столько добрых слов в свой адрес. На миг я обрела маму, которой у меня никогда не было...
Первый муж моей тёти так её избивал, что у неё было несколько выкидышей. Она от него ушла, но больше детей не могла иметь. Со вторым мужем удочерили грудную девочку. Дали ей всё, что могли, но не баловали, воспитывали с любовью и строго. Замечательная девочка, живёт отдельно, работает. Сейчас ей уже 30 лет. Недавно она приезжала к тёте и дяде. Сосед по пьяни рассказал ей, что она приёмная. Та спросила у родителей. У матери инфаркт, отец проломил соседу череп. Теперь дочь мечется между больницей и СИЗО.
В 1977 году в союзе появился новый гимн Т.е. старый, конечно, был, но его никто не слышал и мало кто знал. Даже в школе мы его не учили, в отличие от усср-ского гимна или интернационала на украинском - те приходилось учить, чтобы сдать экзамен по укрлитре В общем, гимн появился, и начал звучать из каждого утюга. Я учился в 7 классе И как-то у нас сложилось, что мы начали в раздевалке перед физрой петь этот гимн. А что, музыка торжественная и вдохновляюшая, слова знакомые, вся страна слушает в 6:00 и в 24:00, почему бы не спеть. Пели с чувством, от души. Родная такая песня была, своя Но длилось это недолго Был у нас физрук по кличке Балдерис - такой же усатый красавчик-спортсмен, полностью положительный. Нормальный мужик, но наше пение ему не понравилось. Причём до такой степени, что как-то влетел в раздевалку весь белый, кому-то даже настучал по почкам, но без фанатизма. Наверное, плохо пели?
— Голоден? — Почти. — Точнее? — Не возражаю. — Только попытайся… Мясо?… рыбу?… — Или — или. — По каким соображениям? — Привычка. Почти. — Если работаешь… почти… — С работой не мешаю. — …Говядину будешь? — Лучше свинину. — Хорошо… Салат?… Не сиди как болван, взял и выбрал. — …Что такое «Цезарь»? — Тебе понравится… Первое будешь? — Не сегодня. — То есть почти… Понятно… Вино?… водку? — Граппу, если есть. — Какую? Их четыре марки. — Я в ней не разбираюсь. — Есть «Реми Мартен»… — Обойдусь виноградной. — Как знаешь… На этом пока остановимся… Ты заказываешь. Побудь три с половиной минуты джентльменом.
— …Два «Котолетта ди маяле»… два «Цезаря»… — …Нет, один «Цезарь» и один «Пинцимонио». — Как скажешь… «Итальянский завтрак». — …Хлеб? — Да, пожалуй. — Что будете пить? — Сто пятьдесят граппы… — Традицьонале? — Остановимся на ней… и… «Брунелло ди… Монтальчино»… — …Двести пятьдесят. — …Сколько времени готовится свинина? — До тридцати минут… — Если не уложитесь в двадцать, — принесите ещё сто граппы и вина. — Хорошо… Спасибо за заказ. — Вам спасибо за ваше спасибо.
— Надо же… обходительный. Не противно быть таким вежливым? — Мамино воспитание. — Маменькин сыночек, значит?… Ах, да!… почти! — Мне было пятнадцать, когда умер отец. — Скажи, Антон, ты азартный человек? — Вряд ли. — А ты пробовал играть? — В армии поигрывали в картишки, пульку расписывали. — Значит, азартный. А в казино не приходилось? — Ни разу, и никогда не буду. — Почему? — Я знаю, где всё это заканчивается. — Где же, по-твоему, всё заканчивается? — Лет шесть назад консультировал одного еврея на реконструкции кафе, угол Загородного и Разъезжей. У него было семь точек, дача, машина, жена. На момент начала работ осталось только это кафе. Всё спустил в казино. — И жену?!… — Ушла сама… Не хотел бы оказаться на его месте. — У тебя есть семь кафе? — Нет, конечно. — Попробовать хочешь? — Только не это!… Наши напитки… Спасибо.
— За что выпьем? — Не вижу повода. — Это вино пьют в особо торжественных случаях… Послевкусие сохраняется очень долго… За наше сотрудничество. — Не слишком громко? — Мне кажется, что нет. — Спасибо… Действительно спасибо. — Только за это? — Знаешь… Видишь пять пальцев?… Столько людей в последние годы относились ко мне по-человечески. Может я и не заслуживал большего, но их было пять… Теперь четверо… — Не будем о грустном. Я поняла… почти…
— …Запьянела я что-то… Да и ты хорош, голубчик. — Кто за руль? — Андрей пригонит завтра, не привыкать. — Поймаю такси. — Не надо. Проводишь меня. — До дома? — Мелким шагом через пятнадцать минут будем на месте. — Куда идти? — До угла Фрунзе, там налево, и дома… почти… А ты заразный, Антон. — Наверно. — Нет, надо говорить — почти. — Это можно считать первым рабочим днём? — Это была производственная практика… Понравилась? — Врать не буду. — Мне врать не надо. — …и не умею. — Не врёшь?… Да, поди проверь сейчас… Или не врёшь… почти? — Пусть так будет. — Покладистый какой… Дай руку, пока не упала.
— Мне сорок один год… Сколько тебе?… пятьдесят три?… — Да, скоро будет. — …Ещё раз налево… Во-он то парадное… Пойдём. — Неудобно… — У меня комната для гостей, так что никаких неудобств не обещаю. И не спорь. Сколько времени?… А в бильярд с тобой так и не поиграла… Возьми ключи, я не смогу открыть…
— Кофе будешь?… Настоящая «Арабика». — Покрепче, если можно. — …У нас был маленький уютный домик на берегу Дуная… Нови-Сад… Недалеко от Белграда. — Ты из Югославии? — …Приехала в Союз семнадцатилетней девчонкой, поступила в Текстильный… потом перестройка… потом перестрелка… — А чем занималась в это время? — Ездила вместе с русскими «челноками», торговала всем, чем можно… потом… чем нельзя… — Секрет? — Коммерческая тайна. — Не женское дело. — Теперь знаю… Бог наказал. — Если веришь — Бог простит. — У меня не может быть детей… Здоровье хорошее, а детей нет… и не будет. — Жаль. — …Пей свой кофе… Шоколад… конфеты… — …Хорошо варишь. — Ни одной женщине не нравится мой кофе. — Тебе самой нравится? — Под настроение. Или в хорошей компании. — А сейчас? — Хорошая компания… и хорошее настроение… почти… Ну и зараза же ты, Антон!… Пойдём, покажу комнату, квартиру посмотришь заодно.
— Здесь будешь спать… остальное там… — …Чьи портреты? — Мама… папа… Это брат. Ему было двадцать пять. — Где он? — Семь лет назад взял автомат, больше я о нём ничего не слышала. — А родители? — Американская ракета… они были дома… — …Красивые лица… — Я и сама красивая. — Ничего… — Ничего означает ничего, пустое место! Ты комплименты женщинам когда-нибудь говоришь? — Комп… что?… — С тобой всё ясно… Грубиян. — Таким уродился. — …Это мой муж… Познакомились, когда мне было двадцать, а ему сорок один… как мне сейчас… как я его любила… и люблю… Он хорошим был, добрым, отзывчивым… Некоторые считали его хмурым и бесчувственным, потому что редко улыбался… Вы с ним чем-то похожи. — Не напрягай, пожалуйста… Чисто… опрятно… но неуютно как-то… — Я здесь только ночами, и то не всегда… Так! На сегодня производственная практика закончена. В душ и спать, завтра будет насыщенный день… Я с бумагами поработаю. — С бумагами? — А что ты думал, дорогой! Я бизнес–вумен. У меня в компании почти полсотни сотрудников. Посчитай, — сколько я должна отдавать каждый месяц на одну зарплату. — Нет, я в душ. — Спокойной ночи. В семь тридцать подъём. — Спокойной ночи…
— Привет, Андрей. — Доброе утро… Антон, приветствую. — Здравствуй. — …Дуст, как я выгляжу? — На миллион. — Рублей?!… — Долларов, конечно… Надо было позвонить. — Твоя Наденька и так на меня косится, думает, что соблазняю. — А разве не соблазняешь? — Как можно, Дуст! Я женщина скромная, скорбящая, можно сказать, вдова… Ещё раз такое услышу! — Да, босс!… Больше никогда! — Ну и дурак… Хотела тебе зарплату поднять. Всё, Дустик, подъём откладывается… Ты хочешь подхалтурить на моей машинке? — С чего ты взяла! — Так поехали! Надо деньги зарабатывать. — Все?!… — А ты как думал! — Мы с тобой, босс!
Читал это в самых разных вариантах. Через слеш / разные, но однотипные варианты: вариант_1/вариант_2/вариант_3
Спросил джинн/Бог/Дьявол у человека - Проси у меня все чего захочешь и я дам тебе. Но есть условие, чтобы ты не попросил я дам тебе, но враг/сосед твой получит вдвойне. Попросишь корову, я дам врагу/соседу двух. Попросишь новый дом, я дам врагу/соседу два дома.
В разных вариантах было одно/три/неограниченное количество желаний.
Что просили разные герои: 1. Вынь у меня один глаз/одну почку. 2. Побей меня/выпусти из меня кровь до полусмерти. 3. Цельный кусок урана/плутония массой чуть меньше критической. (И узнаем из новостей про ядерный взрыв, где именно жил враг. Если враг=сосед то увы...) 4. Любовницу с максимальным сексуальным аппетитом, который мужчина может выдержать. (Не совсем понял, что должен получить враг/сосед, и что именно должно с ним случиться. Получается несколько вариантов.) 5. Такие показатели здоровья, которые, будучи удвоеными, становятся показателями НЕздоровья. - https://www.anekdot.ru/id/1366718/
Не понимаю этой концепции. Ты можешь попросить буквально всё, что угодно, превратить свою жизнь в райскую, а тратишь свои возможности на то, что бы испортить жизнь другому человеку.
У меня просьба к этим фантастам - если вы когда-нибудь встретите этого джинна, попросите у него, на Ваш выбор: 1. Либо что-нибудь, полезное для всех людей сразу. 2. Либо, на худой конец, что-нибудь, не имеющее удвоенного/более качественного варианта(ов). 3. Можно 1 и 2 сразу, например: "идеальное здоровье и/или бессмертие для всех людей сразу".
-Изя, а шо он такое сегодня в руках держит? -А я знаю?- Може, два трезубца, а може, и одну менору. -Так он шо, таки хочет взять частями все сразу? -Шо ты о нем так плохо думаешь,- он таки хочет взять больше. -Шо, у него хотелка необрезана? А почему тогда броник у его такой куцый? -Броха, бросай все и иди в баню! -А он тоже придет?
Продолжение следует...
П.С. Решил пописать в стиле Гарика О,- одни сплошные диалоги, без содержательной подмоги. Как в дупель выжатая пьеса,- есть ёлки-палки, нету леса. Но постараюсь, чтобы смысла в нем между строк мал-мало висло. И назову его "огарик",- сей литераторства чинарик.
Сегодня дочь спросила что бы я хотел на Новый год в подарок. Ответил что машину времени, исправить ошибку от которой все началось. Дочь спрашивает: "И в какой момент ты хочешь отправиться?". А за последние 2 года столько среди родственников несчастий, смертей, задумался. Дочь напоминает что надо выбрать момент. И я выбираю ответ :"Хочу быть владельцем машины времени бессрочно! Но, такой техники нет. Поэтому, учимся считать шишки на лбу, вычислять перспективу их возникновения и, выдохнув, жить дальше. Силы, мудрости и только достойных людей в Новом году!
Все-таки слово "победа" в нашей стране надо запатентовать.
Ровно три предложения. Съехало с насиженного места "Эльдорадо". Заехал магазин "Победа". Выкрутили 50% ламп, получился такой ангар со стеллажами и палетами жратвы метров по 50. В дымящихся смрадом внутренностях магазина услышал я телефонный разговор.
— Але, я в "Победе". — Сам ты мусорка! Тут ходят экономичные люди! — Выбросили апельсины по 60, хлеб по 17. — Сейчас подойдет моя очередь копаться! — Хлеб тут всегда однодневный, ну то есть до завтра. — Скоропорта нет, есть или банки, или фрукты-овощи. — Зато я могу прожить на пенсию! — Сам ходи в Пятерочки, где хлеб почти сотня. — Наконец-то дождалась очереди ковыряться. Нет, не клади трубку, сейчас я буду чавкать соком внутри витрины. — Магазин не победа над здравым смыслом, а победа над желанием покупать дорого! — Как ты ко мне не придёшь? А кто же будет есть тазик оливье из сверхэкономных продуктов! — И тебя тоже слышать не желаю, что хочу, то и покупаю. — Прощай! Этот год снова встречаю одна.
Оставим за рамками повествования невозможность дослушать разговор до точки.
Как то в этом 2023 годе сплю я значит вечерком, уже задремал, и вдруг понимаю прохладно, надо пойти в котёл дров подкинуть.
Ну и пощёл.Подкинул. Откуда не возьмись мааленькая такая искорка.Вылетает из котла и говорит -ну что дядя Серёжа поиграем? А я - не не, погодь залётная, ты ж неразумная, ты часть стихии огня. А она уже к дровам прыг, и трещать давай. Я конечно несгораемое одеяло со стенки дёрг, и прикрываю это буйство красок. Толку ноль, дыма плюс бесконечность, да главное дрова в поленнице занялись уже.
Ну тут жена проснулась от сирены датчиков огня , подбегает ко мне и человеческим голосом молвит. - Шёл бы ты ,мужчина моей мечты во всех смыслах развитый и реализовпный, а также всеми слоями общества сильно пресильно уважаемый , подальше отседова во двор, садился бы в самобеглую зелёненькую свою карету и быстро пи-пи-пи пиликал сотсюда в лес, ибо неровён час 3 тонная ёмкость соляры за стеной подзарвётся от трудов и стараний твоих праведных и весма безусловно своевременеых. Ну может не совсем так сказала, чуть быстрее, конечно ,но суть именно такая.
Тут я вспомнил удельное колическво калорий в литре соляры, умножил на 3 тысячи, потом взял поправку, что соляра то у меня и не совсем соляра, а лёгкая нефть, плюс подкрашенная красным красителем, что б не тырили и в машины не заливаеи всякие прохиндеи. Потом по правилу Оккама решил влиянием красителя принебречь. Ибо чё он там меньше процента... Прикинул послесдствия для дома, какой ремонт придётся делать, получалось дорого и скорее всего не мне. Потому, что пока раны и ожоги заживут и зима пройдёт. 🙂 Вобщем мощный взрыв мог быть. Феерический.
Ну и спросонья поверил я женщине, что столько лет меня от всех невзгод оберегала, особенно от бл...., то есть других женщин. Кстати с детства. С 18 ти лет мы знакомы. Это Вам не на дискотете встретиться, это и в походы ходили вместе, и обои клеили не в одной квартире, и умирали от голода вместе, да по настоящему, работая врачами оба , в деревне.
Вобщем надел курточку да обувь, первую попавшуюся и в темпе в машину да в лес, благо метров 30 дороги и было. В лесу ж и живем. Чувствуя я , что трусом стал. НОбыстро убедил убедил себя , что нет, этож простой подкаблучник вроде, а оттуда один шаг и вспрмнил на кого страховка то на дом оформлена, о это как раз на жену. Нзначит ей и решать, кому ожоги, а что пущай сгорить синим пламенем. А мне просто потерпеть высказывания недалёких людей, что я трусишка, или подкаблучник. Да какая разница, если я не таков. Вот если таков, то будет больно и стыдно.
Всё это за доли секунды конечно. Кой что умолчал. Не люблю материться.
Ну потом неинтересно, не взорвалося ничего. Пожарный сказал , что и не могло, и выглядел не самым умным из хозяевов домов в деревне, мягко говоря.
Но зато стыд прошёл, а здоровье осталось. А , так, если б не женушка моя, потушил бы я огонь, несколько ожёгов бы получил, дыму надышался б.
А смысл?
Спас бы поленницу дров.
Вспоминается народная классика. Я ж герой, попа горой. А думать то надо головой. Хоть иногда. Говорят полезно. Впрочем утверждать не стану.
С Новым всех наступающим годом. Кролики. Еды Вам, воды. Размножения в тёплых норках. Спать крепко и качественно. Автомобилей высококачественных чтоб до дома всегда доезжали. Домов ,по выбору. Мирного неба , как у меня всю жизнь. Друзей и счастья. Счастья особенно.Без интоксикаций желаю.
А на интернет не обращайте внимания. Брехня и бредовые идеи редкостные. Тут Вам благоразумия.
— Добрый день. — Здравствуй, Антон, проходи… Неплохо выглядишь, как будто не пил. — Быстро вынули. — Кто? — Да так… родственники. — Думал, — забудешь. — Я тоже. — …Сюда… Посиди, доложу хозяйке. — Хозяйке?… — Удивлён? — Не очень. — Не сбежишь? — Лень шевелиться.
— Биляна, он пришёл. — Вижу… Симпатичный экземпляр… Не мальчик, конечно, но фактура вполне… вполне… Не зря тебе плачу. — Биляна, ты меня знаешь. Не за страх — за совесть. — Не люблю совестливых, знаешь. Тебя держу только потому, что не боишься. — Спасибо. — Долго говорить не буду… Поедете к Виссариону. Вечерний и для будней… Денег не жалей… Потом будет покупать на свои. Понял? — Как скажешь. — Андрюшенций, закажи столик в «Мама Роме». Посмотрю на него вживую. — Сделаю. Как обычно? — На семь… Потом в бильярд с ним… поиграю. — Поведёшь сама? — Сядешь за руль. От кафе поедешь на такси. — Хорошо… Звать? — Ты ещё здесь?… Ой, подожди, чуть не забыла!… Держи, твоей Галинке. — Биляна… Сколько же это стоит!… — Эх, Измайлов, а ещё про совесть мне говорил… Для ребёнка же! — Родила бы своего. — От тебя что ли? — Да хоть от него. — Ты что себе позволяешь! — Совесть… проснулась. — С добрым утром, родимая… Я подумаю… над твоим предложением… — Не сердишься? — Насмешил… Иди уж… Зови своего Антона.
