Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Ksushkin
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Кошки помнят носом. И шкурой. Не образы, слова и звуки, а запахи и чувства. Кошка, идущая на Зов, нюхала многое.
Кошка, идущая на Зов помнила запах двуногих, принесших ее в этот дом. И запах их двуногого котенка, и их двуногих родителей—Бабушки и Деда.
Запах молока и тот мерзкий запах сухой кучки, в которую ее тыкали носом. Надо прятать кучи подальше—под шкафом, например, его не отодвинут, он тяжелый.
Запах газеты на нитке, которую надо поймать. Запах котенка, котят. Запах огня, и горящей шерсти. Запах паленых ушей и зеленой воды, которой Двуногий Котенок мазал Кошкины уши.
Запах болезни, лекарств, смерти. Запах толпы и деревянной коробки, в которой лежал Деда. Запах воды в глазах двуногих.
Запах крови от Двуногого Котенка-кошки. Запах алкоголя. Запах табака и хвои. И еще чего-то.
Снова запах воды из глаз, которую нельзя пить. И все двуногие ушли, оставив Кошку с Бабушкой. Запах болезни. Зов.
Старая кошка шла некогда мягкой, а теперь просто старчески-осторожной поступью к Зову. И пришев, узнала запах. Когда-то двуногий котенок пришел с этим запахом перемешанным с запахом табака и хвои. Давным- давно, котят пять назад.
Пора.
В 2000-ом году, на крыльях евроремонтов и в гонке за крутизной решено было построить то ли бассейн, то ли спортзал для учеников полит- лицея. Как следствие, возле бывшей студенческой общаги бригада еще оставшихся в стране строителей сносила одну из достопримечательностей маленького городка.
Полуразваленный кирпичный польский особняк, на окраине пустыря вдали от дороги. Слепые глазницы окон смотрели на редкую мертвую рощицу. Вечный сквозняк, как и подобает каждому уважающему себя сквозняку, загробно поскуливал, цепляясь за углы и гвозди.
Старушки в платочках и с авоськами, враскачку проходящие мимо с базара, крестились и спешили дальше, качаясь чуть быстрее. Дети хныкали и прижимались к маминой затасканной юбке, вспоминая страшилки про Хоку-Бабайку и гроб на колесиках. У остальных при взгляде на дом по коже шел мороз, а Стивен Кинг наливался вдохновением и дрожащей жопой садился за письменный стол.
Но несмотря ни на что, вся округа хоть раз, да заходила в тот дом чтобы на скрипящих по закону жанра досках облегчить естество. То есть посрать. Или пописять, кто покультурнее.
Ну и еще вся молодежь с одной на троих сигаретой «ныкалась» по дороге в школу от родителей и учителей, подымить. И только. Для всяких глупостей вроде зажиманий уж слишком калом воняло.
А теперь чуждые всяческой мистике и романтике полупьяные рабочие на полуржавых бульдозерах крушили, ломали и рушили этот жуткий кусок местного ландшафта.
Когда краном с обломков здания зачем-то сняли остатки крыши, явившаяся им картина привела рабочих кого к трезвой жизни, кого к запоям, кого к Богу. Но всех к седине. преждевременной или иначе.
В развалинах старого дома, на бывшем когда-то чердаке, от стенки до стенки слоями лежали кошачьи скелеты. Сотни Мурзиков, Басиков, Васек и Мурок. Коты-мышеловы, любимцы семьи, капризы детей, и просто прибуды. Твари, принявшие приютившую их семью, и не желающие своим трупом упрекать домочадцев. Коты, годами уходившие умирать в этот дом несостоявшихся приведений. Ведь как известно--привидения—это души, а у кошек нет души.
И каждый двуногий, узнавший об этом, на миг чуствовал укол совести, вспоминая свой визит в этот дом. За то, что пока он осквернял эту кошачью святыню своим присутствием, на чердаке терпеливо ждал старый кот, дабы умереть в тишине, достоинстве и одиночестве и потом оставить по себе аккуратно обглоданные крысами кости.
Живу в пригороде Лос Анжелеса. Будучи человеком занятым, в русский район по магазинам выбираюсь раз в месяц—припастись водочкой, книгами, и, как положено, национальной закусью (сало форева!)
Так вот. Получив ответственное партзадание закупить немерянное количество водочки для предстоящей пьянки, очутилась я на углу Santa Monica и Fairfax (кто не знает—там куча русских магазинов). Сперва зашла в книжный магазин—купить подарок знакомой, и себе что-нибудь на холодные Лос Анжелевские вечера (хе-хе). Так как читать я люблю, да и подарок был в четырех томах, винесла я как минимум книг восемь-девять.
Следующая остановка—ликеро-водочный. Взяла корзинку, положила туда бутылочку Немировки. Потом сообразила, что возле прилавка есть стэнд с етой же Немировкой, инезачем тяжести таскать, можно добрать оставшиеся три бутылки там.
