Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Святополк
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Наш шеф устроил корпоратив не где-нибудь, а в банкетном зале одной фешенебельной гостиницы. Попивши вина и закусив, я пошел осваивать территорию. В одном бутике меня привлекли рубашки в комплекте с галстуками. Продавщица выкладывала одну рубащку за другой: бежевую с коричневым галстуком, фисташковую с зеленым, персиковую с коричневым. Наконец, я выбрал подходящее сочетание. Посмотрел на ценник: 250. Дороговато, но ради такого случая решил не мелочиться. Вынул из кошелька 250 рублей и подал продавщице. - Издеваетесь? - удивилась она.- С вас 250 долларов! Прикинув в уме, сколько рубашек и галстуков я могу за эти же деньги купить в обычном магазине, я положил деньги обратно и с гордым видром покинул бутик.
Это было во времена тотальных дефицитов, когда миллионными тиражами издавалась коммунистическая никому не нужная макулатура, а хорошие книги ограниченным тиражом поступали на предприятия, где разыгрывались между сотрудниками. Однажды на наш отдел выделили книгу Виктории Токаревой "Ничего особенного". Мой коллега спросил меня, стоящая ли книжка. - Так, ничего особенного,- ответил я. Но коллега - человек ушлый, его не проведёшь. Он кому-то позвонил, и ему, видимо, объяснили, что к чему. А теперь угадайте с трёх раз, кто выиграл книжку. И вы правы: мой коллега.
Было это в конце 70-х. Людмилу Зыкину коммунистическая власть любила, одаривала всяческими орденами и званиями, постоянно песни в ее исполнении звучали по радио и телевидению. Это вызывало обратный эффект: измученный дефицитами, плохим качеством товаров, низкими зарплатами народ свое недовольство переносил на великую певицу. И наоборот - артисты, которых центральная власть недолюбливала, быстро становились народными любимцами. А теперь история. Я работал в одном научно-исследовательском институте. Чем мы там занимались, спросите? - Исследовали науку. Так вот. Однажды мне по делу надо было зайти в соседнюю лабораторию. Вхожу - а там включено радио, и как раз стали передавать песню в исполнении Зыкиной. Одна из инженерок подошла к приемнику и уменьшила звучание до минимума. - Опять эта Зыкина орет,- недовольно сказала она и добавила, как бы сама себя в этом убеждая: - Пугачева поет, а Зыкина орет.
Эту историю следовало бы рассказать перед Новым годом - но, чувствую, до этого времени можем и не дожить. Движется на нас что-то страшное и глобальное... Ну, да ладно. В детском саду мы, воспитанники, активно готовились к новогоднему утреннику. Делали елочные гирлянды, учили стихи и песни. Один стишок незабвенного Самуила Маршака стал камнем преткновения для всей группы. Называется он "Декабрь" и звучит так:
Нашу речку, словно в сказке, За ночь вымостил мороз, Обновил коньки, салазки, Елку из лесу привез.
Елка плакала сначала От домашнего тепла. Утром плакать перестала, Задышала, ожила...
Стишок чудесный: мы, дети, хорошо отделяли настоящее от халтуры. Но последняя строчка... Сначала одна девочка вызвалась прочитать этот стих. И прочитала: "Утром плакать перестала, оживела, ожила...". - Что такое "оживела"? - недовольно произнесла воспитательница и поручила читать этот стих другому ребенку. Но заразное "оживела" уже пошло гулять по группе. И следующий ребенок прочел так же. И следующий. Наконец, дошла очередь до вашего покорного слуги. И я прочитал правильно:
Утром плакать перестала, Задышала, ожила...
- Молодец, - похвалила меня воспитательница и поручила прочесть этот стих на утреннике мне. Дальше можно не рассказывать. Как я прочел этот стишок на утреннике, уже понял не самый догадливый читатель. Для особо тупых все-таки напишу, как я его прочел:
... Елка плакала сначала От домашнего тепла. Утром плакать перестала, Оживела...
Сидим в узком семейном кругу, Новый год встречаем. 12 часов ночи всё ближе и ближе. Зажгли свечи, погасили люстру. Романтика! Вдруг раздаётся недовольный голос младшенького: - Мы так и будем всю ночь в темноте сидеть?