— Здравствуйте. Разрешите? — Присаживайся… — …Простите… — Что?… — Я должен что-нибудь сказать? — …или спросить. — Зачем пригласили? — Хочу предложить работу… Можно на «ты»? — С удовольствием. — Меня зовут Биляна. Без отчества… Мне нужен человек… свиты… Да, пожалуй так… Не мачо, не золотая цепь на бычьей шее, не «линкольн» на брелке. Просто крепкий, обыкновенный мужик, которого видно издалека. — Ваш Андрей… — Не наш, — мой. Ты меня понял, Антон? — Спасибо… Но Ваш… прошу прощения… — У него есть круг обязанностей. Жена, маленькая дочка, тёща, другие родственники… Он другой, для такой работы не годится. — Чем же я не другой? — Всем. — Вы уверены? — Пару месяцев… — Значит, Андрей всё знал… — Сиди, сиди… Пойдёшь ему морду бить?… Это была моя просьба, он знал, что делает… Да… хоть запоздало, — прими мои соболезнования. Мне действительно жаль, я могу понять как никто. — Родители?… — Все. Даже муж от меня сбежал… на тот свет. — С какой целью?… прости… вырвалось… это у меня присказка такая. — Застрелили… Будешь моим сопровождением везде, в любое время суток, по моему звонку. За исключением случаев… Ну… сугубо личных… женских. — Непыльно. — Предупреждаю сразу — я женщина бодрая, на месте сидеть не люблю, беспокойство тебе гарантирую. — Какого рода? — Будешь почти–телохранителем. — Почти? — Если закажут, никакая «личка» не спасёт. А когда бьют по морде — это уже оскорбление. За каждую удачную попытку — минус десять процентов зарплаты, за три — минус пятьдесят. За безаварийный месяц премия. — В каком размере? — А размер зарплаты не интересует? — Пока нет. — Странный ты… Не обижу. Я никого не обижаю, кто не мешает мне зарабатывать деньги, и помогаю тем, кто помогает мне. Ясно? — Что ещё от меня будет нужно? — В подвале зал, в любое свободное время он твой. Если захочешь, — могу сделать членскую карту в один из клубов поближе к дому. — Лишнее. Мне нужен доступ к залу круглые сутки на первые две недели… И тир. — Ты договорился, кто тебе доверит оружие? — Думаю, что ты. — Ты думай, думай, я тоже подумаю. Хорошо? — Да. — Спасибо. — Извини… — Ничего. Мне даже нравится… Машину водишь? — Водил. — Разбил? — Говорила мама, — нельзя на водке экономить. — Интересно… Как это?… — Выпил бы больше — не сел бы за руль. — Права, так понимаю, тоже отминусовались. — Само собой. — И родственник не помог? — Я отказался. — Почему! — Забот меньше… На моей консервной банке только приключения в городе было находить. — Так… На работе не пить, с похмелья не появляться… Права тебе восстановлю… Тир в зале есть… Ещё вопросы?… И последнее… Вот, возьми… Здесь оклад за полмесяца вперёд. Через две недели получишь такой же конверт с учётом качества работы… С надбавкой за ствол и вождение… Андрей, он твой… До вечера, Антон, надеюсь, сработаемся… И последнее… Не усердствуй с дезодорантами, нос закладывает.
— Степаша? Стёпа, что это… — Виталий… Ив-ванович… М-машина… — Старлей, спрашиваю ещё раз, — что!… Это!… — Мерседес, товарищ подполковник! — Мерседес, говоришь? — Так точно, товарищ подполковник, мерседес! — Мерседес, значит… ага… мерседес… Кто распорядился? — Ясно кто, товарищ подполковник. — Отставить подполковника. — Есть отставить, Виталий Иваныч! — Стёп, он что, издевается?… Когда этот катафалк из гаража последний раз выносили! — Не помню. — Тебя на свете не было, вот когда!… Вот… нехороший человек… любимому заму… Я припомню ему… я устрою… Кобель старый… леший… Колёса подкачал?… масло проверил? — …Виталий, да ладно тебе, доедем. — Не факт… Ну что стоим? Загружаемся в этот… прости Господи… мерседес… Будем ехать… медленно и печально.
— Антон, вечером отзвонись на домашний. — Хорошо. — Валя спросит — ни слова, стрелки переводи на меня. — Вот надо мне… — Зато мне надо, мне. С дознавателем не шутят. — Не вчера познакомились. — До связи.
— Стёпка, куда прёшь! Не хватало ещё под окнами засветиться… За угол давай, за угол. — Там не проехать! — Соображай, пока не спалились. — Да козёл дорогу перекрывает. — Давай напрямик. — Через кусты? — Тебе привыкать? Делай, что говорю… Скажем, — изгородь собаки погрызли. — А если спросит? — Молчи как партизан. Премию выпишу. — Сколько? — Ноль пять хватит? — Ноль семь… — Ноль пять… — Виталий Иваныч!… — …Пойдём, что ли… Господи, благослови меня на враньё…
— Заходите, заходите, заждалась уж. Где Антон? — Отвезли домой, и сразу сюда. — Стёп?… — Здравствуйте, Валентина Васильевна. — Стёпа?… — Да, Валентина Васильевна?… — Что ты здесь делаешь? — …Валь, попросил Степана помочь. — Где встретились? — Начинается… По дороге заскочили в отдел. — По какой такой дороге? — Начальник выдернул. По срочному делу. — Трубу нашёл? — Нет. Как сквозь землю провалилась. — Сквозь землю, говоришь… Может сквозь «торпеду»? Она там, кажется, в подставочке торчала, когда вы с Тошенькой отсюда уезжали. — Правда? — Кривда. Где труба? — Валь!… — Конкретизирую — где машина? — Какая машина? — Тяжёлая такая, американская… «Шевроле»-машина! — Дык… Вон, за углом. — За каким углом? За которым вы пытались от меня эту рухлядь допотопную спрятать? Или тут ещё углы есть?… Заболотный, стоять!… — Валь… — Открой дверь, я сказала! — Валь, успокойся… Стёпа, глянь, скалки рядом нет? — Нет, Виталий Иваныч, полотенце. — Скрученное? — Да. — Проверь, — мокрое или сухое? — …Стёпа, сейчас и тебе достанется, ты меня знаешь… Виталий, открывай… в туалет хочу. — Стёп, мокрое?… — Мокрое. — …Говорила мне мама, — не выходи замуж за милиционера. — А я тогда в милиции не работал, между прочим. — Это не важно. Ты в душе милиционер. И всегда им был, Заболотный! — Мне папа тоже кое-чего говорил. — Твой папа и не знал меня почти, Царствие ему Небесное. — Зато говорил, чтоб я не женился на милиционере. — Ну всё, Заболотный, договорился. — Ничего, тут сухо и прохладно. Пересижу как-нибудь. — Лейтенант, доложить обстановку! — Валентина Вас… — Что за обращение, товарищ старший лейтенант! Отвечать как полагается. — Так точно, товарищ майор! — …Стёпа, не видать тебе премии. — Какой ещё премии, лейтенант! — Ну… — Без «ну» и сразу!… Смотреть в глаза! Отвечать! — За сокрытие улик, товарищ майор… Виталий Иванович, больше не могу!… — …Всё, Заболотный, выходи, остальное сейчас как миленькие расскажете… Выходи, говорю, полотенце убрала.
— Валь, машина поломалась. — Так сильно, что Стёпан за вами приехал? — Примерно. — Точнее? — Шаровая на переднем … Валь, ты чего… Валь… — …Антон… Антон?… — Цел и невредим, честное слово. Можешь позвонить… только трубки нет… Валь… ну Валь… — Ох… как сердце чуяло… Какие же вы дураки… Собирай на стол, пойду лицо сполосну.
— Иваныч… — Да помолчи ты… Видишь, как она… — А что я мог!… — Перед ней и не такие падали… Давай по сто пятьдесят. — Я на службе. — Иди ты со своей службой… отмажу… Напомни, чтоб с начальником поругался, а то забуду. — Премия отменяется? — Сочтёмся, ты меня знаешь… — Согласен на ноль пять. — Ну и жук ты, Стёпа… Быстро–быстро, пока тётя Валя не нахватила.
— Здравствуйте. Андрей?… Антон… Пятнадцатого в сквере коньячком шоколад запивали… Да… Во сколько?… Это где?… Да, знаю… Ты можешь встретить?… А пять минут?… Мне?!… Завтра — так завтра… Минут за десять… Меня тоже… До связи…
История не моя, а одного знакомого кредитного специалиста, он эту историю выложил в соцсетях. История совсем недавно произошла в городе Баку. В банк зашёл мужчина и выразил желание взять кредит на 7000+ долларов. Оказалось, что работает мелким госслужащим в культурной отрасли и зарплата, ясное дело, мизерная. Сотрудник банка сообщил клиенту, что при такой зарплате максимальная сумма кредита составляет примерно 3000 долларов и то на 3 года при проценте 28% годовых. Клиент объяснил, что эти деньги ему нужны для операции жены. По словам сотрудника банка, ему стало жалко мужика, поэтому он разъяснил клиенту, что даже ради операции под такие проценты деньги не стоит брать, ему придётся около 180% суммы возвращать и это только в случае, если у него даже на день не будет отсрочки, а тут даже дураку ясно, что отсрочка будет. На что клиент посмотрел на него так жалко и ответил: - Мы потеряли сына два года назад. Теперь жизнь моей жены под опасностью. Кроме неё у меня никого нет. Какие бы страшные проценты там не были, я её всё ещё сильно люблю и не могу рисковать её жизнью.
Потребовалась справка о размере пенсии, поехал в Пенсионный фонд. Там всегда масса народа, в зале ходит помощница - помочь нужный пункт меню выбрать для получения талона. Захожу - народа НОЛЬ, одна клиентка уже сидит обслуживается и всё. 5-7 окошек, в трех из них сидят сотрудницы. Подхожу к шайтан-машине за талоном. Два пункта: 1) получить талон, 2) получить ПИН-код. Выбираю 1), выпадает новое меню, в нем 3-5 пунктов, но нет НИЧЕГО, что напоминало бы о справке про пенсию. Методом научного тыка выбираю один из - выпадает новое меню опять на 5 пунктов - некоторые явно не про пенсию (типа "инвестиции"), опять тыкаю куда-то. О-о, выплывает талон. Жду минут 10, ни одна живая душа так и не зашла, вызывают мой талон. Подхожу, сажусь - оказывается, ПФ для населения переехал, а здесь теперь - для юрлиц. Ладно, поехал туда. Подхожу к дверям, там объявление: "Заказ и получение справок - в соседнем подъезде" и жирная стрелка. Это бывший корпус швейной фабрики, там между подъездами ПФ еще какой-то магазин, в общем, окон 10-15 надо пройти. Захожу: "Мне справку о размере пенсии..." - "Вам в первый подъезд, здесь только получать". Бляди, опять по скользкому снегу обратно. Дают бумажку-запрос, а мне надо еще проконсультироваться по другому вопросу. Беру талончик, через пару мнут подхожу к девушке, консультируюсь, после консультации спрашиваю, а не сделает она мне искомую справку? Сделает. Беру справку и иду к бабуле на ресепшене, объясняю ей про объявление на входе. Она: "Да-да, запрос подаете здесь, а получаете там" - "У вас в объявлении написано, что и ЗАПРОС там подавать" - "Нет, запрос у нас, а ВОТ ПОЛУЧАТЬ - там" - "Так у вас в объявлении..." - "...а ПОЛУЧАТЬ - там". С пятого раза бабулька все-таки поняла, что объявление надо откорректировать.
Дураки-дороги — Почему на служебной? — Да чего-то лохматка моя приболела. Масло уходит непо-нятно куда, движок греется… Два раза смотрели — ничего по-нять не могут, хоть на станцию отгоняй. — А что ты хотел! Нормальные спецы бегут из милиции. Воровать нечего, халтур мало, а на вашу зарплату семью не про-кормить. — Я не сбежал. — Не все могут… А про домик в деревне?… — Попрекнуть хочешь? — Упаси Господи!… Но у них и этого нет. Ведь так? — Так-то оно так… Начинаются… — Кто? — Тёщины языки… Не люблю Приморское, но отдыхать здесь — милое дело. — Решил, куда приткнёмся? — Поищем, где народу меньше… Можно в Песках, можно за Зелёную Рощу, в Озерки, например. Тоже ничего… У кого-то из наших дача там… — Мы договорились в палатке. — Это я так, к слову… Конечно в палатке… Я взял «Басти-он». — Спасибо. — Не за что, для себя стараюсь. — А Валя? — Тоха, не учи меня жить. Я что, по-твоему, больше суток да на природе, да у воды — и без коньяка? Я мент или не мент? — Много? — Нам хватит… Ну, пост проскочили благополучно. — Убери фуражку с видного места, посмотрим на твоё бла-гополучие. — Про номера забыл. — Вот–вот! И номера тоже. — Без номеров точно не проскочим… Самый хреновый уча-сток после двадцать первого… Столько аварий зимой… Знако-мый один в лобовухе погиб… лет десять назад… — Бывал здесь когда-то… — …Помню, в милицию только пришёл… из тюрьмы рва-нула большая группа… с автоматами… Что здесь творилось… Несколько гражданских убили… двоих морских… сходили, блин, мужички за грибами… — Вроде не выходной… откуда народу столько? — Отпускники… погода хорошая… Поедем дальше… То-ха… Держись!…
— …Виталик… Виталик… ты живой?… — Живой… Ох… говорили мне, что несчастливая маши-на… А ещё «Шевроле»… Ты как? — Руки–ноги целы, голова, кажется, тоже. — Ух ты!… Тоха, глянь, что у меня с башкой. — Ну ты красавец… Такие шишки я в кино видел… кажет-ся. — Смотри–смотри, не скоро ещё такая будет возможность. — Не знаю, не знаю… это надолго… И на службе… — Что на службе? — Спрашивать будут про растущие рога. — Ой, не могу… — Чего ты ржёшь? — Да представил, как Валюха с нами… Вот бы сейчас нам скалкой наподдавала… — Она в дорогу скалку берёт?!… — Ага. Вместо бейсбольной биты. И управляется неплохо… Видел, какая у неё скалка?… Шишкой бы не отделался. — Что дальше? — Что-что… тачка в минусе… Как мы-то уцелели!… — А я понял, как мы уцелели… — Фонарик далеко? — На брелке. — Ну так давай! Особое приглашение надо?… Я так и знал… — Знал, а поехал. — Ты дурак, почему не выпрыгнул! А если бы всмятку?! — А потом твоим в глаза смотреть. — Ты же не виноват. — Какая разница… — Ладно, прощаю. Но чтобы в следующий раз!… — Собираешься повторить? — Я подумаю… Ну, что будем делать, товарищ майор? — А хрен его знает, товарищ подполковник… Звони. — …Тоха… кажется, беда… — Опять?… — Трубка… — Что с ней? — Аккумулятор… — Как она там оказалась! — На «торпеде» лежала… Всё, хана… — Я тебе давно говорил, — пора новую покупать. — Теперь точно пора… Симка накрылась. — Это хуже… Кому теперь звонить? — Сейчас скажу… — Ну?… — Домой. — На, звони. — А что я скажу? — Тебя учить? — Ну придумай что-нибудь! — Ладно, исключительно по доброте моей… за «Бастион»… Валь, это я… Нет, всё нормально… Валь, слушай, Виталик трубку свою найти не может, по второму разу вещи перебира-ет… да на работу надо… ага… склероз наверно, что ещё… Мо-жешь?… умница ты наша… О, чудненько!… ага… ага… Спаси-бо, Валюш, пока… — Чего покраснел? — Вперёд, заодно и узнаешь. — Ну, что?… — Никифорова номер. — Отлично!… Стёпа, привет, Виталий Иванович… Всё по плану… да… Попали в аварию… Целы… шаровая опора поле-тела… только на разборку… на тридцать первом… Сам?… спа-сибо… да-да, именно так… отсемафорь, как приедешь… — Стёпка приедет? — Будем трепаться или займёмся вещами и палаткой? — Место бы сначала присмотреть. — Залив где? Залив — там! Нечего присматривать. Выгре-баем барахло.
— Шампура поправь… отлично… — Неплохое мясо…Всё время там берёшь? — Ага… удобно и недорого. — С чем сравнивать… А мы сожрём? — Ещё мало покажется… Комары бы не мешали — совсем было б хорошо. — …Тишина… штиль какой… Вот за такие вечера белым ночам можно простить всё. — Чем они тебе не угодили? — Не люблю я их… Туристам экзотика, а местным не в ра-дость. — А я ничего… Ты жуй, жуй, не пропадать же добру. — Тебе-то что — забрался с женой под одеяло… — Женись. — Чтоб ты подавился, гад… Так и норовишь продать. — Ты мужик ещё хоть куда… Если б… не кумовья — Жень-ку бы за тебя отдал. — У неё спрашивать надо. — Это моё дело. — Тогда бы Игорь пролетел. — Парень видный, не пропадёт. На него в университете очередь, ждут, когда с Женькой разругаются. — Хороший будет зять. — Скорей бы уж, понянчиться хочу. — Я бы тоже не отказался. — Я и говорю — женись. — Отвали. — Уф-ф… отвалился… люблю повеселиться, особенно по-жрать… Наливай, самое время. — …За тебя! — За нас…
— Тоха, чего тебе в жизни не хватает? — Знал бы прикуп — жил бы в Сочи. — Знал бы… знал бы… Нихрена бы не жил. Ты уже пытался судьбу в Ташкенте устроить… Что молчишь, обиделся? — На дурака обижаться… Думаю… как бы оно вышло… — Думать надо меньше, а больше действовать… Помнишь, как меня доставал разговорами про счастье? — Кто?… когда? — Давно… в восемьдесят девятом. — Нашёл, что вспоминать. — Нашёл, а ты забыл. Знаешь почему?… Потому что ты был счастлив. — Возможно. Это был я, точно? — Нюшка только родилась… — …Семнадцать лет… Хорошее было время. — Сейчас плохое? — Сейчас есть, а то уже в прошлом. — Живи настоящим… Знаешь, кум, я вот живу настоящим, а ты всё пытаешься прошлое за уши притянуть. — Ну да, ты меня насквозь видишь. — Тебя любой видит… Тоха, я понял, в чём дело! — Мне скажешь? — Проще простого. Ты счастливый человек, только не дога-дываешься. — Умный стал, всё знаешь… — Тебе для полного счастья даже делать ничего не надо, просто улыбайся чаще… Я давно заметил, как на тебя люди реа-гируют. Ты никого не оставляешь равнодушным. Или прини-мают — бабы прихорашиваются, мужики подтягиваются, — или не принимают. — Чушь какая… — Вот скажи, — как Женьке в глаза будешь смотреть? — Попрошу прощения. — Ой, баран же ты питерский. Думаешь, ей нужны твои из-винения? Или Вале с Нюхой?… Они тебя любят! Да если бы я хоть раз учудил что-нибудь наподобие твоего, — спал бы на коврике, а питался макаронами да картошкой в мундире. Цени, брат. Я полжизни потратил, чтоб меня любили и уважали, а ты на всё готовенькое. — Позавидовал, что ли? — Вот ещё!… Я потрудился — я в этом живу. А ты получил, и бросаешь, где попало. Может, хватит, а? — Вит, я подумаю. — Долго? — Решу вопрос с новой работой, — вернёмся к этому разго-вору. Только сегодня не доставай больше… со своим счастьем. — Договорились… Когда поедешь? — Как вернёмся, так и позвоню. По слухам — условия хо-рошие. — Дай Бог… А я параллельно темку прокачаю. — В каком направлении? — Отца Александра помнишь? — Конечно. — Хочу познакомить поближе. Не против? — Мужик с виду правильный, чего противиться. — Дам знать, как сможет. — Когда планируешь? — В субботу поедем. — Если не припашут — только за. — Тогда по маленькой, и «спокойной ночи, малыши».
Из книги «A..Z. Курс квалифицированного пользователя компьютера (компьютерные курсы у Вас дома). Экспериментальное, справочно-методическое пособие» --- Эпиграф. «А сестричка говорила, что детей сечь не надобно...» [1] --- Когда появилась Windows 95, то частой проблемой для преподавателей было то, что какой-нибудь Дрюнчик прямо на глазах становился AgreSSor'ом и спасу от него не было никому и никакого. Ну почти никакого.