Стала в очередь (да-да, ну а где ж еще кроме как в русском районе в Америке можно найти очередь). За мной подошел продавец из книжного магазина, где я прикупилась только что. Подхожу ко стэнду, и добавляю к одной бутылке в корзине еще три, потом, подумав, и четвертую. На что продавец из книжного с невозмутимо-философским тоном выдает следующую фразу:
«Правильно, девушка, чтобы столько прочитать, одной не хватит»...
А Вам приходилось сворачивать на Пасадину? Ехать по 101 и резко так брать поворот налево со скоростью 60 миль в час и вдруг осознавать, что мили Вам родней, чем километры, с которыми Вы и не знакомы совсем. Ну не приходилось Вам быть за рулем на дорогах, где знаки дорожного движения обозначенны в километрах.
Приходилось ли Вам смотреть из окна движущейся машины и в который раз с испугом видеть чужие небоскребы? Оглянувшись, видеть пальмы, ожидая тополи? И скучать за соснами, понимая, что не имеешь на это права, бросив их.
Находили ли Вы родственную душу, только для того, чтобы осознать— динственное, что Вас связывает—это тоска. И встретив свою половинку, понимать, что у вас нет общей тоски, и вам не быть вместе.
Случалось ли Вам, вдуг услышав ничем не выдающуюся, глупую песню «Ха- Фа-На-На», вдруг впадать в необъяснимое, исступленное, полутрагическое, слезливо-сопливое счастье? Или открыто плакать, увидев землянику?
Приходилось ли Вам, заполняя анкету, задумываться над графой «страна рождения»?
О дети конца 70-х, начала 80-х.
Эммигранты середины 90-х.
Сироты истории, аборты поколения. Мы, по малолетству не предоставленные права на выбор.
Рожденые в стране, которой больше нет, с октябрятским детством. Вступившие под звон гласности в юность Горбачевских времен, с печатью ОВИРа на судьбе. Ушедшие из стран, которых еще не стало. Повзрослевшие в заграничье с клеймом “Alien”—«чужой» на биографии.
Приходилось ли Вам рассказывать о первом звонке, где выпускник несет первоклассницу, с бантами и колокольчиком, на плече, только чтобы потом добавить: «Но сейчас, наверное, все уже по-другому»?
Вспоминаете ли Вы, как, убирая классную комнату после уроков, вы запирались, и вчетвером слушали на дерьмовом китайском магнитофончике запретный Мальчишник?
Стояли ли Вы перед своим классом, и за неделю до отъезда сообщали, что уезжаете? И на проводах толстяк Рудик, в рожу которого неоднократно бросали грязной мочалкой, плакал, стыдясь своих слез, и гордясь ими. А классная руководительница, пьяная в дупель от якобы шампанского, выставленного училкам мамой, пришла, чтобы сказать: «мама счас придет проверять, как вы тут, так что прячьте водку».
Возвращались ли Вы, много лет спустя, назад? Только чтобы узнать, что город, в котором Вы родились, находится в стране, у которой есть новый флаг и новый гимн, и Ваша улица успела сменить пять названий, и таксист не знает, куда Вас везти? А староста класса—отличница, красавица, комсомолка, спортсменка! —в Италии который год проституткой подрабатывает, подкармливая мужа-алкоголика, одноклассника. Училка, в подсобке которой прогуливали уроки, слушая гитару, и куря одну на пятерых сигарету “LM”, подхватила туберкулез в Европах на зароботках. И случайно оказавшись назад (back home) в то же время с тобой, заплакала со словами: «малыш, пиздец... », обняв тебя.
И, придя домой к однокласснице, слышите рассказ ее младшей сестры «а один раз, давным-давно в нашей школе... », о том, что Вы когда-то сморозили, и понимаете, что вошли в легенду, но никто не помнит Вашего имени...
И возвращаетесь назад на ПМЖ, прекрасно понимая, что Родины у Вас нет. И продолжаете гнаться за стандартной мечтой страны, в которой находится квартира, ключ от которой висит на Вашем брелке. А на душе продолжают скрести кошки—нет, саблезубые тигры, вымершие, как страна Вашего детства.
Был у меня давеча День Рождения. Отмечали с друзьями, оливье и подарками. Будучи умной женщиной, одна из моих подруг подарила мне сертификат в Сефору--салон косметики. Чтобы я, значится, сама себе купила чего моей душеньке угодно намазать на свою мордочку...
Ага... Вели дураку молиться, он и лоб раз... того... короче...
Набрав определенное количество нужных вещей, я понеслась аки смерч по магазину в поисках ненужных... Ненужных вещей в этом магазине было много... В поисках самой нужной из бесполезных вещей я перепробовала пол-магазина... минут через 30, благоухая всеми возможными ароматами начиная от Диора и кончая самыми неожиданными духами с ароматов помидоров, я перешла на лаки для ногтей. Когда мои когти уже стонали от немыслимого количества ацетона, мой алчный взгляд упал на помады...