Умер некий человек. Поскольку его ближайшие родственники были атеистами, его в церкви не отпевали. И лишь одна очень дальняя родственница отпела его заочно. Душа этого человека попадает в ад. Он удивлен и спрашивает апостола Петра: - Ты ничего не перепутал? Я ведь все-таки отпет заочно! - Так ты заочно и в раю.
Раз в год в школе, которую я закончил, устраивается вечер школьных друзей. Наш класс собирается в кабинете литературы, мы выпиваем легкого вина, обмениваемся рассказами про житье-бытье. С нами наша классная руководительница Мариванна, которая некогда нам преподавала литературу. В конце восьмидесятых у нее подрос сын и достиг призывного возраста. - Мы его устроили в одну секретную контору, - сказала нам Мариванна почему-то вполголоса, - оттуда в армию не берут. - А помните, Мариванна, - сказал я, - как некогда на уроках вы рассказывали нам о патриотизме, самопожертвовании, беззаветном служении Отечеству? Учительница хитро улыбнулась и ответила: - Я и сейчас своим ученикам об этом говорю.
ТЕПЛОЕ МОРОЖЕНОЕ Когда я был маленький, мать угостила меня на прогулке глазированным сырком. - Что это? - спросил я. - Это теплое мороженое. В следующий раз я гулял с бабушкой. - Купи мне теплое мороженое,- попросил я. Бабушка, ничего не подозревая, купила эскимо. Я попробовал и чуть не заплакал. - Я же просил теплое, а оно холодное. Тогда бабушка взяла эскимо и стала держать на солнце. - Сейчас согреется.
ПОДАРОК ИЗ АФРИКИ В советское время нас, инженеров, гоняли в подшефный колхоз. Работали кто где, особенно не утруждаясь. Жили в утепленном бараке. Свободное время не обходилось без застолий, благо сельпо находилось неподалеку, а там - водки, вина, коньяков - хоть упейся (позднее, в горбачевское время, с этим безобразием покончили, и местные перешли на самогон, одеколон и разную там тормозную жидкость). А пока на дворе конец семидесятых. Как-то мы отмечали день то ли шахтера, то ли строителя, то ли чесальщицы-мотальщицы - их тогда много было. Один наш инженер, по имени Миха, малость перебрал и лег спать в офигенную рань - что-то около полуночи. А в два ему захотелось посмотреть на луну. Наша деревянная обсер...ватория находилась в метрах пятидесяти от барака. Поэтому менее интеллигентная публика ночью в такую даль не тащилась, а изучала небесные светила прям с крыльца барака. Но не таков Миха! Надевши сапоги, в одних трусах он направился к вышеозначенному астрономическому заведению. А между тем на дворе уже стояла осень, и ночью было довольно прохладно. На небе ни облачка, и полнолуние - фонаря не надо. Далее, со слов Михи, произошло следующее. До заветной кабинки он добрался незамеченным. Но на обратном пути он повстречал большую компанию местных молодежи, уже одетой по погоде - кто в телогрейке, а иные и в ушанках. Завидев Миху в трусах на босу ногу, все загоготали: - Га-га-га! Подарок из Африки!
Сталин был очень подозрительным человеком. Если он кого-то подозревал в предательстве, то говорил ему: "Что-то у вас сегодня глаза бегают". С этого момента человек понимал, что он взят под подозрение. Однажды Анастас Микоян шел по коридору, а навстречу ему - Сам. Сталин остановился и, пристально глядя в упор на Микояна, сказал ему: - Что-то у вас сегодня глаза бегают! Микоян мгновенно отреагировал: - А они у меня всегда бегают! И тем самым избежал угрозы ареста.
Жили в одной деревне два друга. Затем один уехал в город, лет через десять приехал в деревню на дорогой иномарке, весь разодетый в дорогие шмотки. - Чем ты там в городе занимаешься? - спросил его деревенский приятель. - Телок пасу. - Так ведь и я телок пасу, однакож так не разбогател. - Главное - знать, где и каких телок надо пасти.
Станиславский на репетициях жестко критиковал своих актеров. Чуть что не так - "Не верю". Особенно доставалось немолодому актеру N. И вот этот актер заболел и умер. Гроб с телом поставили на сцену театра, пришла масса людей попрощаться с любимым артистом. Станиславский, глядя на N, лежащего в гробу, пробормотал: "Все равно не верю!".