Яркий тому пример. Компьютерные курсы, детская группа начинающих. Только-только прошли Буфер Обмена Windows. А Дрюнчик уже в придачу к Буферу открыл для себя WinPopUp [это что-то вроде пейджера в локальной сети]. Сложил вместе возможности того и другого. В результате в окно WinPopUp указывает имя атакуемого компьютера, а в качестве сообщения вставляет нечто из Буфера и раз за разом отправляет. Компьютеры в лаборатории старенькие. Оперативной памяти и так им мало. Не столько работают, сколько скрипят. А тут непрерывный поток сообщений от ужасного AgreSSor'а [причём каждое из сообщений на принимающем компьютере обращается аж к Службе коротких сообщений Microsoft, со всеми негативными последствиями для быстродействия]. Один за одним дети, вцепившись в мыши, пытаются закрыть открывшийся каскад окон AgreSSor'орского СООБЩЕНИЯ. Вести занятие становится не возможно. Брать шалуна за ухо современной педагогикой не принято [«Физическое наказание ребёнка недопустимо! Это — явное жестокое обращение с детьми!»]. Отключать кабель локальной сети из компьютера Дрюнчика? Да какой смысл! Ведь рядом с ним уже сидит несколько юных последователей, которые изучают приёмы своего нового Кумира. Попытаться воздействовать на Дрюнчика уговорами? Ха! У Дрюнчика уже заклинило ВЕЛИЧИЕ и он уже почти в открытую намекает, что в этой компьютерной лаборатории главный — он. Это где-нибудь в школе была бы запись в дневник с вызовом родителей. Но здесь приглашение к ПОРКЕ выглядит иначе: проще, изящнее и виртуальнее.
Преподаватель принимает вызов на дуэль, который AgreSSor разослал уже всем. Садится за первый попавшийся атакованный компьютер и создаёт, называет и открывает пакетный файл [инструкции Операционной Системе]. {За это время Дрюнчик сбросил на текущий компьютер преподавателя уже штук двадцать окон сообщений, но преподавательский компьютер ещё кое-как работает...}. Преподаватель набирает внутрь пакетного файла команду тысячекратного цикла, который выполнит команду NET SEND. {За это время Дрюнчик сбросил на компьютер преподавателя ещё штук сорок окон сообщений, тут уже атакованный компьютер несусветно тормозит...}. Преподаватель закрывает с сохранением созданный пакетный файл {Ещё штук пять мусорных сообщений от Дрюнчика…} и за-пу-ска-ет сию крохотную программку, состоящую в итоге из ОДНОЙ строчки. ВСЁ. Дрюнчик, вцепившись в мышь, пытается закрыть открывшийся каскад окон СООБЩЕНИЯ «До тебя ДОШЛО???». Но закрытие нескольких окон приводит лишь к открытию очередного десятка таких же точно окон. А преподаватель со своего места заботливо переспрашивает у Дрюнчика: «DDoS атаку повторить или пока хватит?»
P.S.1. Если Дрюнчик осознал, то преподаватель уже может стирать созданную программку как особо секретную и зловредную… Впрочем обычно, ВЕЛИЧИЕ после такого воспитания опадает скорёхонько. Прямо на глазах.
P.S.2. А ближайшим вечером родители допытываются у Дрюнчика что же с ним такое произошло на этих курсах, что он больше не AgreSSor и не хочет им быть?
Ссылки 1. Фильм «Сказ про то, как царь Пётр арапа женил». 2. «Многозначность попадания в телевизор» https://www.anekdot.ru/id/1278021/
Как-то я попал на старт гонок ретро-автомобилей в Москве, на площади Революции рядом с Кремлем. Полсотни машинок производства 1920х-60х, сияли как новенькие. Многие владельцы и особенно их дамы еще и оделись по моде года производства. Прекрасное зрелище! Все прибыли своим ходом и потом до вечера изредка попадались мне в потоке транспорта от центра до Сокольников. Я в тот день много ездил на электровелике и на какое-то время даже возглавил этот автопробег на старте по примеру Остапа Бендера - считал, что фиг эти старинные тихоходы за мной угонятся. Доплетутся по выделенной им полосе до Лубянки, там их погрузят на эвакуаторы и развезут по гаражам - музеям. Хрен там! Легко меня обгоняли после неторопливого старта под фотосессию, разъезжали потом весь день на вполне приличной скорости, хотя и далеко не все люди до такого возраста доживают. А вот мой новенький на ту пору электровелик начал ломаться уже через год, а на второй я уж рад был, что его сперли - начал превращаться в обшарпанную рухлядь.
Когда-то почти все вещи делали на совесть. А сейчас злобные буржуазины гонются за прибылями и возможностями сбыта, а коварные инженеры для них специально разрабатывают ломучие детали. https://www.anekdot.ru/id/1366301/ А покупатель еще и голосует рублем в сторону удешевления цены и производитель подстраивается под это требование рынка чтобы оставаться конкурентоспособным. Так как покупатель при этом требует чтобы вещь выглядела хорошо, приходится экономить на долговечности. Она не так бросается а глаза при покупке.
Покупайте дорогие хорошие вещи и производитель подстроится.
Я как правнук М.Ьуулгакова тут пораскинул. Для начала есть несколько идеек.
Щас каждый ,кто в состоянии, даёт свои названия соответствующие автопроизводителям 20-го века. С их краткой и лаконичной характеристикой. Плюс желательно с понятной от его опыта расшифровкой саоего мнения. Примеры. 1."Митсузашибиси-самурайаев " простецкая но недорогая среднего качества фирма.
2.тойо-до- пррстота вне конкуренции доведённая до совершенства и абсурда с парадоксом. Девиз, сделаем дешевле но в сто раз надёжнее. 3.Мазда-нам прислали в Хиросиму ядрёну бомбу, а мы Вам господа такую машину, чтоб вы там задолбались её обслуживать. Чёж хотите, мы её тремя руками собирали... Но качество выше фиата получилось случайно.
И т.д. тема бесконечная. А со всеми машинами я врядли смогу иметь практический опыт потра... познакомиться в смысле в реале.
Теорию не приплетайте, только свой опыт. Автослесаря приветствуются охрененнейшим образом, хотя если смогуть говорить цензурно, то особливо приветствуются. Якорь в жопу всем производителям современных машин , которые тырят всё друг у друга и давно потеряли своё лицо и индивидуальность. Но это в 21-м веке. Давайте о 20-м. За обман потомков получите детей в иллюзиях... Дальше не объясняю , думаю понятно. А вот преувеличить и описать свои эмоции это и есть юмор.
Не ленимся, топчем клаву, выкраиваем время, делимся.
Облегчаем потомкам выбор в море непонятного, шутим , типа у нас всё было проще и явнее, как всегда получается у стариков, даже если было херовее прехерового и полный дефицит и железный занавес.
А я это всё на свой счёт приму и опубликую гденить потом навечно. Даже за свой счёт. Ибо Актуально.
Всем кто дочитал, счастья и процветания с добром!
Остальные пусть едут на юг...
Комментим, пишем, ностальгируем, кайфуем и ругаемся на полную катушку. Гаспада.
— Женьчик, может подремлешь? — А проснётся? — Я посижу. — Толку с тебя, Игорёня… Он меня только слушает. — У нас нормальные отношения, ты знаешь. — Не в таком состоянии. — Сколько будет спать? — Часа три–четыре. — Попьём чаю? — Помоги встать… спасибо…
— Жека, часто с ним?… — Половину своей жизни его спасаю. — С одиннадцати лет?!… — С тех пор, как с Мариной развёлся… Ненавижу её… Лживая тварь… Её дочка… моя сверстница… хорошая была девочка… мы дружили… так жаль… так жаль… — Слабоват твой Антон. — Что ты про него знаешь, Игорь! — Жень, я не хотел обидеть. — Договоришься у меня, — потопаешь через весь Питер. — Не потопаю. — Потопаешь–потопаешь, как миленький потопаешь! — Ничего не слышу… непотопаю–непотопаю–непотопаю… — Прекрати… Прекрати, я сказала! — А попросить? — Обними меня… — …Давно с отцом дружат? — Он был женат на его родной сестре. — Виталий Иванович? — Ну ты тормоз… Антон, конечно! — Жень, мне-то откуда знать!… Подожди, Марина тебе тётя? — Как ты меня достал своими вопросами, Никитин, кто бы знал… Марина была второй женой… или третьей… С нашим Тошенькой не заскучаешь. — Понятно… А тётя? — Меня ещё на свете не было… Где-то двоюродные братья… — Ночь открытий… Надо отметить это дело. — Я тебе так отмечу! Мало нам одного Антона. — Жень, ну кто он тебе?… Ты даже про братьев ничего не говорила. Семейная тайна? — Мама рассказывала… Они тогда с папой поженились, а у Тоши с тёткой всё рушилось. Папа встал на сторону Тоши, тётка выставила его за дверь. С тех пор они больше не виделись… Было несколько раз, да и то мимоходом, пока бабушка с дедом были живы. — А братья? — Им не интересно, взрослые мужики, а мне… Хотелось бы брата, хоть одного. А родители напартачили, — Нюшеньку мне народили. Вот как после этого жить! — Жень, ты чего… серьёзно что ли? — Знаешь, почему я тебя люблю? Потому что ты такой же тупой как Тоша. — Ну… ты… — И такой же умный, добрый, сильный и красивый. — Жень, ты выйдешь за меня?…
— Енька… Ень, соглашайся! Мужика надо тёпленьким брать. — Ой, проснулось, ясно солнышко!… Водочки налить? — Налей. — Я тебе налью, гад такой! Ты что вытворяешь опять! — …Женя… — Игорь!… Сядь и помалкивай! И только сунься — получишь так, что слово «водка» потеряешь в лексиконе. Понял?!… — …Ень, ты чего взъелась! — Где ты был, помнишь? — Нет. — Дурак старый. Ты почему папу не жалеешь? — Подожди–подожди… Они в Новгороде. — Спасибочки, дорогой ты наш, просветил!… Знаешь, что ему будет за то, что они тебя с собой не взяли, знаешь?… Я ему обещала тюнинг — я ему такой тюнинг устрою! — Ень, полста нальёшь?… — Игорь, водка в холодильнике. — Женя!… — «Белочку» знаешь?… От чего бывает, тоже знаешь?… Ну что за мужик пошёл!… У кого мама доктор, у меня?… Бегом к холодильнику, я сказала!… Тошенька, ну что ж ты, родненький… — Ень, прости… прости… — Мы же тебя любим… мама, Нюша, я… — Папу забыла. — Папочку завтра буду ошкуривать, как приедут… Держи… огурец… Ладно, не строй из себя школьницу… Верю. — …Спасибо. — Отпускает?… Скажи, у тебя кто-то есть? — В каком смысле! — Игорь, я на кухню, а ты ему растолкуй про смысл, только быстро. — Жень, ты в своём уме? — Хорошо!… Спросим иначе. Кому колготки покупал? — К-какие колготки?!… — Вот такие!… Реймс, сорок ден. Не узнаёшь? — Где ты их взяла?… — В твоём кармане, Тошенька! — Ничего не помню… Какой сегодня день, пятница? — Приехали… Воскресенье уже. — Ень, ты визитку не видела? — Эту? — Да. — Что это? — Предлагают работу. — В пивном баре? — Нет. — Слава Те Господи, что не в баре!… Господи помилуй… Господи помилуй… — Не юродствуй. — Тебе, значит можно!. — Еня… — Ещё? — Пока не надо. — Где колготки украл, признавайся!… Попроси — своими бы поделилась. — Не помню. — Так… Тош, пока не трясёт — быстро в ванную и в постель. Потом что-нибудь придумаем… Игорь, что стоишь как жених на девичнике? Помогай, раз пришёл.
— Виталий, не опаздывайте. — Всё под контролем, мать, ты меня знаешь. — Я вас обоих знаю двадцать три года. — Не волнуйся, послезавтра утром дома как штык. — Антон, а ты что скажешь? — Поцелуй девок за меня. — Ух, так и дала б тебе… Всё, выметайтесь, у меня дел невпроворот. — Пока, Валюш, не скучай.
Васиссуалий Евлампиевич Пупкаридзе мирно потягивался в кресле, читая новостные сайты. Внезапно открылось незваное окно и ударило черно-фиолетовой гаммой по глазам, поставив опешившего Васиссуалия перед фактом, что к нему едет какой-то хаувей. "Хммм, выглядит как угроза" - подумал он, стараясь припомнить, кому в последнее время он успел насолить и кому не вернул долги.
В размышлениях прошло минут пять, после чего во входную дверь раздался смачный бдыщь, сопровождаемый утробным рыком "хуавэй нннада?"
"Мама...", хватаясь за сердце, сползал Васиссуалий по стенке.
"Бдыщь! Бдыщь! Буммм" - входная дверь вылетела, весело загремев металлом и Васиссуалий увидел на пороге молодого человека, жующего банан. Человек держал под мышкой какую-то коробку.
"Эмммм..а Вы кто?" - робко подал голос Васиссуалий.
- Я? Я Бушка!
- Ээээ...пушка?
- Нет! Я - Бушка!
"Все, мне хана. Просто торба, ябушка...хм...то ли кликуха, то ли меня сейчас трахнут. Хуавэем этим. И бананами закормят до смерти, чтобы заяву не накатал. И хату обчистють..."
Васиссуалий мыча отползал задом, упершись в угол, дрожа. нащупал старый китайский тазик и прикрыл им задницу.
- Ну я тогда пошел, чо. - Сказал раздасадованный паренек, злобно швырнув кожуру от банана под ноги Васиссуалию.
Минут через 10, отойдя от шока, Васиссуалий решил оценить ареал повреждений, вызванных приездом хуавея. К сожалению, он упустил из виду банановую кожуру, упал и сломал себе шею...
Давал интервью ютуб-каналу «Шахматное ретро». В какой-то момент рассказал забавную историю о Михаиле Ботвиннике, участником которой был и я. Через несколько дней автор канала Станислав Суханицкий сделал приятный сюрприз. Он переслал мне отзыв, полученный от Ольги Фиошкиной, единственной дочери великого чемпиона. Добрых слов и пожеланий в письме было много, но самым ценным для меня явились следующие слова Ольги Михайловны: «Несомненно правдиво описана встреча на Гоголевском с моим отцом...»
P. S. Речь идёт об истории https://www.anekdot.ru/id/1061072/
(училка) принесите на географию гранат (ученики) хорошо) на следующем уроке все принесли гранат (училка) откройте верхнюю крышку и избавьтесь от лишнего (Саша) который принес настоящую гранату (все в в классе) АААААААААА
Эпиграф. Примерно так: «Он — лев. А я — тот, кто ДВИГАЕТ ему корм, указывая, какие куски надлежит ему сожрать». /Великий Визирь Ибрагим о Султане Сулеймане Великолепном/ [1]
Предыстория. В конце 1990-х локальная ethernet-сеть была признаком компьютерной роскоши. И многие были готовы играть в Duke Nukem 3d [2] все ночи напролёт. Но потом появилась компьютерная программа, которая в нашей лаборатории по популярности подвинула даже Дюка — это был Intranet Chat. А изначальное задание на использование Внутрифирменного Чата было проще не придумаешь: «Пусть кто-то опишет какой-то известный фильм или книгу своими словами, а другие пусть отгадают о чём идёт речь».
Итак, одна из первых задачек самой-самой первой чатившейся группы. ЗАДАНИЕ от пользователя Дрон так, как я его спустя годы помню: «Началось всё с того, что разбитная бабёнка, считавшая себя 'роскошной мамзелей', присмотрела себе Мужичка. Подошла к нему и предложила порешать с ней задачу гармонических колебательных уравнений, сразу предчувствуя, что он ей откажет. Он от неё, пьяной дуры, сбежал выпивать к другому мужику. Она сначала решила, что он того… неправильный мужик, раз отказывается от её 'роскошного' предложения. А потом увидела Его с молодой симпатичной женщиной, у которой от Него дети. И молодая женщина так Его любовно и заботливо наглаживала, что он аж сиял всеми запонками. Так что бабёнке сразу стало понятно что Он — мужик вполне нормальный, а раз сбежал к другому мужику и притворился не нормальным - значит шпиён. О чём она и сообщила куды следует. А весь остальной фильм — Его воспоминания о последствиях этого доноса...»
Ах, да. Если кто-то из игроков задал ведущему [тому, кто придумал данное задание] уточняющий вопрос в общем чате, а потом не смог назвать произведение-источник, то севший в лужу приговаривается к одному ЩЕЛБАНУ [запись об этом идёт в общий чай]. А если уточняющий вопрос был задан в приватном чате, то к трём ЩЕЛБАНАМ. Когда произведение-источник будет отгадано, то все считают сколько у кого ЩЕЛБАНОВ. При этом всё общение идёт исключительно в чате. [Щелбаны в итоге пробивать не обязательно, они — виртуальные]. Тот, кто выиграл, становится новым ведущим и придумывает своё заковыристое задание.
Решение? Ну, конечно, «Семнадцать мгновений весны». Ибо как выяснилось те, кто не застал уже классической коммунистической идеологии СССР, видят весь массив старых фильмов под совсем-совсем другим углом.
Ссылки 1. Турецкий сериал «Великолепный век». 2. «Крошки с клавиатуры (как я расстался с детством)» https://www.anekdot.ru/id/575741/
---- Заимствовано из книги «A..Z. Курс квалифицированного пользователя компьютера (компьютерные курсы у Вас дома). Экспериментальное, справочно-методическое пособие»
Внук спросил: "А ты, дедушка, у доски читаешь лекцию — у тебя вдохновение бывает?"
Пришлось найти ближайшую лавочку, выпить таблетку валидола. Минут через пять пришла мне на ум история про вдохновение. Хотите — слушайте, хотите — мимо идите.
Всю жизнь работаю с мелом и доской. Сначала — фиксированные черные. Потом университет стал побогаче, прислали откуда-то зеленые такие доски: вверх-вниз, вверх-вниз. Удобно стало преподавательницам малого роста, да и мне — уже особо и наклоняться перед аудиторией не хотелось. Отменили вставание перед преподавателем — сами виноваты, в луже болотной сидеть будете.
И было у меня как-то у доски видение красивой и большой формулы. Словно ангелы спустились из ВАК или чуть поближе откуда-то и шепчут, что, мол, зря я тут ряд готовый из справочника беру. Ошибка там, надо перепроверить по Куранту или Виноградову. Не так все однозначно.
Так что есть вдохновение! Из года в год вроде одно и тоже, одно и тоже, ан есть — спадает пелена.
А еще я ему снимок показал. Директор школы у нас был. Львом звали, но так любил всякие религиозные тексты на память цитировать, что кличка к нему приклеилась — Бонифаций!
Так вот, поручил мне, когда я еще в школе учился, этот директор плакатницу сделать.
Папа на крановом заводе работал, так он мне для школы соорудил подарок в 60 кг железной вешалки для плакатов.
Вот уже и в школу не хожу, на пенсию пора, три генсека + три Президента никак что-то не меняются.
В школе меняли язык преподавания, сейчас уже есть китайский из-за детишек "оттуда".
А стоит в кабинете директора наше чудо и ничего, кроме перекраски, не требует. Директор школы, каждый новый свой срок, к плакату прикалывает фотку нашего 10-го класса и в почту кидает.
А у меня — снова вдохновение, меня около этой вешалки так председатель совета дружины распекала, что я ей с чувством ответил, что не будет ей мужа во веки веков. Из Москвы недавно конвертик пришел — в РУДН она, кафедрой заведует. Холостая-холостая.
Поэтому, внучок, выпью я еще один валидол. А то вдохновение меня сегодня не покинет. Ты только бабушке не говори, что мы в наш, университетский пивняк заходили...