Естественно, первым я решила попробовать самый смелый кумачовый цвет. Да еще с лаком-закрепителем, дабы губы мои блестели как сопля на солнце... Вдоволь налюбовавшись своим блядским отражением, я, взявши салфеточку, решила снять помаду. Помада не снималась. Я посмотрела на тюбик повнимательнее... На тюбике было написано (читайте надписи--будете умными)Semi-Permanent. То есть--химическая НЕСМЫВАЕМАЯ (и нестираемая) помада от фирмы Буржуй (Bourjois, кому интересно).
Ой--сказала я.
3.14здец--отозвалось алыми губами мое отражение.
Жизнь стремительно становилась интереснее. Помада решительно отказывалась реагировать на салфетки, ватки, губки, и мочалки. При этом ярко-красный окрас распространялся на зубы, щеки, и пальцы. Фигня--подумала я. Эти губы еще не такое видели! Я робко поскребла губы ногтем. Ноготь радостно покраснел. Ага--снимается! Я потерла верхнюю губу пальцем. Слой кожи свернулся алым валиком. Щеточка для нанесения туши вроде придала моим зубам изначальный цвет. Я продолжала яростно тереть и скрести губы, периодически сплевывая кусочки кожи... Вокруг меня начала собираться толпа покупателей, которых интересовали предметы в непосредственной зоне обзора. Полчаса спустя, когда я уже отчаялась, ко мне пришло единственно правильное решение. Чем, спрашивается, можно снять химическую помаду с потресканных, потертых, местами кровоточащих, неестественно раздутых губ? Правильно, им самым, родимым Це-два-Аж-Пять-О-Аж, в простонародье--спирт. Спирт там был. Представив всю гамму ощущений при контакте живой воды с ошметками рта, я вздрогнула, но... Красота, как известно, требует жертв. Я взяла пузырек. Толпа зевак, отбросив все приличия, открыто смотрела на меня глазами, преисполненными сострадания. Хлебнув для храбрости капельку из пузырька, молча, как пионер-дрочун в плену у директора, я принялась стирать остатки губ со своей многострадальной рожи. Процесс пошел. Хеппи-энд достигнут.
Мораль? А какая тут может быть мораль? Не неси что попало к губам или на каждого буржуя найдется дура со спиртом.
Чтобы развеять все сомнения--я с Украины. Это так, в качестве преамбулы.
Ввиду грядущих праздников я начала делать закупки, в том числе електронику. Пользуюсь одним вебсайтом (***.com, кому интересно). Сделала три отдельных (важно) заказа. Вчера ночью приснился кошмар—что *** предлагает скидку—доставка бесплатно на заказы больше $100. Во сне начинаю подсчитывать—получается, я потратила $130 и еще $20 на доставку, а если бы я все заказала вместе, то доставка была бы бесплатно.
Проснулась в 3 ночи оттого, что меня банально давила жаба.
Веду с подругой очередной телефонный разговор на тему «как жизня». Ну, и в процессе затрагиваем одно из недавних событий, а именно— мое «чудо» недавно заикнулось о перспективе совместного проживания. Оно, конечно, приятно—любимый человек хочет быть рядом всегда—но есть некоторые нюансы... Подло подкравшаяся обида внушает мысли из семейства: «Ну вот еще один... Как спать вместе—так вперед, а на что-то посерьезней, так не гожусь... ». Мне уже не 16 и даже не 20, уже рассталась с плюшевыми мишками и сказками про золушку и прочих предприимчивых, и как следствие, моногамно-счастливых принцесс. Но все же...
Так вот. На этой ноте я пою свою думу подруге, выдаю финальный аккорд «где-же этот рыцарь-то мой? », и вместо дежурного «а где мой? » она банально-поучительным тоном сообщает гениальную в своей житейской иронии мудрость: «Подруга, белых рыцарей нет. Есть только жирные грязные мужики. У одних стоит, у других не очень, и все ссут мимо унитаза»...
От столь жестокого погружения в пучины иронии я в некотором трансе вышла на перекур, дабы отдать минуту молчания в честь детских грез и заблуждений. Встретила там еще одну подругу, и в надежде услышать опровержение, рассказала ей об услышанном. Ее ответ, скорее даже дополнение, добил меня бесповоротно. Глубоко затянувшись, глядя за облака с мечтательно-отрешенным видом, она добавила: «А жирный—это не как масса тела, а как состояние души»...
Отец рассказал: был он в Сибири по распределению, и к ним был приставлен парторг—большой любитель пофилософствовать. Трактаты писал, доклады, прочую хрень в этом духе. Короче, пытался всячески войти в историю как основоположник. Ему, правда, все говорили—не пытайся, все равно ничего не выйдет. Фамилия у него была Аноньев. Ну не звучит как-то: Марксизм, Ленинизм, А......