Закончив два класса начальной школы, в третий класс я поступил в новую школу с английским уклоном. Все ученики уже изучали английский язык, и мне пришлось наверстывать упущенное. Помнится, что изучение языка шло поначалу на транскрипции. К изучению английского алфавита мы приступили только с четвертого класса. А пока я в третьем классе, пришел на первый урок и "англичанка" диктует нам какую-то фразу. Я поднял руку и спросил: - А писать надо с большой буквы? "Англичанка" чуть не упала.
Японец прилетает во Францию только для того, чтобы приехать в Париж. Остальное его не интересует. Японец приезжает в Париж только для того, чтобы посетить Лувр. Остальное его не интересует. Японец посещает Лувр только для того, чтобы сфотографироваться на фоне Моны Лизы. Остальное его не интересует.
Некий мужик пришел на коммунистический митинг с зеленым флагом. - Ты что - мусульманин? - спросили его. - Нет, коммунист. - Тогда чего же флаг зеленый? - Не знаю, я дальтоник.
В советское время это было. Работал я на одном предприятии, где была крепкая шахматная секция. Я тогда неплохо играл и был включен в команду предприятия, учавствовавшую в городских соревнованиях. Помимо шести мужчин в команде обязательно должны были участвовать и две женщины. Одна - Надеждой звали - играла здорово и приносила в копилку команды немало очков. Другая, тоже Надежда, знала только, как ходят фигуры - и на том спасибо. Один наш матч должен был проходить в небольшой комнате Дома культуры. К определенному часу подходим и Дому культуры и что же видим? Огромную толпу у кассы. - Во ломятся на наш матч,- пошутил я, зная, что одновременно с началом игры в кинозале начинался показ какого-то фильма. - Не буду играть! - вдруг психанула Надежда, которая лишь умела двигать фигуры. - А я буду, - возразила ей другая Надежда,- Никогда еще за деньги не играла!
КЛАССИКА В ДЖИНСАХ В конце девяностых я побывал в Италии. Маршрут был самым дешевым: Рим-Флоренция-Венеция и назывался "Классика в джинсах". В программу также входило посещение крошечных государств Ватикана и Сан-Марино, а за отдельную плату желающие съездили в Пизу и Неаполь (там была интереснейшая поездка к вулкану Везувий и развалинам Помпеи). В общем, сказка. В последний день вечером, утомленные и счастливые, едем в аэропорт Римини. Идиллию нарушил возмущенный голос одного папаши, который ездил со своим малолетним сыном: - Опять козявки жрал?
Как-то прихожу в буфет при нашем заводе и прошу дать мне марципан. - Не марципан, а булочка с марципаном, - поправляет меня буфетчица. - Завтра поговорим,- обещаю. На другой день приношу словарь иностранных слов в буфет. Открываю на нужной странице. - Читайте вслух, - говорю. В словаре написано, что марципан - это: 1. Сладкая ореховая начинка. 2. Булочка со сладкой ореховой начинкой.
Ученые всерьез взялись за изучение чебурашки. Выяснили, что чебурашка - примитивное сумчатое млекопитающее, размножающееся яйцами подробно утконосу и ехидне. Чебурашка, безусловно, является промежуточным звеном эволюции от крокодила к человеку.
В институте я играл за сборную по шахматам и считался неплохим игроком. Однажды однокурсники решали какой-то кроссворд и спросили меня: - Кубинский гроссмейстер из десяти букв? - Родригес? - стал я вслух вспоминать всех действующих на тот момент кубинских гроссов,- Ногейрас? Эрнандес? - Э-эх, а еще шахматист! Это Капабланка!
К подруге жизни приехали родственники из глубинки и попросили показать им Москву. Ну, усадил их на свою машину - поехали. - А что больше всего вам бы хотелось посетить? - спрашиваю. - Новодевичье кладбище! Сказано - сделано. И вот мы уже ходим среди могил известых людей. - Вот памятник Ельцину, а там - Хрущеву, а это могила генерала Лебедя, а это - Никулина, - пою я соловьем. Моя пассия тихонько так говорит: - Я тоже хочу быть экскурсоводом. - Хорошо, замолкаю. Подошли к памятнику известному писателю. - Это Макаренко,- вещает подруга жизни.- Он написал "Республику ШКИД". - "Республику ШКИД" написали Белых и Пантелеев,- протестую я,- а Макаренко - автор "Педагогической поэмы"! Посрамленная пассия больше не пыталась вести экскурсию.