— Скоро откроется? — Минут через десять. — Давно сидите? — Нет. — Хлеба к завтраку прикупить? — Хлеба… жидкого. — Пиво?… в такую рань? — Коньяк. — Солидно. Могу составить компанию. — Четверг. — Не понял, что?… — Четверг, говорю, рыбный день. Слыхал про такой? — Ну, предположим, — слышал. — Хвосты обрубаются. — Деньги есть, — плачу. — На попятную не пойдёшь? — Зачем! — Я напёрстками не пью. — Какая норма? — Если по моей — сломаешься. — Это ж сколько будет! — Полтора на рыло. — Сколько?!… — Испугался? — Давай четыре бутылки возьмём, — у меня дела… А ты как, в отпуске или где? — Или где. — Слушай, хочешь работу? — Погоди, лавка открылась, потом поговорим. — Ну, пойдём… Чем закусываешь? — Занюхиваю. — Силён… Возьмём лимончиков, шоколад. — Тебе видней.
— За знакомство… Тебя как зовут? — Антон. — А по отчеству? — Антон. — Андрей… Чем занимаешься?… занимался… — Много чем. — Спортсмен? — Можно и так сказать. — В каком виде? — Мордобой. — Не похоже. Нос целый. — Нехрен совать куда попало, такой же будет. — А кроме шуток? — Десять лет в армии. — Спецназ? — Почти. — Есть работа. — Кому самовар начистить? — Не совсем. Но форма нужна. — Две недели по два часа в день, — буду как новенький. Если без этого. — Обеспечим и зал тебе, и соответствующее питание. — Где такие меценаты водятся… — Места надо знать… Ну, согласен? — Что за работа?… Имей в виду — в наёмники не подпишусь. — Вот… Возьми визитку, позвони, как придёшь в себя. — Это может быть не скоро. — Что так? — Мать похоронил… вчера… — Прости. — Не извиняйся. Ты ж не знал. — Всё равно… соболезную… Сколько ей было? — Шестьдесят девять. — Выглядишь старше… — …чего? — Своих лет. — А сколько дашь? — Ну… ближе к полтиннику. — Значит моложе. В августе пятьдесят три. — Беру слова назад… Ну, позвонишь?… не забудешь? — Позвоню. — Спрячь визитку подальше, чтоб не потерялась. — Не потеряется. — Держи пять. — В пять. — Мне пора, действительно дела… Приятно было пообщаться… А коньяк дрянной. На работу устроишься — будет тебе настоящий французский. — Иди, парень, пока визитку не выбросил. — До встречи. — …До встречи…
— Антон, тебя Виталий Иванович искал. — Давно? — Вон машина стоит. — Та-ак… Жанна, Самвэл дома? — Скоро будет. — Пойдём, чаем напоишь. — А Виталий? — Не хочу сегодня никого видеть. — Ох, Антон Георгиевич… — Жаннка, не зли… Давай сюда свои сумки. — Да я сама… — Дай сюда, я сказал, женщина!… Спорит ещё…
— Не помешаю? — Присаживайтесь, места полно… Вы курите? — Нет… Вы сидите, сидите. Приятный запах. Что за табак? — «Мак Барен». — Дорогой? — Средний. — И как? — Мне нравится… — Что-то знакомое… знаете… булочками из детства. — Ваниль… семена… лепестки орхидей. — Давно трубку курите? — Лет двадцать. — А я бросил. Тоже давно. — Что у вас с ногой? — Инсульт. Полгода как ходить начал. — Серьёзная штука. — Да, вот… угораздило. — На пенсии? — Шестьдесят пять уже. А Вам? — Скоро пятьдесят три. — Неплохо выглядите… Семья есть? — Один. — Дети?… — Уже не важно… Вам не тяжело в магазин самому? — Надо ходить… по возможности. — Некому? — Дети помогают. Сын, и дочка. Сын раз в неделю продуктами обеспечивает, мелким ремонтом занимается. Иногда внуков привозят. — Много внуков? — Трое, мальчишки. Такие сорванцы… Антон Георгиевич. — Откуда вы знаете!… — Меня так зовут. — И меня… Нет, Вы не шутите? — Не шучу. Так значит, Вы тоже Антон Георгиевич? — Пока коньяк не допил — буду им. — Весь?… — Да тут осталось-то… меньше литра. — Крепкое, видно, здоровье. — Не жалуюсь пока… Извините. — Ничего, ничего… Вот видите, как вышло, — всю жизнь других лечил, а теперь сам пациентом стал. — Кем были до пенсии? — Педиатр. — Звучит уважительно. — Шестой год на пенсии. А тут неприятность такая приключилась… А вы чем?… — Был военным, закончил Муху, скульптор… был. — Был?… а сейчас? — Когда как… Пока не ворую. — В наше время воровством не удивишь. — Самому бы не удивиться. — Тоже верно… Я как погляжу, — вы частенько здесь посиживаете с коньячком. — Раз в неделю точно. Иногда чаще. — Есть повод? — Повод не проблема… Проблема с тормозами. — Прямо как у Сергея Довлатова. — Читаете? — Очень. — У меня собрание, трёхтомник. — Вот видите, — сколько у нас общего. Вы не в августе родились? — В августе, четырнадцатого. — Надо же как!… Ну, пойду потихоньку. Спасибо за компанию. — Вам спасибо, доктор… за ваше спасибо. — Надеюсь, ещё увидимся. — Буду рад. — Трубочку не забудьте, Антон Георгиевич. — Даю слово офицера.
— Стёп, халтуру нашёл? — Обещали местечко в одном банке. — Если что — свистни, я бы не отказался. — Видно будет… В отделение заедем? — Посидим здесь. Тепло–светло, мухи не кусают. — Поспать бы… — …Слышал, что наши опера учудили? — Нажрались на адресе? — Сейчас расскажу — со смеху умрёшь. — Давай, трави. — Ну слухай, мариман… Вадик заходит в дежурку… — Который? — Со второй бригады… И толкает такую тему… Где-то в начале восьмидесятых… то ли в «Труде», то ли в «Комсомолке»… была большая статья. — Нашли кому верить. Да и сколько Вадику было! — А хрен его знает. Может и правда читал… В общем один мужик поздно вечером возвращался домой, и чуть-чуть не успел на метро, на Московском вокзале. Там, где железная решётка.
— …Примерно в это время. Тепло, белые ночи. Может, далеко было добираться, а на тачку не хватало, может ещё что, — решил у решётки дождаться открытия. — Косяк. Зачем было уходить из гостей? Остался бы на ночь. — Не знаю. — А Вадик чего? — К нему с вопросами полгода лучше не подходить. — Почему? — Слушай дальше… Покрутился, покрутился, — вдруг видит в углу «дипломат». Помнишь, были первые советские? — Припоминаю. — Чемодан стоит, а хозяина нету. Ну, думает, здорово! В компании веселей будет. Наверно хозяин за сигаретами отлучился. — Второй косяк. Вот бы я свой бросил!… — Ну… не знаю. За что купил — за то впариваю… Ходит, значит, ходит, а хозяина всё нет. Прошёл час — никого. Мужик стал приглядываться к чемодану. Слегка побитый, замки перехвачены синей изолентой. Дай, думает, посмотрю. Открывает, а он доверху забит банковскими упаковками. — …Дай прикурить… И что мужик? — А что мужик! Чемодан в зубы и ходу до следующей станции. — Я б тоже подорвался. — Утром появился дома, наврал жене с три короба, бабосики втихаря пересчитал … Два лимона!… — Нихрена себе… В советское время такие деньги не то что заработать, — истратить было невозможно. — …И началась у мужика райская жизнь. Жене плёл, что попало: то премию дали, то зарплату повысили… Та, естественно, вся из себя довольная… А на работе у него на примете была одна бабёнка. — Твоя тема. — …Он давно на неё глаз положил, да не знал, как подъехать. — Она его и спалила. — Не гони, рассказываю дальше. — …Подожди… Подрули к ларькам, движуха какая-то непонятная. — Вот не спится!…
— …Поехали… вроде нормальные пацаны. — Тебе видней… Помнишь «Итальянцев в России»? — «Андрюша, хочешь заработать миллион?»… — …Подходит, значит, он к ней, и говорит, — хочу, мол, тебя купить. Та ему, — я дорого стою. Сколько, спрашивает?… Ну, бабец решила, — борзеть так по полной. Пятьдесят тысяч!… Нет проблем. Вынимает из кармана пятьдесят штук, — держи… Ну, понятно сразу — я твоя!… — А как спалился? — Язык… У неё была лепшая подружка, а у той муж в уголовке, майор. — Деньги краденые? — Не совсем… А в это время!… По всему Питеру — грузинская мафия на перепродаже машин ищет пропавшие деньги. Как их клоуны курносые потеряли!… И милиция в курсе. Вопрос — кто найдёт первым… Молодца сразу приняли, — что да как. Тот запираться не стал, выложил всё без утайки, как было. Хотели статью пришить, да вовремя одумались. Ну, пришёл бы он с этим чемоданом. И кто бы ему поверил?… Ещё и почки бы отбили для профилактики. — Весёлая история. Сказка, конечно, но весёлая… Кофе вы-пьем? — И по шаверме. — Тогда по два кофе. — И по две шавермы. — Харя треснет! — Ладно, по одной.
— …А что с Вадьком? — Дежурного развёл как кролика… Он возьми да ляпни, — не верю, грит, что в дипломат поместились два миллиона. Вадик, — я тоже не верю. Сказки это… Как ты сейчас. — Проверили? — Ага… Вадьке стоило только сказать — а всё-таки интересно… И понеслась душа в рай, сапоги в ментовку!… Тот взял подходящий по размеру чемодан, вытряхнул барахло, нашёл линейку, стал прикидывать размер упаковки, ну и так далее… Долго народ развлекал… а… ещё… Арифметикой занялся! Вычислял габариты, объём. Всё по науке… Пока Вадькин напарник не пришёл. А чего это вы тут делаете? Да, говорит, проверяю, — могут ли в «дипломате» два лимона поместиться. А тот, — ну проверяй, проверяй. Тебя Вадик заставил?… До капитана не дошло. Ну тупой по жизни как валенок… А что?… А мы, грит, у себя в кабинете уже проверяли… Что тут началось!… Коррида!… Бой быков!… Отделение чуть по кирпичам не разнёс. — Вадик-то жив? — Сучонок из унитаза живым выберется. — Нажил себе врага. — Точно. От этого придурка коньяком не откупишься… Лохматый, глянь… — …Подрули ближе… — Бомж какой-то… — Тормози. — Ты куда?
— …Митька, вруби дальний… Что б тебя… — Готов? — Нет, слава Богу… три минуты… так… Фёдор, у вас там Иваныча нет?… Заболотного, дубина!… Да-да!… Когда?… Вот засада… — Да что случилось! — Иваныча родич. — Что с ним? — Спит. — Бомжует?!… — Бухой в мясо. — Давай сдадим. — Оно тебе надо? — Всё равно делать нечего. — Тебе надо с Иванычем ссориться? Он за него голову оторвёт и не поморщится. — То же мне, — персона… — Эксперименты над своими будешь проводить… Фёдор, нужен телефон дочки Виталия Ивановича… Да вне зоны он, не отвечает!… Срочно… Оно мне надо, да?… Я сейчас тебе его привезу… Евгения… Не спеши… Спасибо. Отбой связи. — Что будем делать? — Сейчас до Женьки дозвонюсь, пристроим Антона в лучшем виде. — Давно его знаешь? — Столько же, сколько Заболотного. Их не растащить друг от друга. Родственники какие-то дальние.
— Алло!… Женя?… Мне Евгению Витальевну… Извини-те… Ну Федька сволочь, номер не может продиктовать нормально. — Проверь набор. — Что проверять… А-а… блин… перед девяткой лишний ноль… Женя?… Здравствуйте, это Степан, я работаю вместе с Виталием Ивановичем… Прямо передо мной на скамейке ваш Антон… Жив, жив… Скорей всего… Да, хорошо… минут через двадцать… пять… позвоню… Ну Мить, напряглись, поедем на Бабушкина. — Сколько лет Жене? — К Иванычу в зятья хочешь напроситься? — Не обязательно. — У неё парень, вместе универ заканчивают. — Ботаника можно подвинуть. — У ботаника пояс по айки–до. Он тебя так подвинет, что профессию менять придётся. — Ну, мы с тобой спортсменов конечно не видели. — …А ещё… Да держи ты нормально!… А ещё Антон обучает его боевому самбо. Извини, Митя, и дубинка тебе не поможет. Особенно если он пожалуется Антону. Этого вообще лучше не злить, пока трезвый. — Да не очень-то и хотелось. — …Ну, с почином тебя, напарничек. — Часто доставлял? — Бывало. — Никогда не вредно прогнуться перед начальством. — Мить, на первый раз прощаю… Не в этом дело… Он классный мужик… Только запойный… А тут ещё… на днях у него мать умерла… Вот… И вообще ему по жизни досталось… Помнишь, как Иваныч любит повторять?… Мы милиция. И всё. Так что не судите… А Иванычу я верю.
Аукаем в пустыне как в бору, а ветер за три метра прочь уносит те крохи, что дрожащий голос просит. Задумал кто-то глупую игру. (Татьяна Кулагина “Погоня“)
Со святыми упокой
— …Господь наш Иисус Христос Божественною Своею благодатию, даром же и властию, данною святым Его учеником и апостолом, во еже вязати и решити грехи человеков, рек им: приимите Духа Святаго, ихже отпустите грехи, отпустятся им; ихже удержите, удержатся; и елика аще свяжете и разрешите на земли, будут связана и разрешена и на небеси. От онех же и на ны другдругоприимательно пришедшею, да сотворит чрез мене смиреннаго прощенно и сие по духу чадо Алевтине от всех, елика яко человек согреши Богу словом, или делом, или мыслию, и всеми своими чувствы, волею или неволею, ведением или неведением. Аще же под клятвою или отлучением архиерейским или иерейским бысть, или аще клятву отца своего или матере своея наведе на ся, или своему проклятию подпаде, или клятву преступи, или иными некиими грехи яко человек связася; но о всех сих сердцем сокрушенным покаяся, и от тех всех вины и юзы да разрешит ея; елика же за немощь естества забвению предаде, и та вся да простит ея, человеколюбия ради Своего, молитвами Пресвятыя и Преблагословенныя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии, святых славных и всехвальных апостол, и всех святых. Аминь…
— Валя, поезжайте, нечего вам на кладбище делать… Женя, ты с мамой? — Пап, я на кафедру, и сразу домой. — Подойди к Тоше. — Хорошо… Тань, пойдём.
— …Видя меня лежащея безгласной и бездыханной, восплачьте обо мне, все братия и сродники, и знакомые. Вчерашний день я беседовала с вами, и внезапно настиг меня страшный час смерти; но приидите, все любящие меня, и целуйте последним целованием. Я уже более не поживу с вами или о чем-либо не собеседую; к Судии отхожу, где нет лицеприятия: там раб и владыка вместе предстоят, царь и воин, убогий и богатый в равном достоинстве; каждый от своих дел прославится или постыдится. Но прошу и умоляю всех: непрестанно о мне молитесь ко Христу Богу, да не буду низведена по грехам моим в место мучений, но да вселюсь туда, где сияет Свет жизни…
— Примите соболезнования… от всей семьи. — Спасибо вам, — за помощь и участие… Ещё раз спасибо. — Антон Георгиевич… — Спасибо… спасибо… Виталий… — Осталось недолго… Степан, командуй. — В лучшем виде, Иваныч, не суетись.
— …Со духи праведных скончавшихся, душу рабы Твоея, Спасе, упокой, сохраняя ю во блаженной жизни, яже у Тебе, Человеколюбче…
— Тоха, поедем к нам, поешь по-человечески. — Думаешь, — стоит? — Давай, давай, не ерепенься. — Выпить есть? — Ну… поищем. — Поискать могу и сам. — Вот и ладненько… А то одичал с докторами да аптеками. — Поехали… Надо в лавку заскочить за табаком. — Деньги есть? — Где-то были. — На Большой? — У меня скидки.
— Валя, Валюша-а!… Мы приехали. Покорми, мать, изголодались. — Проходите, всё готово, на стол соберу… Тань, помоги. — Да, мам, руки сполосну.
— …Водку достань из холодильника. — Мама!… Нельзя же Тоше!… — Оставим сегодня у нас, ничего не случится. Пусть размякнет. — Вот Енюшки на вас нет… Устроила бы вам размягчение. — Мала матери указывать. — А я чё?… Так… сказала. — Помалкивай уж, говорунья. — Мам, я тебя люблю. — Ух, Патрикеевна… Пойдём, заждались, поди, мужчины наши.
— Женя, ты что ли? — А кого ещё ждёте! — Где тебя носит! — Мам, с Игорем гуляли. — А до дверей хотя бы не проводить было? — Стоит. — Где? — Под окнами. — Позови в дом. — Щас, мам…
— Здравствуйте, Валентина Васильевна. — Здравствуй, Игорёк. Почему не зашёл? — Неудобно было… — А Еньку по тёмным улицам водить? — …Мам, по тёмным не ходим. — Тебя спросила?… Что молчишь! — …Погуляли немного. — Есть хотите? — Кофе выпью. — Не разувайся… мужики наследили… потом подотру… Жень, достань пирожные. — …Да я ненадолго… — Игорь, в субботу придёшь? — Сегодня среда… Жень, у нас ничего на субботу? — Мама, что ты опять придумала! — Надо отцу помочь. — Вот пусть папа сам и просит. — Угомонились они, спят. — Снова? — Женька!… — Двадцать два года Женька… Много выпил? — Так… пригубил. Ему завтра за руль. — Я не про папу. — С отцом. — Ох, мамулечка, смотрите у меня. Если Тоша опять в штопор уйдёт, я вам организую дискотеку. — Ладно, успокойся. Тихо посидели, Алевтину Сергеевну помянули… Вот бы ещё вы с нами… — Мама… не могу я на него смотреть… — Успокойся… Игорь, как?… — Холодный кипяток есть? — В кувшине. — Спасибо, не обратил внимания… Во сколько подъехать? — Часиков в десять можешь? — Хорошо. — Нюшку с собой не прихватите случайно. — …Я пригляжу, мам, чтоб Нюхи рядом не оказалось. — Дочь, что такое!… — А я не видела, как глазищами зыркает! Зыркнет ещё — кудряшки-то распрямлю. — Прекрати сейчас же. Глупости говоришь. — …Ну, пойду я… Жень, проводи… До свидания, Валентина Васильевна. — До свидания, Игорь.
…Избранный Ходатаю и Первосвященниче, о спасении мира грешнаго душу Свою положивый, нам власть чадами Божиими быти и обитатели в невечернем дни Царствия Твоего, даруй прощение и вечную радость усопшему. О немже с мольбою взываем Ти: Иисусе, Судие Всемилостивый, рая сладости сподоби рабу Твоея… Алевтину…
Иду я как то во вторую смену после школы с друзьями. Нам престояло тяжолое испытание. Забратся по горе где нет фонарей. Вдруг к нам подходят 2 дядки лет 18. И говорят схватив моих друзей за рюкзаки : в подвал и тебя в подвал а друг когда они его отпустили бежит им в след и кричит: папа забери меня папа папа. 🤣🤣🤣
Хакер приходит в общественную столовую и с возмущением обнаруживает, что солонку на столе может открутить кто попало и насыпать туда что угодно. Хакер приходит домой и пишет гневное письмо директору столовой: "Я, meG@Duc, обнаружил уязвимость солонки в Вашей столовой. Злоумышленник может вскрыть солонку и насыпать туда яду! Примите меры срочно!"
День второй Директор среди прочих деловых писем, запросов о поставках еды и курьерских уведомлений получает письмо, и пожимает плечами: "Кому этот бред только в голову пришёл?"
День пятый Хакер приходит в столовую, насыпает во все солонки яду. Погибает триста человек, директора три месяца таскают по судам и, в конце концов, оправдывают за отсутствием состава преступления. Хакер пишет письмо в стиле "ну что, видали?".
День 96-ой Директор покупает специально спроектированные солонки с кодовым замком. Посетители столовой чувствуют, что они в этой жизни чего-то не понимают.
День 97-ой Хакер обнаруживает, что дырки в солонках пропускают соль в обе стороны. И не только соль, а вообще всё, что угодно. Он пишет возмущенное письмо директору и ссыт во все солонки столовой. Триста человек перестают посещать эту столовую вообще, тридцать попадают в больницы с отравлением. Хакер вдогонку посылает директору смс-ку "Ну как вам?". Директора тем временем три месяца таскают по судам и дают год условно.
День 188-ой Директор столовой клянется в жизни больше не работать ни в одной столовой, а тихо-мирно грузить лес в Сибири. Инженеры работают над новой солонкой с односторонним клапаном. Официантки тем временем изымают все старые солонки и раздают соль вручную.
День 190-ый Хакер тырит солонку из столовой и изучает дома её устройство. Пишет гневное письмо директору: "Я, meG@Duc, стырил солонку и нахожу этот факт возмутительным! Любой может стырить солонку из Вашей столовой!" До этого непьющий директор читает письмо, идет домой и выпивает водки.
День 193-ый Хакер обнаруживает, что все солонки в столовой прибиты цепями к столам. Он приезжает на очередной хакерский СПРЫГ и докладывает о своих успехах, получая там заслуженную награду за защиту интересов общества и потребителя. К счастью, директор ничего про это не знает и не сопьется раньше времени.
День 194-ый В рамках дьявольски гениально продуманной операции хакеры всем СПРЫГом вламываются в столовую и высыпают соль из всех солонок себе в карманы. Хакер meG@Duc пишет возмущенное письмо директору, намекая на то, что никакой заботы о посетителях в столовой нет и любой гад может лишить честных людей соли в одно мгновение. Дозатор соли с авторизацией необходим просто позарез.
Инженеры в поте лица работают над новой солонкой, пока официантки опять раздают соль вручную. Директор уезжает в отпуск на Сейшельские острова и обедает только в номере, избегая столовых, ресторанов и баров.
День 200-ый Посетители столовой с ужасом находят, что, чтобы насыпать соли, они должны подойти к официанту, предьявить паспорт, получить специальный 8-значный одноразовый код к солонке. Для получения перца процедуру следует повторить.
День 201-й В столовую был нанят FireWall в виде молодца с огромными кулаками и гориллоподобным интерФейсом…
День 207-ой
В файрволле была обнаружена критическая уязвимость к атакам типа "Выпьем?" и "Третьим будешь?". В результате этих атак он проявлял нестабильность и в конце концов падал.
День 231-ый
Файрволл был заменён на устойчивую к атакам подобного рода версию. К сожалению, эта версия была абсолютно не приспособлена к защите от брутфорс-атак, и после первой же атаки посредством "vGlaz" отключалась. К тому же, она была несовместима со старой версией.
Добросовестный СПРЫГ, решил не останавливаться на достигнутом... они подослали свой вирус "P}{AN†<¤>M" в туалет, который не пустит вас внутрь если вы не раскажете какой нибудь анекдот, вот что называется "усс*ться от смеха"...
День 245-ый
Обзор уязвимостей столовой был опубликован в 666-ом номере журнала X-Web. Тысячи хакеров, узнав основные моменты и додумав ненаписанное, кинулись в бой. Работа столовых по всему миру была парализована. Особо талантливые хакеры уже стали приспосабливать методику для других платформ.
День 251-ый
Тема хакерских атак на столовые стала наиболее популярной для обсуждения в СМИ. В. В. Путин в одном интервью заявил, что хакеров надо "мочить... э... в столовых".
День 257-ой
Были приняты решительные меры. Была срочно выпущена заплатка к столовым в виде бригады дружинников.
День 283-ий
Журнал "Хакер", как всегда, несколько запоздало опубликовал инструкции по взлому столовых. Миллионы ламеров, прочтя их, толпами штурмуют столовые. К счастью, дружинники запаслись пулемётами.
День 351-ый
В столовых заканчивается мясо ламеров, перебитых на 283-ий день.
День 365-ый
Директор столовой возвращается из отпуска. Хакеры предлагают назвать годовщину начала войны праздником заботы о пользователях.
День 367-й Отдел по борьбе с преступлениями в сфере высоких технологий вспомнил о своём существовании и начал подготовку операции по задержанию всех членов СПРЫГа. Для этой цели были изготовлены специальные солонки и перечницы…
День 369-й Хакерам надоела возня с солонками и перечницами… Хакеры в поиске новых целей
День375-й Несколько упорных ламеров сумели просочиться через ряды уставших дружинников и попытались применить приобретённые из журнала «Хакер» знания, но были тут же схвачены сотрудниками Отдела «К», которые с бравадой отрапортовали на верх о задержании большинства членов СПРЫГа.
День 376-й Цель найдена – посуда…
День 396-ой
Директор столовой гордо заявляет, что теперь хакерам не взломать защиту его столовой.
День 397-ой
Хакеры убедились, что сарые методы взлома и правда не действуют.
День 405-ый
Хакеры всем СПРЫГом устраиваются в предприятие, пакующее соль.
День 431-ый
Директор получает сообщение - "На фабрике в соль может быть добавлено что угодно". Он уже догадывается, что произошло в столовой. Но предприятие поставляло соль не только его столовой...
День 435-й Совет безопасности ООН экстренное собрание: - Масштабы солевой войны превысили все допустимые нормы – заявляет Кофе Анан по кличке «Чибо» - необходимы кардинальные меры!!!
День 437-й Хакеры путём взлома банковских счетов завладели 70% всех предприятий пакующих соль. Директору столовой отправлена телеграмма: «Практически на всех фабриках в соль может быть добавлено всё что угодно»
День437-й(вторая половина дня) Кофе Анан и директор столовой в Склифе, с сердечным приступом едва придя в сознание бегают по институту и выбрасывают солонки
День 445-й
Директору столовой пришла записка засунутая в пирожок вовремя обеда:
"Через 2 дня прилетает главный хакер из Украины...кличка "Чернобль".
От Ананимного поклоника"
День 447-й
По столовке носится директор в поисках главного хакера из Украины...особые приметы неизвестны...
Дифицит соли в стране уже объявляли... наверно всё те же хакеры старались, хорошо б водку с пивом так бахнуть, но всё же для кого-то это святое...
День 446-ой,
помимо СПРЫГа появляются другие подпольные организации, неустанно ломающие свои головы над бредовыми идеями...
День 448-ой
кому-то из "Теневодов" пришла в голову бредовая мысль саботировать подпольные лавки с въетнамцами китайцами и другими имигрантами...
Последствия:
День 449-ый:
сотрудниками ФСБ было задержано и отправлено на родину, 400 тысяч имигрантов...
День 450-ый:
больше не слышно акцента на улицах
День 460-ый:
В стране стали заканчиваться дешёвые шариковые ручки, в стране паника...
Только дети в школах счастливы, раньше Домашнее задание просто так не писали, а теперь повод есть...
День 500 Начальнику столовой приходит сообщение. Грузите апельсины бочками. Братья Карамазавы. Начальник думает.
День 505. Начальник понимает что думать вредно налдо действовать.
День 510 Начальник стоовой нанимает отряд контроля за службами поставки соли...
День 515 Безжалостные хацкеры решили, что отправить начальника столовой в туалет на 2-3дня от отравления солью будет мало....и решили устроить в столовой новую диверсию!!!
День 517 07:02 к столовой подьезжает грузовик с продовольствием...в мешках с мукой находится 2 зДорОВеннЫе крысы, предварительно усыплённые всё темиже хацкерами...
07:46 началась паника на кухне....после того как повора вскрыли мешок с мукой и обнаружили там БЕЛЫХ и ОГРОМНЫХ крыс они с воплями и истерикой начали носится по столовой пытаясь подручными предметами убить мерзавцев...
День 518 Вот уже как сутки начальник столовой сосвоими подчинёнными никак не может словить белых и огромных крыс....
День 519 Столовую пришлось временно закрыть...на дверях была повешена табличка с надписью: "Временно закрыты".
Группа теневодов продолжила свои старания,
Продавцы в цветочных магазинах уже глотают валерьянку при виде хлеба и колбасы, ибо добровольцы уже доконали их вопросом
А у вас хлеб продаётся? при этом услышав ответ "Да" тут же спрашивали а не продаётся ли колбаса, услышав и на этот вопрос ответ "Да", теневоды просили им бутерброды сделать... после, под матерные крики продавцов, скрывались в своих тенях.
При нежелании продавца дать ознакомится с порочной литературой одному из несовершеннолетних теневодов, продавец ознакомился с дикими воплями целой группы таких же несовершеннолетних от чего потерял сознание, после того как очнулся понял что все "не"приличные журналы были "позаимствованы", к сожалению продавца, теневоды никогда не идут на "дело" без масок...
День 537-ой
Члены СПРЫГа скинулись и устроили новую диверсию. Они добавили в пищу что-то такое, что повара гонялись уже не за белыми крысами, а за розовыми слониками и шестиногими собачками.
День 540-ой
Ужесточён правительственный контроль, на все фабрики введены войска. Теперь в пищу уже ничего не добавить.
День 543-ий
Повара бастуют, требуют повторения инцидента 537-ого дня. Скучают без слоников и собачек
— Виктор Андреевич, здравствуйте, это Маркус… Нормально… Есть немного, не без этого… Да, конечно… Сколько сможете… А когда получу остальные?… Я понимаю… Но ведь и мне как-то… Хорошо, я понял… Нет проблем… Мне бы за аренду рассчитаться, остальное как-нибудь… Спасибо, Виктор Андреевич…
— Молодой человек, вы к кому? — А вам какая разница! — Я здесь живу. — К Максиму. — Яво нет. — Догадываюсь… Вы давно его видели? — На прошлой неделе. — А вы не знаете, где он?… они уехали? — Нет яво. — Я понял. — Яво совсем нет. — Как это! — В аварию попал он, разбился. В «Скорой» помер, не приходя в сознание. — Подождите… Максим?… умер?! — Да. В субботу это и стряслось, мил человек. — А дочка?… у него была дочка! — Хотите, я вас чаем напою? Не май месяц ведь, замёрзли, поди.
— …Не стесняйтесь, проходите. — Уютно у вас… — Да какой там уют… Стара уж стала, силы не те. — Вы одна? — Дочка у мя есть, и сын… Вы вовремя пришли, только–только чаёвничать собралась… А тут слышу стук. У Максима Володимировича звоночек-то давненько уж не жужжит… Ох, Царствие яму Небесное, и жене яво… Вере… Осиротили ребятёнка, всё о себе да о себе, а об жизни не подумали. Вот как ей теперь, без родителей-то… — …Спасибо, я c вареньем не буду… Боюсь вспотеть. Морозно сегодня. — Как хотите… Как вас звать–величать? — Антон. — А по батюшке? — Георгиевич. — Хорошее имя… Антон… Вы в Бога-то верите? — Как сказать… Кажется, верю. — И в церкву ходите? — Ленив я, матушка. — Значит, пойдёшь. — Почему вы так думаете? — А у тя, милок, на лбу написано. — Что написано? — Что священство тя ожидает. — Скажете тоже… Неуч я, да и… по грехам моим… — Почто?… али думаешь, что Господь не простит? Уж каких татей прощал, а тя и подавно за страдания твои. — Какие там страдания… — C женщинами те не повезло по глупости твоей да по наивности. — Я не наивный. — …Ты первый к Максиму Володимировичу пришёл… Дочку-то явоную сразу и забрали, в тотжын день. — А кто её забрал?… родственники? — Да какие там сродственники! Со службы яво, видать, и забрали. — Вы не знаете, куда её увезли? — Выброси из головы да из сердца. Своя у няе судьбина, у тя своя. — Это точно… — Вы с Максимкой-то как, в друзьях были али так, по случаю? — Не знаю… Кажется, хороший был человек. — Хороший, — значит, хороший… Ты посиди тут, милок, я сейчас… Хороший был человек Максимка, верно говоришь…
— …Вот… Антону Гяоргиевичу… Тябе, сынок, распоряжайся. — Как мне! — Я бабка неграмотная, что написано, тому и верю. — …Тут… деньги… — Значит, всё-таки друг он те был сердечный. — Я не могу… — Э-э, милок, можешь, не можешь, а взять придётся. Ты же не скажешь яму, что не возьмёшь! — Теперь не скажу… некому… — Вот и он так подумал, видно. Знал ведь, что те деньги-то пригодятся. — …Пригодятся… — Де могилка явоная, — ня знаю. Так что коли захочешь — сам ищи. Веркину знаю. Да не пойду впустую ноги мять. Непутёвая она была, Верка-то. — Теперь не важно. — Верно говоришь, Гяоргиевич, не нашего ума дело людей осуждать. Все там будем. Кто раньше, кто позже. — Да уж скорей бы… — Не гневи Бога, не ровён час — отвернётся. — Может, повернётся? — Ты вот через сердце всё пропускаешь, а не кажному дано. Потому и болеешь. А через болести ведь и душа чище становится, спаси нас Господи! — Спасибо, мамаш, за тепло да угощение. Пойду я… Возьмите… немного… — Эт что ещё за блажь! Думаешь, — голодаю тут? — Помяните Максима с Верой. Да и за раба Божьего Антона свечечку Пресвятой… вдруг подсобит. Не самый ведь я пропащий.
Взрослые плачут слезами. Взрослые плачут глазами. Маленькие плачут сердцем, Маленькие плачут жизнью. Но если взрослый плачет как маленький, Значит, он и правда плачет. (Марик, 10 лет)
Вот смотрите: утка - крякает. Следовательно, утка - кряка. Логично? Да. От праааативного: можно ли реверсно пушнуть тот факт, что кряка - уткает? Легко. Это явление зовётся КРЯКОТИСИ. Или вот возьмём лягушку. Она квакает. То есть лягушка=квака. Скажем, что квака лягушкает и тут же, как с куста, получаем феномен КВАКОТИСИ. То есть, бывает так, что думаешь, мол, аааа, 4ерепi литяд...а на самом деле - $овэ тарахтяд.
65 летний канадец получил разрешение на эвтаназию из-за бедности.
Но сначала - анекдот: Советского гражданина, который при Горбачеве подал заявление на выезд из страны, вызывают в КГБ и спрашивают, почему он хочет эмигрировать. Тот отвечает: — Меня не устраивает отношение властей к гомосексуалистам. Ему возражают: — Ну давайте будем объективными. Да, при Сталине за это реально сажали, при Хрущеве смотрели сквозь пальцы, при Брежневе статью за мужеложество использовали только для точечных политических репрессий, а сейчас это по факту вообще не запрещено. Гражданин отвечает: — Вот эта-то тенденция меня и пугает. Боюсь, что такими темпами, ещё немного - и это станет обязательным!
Пост предваряю ссылкой на статью в Daily Mail: https://www.dailymail.co.uk/news/article-11516989/Canadian-man-doctors-approval-euthanasia-despite-admitting-POVERTY-main-factor.html
И бонусом в конце ссылка на статью из Toronto Star на данную тему, и таких статей, из различных изданий, можно ой как много добавить так как количество подобных случаев в Канаде растет как на дрожжах
Канадский пенсионер получил разрешение на эвтаназию от врачей из-за страха о потери жилья, даже после признания, что бедность повлияла на его решение уйти из жизни.
65-летний Лес Ландри сказал специалистам, проводящим процедуру, что он «не хочет умирать», но подал заявку на медицинскую помощь при смерти (MAID), потому что не может позволить себе комфортную жизнь. Этот шокирующий случай демонстрирует все более мягкий подход к эвтаназии в Канаде, где, по словам экспертов, «выбор смерти более доступен, чем поддержка людей с ограниченными возможностями».
Лэндри сказал, что после того, как ему исполнилось 65 лет, его перевели на другой план льгот для пожилых людей и многие из этих льгот были урезаны. Теперь его финансы в упадке и угроза остаться без крова вполне реальна.
Начать процесс получения помощи при смерти в Канаде на удивление просто. В нескольких провинциях жители могут просто скачать форму в интернете.
Эта прямое следствие закона об эвтаназии, принятого в Канаде в 2016 году. Сначала самоубийство через укол предложили тем, кто страдает неизлечимым заболеванием и испытывает сильные физические страдания, например, люди с неизлечимой формой рака.
Спустя пять лет, 17 марта 2021 года, вступил в силу пересмотренный закон – список расширили. Врачам теперь разрешено прекращать жизнь людей с инвалидностью или хроническими заболеваниями, которые не являются смертельными, по их просьбе. Даже если пациент мог бы прожить годы при надлежащем лечении.
Уже в следующем году будет рассмотрен вопрос о доступе к «услуге» людей с психическими расстройствами – еще одна беднейшая группа населения. Это потрясло профессиональное сообщество психиатров в Канаде. Психиатры традиционно делали и делают все возможное, чтобы остановить самоубийство. А теперь они должны будут способствовать этому?
В парламенте страны открыто обсуждают, что закон уже сэкономил казне почти 88 млн долларов в год. После поправок в бюджет ожидается дополнительно 62 млн долларов в год. Лечение – удовольствие дорогое, а помощь в самоубийстве обходится налогоплательщику всего в 2327 долларов за «случай».
Канада тратит на социальную помощь меньше всех промышленно развитых стран. Паллиативная помощь доступна очень небольшому количеству людей, а время ожидания получения помощи в государственном здравоохранении «невыносима».
Сегодня в Канаде неизлечимо больные пациенты могут пройти обследование на предмет эвтаназии и получить ее в тот же день. Ранее по закону требовалось 10 дней ожидания. Пациенты, которые не являются неизлечимо больными, ждут 90 дней.
Свежая статья в Торонто Стар: https://www.thestar.com/opinion/editorials/2022/11/25/medically-assisted-deaths.html
Замечательная статья в догонку, в Канаде весело и будет еще веселее. Нас к этому готовят уже давно: https://www.cbc.ca/news/canada/manitoba/medically-assisted-death-could-save-millions-1.3947481
Про окно овертона, наверное все слышали? Сегодня разрешили одному, Завтра это закрепят законодательно, Потом подкинут каких-нибудь плюшек за это, с одновременным снижением льгот... Ну и когда эвтаназию сделают обязательной по достижению определенного возраста это и так будет привычной картиной. Старая добрая программа Т4, только ещё лучше. Учитывая что после Второй Мировой там схоронились национал-социалисты, представители различных освободительных армий и другие адепты фюрера, то можно сказать это её прямое продолжение. В целой пачке фантастических антиутопий описана принудительная эвтаназия по достижении определенного возраста. Просто фантасты не могли докумекать, как уход из жизни добровольным - в правительстве Канады решили этот вопрос! Сами в очередь становятся и сами платят. Алоисович бы прослезился от умиления. Дело не просто живёт, а ещё и развивается.
В одних странах борются за увеличение численности населения, в том числе - запрещая гомосексуализм. А в других - наоборот, стараются это самое население побыстрее уменьшить до нуля, как все больше считая этот самый гомосексуализм нормальным, так и все более мягкий подход к эвтаназии - в той же Канаде. Вот почему так? Вроде и Россия, и Канада находятся на одной планете, даже климат у этих двух стран похожий, а такая разная политика по отношению к численности собственного населения...
И это все более напоминает ту шутку, где говориться что если начать есть бедных, то можно решить сразу три проблемы: 1. борьба с бедностью, 2. борьба с голодом, 3. борьба с перенаселением.
Когда вместо повышения уровня жизни просто уничтожают тех, кто оказался на грани бедности - это не настолько идеально, как кажется. Помню в 90-е, у бабушки соседка повесилась, пенсии не платили, а её дети где-то далеко жили, так и написала, что лучше так, чем долго от голода мучиться.
Пропущена одна глава. Она вся на эмоциях, малоинформативная.
9 августа 95г.
— Здравствуйте, Максим. Проходите. — Здравствуйте. Антон дома? Я был в мастерской… — Антон в больнице. — Как в больнице! — Да Вы проходите, я сейчас на стол собираю. Пообедаете с нами?… Полина, Максим пришёл. — Я, в общем-то, ненадолго… — Не люблю уговаривать… — Хорошо… — Вам Антон ничего не рассказывал? — Мы немного с ним успели пообщаться. Так… зашёл к нему по пути. — Мы разводимся. — Зачем же так… — Меня не устраивает такая семейная жизнь. И его тоже. Так что вот… — Не делайте этого. — Всё, что ни делается, всё к лучшему. — Поверьте на слово, — будет по-другому, а лучше не будет. Глупость это… — Салат?… — Да… Немного… Спасибо. — …Полинчик, сходи за чайничком, пожалуйста. — Мам, тебе же удобнее. — Дочь, делай, что я сказала. — Позволь хотя бы кусок проглотить. — Глотай быстрее, мы ждём. — Был бы Антон, сказал бы, — кто ждёт, а кто дожидается. — Не хами матери! Я не Антон, спускать на тормозах не буду. — Да уж…
— …Зря Вы так, Марин, она ребёнок ещё… — Ничего, пусть привыкает. Слишком расповадилась… с Антоном. Всё, лафа закончилась. — Плохо. — Не принимайте близко к сердцу, к тому шло. Вот и пришло. — Когда приняли решение? — Две недели назад. — Из-за этого Антон попал в больницу? — Максим, не переживайте Вы за него, он в этой жизни устроится. Девушки молодые вокруг так и вертятся. — Что-то я не видел девок-то. — Ещё увидите… Ученица какая-то мифическая… — Марина, побойтесь Бога! Ей шестнадцать лет! — Или мама её — всё равно. — Там, кажется, и папа присутствует. — Ой, как будто Антона это может остановить! Он меня-то, можно сказать, от мужа увёл! — Как это!… Ничего себе… Вот так прямо и увёл? — Да, почти… Мы с Полиной уехали от него, она маленькая была… А потом появился Антон. — На следующий день? — На следующий год. — Марина, или я ничего не понимаю, или всё-таки Антон никого не уводил. — Ну, почти увёл. Да какая разница! Антона здесь нет, и не будем о нём. — Что с ним? — Не знаю… То есть… Он, видимо, глиной руки переохладил… У него бывало… Позвонил из мастерской, попросил привезти какой-нибудь мази… от ломоты… А когда я приехала, у него ломота была и в руках, и в ногах… мази не помогали… боли стали очень сильными… — Когда это было! — …А потом сердце схватило… Он, Вы знаете, на сердце слабый. — Он говорил, что очень Вас любит. Вас и Вашу дочь. — Ну, что такой как Антон может знать о любви! — Теперь я уверен, — Антон знает… Где он? — В кардиологии на Пархоменко, в институте. — А подробней? — Четыреста шестая. — Там найду… Что за институт? — По Энгельса за Светлановской площадью налево. То ли первый, то ли второй поворот… Ой, что я такое говорю! Направо, конечно направо! — Вы мне так и не сказали, когда он туда попал. — Неделю назад. — …Мам, ну, какая неделя! Уже вторая пошла. Четырнадцатого будет две недели! — Не повышай на меня голос, мала ещё… Да, верно… У меня… дни перепутались. — Вы хотите сказать, что это было тридцать первого июля?! — Получается, что так. — …Да, мам, тридцать первого. Я в «Зазеркалье» собиралась, а ты не пустила. И к Антоше меня с собой не взяла. Ты никуда меня не пускаешь! — Об этом, дорогая моя, поговорим после… Так что?… — Спасибо за угощение… Марина, проводите меня…
— …Вы заходите, если что. У нас редко гости бывают. Так что будем рады. — Я понимаю… Вот… — Что это!… — Вера умерла… — Когда… — Да… Тридцать первого… — Господи помилуй… я не знала… — Никто не знал… кроме Антона… Теперь мы с дочей вдвоём остались… Это Вам, Марина, от Веры. — От Веры? — Серёжки, золотые. Она хотела, чтобы я передал их Вам. Вы знаете, она золото не носила… кроме этих серёжек… — Может, лучше дочке? Всё-таки память о матери. — Нет. Это было её последнее желание. Я не могу… простите… возьмите… я пойду… — Максим, приходите, наш дом всегда для Вас открыт. — Марина, Вы прекрасно понимаете, что я больше не приду. — Из-за Антона? — Нет. Просто не приду… Поцелуйте от меня Полину.
— …Да нормально, Том. А у тебя?… Собираюсь… Скоро ж пост Успенский. Не забыла?… Надо батюшкам подарки приготовить. И тебе кое-то припасла… Секрет, секрет, потом узнаешь… Ну, что ты!… Сделать другому подарок — сделать себе… Ты на лекцию по экзегетике пойдёшь?… А что?… Тома, это не его дело. Пусть зарабатывает деньги и ублажает жену. Ты рожать от него ещё не надумала?… И не надо пока. Мужья приходят и уходят, а мы остаёмся… Ой, не спрашивай. У него своя жизнь, у нас своя. Это его выбор… Ничего, с голоду не умираем с Божьей помощью… Спасибо, и тебе того же. Помоги тебе Господь.
— …Мама… — Да, чадо моё неразумное! — Я поеду к Антоше. — Это что ещё за фокусы! — Он болеет. — Я тоже болею. Ты видела, сколько лекарств мне приходится принимать? — Видела. Но он один. — Не один. К нему друзья приезжают, ученики. — Мама, ну, пожалуйста! Я прошу тебя! — И не думай даже. — Мама, ну, хочешь, я на колени встану! — Нет, я сказала! И выброси из головы эту дурь. — Мама… мамулечка!… — Выпей святой воды… Я сказала, — выпей воды!…
Медсестра(!) колет прививку от дифтерии и в процессе так скорбно: — В мере столько негативна, а люди добровольна еще и такую гадость в себя впускают. — Вы о чем? — О прививках! Мода прайдёт, а здоровье нет, энергетика испорчена...
4-го заехал к матери взять ключи от загородного дома (5-го праздник - День военной разведки). Мы с друзьями решили там отметить. Смотрю, соседка-бабулька выгуливает своего старенького кота, а два мелких ублюдка лет по 13-14 в него камнями кидают. Бабка их увещевает, а им по херу. Надавал подзатыльников. Убежали. Через 5 минут выбежали папаши, увидели меня, попытались убежать. Не получилось. Теперь бабку, когда она выходит с котом гулять, охраняют и папы, и сыновья по очереди. Ибо нехер обижать стариков и кошек.
Когда была ребёнком, мечтала работать в театре. Всё было такое красивое, все нарядные, актёры как будто совершенно другие люди. Выросла, работаю в театре. Культуры никакой, спят друг с другом по очереди, бухают с утра до ночи, матерятся, приходят покичиться, штукатурка на голову падает. Сбылась мечта ребёнка...
Заглянул тут на портал, где дается оценка компаний-контрагентов. Завел свою и оторопел! Оказывается, нам нельзя доверять, т.к., Вы только посмотрите на этих Пацаков, они не брали кредиты за все 18 лет существования! А значит они какие-то ненормальные и вообще изгои! И ничего, что оборот компании увеличился на 70% только за прошлый год. Главное, что мы не занесли "уважаемым" банкам в клювике денег, под исключительно "низкий процент", скажем, под 15-17% годовых. А ту их, негодяев!
Далее представил себе, что когда введут "социальный рейтинг" каждого человека, как каждая корпорация будет решать, что Вы подонок и подлец, т.к. не пьете, не курите и, тем паче, не ширяетесь. И т.о. не приносите корпорациям минимального дохода, который она должна (сама установила) получать с каждого человека мира!
17 июля 95г.
— Антон! Что случилось!
— А-а… Макс… Заходи. Пить будешь?
— В девять утра?
— Какие проблемы, начальник! Один раз нальём, и будет десять. А там и до обеда рукой подать.
— Рассказывай.
— «Дела давно минувших дней, преданье старины глубокой…»
— Не морочь голову. Дома нормально?
— Я там неделю не был.
— А Марина?
— На даче с Морковкой.
— Понятно… Надолго?
— До конца августа… уехали.
— А ты, значит, празднуешь… Герой.
— Да, герой! Мне полагается медаль. За глупость. Чтоб носил её до самой смерти.
— Когда посуду последний раз выбрасывал?
— Вчера… Нет, позавчера… Не помню… А какая разница!
— Ты хоть закусываешь?
— А как же! Тебе закусить?… Сейчас, сообразим… Макс, поищи нож. Запропал куда-то, сволочь железная.
— Не этот?
— О!… надо же! А я и не вижу.
— Что случилось?
— С Мариной…
— Поругались?
— Э-э, не то говоришь.
— Откуда мне знать, что говорить. Я свечку не держал.
— Какую ещё свечку! Ты за кого меня принимаешь!
— Успокойся, Антон. Может, тебе вздремнуть?
— Я встал в шесть часов… Пока с тобой не выпью, — никуда не пойду.
— Я тебя никуда не приглашаю.
— Давай, Макс, налей. У меня координация… того… нарушилась.
— Вижу. Кажется, не только координация.
— Да лан те, Максим! Давай, бухнём!
— Ты меня достал уже. Сколько выпил с утра?
— А-а… вот это всё…
— Полтора литра?!
— «…И опыт, сын ошибок трудных. И гений…» Макс, ты в курсе?
— В курсе чего?
— Что я гений.
— Уже в курсе.
— И ты гений.
— Как скажешь.
— Макс, вот ты мне скажи… Почему у гениев такая хреновая семейная жизнь…
— Тошка, может, ты всё-таки приляжешь? А я тут посижу. Выпью за твоё здоровье, музыку послушаю.
— Да, прилягу… А я лягу-приля-агу-у!…
— Соседи на тебя ещё не ругались?
— Да пошли они!… Нет, соседи у меня хорошие… добрые… не то, что я… а что я… я ничего… ничего… пустое место… место-место… жила-была невеста… а я был женихом… да-а… ты тут сиди… никуда… не уходи… а я пока полежу… немного… немного…
— Макс… Ма-акс!…
— Две минуты!
— У нас выпить есть чего?
— Как грязи.
— Это хорошо.
— Я думаю, что плохо.
— Сколько времени?
— Три часа.
— Нихрена себе! Вот это я дал Морфею оторваться!
— …Всё так плохо?
— С Маринкой-то?… Как обычно… Как меня достало… Каждый раз как подо Ржевом… Ведь знал же, что так будет! И всё равно… Может, хлапнем по пятьдесят, а?
— Есть встречное предложение. По стакану и в парк.
— А ты соображаешь!… Принято. Морду лица сполосну…
— Только не вздумай холодной водой!
— Не дурак.
— Судя по стеклотаре…
— …Ну, за что?
— Не знаю…
— Давай за тебя.
— …Куртку накинь. За бортом плюс пятнадцать.
— Вот лето называется!
— У моря живём.
— Может, на залив смотаемся?
— Не сегодня… Ты к своим поедешь?
— Не позвонит — не поеду. Сколько можно об меня ноги вытирать!
— Тоже верно.
— Морковку жаль… Когда в прошлый раз загудел, она по ночам плакала, меня жалела… А я ведь чихать стал по-кошачьи, как она. Веришь, нет!… Да-а…
— Обойдётся ещё всё, уляжется.
— Мне даже и сказать тебе нечего… Или себе… Не знаю… Макс, заскочим за сигаретами? И по пиву.
— Антон, может, без пива? Развезёт ведь!
— Подстрахуешь. Даю честное гениальное слово — по первой команде сразу домой.
— Домой или в мастерскую?
— Да. Домой не хочу… Девушка, две пачки «Кэмел» и два… две «Балтики»… Спасибо… Ну, падаем?
— …На чём не сошлись?
— Как обычно. «Не учите меня жить»… А у вас что?
— Плохо. Хуже, чем мог себе представить.
— С дочкой всё в порядке?
— Имитируешь деликатность?
— Почти.
— Вчера назначили операцию.
— С чего? Она же нормально себя чувствовала!
— Не совсем. Всё тянула, тянула… Кажется, дотянула.
— Когда операция?
— Во вторник.
— Та-ак… Значит, дела хуже моих… Макс… ты чего… бляха–муха… подумаешь, — операция. У меня их восемь было, не считая четырёх инфарктов!
— Всё нормально… я в порядке… Пока ты спал, я всю мастерскую просмотрел.
— Нашёл чего-нибудь?
— Что именно?
— Значит, не нашёл… Жаль.
— Погоди, что значит жаль!
— Ну, мало ли! Вдруг я как бы что-нибудь потерял, а ты как бы это нашёл.
— Вот придурок. Я уж подумал, — башня у тебя тронулась.
— Не дождёшься.
— …Видел портрет Веры…
— Ну, как?
— Спасибо тебе. Ты не представляешь, как она изменилась за последнее время.
— Наверно не представляю. Разве что самую малость… Помнишь, романс: «…Вот и осталась мне самая малость… шороха осени в доме моём…» Красиво… И мотивчик ничего, душевный такой.
— Это Феликс умеет.
— Сам что ли сочинил?
— Сам. Стихи, правда, чужие. Не знаю… Я в них не разбираюсь… Помнишь, как Вера на тебя?…
— Помню–помню.
— За два дня до вашего прихода Вера видела тебя во сне.
— Да брось!
— Кроме шуток… Ты стоял на стыке Владимирского и Загородного напротив Собора… На тебе был плащ и длиннющее кашне… У тебя есть белое кашне?
— Есть. Покупал в комплекте со свитером…
— …И во сне ты что-то ей говорил… как будто ругал… а она просила ей помочь… А когда проснулась, ей стало страшно. Остальное тебе понятно.
— Эх, Максим, Максим… Раньше бы ты мне рассказал… Ладно, что сделано — то сделано, и в этом всё утешение… Допивай, да пойдём… Ко мне или поедешь?
— Домой.
— Кстати, как с дочкой управляешься!
— Нашёл няню, типа гувернантки. Недорого, потяну.
— Хорошо… Пойдём, до метро провожу… За машиной когда приедешь?
— Завтра с утра.
— Где Вера лежит?
— В Александровской.
— Надо будет проведать до операции, подбодрить.
— Спасибо, Тош, буду благодарен.
— Считай, что мы в одной лодке.
— Да, лодочник, пока не забыл… Ты поаккуратней на пово-ротах.
— Ты про что?
— Про Невский.
— Про какой такой Невский!
— Не прикидывайся. Дом Книги, офис тридцать семь.
— И тут без вас не обошлось!
— Не связывайся, по возможности.
— Я уже въехал, что там происходит. Года три–четыре назад я, конечно, повёлся бы. А сейчас нет, поумнел.
— И вот ещё что… Мой рабочий… Звони, если что…
— Приму к сведению… Спасибо, Макс…
— Тебе спасибо…
— …Горн?… ты немец?
— Да. А что?
— Дык… я тоже.
— Бывает… До завтра?
— До завтра.
— …Марин, положи ещё… Спасибо. — Полина! Не вертись. — …Да ладно тебе, ничего не уронила. — Когда уронит, — поздно будет. — Уронит — подберёт. — Какой-то ты сегодня… покладистый. — Выспался. — И всё?… Какие планы на сегодня? — До вечера занят. Появлюсь часов в девять. — Что так поздно? — С утра Машка с мамашкой, деньги принесут; потом на Невский, — у Стаса заболел продавец, просил подменить. — Мог бы и сам постоять, не велик барин. А тебе там париться и выхлопами дышать. — Надо человеку помочь. — Он хоть раз помогал? — Я не просил. — Так попроси! — …Кофе будешь? — Я сама. — Ну, сама так сама. — …Мам, можно я с Антошей схожу? — Зачем? — Порисовать. — Антон!… — Я купил ей краски. — Я же просила! — Что ты шумишь… У ребёнка каникулы. — Я вам устрою каникулы… — Ну, всё, я побежал. Спасибо… Полин, в другой раз порисуем, извини. Сегодня сильно занят. Действительно занят.
— Здравствуйте. — Вы к кому? — Владимир Саныч у себя? — Фамилия. — Вы боитесь, что я его украду? — Назовите Вашу фамилию и цель посещения. — Девушка, а хотите, — я превращу Вас в жабу, и до конца дней своих Вы будете жить в отдельном террариуме на Скворцова–Степанова! — Понятно… Он Вас ждёт? — На месте? — По коридору первая дверь направо. — Жаль… — Так Вы к Анисимову или?… — Жаль, что не налево… Не смотрите Вы на меня так, я женат. — Больно надо…
— Вы по какому делу? — Владимир Александрович, не узнаёшь? — Минуточку… Антон?… Антон Георгиевич?!. Ты!… — Так. Хорошенькое начало… Ну, кто тут ещё из вашей мафии окопался? — Почему сразу — мафия! Мы серьёзная организация. — Вы всегда были серьёзными. Даже слишком… Кто из общих знакомых? — Ольга Владимировна… — Помню, помню… Кривчонка нет, случайно? — Он отказался. Занятой человек, у них проект в Ауровиле. — А-а… Я, значит, не занятой. — Ты нигде не высовываешься. Нам трудов стоило тебя найти. — А стоило ли? — Стоило… Антон, у меня к тебе деловое предложение. — Как всегда весьма заманчивое. — Антон, ты же знаешь, — я всегда к тебе хорошо относился. — Я помню. Это ведь не ты Прохорова с его шестёрками на меня навёл. Они меня сами на Пушкинскую заманили… Вадим Борисович тоже с вами кормится? — Антон, пойми правильно. Мы хотели как лучше. — Для кого?… для меня? — Ты был совершенно непредсказуем. И в некотором роде представлял опасность… — Володя, ты сам-то веришь в то, что говоришь? Я занимался своим делом. Ни в чьи блудни не вмешивался. Помогал людям. Я полгода был между жизнью и смертью! — Но ведь выжил! Стал сильней, мудрости прибавилось. Нам такие люди нужны. — Сколько вас тут — двадцать?… пятьдесят?… сто пятьдесят? — Присядь… Выпьешь что-нибудь? — В твоей компании? За дурака не держи. Это не моя территория. — А где твоя? — Теперь везде, где я. Питер всегда. Кроме вашего ОВИРа. — Как ты сказал?… ОВИР? — А как вас ещё называть! Общество Возрождения Инквизиции России. — Мы называемся без «России». — А тебе не приходило в голову, почему без неё? — Это не важно. — Потому что в России, Володя, никогда инквизиции не было. Вас не было, и инквизиции не было. И не будет. — Оставим демагогию. Давай по-мужски, — приходи и работай с нами. — Когда вы были Ассоциацией, ты мне работу не предлагал. Что изменилось? — Мы изменились. Самое главное — ты изменился. — Это точно. Иначе и разговора бы не было. Разгромил бы ваш колумбарий да убрался восвояси. — Ну, не надо всё возводить в превосходную степень!
— …Неплохо вы обустроились. — В целом — да, грех жаловаться. Какой вид из окна! — Оценил… Как тебе удаётся так ловко свои делишки улаживать! — Я и твои могу уладить. Причём, без особого напряжения. — Например?… — Как у тебя с жильём? — Что это меняет… — Что ты скажешь, если я предложу тебе четырёхкомнатную квартиру за полцены? — Мне и за такие деньги не купить. — Вторая половина в рассрочку. — Ты старше меня на семь лет, а рассуждаешь как пацан из подворотни. Денег нет, и в этой жизни не будет! — За год–полтора сможешь расплатиться. — Каким же образом! — За этим пригласили. — Становится интересно. — Вот видишь. Можем ведь найти общий язык! — Я для вашей тусовки бесполезный человек. Лечением не занимаюсь, и не буду. Я слишком хорошо знаю, где оно заканчивается. — Не всё так плохо, Антон, не всё. Но кое-что… — Именно?… — Ты не хуже меня знаешь, что у нас творится! Вот скажи, — чем закончились твои выступления в прессе?… Пригласили, объяснили, что не ко времени, а лишний шум никому не нужен. Им шумиха нужна. А это, извините, Антон Георгиевич, далеко не одно и то же. — Меня это уже не касается. — Ты ли это? Тебе всегда и до всего было дело. Что случилось? — У меня семья. Я должен их оберегать. В том числе и от вас. А ещё я чуть не умер. Ты не забыл? — Оставь, прошу тебя. В своём роде это был тактический просчёт… Нельзя же до конца жизни зло держать на весь белый свет! — Не на весь… Так что вам от меня нужно? — У тебя дар. Я тогда ещё заметил, когда ты появился в Апраксином переулке. Помнишь? — И как вы с Прохоровым смотрели на меня сверху вниз. — Ну… Прохоров нам и посоветовал с тобой связаться. — Надо же как! Это ж сколько зверья в лесах передохло! — Всё течёт… И мы не молодеем. — Кто ещё? — Ирма Андреевна. Помнишь такую? — Ещё бы. Вечнозелёная… — Это как? — Вот так. Думает, что будет жить всегда. — Куда делась твоя коммуникабельность!… человеколюбие!… — Володя, я не мальчик. К тому же за одного битого двух небитых дают. — Опять за старое… Ну как тебе объяснить, что ты нужен! Нам нужен, людям! — Огласи весь список, пожалуйста. — Список?… тебе нужен список?! Вот… смотри… Это перечень контор, агенств, компаний, занимающихся магией. Половина из них, в лучшем случае, — шарлатаны и вымогатели. Мало?… Хорошо, вот ещё один. Это гипнологи. Заняты отъёмом денег у населения. — И это правильно. Есть люди, готовые отдать свои деньги. Значит, будут желающие их взять. Капитализм! — Антон, не ёрничай. Тебе лучше многих известно, что такое зависимость от гипнолога. — Давай их пристрелим. — Придёт время, и это будет… Ещё не всё. Самое вкусное на десерт. — У тебя тут вода есть? — Да. Посуда в шкафу… Десерт у нас совсем несъедобный… Синдром Кашпировского. Термин знакомый? — Кажется, я придумал в восемьдесят девятом. — Ну?… тебе мало? — Мало. — Антон, сколько человек в Питере могут гарантировано компенсировать этот синдром? — Не знаю. — Зато я знаю. — Пусть идут в церковь. — А если человек неверующий? Ты же знаешь, что происходит. — Меня на всех не хватит. А у тебя в роду десять поколений священников. — Здорово! Поэтому ты решил вообще отказаться от помощи людям? — Я не отказываю тем, кто ко мне приходит. — Это капля в море. Пойми, мы занимаемся не только палками в колёса, на нас лежит ответственность за пропаганду здорового образа духовной жизни! — Сколько патетики! Заслушаться можно. А компашка заодно и денег заработает. Не так? — Давай ещё раз… От тебя ничего не требуется. — …И за красивые глаза ты покупаешь мне квартиру. Володя, глянь… Я похож на дебила? — Нам нужны люди. Не просто эсперы с улицы, а специалисты с даром как у тебя. — Ай, как хорошо… Полину я вам не отдам, новых детей делать не собираюсь. Да если бы сделал! Пока родятся, вырастут. А там, глядишь, и вы перемрёте. — Мы комплектуем группу, из которой выбираешь всех восприимчивых к обучению. — Обучению чему? — Тому, что есть в тебе. Иначе нам не разгрести никогда. — Кто тебе сказал, что вы сможете это разгрести! Или ты придумал сам–сотоварищи? — Но ведь пытаться-то нужно! — Как ты заговорил! Сколько же ты получаешь за своё рвение, если не секрет? — Секрет… — Ладно, я пошёл. А ты смотри, не лопни от усердия. — Антон, подожди… Сколько к тебе приходит? Один человек в месяц? И что дальше? Ты ведь даже не можешь отследить, что с ними потом происходит! Как они живут потом, без тебя!… — Ну, и здоров же ты! Кто тебя этому научил?… спонсоры? — Смотри, мы набираем группу, причём, не просто набираем, а отбираем лучших. Хочешь — с твоей помощью. Или под твоим руководством. Как пожелаешь. — У меня были ученики. Ты гарантируешь, что они не пойдут по их стопам? — Стопроцентной гарантии никто дать не может. — Ты больной. И очень жадный. Представь, что десять антонов разбредутся по своим интересам. Да у нас и так психушки переполнены! — А ты?… ты гарантируешь, что твоя пациентка выйдет из больницы? — Ты о чём? — О супружнице опера с Литейного. — Какая же ты скотина, Анисимов. Меня блевать тянет от всей вашей компании. — Ты на себя посмотри, мессия недоделанный! Кому бы ты нужен был, если бы на тебя пальцем не показали! — Ну, здорово! А душевно мы с тобой поговорили, Саныч. Правда? — Прости… Не сдержался. — Не сдержался? Правильное слово. Держал ведь, таил. Впрочем, ты всегда был таким. — Антон, прошу… Подготовь пару–тройку, а дальше мы уж сами управимся. — Нет, не управитесь. Ваши деньги вас и сожрут. — Ты совершаешь ошибку. — Я совершил её, когда припёрся в Ассоциацию Прикладной Парапсихологии. Эх… уж лучше бы ты был шарлатаном… Передавай привет своим прилипалам.
Свежий анекдот(на данном портале): Оптимизация медицины ещё не дошла до того, чтобы объединить ларинголога и проктолога. Вспомнился старый - про тонзилэктомию пер анус... Стало грустно... И, не в ущерб автору: у нас всё всегда так и делается... Спасибо!
у меня старенький айфон, сын подарил - 4, 5 или 6. То есть какие-то приложения на него ставятся, какие-то никак. Ну я телефоном в качестве мини-компьютера пользоваться терпеть ненавижу, ибо клавиатура мелкая, использую ноут. Тут недавно стала доставать реклама от Альфа-банка установить снова приложение на айфон (весной-летом старое прекратило дозволенные действия, пришлось снести). Стал устанавливать - говорит "подключи wi-fi". Теоретически, вероятно, можно раздать с ноута, но это надо, как минимум, знать парол или как-то настраивать. Думаю, да и хрен с ним, поеду в отделение банка, там установлю. На следующий день включаю телефон, оказалось, приложение каким-то образом загрузилось и просит указать парол и телефон. Ну указал, зашел, проверил - вроде работает. Сегодня собрался в магазин, надо проверить остаток на карте. Пытаюсь зайти в личный кабинет на ноуте, логин/парол/4 цифры из сообщения. И 4 цифры приходят, но через пару сек исчезают с экрана телефона. Захожу в смски - от банка новых нет. Точно, оформление этого сообщения было же похоже на приложение банка... Пытаюсь открыть приложение... 5 минут - полет нормальный, 10 - то же. Выключил, спросил остаток у робота. Потом позвонил в call-центр с претензией - зачем так делать: если мне нужно приложение, так я его и открою, а если я работаю с компом, нафига мне в этот момент приложение? Проблема решилась за 2 секунды: девушка отключила push-что-то там, и сообщения стали приходить просто в виде смс. Я понимаю, что немного туплю в современных гаджетах, но сама идея отправки сообщений, подтверждающих вход на КОМПЕ, в ПРИЛОЖЕНИЕ... Это круто. Наверное эффективные манагеры дали такое ТЗ разработчикам.
Вот еще небольшая зарисовка из моего студенчества. Колхоз. Первый курс, и мы, студенты музыкального института, два десятка хилых очкариков-интеллигентов, оказываемся в совхозе «Сарканайс Дарбаляудис», что с латышского переводится, примерно, как «Красный Трудовой Народ». Народ, оказался на поверку совсем не красным. А абсолютно синим. Синюшным. Весь, от встречавшего нас агронома, до раздатчиц в полевой кухне. Поставили нас на стройку, а строили новое здание администрации. Здания пока не было – был доведенный до третьего этажа кирпичный остов, внутри на балки была положена фанера, полов не было даже близко. Возле здания, в десятках двух метров, стояло шесть или семь деревянных поддонов, на каждом были сложены кирпичи. Пришел пошатываясь прораб, и если опустить мат, сказал нам: становитесь цепочкой, один пусть идет наверх здания, и передавайте ему по цепочке кирпичи. А он пусть складывает у стены, чтобы, когда придут каменщики, им было чем работать – стенки дальше возводить. Перекидали мы так цепочкой из рук в руки два поддона кирпичей, устали, тяжело это, все-таки… А тут - обед – полевая кухня: приехала лошадка с телегой, на ней тетка, вдрабадан пьяная, и несколько бидонов. И миски алюминиевые. Стали разливать суп – запах вроде ничего, крупа какая-то и картошка плавает. Дали хлеб, сели мы тут же, на травку, сидим, едим. И тут Маша Зонскер вдруг говорит – а что это, червяки? Мы присмотрелись – точно, у всех плавают, мелкие, миллиметра по 2, червячки. Мы к раздатчице – что это? А она нам – не ссыте очкарики, харчитесь дальше, это личинки, они в крупе всегда живут, с ними суп только вкуснее. И ржет, пьяная морда. Ну, что, мы голодные, а червячков этих и не видно, ежели не приглядываться, почти все плюнули, и стали есть дальше. И тут Толик Файнштейн вдруг кричит – смотрите! И вытаскивает из супа глиста. Сантиметров 7 длинной, с черной головкой, толстого, белого… Толика стошнило в тарелку, еще двоих тоже. Суп уже никто не доедал. Попили воды с хлебом и пошли дальше работать. Ладно. Два поддона кирпичей уже наверх передали, а сколько их там нужно – никто нам не сказал. И спросить не у кого. Прошел какой-то мужик – мы ему – дядя, а сколько кирпичей наверх надо? А он – ты чего тут разговоры пришел разговаривать? Работай, когда скажут – закончишь! Ну ладно… Наверху Вася Кобылин кирпичи принимает, а мы ему подаем цепочкой. Еще два поддона кирпичей наверх ушло… Совсем мы запарились, но виду не подаем – пусть не думают, что мы «вшивая интеллигенция», работаем и не жалуемся! Шестой поддон начали подавать, слышу, Вася сверху, со стены что-то кричит, и руками машет. А за забором трактор работает, не слышно его. Посмотрели мы на него, и дальше кирпичи передаем. И вдруг – грохот страшный, аж земля вздрогнула. И Вася Кобылин исчез. А из дверного проема здания – облако пыли. И появляется Вася. Все говорит. Нет больше кирпичей. Как, говорим нету? А так. Там наверху, на балках фанера и доски какие-то положены были. Вот на них кирпичи Вася и складывал. Когда пять поддонов в одном углу сложил – треснули доски, и вся груда кирпича рухнула вниз. Кирпичи – в порошок. Стоим мы, и не понимаем, что делать. А Васю дрожь бьет нервная. А тут и прораб подходит. Сразу все понял, и как начал орать. А Кобылин стоит, на него смотрит, а потом как перданет! Прораб аж замолчал. А у Васи по ногам уже течет, стоит, смотрит на прораба, и срет в штаны… Вот такие они, колхозные наши будни!
— Я Вас приветствую, мадам! — Как ты любезен сегодня. Не к добру. — Да ладно, чего уж там; чай, не на свидание пришла. — Чай, говоришь? — Как же без него! — А ты мог бы для меня своей царской травы заварить? — Заварю, заварю. — Усыплять сегодня будешь? — Нет. — А я бы не отказалась. — Я тебя понимаю. Но… Видишь ли, какая штука, гипноз как наркотик. Людям нравится это состояние. Так что ты не ис-ключение. — Жаль. — Да не стоит об этом жалеть! — Приятно быть исключением. — По-разному… Так, сегодня у нас маленькое развлечение. — Вот так сразу, безо всяких прелюдий? — Будешь позировать. — Ты хочешь нарисовать мой портрет? — Нет, конечно! Да и рисовальщик из меня никудышний. — А как ты готовишь эскизы для своих скульптур? — Я работаю без эскизов. — По памяти? — Почти. — Как это? — Подожди, усядусь поудобней… Ты по улицам ходишь — спотыкаешься часто? — Ну, Антон, и сравнения у тебя. Говорили мне, что ты странный, но теперь я и сама вижу. — Не странный я, просто приземлённый. — Ой, вот только этого не надо! Приземлённый… — А что? Я мыслю простыми категориями: еда, женщина, глина. — Совсем ты меня заморочил. — Ну-с?… Приступим, Вера Михайловна! — Мне потом можно будет посмотреть? — Сегодня не понравится. Даже показывать не стану. — Включи какую-нибудь музыку, что ли… И расскажи, как ты умудряешься работать без эскизов.
— У меня в голове много проектов. Они живут своей жиз-нью, изменяются, я отрабатываю технику резьбы… — Антон, а что это такое? Это же не глина! — Это скульптурный пластилин. Он не такой текучий, как простой. Что бывает критично, особенно в жару. — Почему не в глине? — Глина быстро сохнет, у нашей жирность маленькая. А нам потребуется время. — Жирность?… у глины?! — Ну, как бы тебе объяснить… Вот представь, что ты в пе-сок выливаешь воду. Что будет? — Прольётся до дна. — Правильно. У песка жирность нулевая. И глина разная бывает. — А с какой ты работаешь? — С кембрийской. Я, как ты знаешь, человек небогатый, ез-дить за хорошей глиной не по карману. — То есть, эта совсем плохая? — Да нормальная, работать можно! Я её промываю, сушу. Чистенькая становится, без единой крупиночки. — Так вкусно рассказываешь, что аж самой захотелось её помять. — Могу дать кусочек. — Всего кусочек? — Тебе хватит. Потом поймёшь. — Мне не понять, я же баба глупая. — Не глупей кошки. — Да… Что значит, не глупей! — …Когда я впервые приступил к заготовке большого объ-ёма, — ну, большой он был, конечно, относительно… использо-вал детскую ванну. Классная была идея!… А у меня тогда в ма-стерской жила кошка… — Сейчас не живёт? — Добрые соседи отравили… В моей жизни было три кош-ки, которых я никогда не забуду… Вот… Алиска была третьей. Наверно, больше не будет. — И что твоя Алиска делала? — О, много чего! Была хозяйкой дома, любила воротнички сосать. Я попробовал — ни фига не вкусно… Ещё любила спа-гетти, особенно с грибами. Натрескается, лохудра, и лежит пых-тит с набитым брюхом. Никакого «Вискаса» не надо. — Ты про неё как про человека рассказываешь… — …Любила смотреть телевизор, лёжа под одеялом. Кончик откинет и таращится на экран, как будто что-то понимает. — Я про такое слышала. Собаки тоже чудят иногда, если долго с людьми живут. — Эт точно… Они все нам стараются подражать… Когда пришла пора котят рожать, она до последнего терпела, пока я не пришёл. Как это, мол, рожать да без хозяина!… И малышню свою сразу в постель мою перетащила… Член семьи, — умора… — Может она и скульптуре училась? — Хотела понять, что я вытворяю. Пока глину месил, всё время вокруг ходила. То понюхает, то в ванную лапу сунет. Ни-когда с таким весельем не работал. — Может и мне кошку завести… — Дочку расти. Чтоб из неё кошчонка не получилась. — Всё, больше не отвлекаю. — За меня не волнуйся. — …Кто это поёт? — Не узнала? Ну, ты даёшь, Михайловна. Это же Хампер-динк! — Точно! Я эту песню раньше не слышала. — Может, забыла? Очень старая запись, в начале семидеся-тых у нас в стране выходила. — Как называется? — «Возьми моё сердце». — Антон, ничего не хочешь у меня спросить? — Сама, сама всё мне расскажешь. — А если не расскажу?… пригрозишь Максиму пожаловать-ся? — Очень мне надо, жаловаться… — Объясни, зачем тебе это нужно? — В конце восьмидесятых я узнал про одного доктора из Армении, который корректировал психику пациентов, создавая их скульптурные портреты. А у меня есть одна отличительная особенность. С раннего детства… — Ну, наконец-то! А то, — приземлённый… обыкновен-ный… — Ничего там необыкновенного. Я подражатель, своего ро-да имитатор. — Как это! — Как подражают дети? Вот вспомни себя. — Да я до пяти лет про себя ничего не могу сказать. — А после пяти? — Я-то как раз обыкновенная. И никакими подражаниями не занималась. — Ладно, в другой раз. — А с какого возраста ты себя помнишь? — Отчётливо помню с месячного. — Ты Марине Алексеевне тоже сказки рассказываешь? — Я не шучу. — А в два месяца ты занялся подражанием. — Хм… В этом что-то есть. Надо будет повертеть… У меня хорошо получалось подражание животным. Мяукал так, что ко-шаки в округе с ума сходили. И не только кошаки… Потом пев-цам разным подражал. Если бы в художественную школу не по-ступил, то, может, и музыкант из меня неплохой получился бы. — Из тебя неплохой экстрасенс получился. — Не называй меня так. Я не экстрасенс. — Значит, маг или колдун. — Я ни то и ни другое. — Кто же ты, в таком случае? — …Так вот… Мне достаточно было один раз посмотреть, как он работает, и я смог повторить его метод. — Ясно, ты просто гений. — Не возражаю. — Надо же! — Гениев много, особенно у нас в России. Это не подвиг… Поверни голову чуть влево… Хорошо. — Уже хорошо? — Нет, пока не очень. — …Николай мой учитель. — Ох, как я не люблю это слово. — Откуда ты про него узнал?… Максим рассказал? — Предположим, что Максим… Вы давно с ним встречае-тесь? — Восемь месяцев. — Мэм, а по Вам розги плачут. — Это моё… дело. — И Максима тоже. — Я тебе говорила уже. — Он тебе не угрожал? — Максим?… Пусть только попробует! — Николай. — Откуда ты знаешь!… — Сквозняком надуло.
— …Антон, я устала. — Всё, пара штрихов… На сегодня достаточно. — Может, всё-таки посмотрю, а? Ну, хоть одним глазком. — Я сказал — нет. Запомни, женщина, это моя территория, здесь условия диктую я. Запомнила? — Ух, какой ты!… Марина надоест, — позвони. — Когда ты видела Николая последний раз? — В середине марта. — Не жалует он тебя своим вниманием, как я погляжу. — Он очень сильный. Сильней тебя. — Что ж ты тогда ко мне пришла! — Он сказал, что «чёрные» такими вещами не занимаются. — Чёрный, значит… Уже тепло… Влипла ты, Михайловна, по самое некуда. — Я знаю, Антоша, но ничего поделать не могу. Он как магнит. Только посмотрит, и я пропала. — Дура набитая. — Не груби. — Я не Макс, мне можно. — Ты так и не сказал, зачем тебе это нужно. — А-а… ты про это… Марина попросила. — Я не первая. — Тебя это не касается… Что вас с Мариной связывает? Ра-ботаете в разных организациях, видитесь редко. — Она интересная женщина. Интересы не пересекаются. — Кто мне сегодня предлагал позвонить? — Да я пошутила. Могу пошутить? — Я такие шутки не понимаю. — Забудь. — Забыл. — Ладно, пойду я. Когда прийти в следующий раз? — Свяжемся. Я сейчас занят, надо несколько долгов раздать. Как со временем определюсь, — сообщу. — Позвонишь, а?… — Позвоню… Ну, ты зараза! — Пока–пока, Антошенька.
Приходим во все места: где есть люди, где людей нет. Иногда — под телекамеры что-то записываем как нарушения. Чаще всего - на 5000-7000 рублей и никогда на физических лиц - управителей этих дурдомов.
Проходит пару-тройку лет. Нарушения — не устранены. Мы идем, делаем сэлфи на фоне неустраненных нарушений. Штрафы доходят до 50-70 тысяч рублей. В ход идут зиц-председатели Фунты, личные договоренности, бракованные датчики и огнетушители, гнилые шланги. И никогда и никого нельзя посадить на пару-тройку годков строгого режима: табу.
Года еще через четыре, чтобы получить страховые выплаты, сигнализации отключают, разливают горючую жидкость, либо искрят сваркой. Хорошо, если никто не сгорит и не пострадает, хотя, если стены из горючих материалов — не мудрено.
В камере каждое фото продаем владельцам бизнеса тысяч за триста. Строим дома, дачи, иногда даже в Крыму.
Страховая платит от 30 до 50 процентов возмещения на счет в Швейцарии или Бельгии. О людях пусть заботится МЧС и возит их в Москву на лечение спецбортами.
После похорон и судов мы уходим в запой целыми отделами — людей просто жалко, даже слезы пробивают.
Вот так и крутится рядовой пожарный инспектор. От пожара до пожара, от дознавателя к следователю с одним простым телефоном, где все грехи — как на ладони.
— Мне было девятнадцать, когда с первым инфарктом я загремел в клинику скорой помощи Новосибирска. — Как ты говоришь, — уже бодрит. Нас ожидает нескучное продолжение. — Если не интересно, — могу налить. — Ладно уж, продолжай. — Познакомился с одним любопытным стариканом. Васильев Дмитрий Александрович… Да-а, занятный был мужик. Родился в Бессарабии, потом политех в Бухаресте, в сорок четвёртом попал в Одессу… Полиглот, переводчик, инженер, мастер спорта по шахматам. На шахматах мы с ним и сошлись. У меня тогда был первый разряд. По логике, ему не интересно должно было со мной играть. Но однажды он признался, что каждая партия даётся ему с большим трудом. — Как говорят, — если бы старость могла! — Не скажи. В его «хорошо за шестьдесят» на редкость свежий ум… Причина оказалась в другом. У меня, по его словам, был незаурядный гипнотический дар. И те пять недель, что мы провели в одной компании, он посвятил обучению меня основам психотехники. А спустя три–четыре года я уже самостоятельно и осознанно пришёл к другой стороне этих техник. — Я так и знал. Никакой мистики, просто гипноз. — Гипнозом давно не занимаюсь. — А как же чай? — Некоторые травы помогают настроить внимание. Не ограничить его, а сконцентрировать в определённом направлении. — Так. Куда ты направил наше внимание? — Максим, вы сами его направили, когда приняли решение прийти в мою конуру. — Какие травы ты обычно используешь? — Про мяту я говорил… — Чем она отличается от нашей? — Так это наша и есть! На Карельском перешейке в некоторых местах её хоть косой коси. В аптеках продают перечную, мне не нравится. — А ещё? — Душицу привозят с тянь-шаньских предгорий. Есть памирский чабрец, который я называю «царской травой». Уникальное растение. Я редко завариваю, только по праздникам. — Боишься сам себя сконцентрировать? — Там сейчас неспокойно. Ни трав оттуда не привозят, ни мумиё. — У тебя и мумиё есть?! — В позапрошлом году возвращался с Васильевского, на льду жигуль потерял управление. Ну, и бортануло меня слегонца. Метров восемь кувыркался. Потом хозяин машины отвёз меня в травму, наложили гипс на ногу. Через неделю я его снял. — Будя врать-то! — Не вру. Природная способность к регенерации тканей, мумиё, ну, и кое-что ещё. Вот так. — Однако… А зачем ты нам это рассказываешь? — Для закрепления успеха… А теперь… Максим, прогуляться не желаешь? — Пока нет. — Желаешь–желаешь, ещё как желаешь! — Да куда ж я дену себя в это время! — Есть идея. Сходи на Садовую сорок. Им завезли румынское вино. Возьми пару бутылочек. Это будет платой за беспокойство. — Да я тебе ящик могу принести! — Бесплатно ничего не делаю, но ящик это перебор. — Сколько времени надо? — Если бежать не будешь, то как раз и управимся. — Исчезаю.
— Так, Вера Михайловна, с этого момента только на «ты» и безо всякого отчества. — Согласна. — Для начала скидывай всю одёжку до нижнего белья. Посмотрю твой позвоночник. — Вот так сразу? — Времени мало, вопросы будешь задавать, когда муж вернётся. — Потерплю уж… — Ложись на живот… Хорошо… а спина вполне… — У меня и остальное тоже. — Не шали… Так, правую в колене… прижать к груди… На другой бок… тоже самое… Нет, теперь левую, конечно!… Ладушки… Вставай. — Ах… приятно как… — Вставай, я сказал! — Ничего себе! Куда только мягкость подевалась… — За вином потопала… Руки расслабь… приготовились… Не напрягайся, всё сделаю сам… Оп!… Всё, можешь одеваться. — Могу и не одеваться. — Я Максиму пожалуюсь. — Ты меня хочешь напугать! Или удивить Максима? — С тобой всё ясно… Стой спокойно… Что?… — Холодок на уровне груди, а ниже ничего. — Продолжим… Сейчас?… — Спустился на уровень бёдер. — …А теперь? — Ступням щекотно. — Хорошо… Так… Садись. Кресло, конечно, не фонтан, но это ненадолго. — …Антон, мне плохо. — Что именно? — Жар изнутри, дурнота… и голова кружится… Мне однажды вводили контрастное вещество для рентгена, ощущения почти такие же. — Смотреть в мои глаза и не отвлекаться! Сейчас досчитаю до пяти, на счёте пять ты сразу заснёшь… Внимание — раз!… Два!… Три!… Четыре!… Пять!… Спать!… Глаза не открывать… Я повторяю, — глаза закрыты… — …Антон, ты ничего не можешь сделать. Вера моя. — Кто ты? — Ты знаешь. — Не знаю. — Теперь знаешь. Тебе страшно? — Кто тебя привёл? — Тебе страшно?! — Кто тебя привёл?! Отвечай! — Николай. — Кто он такой? — Спроси у Веры. — Вера спит. — Ты не будешь дожидаться Максима… Посмотри, какое тело… Ведь не будешь… — Не буду… А теперь слушай меня и внимай: Именем Господа нашего Иисуса Христа дух злобы и тьмы, повелеваю тебе — иди к себе, к своим! — Мы ещё… с тобой… встретимся-а…
— …Вера… Вера… — Да… Антошенька… — Медленно… просыпайся… не спеши… я держу тебя за руку… Ну, с возвращением. — Долго я спала? — Нет, совсем недолго. — А что ты делал? — С тобой разговаривал. — И всё? — Конечно. — Мне показалось, что здесь кто-то был. — Это просто сон… По чайку? — Да, пожалуйста… А почему у тебя трясутся руки? — От напряжения… — Такое чувство, — будто с того света вернулась… Опасный ты человек, Антон. — Не опасней твоего мужа. — Да не муж он… так… четвертиночка. — Семья разрушается не от того, что нет любви, а от неуважения к самому себе, — к своим мыслям, чувствам и поступкам. — За что его уважать… — Тормозни. Посмотри на себя, — тебе нравится то, что ты сейчас говоришь?… и ты ли это! Подумай на досуге. — …Ты что-нибудь ещё будешь делать? — Сегодня вряд ли. Устал. — Ладно… А в другой раз? — Обязательно. Ты сможешь прийти без Максима? — С удовольствием. — Удовольствие я тебе не обещаю, скорее наоборот… И вот ещё что, — придумай, чем ты будешь отвечать на мой вопрос. — Какой! Что-нибудь про нижнее бельё? — Кто такой Николай.
Именно так звучало старое русское ругательство, окончательно вышедшее из употребления в 1980-е годы, видимо в связи с деклерикализацией СССР.
Европейские табуизированные ругательства обычно все про святотатство, русские -- про секс. Конструкция же "ёб твою душу" должна восприниматься одинаково неприлично в обеих культурах. "Fuck Your Soul"
Последний раз видел Исаака в 1983м. Он приезжал прощаться после госпиталя. Пропали традиционные шулдикь и хохмы. За столом тихо беседовали только они с дедом, на идише. Дед отвечал коротко, подолгу глядя в стену выпученными глазами. Перед отъездом дед предложил съездить на реку. Взяв меня с сестрой, возвращались уже затемно. На заправке машина не завелась. Только толкать. Сестра согласилась лишь выйти из машины, дед за рулем. Видимо. Бензин, как и аккумулятор, был хреновым, машина заводилась, и тут же глохла. Но. Первые 600 метров мы толкали молча. На русский Исаак перешел только после " разгончик". Он хрипел и громко обсуждал околомедицинские темы, помню, что то про мочевой пузырь. В районе мясокомбината, после признания в слабой любви к родне деда по отцу, двилатель заработал ровнее. Совпало.. Утром у вагона вид у Исаака был очень обиженным, прощались молча. Без обнимашек Следующие двадцать лет не приезжал, а после репатриации перестал и писать. В 86 поздравлял меня открыткой.
Из книги «A..Z. Курс квалифицированного пользователя компьютера (компьютерные курсы у Вас дома). Экспериментальное, справочно-методическое пособие»:
История 1. В конце 1990-х в России начали активно распространяться справочно-правовые системы (в том числе КонсультантПлюс, Гарант). В результате любой компьютерщик [*], работающий в фирме, купившей такую систему, в глазах окружающих автоматически получал квалификацию «Юрист / Юрисконсульт» и к нему тянулся бесконечный ручеёк желающих проконсультироваться. И вот типичная задачка тех лет: нужно найти документ, который называется «О депозитных сертификатах». Дальше было трое суток непрерывных поисков и уточнений задачи от заказчика. Когда документ был всё-таки найден, то сошлось в его названии одно слово, так как назывался он «О долгосрочных вложениях граждан». «О!!!» ---
История 2. В начале 2000-х по телевидению начали активно появляется телепередачи, посвящённые качеству продуктов питания. Одна из первых передач раскритиковала массово продававшиеся марки доступной по цене томатной пасты. Каких только воспроизводимых экспериментов не было предложено, в том числе: - и то, как не натуральная томатная паста должна расслаиваться при разбалтывании в стакане чистой воды - и то, что не натуральная томатная паста, оставленная на несколько дней на тарелке в тёплом месте, запросто превращается в массу мало отличимую по своим свойствам от пластика.
В общем страшилки, предопределившие поиск своего рецепта для изготовления сего продукта. В минусе было то, что свой домашний Технолог Пищевого Производства временно находился в командировке и проконсультироваться с ним не было ни малейшей возможности.
В плюсе было всё остальное: - наличие очень большой помидорной теплицы, в которой исключительно для себя за сезон выращивали до 500 кг томатов высшего класса; - наличие своего домашнего Дегустатора Высшей Категории, которая если какой вкус когда прочувствовала, то больше ни с каким другим не спутает; - доступ к сети Интернет, в которой тогда уже начали публиковать книги кулинарных рецептов, начиная от русских дореволюционных с «ятями» и до свеженьких англоязычных cook-book. - а ещё много боевого задора: вот Он приедет, а мы Ему продемонстрируем, какую томатную пасту мы самостоятельно сварили и как законсервировали.
После пары недель экспериментов боевой пыл охладел: ибо результат получался подчас очень даже не плохим, но совсем не как у запланированной-ЭТАЛОННОЙ «ТОЙ САМОЙ томатной пасты, которую возили когда-то из Москвы». А потом Его голос прозвучал в телефонной трубке и проговорил, где на бескрайних информационных просторах взять рецепт: «В старом дедовом гараже за грудой бутылок из-под Пепси [**] должна сохраниться хоть одна банка с московской этикеткой». Когда банку нашли и этикетку прочитали, то долго и многократно орали: «Ё! Ну Ё же!» На этикетке значилось: мелким шрифтом «фруктово-», а дальше здоровенным шрифтом «ТОМАТНАЯ ПАСТА. Сорт I». Ну а дальше состав: - 33,3% сливовое повидло с содержанием сахара не ниже 5%, сорт III; - 33,3% яблочное повидло с содержанием сахара не ниже 5%, сорт III; - 33,3% помидоры маринованные протёртые со шкуркой и рассолом, сорт II.
Так что формируя запрос к поисковому серверу просто сумейте задать его ПРАВИЛЬНО.
--- Сноски * тогда ещё термин айтишник не употреблялся, а предпочитали либо «программист» либо «сисоп» (системный оператор, что по ныне принятой терминологии соответствовало «системный и сетевой администратор»). ** изначально в СССР Пепси разливали в нестандартной формы бутылки, которые из-за того не принимали в пункты стеклотары и они становились украшением интерьера всевозможных дач и сараев.
В Южном Подмосковье в 2025 году будет всего один мегагород с одним центром.
Г.о. Серпухов, Протвино и Пущино решили забыть исторические уроки и стать одним городским округом.
Совет депутатов решал, как будет называться новое образования: СерпПоПу или СерпПоЯ.
Но идея мне, лично, нравится. Дать кому-то в Правительстве на лапу столько, чтобы депутаты получили пожизненные назначения, потом мэр стал несменямым лидером. Это всего лишь потому, что в городе работает завод минеральной ваты, завод бомж-пакетов и наполнителей, есть небольшой завод по производству унитазов. А каждое утро 20000 человек садятся в 15 электричек и едут в Москву за счастьем. И так уже более 20 лет.
А в Протвино построят крупнейший центр Европы по ядерной медицине, а в Пущино в 6 институтов не могут набрать научных сотрудников.
Образование в Серпухове скатилось до уровня, когда мэр не может написать ни одной речи, а прочитать - и подавно.
Те молодые парни и девушки, которые могли ему помочь, в этом году уволились все. На их дачах не смогли проложить нормальные дороги, а полигон отходов дышит таким смрадом, что запах долетает до Ступино.
Круг замыкается, как кольцо перспективного ускорителя центра ядерной медицины!
Грабительница женского пола в городе Перемышль удерживала сотрудницу банка за волосы с целью получения от нее денег из кассы банка.
На крики женщины прибежала охрана, но и она ничего не смогла сделать с любительницей легких денег.
Через минуту сориентировалась местная бабка, стоявшая в очереди на костыле. Несколькими меткими ударами по жизненно важным органам преступница была обезврежена. Охранники скрутили ее и передали прибывшему наряду полиции.
Говорят, девушка была из дружественной страны и проходила лечение в психдиспансере, так что ей светит максимум принудительное лечение.
Пожалуйста, прочтите для начала этот текст: вряд ли он вас сильно впечатлит, но потом обещаю неожиданные эмоции.
512. Почему достижения прогресса, дающие человеку удобства и комфорт, могут быть опасны для человечества?
Достижения прогресса, которые дают человеку удобство и комфорт, могут быть опасны для человечества, поскольку они могут привести к самоуспокоенности и отсутствию критического мышления. По мере того как люди привыкают к удобствам, обеспечиваемым технологиями и достижениями общества, они могут начать воспринимать эти вещи как должное и терять способность представлять жизнь без них. Этот недостаток воображения может затруднить людям оспаривание статус-кво или адаптацию к меняющимся обстоятельствам.
Один из примеров этого явления можно увидеть в романе Олдоса Хаксли «Дивный новый мир». В этом обществе-антиутопии население поддерживается в состоянии вечного счастья благодаря использованию передовых технологий и социальной инженерии. Однако это счастье дается ценой индивидуальности и критического мышления. Граждане этого общества не в состоянии представить себе мир за пределами своего собственного, и в результате они не в состоянии бросить вызов деспотичному правительству, которое их контролирует.
В реальной жизни мы можем видеть опасность самоуспокоенности в нашей растущей зависимости от технологий. По мере того как технологии становятся все более продвинутыми и интегрируются в нашу повседневную жизнь, мы все больше и больше полагаемся на них. Эта зависимость может сделать нас уязвимыми к сбоям в технологиях, как это было продемонстрировано в недавних отключениях электроэнергии и кибератаках. Кроме того, наша зависимость от технологий может сделать нас менее устойчивыми и менее способными адаптироваться к меняющимся обстоятельствам. Например, во время стихийных бедствий люди, которые полагаются на технологии, могут оказаться неспособными справиться без доступа к своим устройствам и интернету.
Кроме того, достижения прогресса также могут привести к отсутствию критического мышления. По мере того как люди привыкают к тому, что информация всегда под рукой, они могут стать менее склонными к глубокому размышлению и анализу. Они также могут с меньшей вероятностью подвергать сомнению источники получаемой ими информации, что может привести к распространению дезинформации и размыванию навыков критического мышления.
В целом достижения прогресса могут быть опасны для человечества, поскольку они могут привести к самоуспокоенности и отсутствию критического мышления. Для нас важно осознавать эти опасности и защищаться от них, чтобы гарантировать, что прогресс продолжает приносить пользу человечеству, а не препятствовать ему. Мы должны помнить о нашей зависимости от технологий и стремиться сохранить нашу способность мыслить критически и независимо. Поступая таким образом, мы можем гарантировать, что достижения прогресса продолжают улучшать нашу жизнь, а не умалять ее. (358 слов)
Как постоянный автор анекдота.ру хочу добавить, что, по мнению Минпроса, так должны разговаривать и писать выпускники 11-го класса средней школы России для допуска к ЕГЭ.
И да, это текст был сделан нейросетью GPT-3 на английском языке, переведен Яндекс переводчиком на русский, и полностью удовлетворил комиссию как допускное сочинение.
1975 год. Деда назначили начальником ОКБМ. Воодушевленный оказанным доверием, дед неделю не приходил домой. Выполнил годовой план отдела. Включая несколько изобретений. Непонимание. Отрицание. Гнев. Партсобрание. Бабуля отпаивала белого непьющего деда водкой на кухне. Дед со мной всерьез рассматривал преимущества карьеры кочегара. Сделал пару лафхаков - и сиди. Читай книжки.
Когда до Тима Бёртона докопались, почему в его фильмах одни белые, нет никаких чернокожих, он ответил просто - потому что я не хочу. Вот как надо бороться с этим абсурдом.