Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
11 марта
Лучшие стишки прошлых лет в этот день Стишки - основной выпуск
Я жил как царь в общаге, Других не хуже жил, И, как и все в шараге Науки я учил. Особо не вникая, На лекциях дремал, Их часто пропуская, Бухать не забывал.
Строчили рефераты, Писали курсачи, Порой - за "автоматы", И за магарычи. От армии косили, Надеясь на диплом И анашу курили, Косяк за косяком.
На сессиях особо, Я мозг не напрягал, Но в полночь во все горло, Халяву призывал. И, если уж признаться То, честно говоря, Студентов было масса Таких же, как и я.
В общагу приглашали, Заночевать девчат, Не сильно напрягаясь, Что девки "залетят". Природные законы, Суровы и просты, И треть перед дипломом, Имели животы.
Доценты в положение, Входили, как могли, От перенапряжения Девчонок берегли Им был в шараге нашей, Не нужен академ, Экзамены мамаши Сдавали без проблем.
Вот так, среди девчонок, Веселья и бухла Пять лет моей учебы Промчались как стрела. Диплочик пахнет краской, И ромбик на груди, Но, всё-таки неясно, Что ждёт нас впереди
На посту сержант Хапалкин тихо деньги собирал, Но "подстава", в общем, случай в зад коленом ему дал. Грузчик он теперь на базе, сопли шмыгают в носу, Все равно не унывает - тихо "тырит" колбасу!
Однажды под утро, в четыре часа, Иван Петухов открывает глаза И видит не спальню четыре на три, А видит, что он у ракеты внутри. Стоит за окном галактический мрак Мерцают созвездия: дева и рак. А в чреве ракеты, среди потрохов Завис в невесомости сам Петухов. Кричать бесполезно, вокруг его тельца Ни члена команды, ни члена пришельца, И вдруг из динамика, словно паук, Хватает Ивана космический звук. Вздымается дыбом единственный волос, Ему говорит человеческий голос: - На нашей планете случилась беда, На ней поселилась Большая Манда. У всех мужиков, кто конечно не пьет, При виде ее непременно встает. А если учесть, что у нас нету рта, То попросту всех окрутила манда. К примеру, на службу, а не на злодейство, Выходит отец небольшого семейства, Идет себе мирно, читает стишок, И тут же впадает в нервический шок. К манде устремляется, словно пиявка, А там уже крики, а там уже давка, Любой гражданин, кто бы ни был и где, Спешит обнажить половое муде. Работа стоит: корабли не гружены, Концерты не петы, а тут еще жены… Иная дерется, другая ревет И обе стремглав подают на развод. От этого дела на нашей планете Намедни родились последние дети…
Задев за какие-то штуки плечом, Иван закричал: - Ну а я тут при чем?!! А голос рокочет, как будто простужен: -Вот ты-то, Иван Петухов, нам и нужен.
Башка Вторая
В начальной главе (или первой башке) Иван оказался в железном мешке. И тащат в ракете его басурмане Как некую фигу в фотонном кармане. Неясно зачем, неизвестно куда; Иван почесался и вымолвил: - М-да.
Ну, долго, ли коротко, значит, летели, В земных единицах – не меньше недели. Питание – килька, напиток – вода, За окнами – космос, в рассудке – манда. Но вот по миганию кнопок на пульте Становится ясно, что скоро распутье, И сразу за кучкой безлюдных земель Мерцает огнями Иванова цель.
Неверной походкой ступает Иван, В чужой и загадочный мир басурман. И видит: народец – не ктулху, не хоббит, Обычные люди. У каждого хобот. И только который ширинку таит - У тех гуманоидов, значит, стоит. Один подступил к Петухову: -Ну, здрасьте, Надеюсь, вы в курсе про наши напасти? Поскольку вы в деле сношения - асс, То мы полагаемся чисто на вас. Но если объявите нам саботаж, Тогда о возврате не думайте даж!
-Позвольте, - воскликнул Иван Петухов, -Да кто вам сказал, что я шибко таков? Конечно, когда-то, слегка, внеурочно, Возможно, немного… и то ведь не точно! А так, чтоб наскоком, в мои-то года, К тому же с дороги… да не, никогда! -Презренный землянин, ты брешешь бесстыдно, Нам было всё слышно, хотя и не видно: Тебе на работу едва заступать, А ты уже сразу «Да ** вашу мать!» Кричит бригадирша: «Впердоливай шпалу», А ты ей: «Су*ара, держи по е***лу!». Правительству, ЖЭКу, снохе и жене Ты клялся чего-то там вставить во сне. А если ходил, чтоб отлить на ветру, Синоптики слышали: «В зад отдеру!» И после такого вы нам говорите, Что встретить Большую Манду не горите? Отправим на прииск, утопим в Неве… Конец Петухову и этой главе.
Башка Третья
Кто всё еще с нами – большая спасибель. С Иваном расстались мы в час, когда гибель К нему подступила, как к шее петля, К правительству – кризис, к растению – тля, К прокладке – сантехник, к розетке – монтёр, И вроде - хана, но Иван-то хитёр! Он что-то подумал, прикинул в умишке, Припомнил какие-то детские книжки, Залез на пригорок и, время не тратя, Сказал: Мужики! Гуманоиды! Братья! Мудишки у вас просто смех, это да, Зато поглядите каки хобота! Да мне бы такой или хоть половину Я нашим министрам и ЖЭКу задвину, (конечно, наверное, там запашок… но этим не стоит мусолить стишок). А энта – нежна и изящна как обод, Ей нужен ваш нежный, морщинистый хобот, А если поместится - можно и два, И чтобы из каждого плыли слова. Вот вы, в сюртуке, подойдите-ка сударь, Скажите ей что-нибудь нежное внутрь, Она вас услышит, оставьте сарказм, От ласковых слов происходит оргазм. Попробуйте, сударь, увидите сами: Известно, что женщины любят ушами, А тут перед вами житейская новь: Как будто бы ухо и в нём же любовь!
Их местный кавказец по имени Гия Попробовал первым, за ним и другия. Вагина завыла от тысяч истом И радугой брызнула в небе пустом. Ура, закричали тогда басурмане И стали стихи сочинять об Иване, Назвал агроном в его честь самосад, И с песней его проводили назад.
Летит Петухов на своём звездолёте, Возможно, и вы ему честь воздаёте, Но что-то Иван потерял аппетит, И (вы не поверите)тихо грустит. Покуда полётом заведует робот, Он думает: мне бы такой же вот хобот, Хотя бы на четверть мне хобот такой, Чтоб, как говорится, всегда под рукой. Я хоботом этим жене и соседу, И нежно отвечу, и в морду заеду; Сниму с антресолей, залезу в чулан, Проникну под кофточку, выполню план…
И с мыслью такой под протоновый гул Иван Петухов незаметно уснул. Приснилось ему, что он выпил настойку С утра, перед тем как отчалить на стройку, И вот из ноздрей, из воздушных пустот, Морщинистый хобот тихонько растёт...
Однако под утро, в 4 часа, Иван Петухов открывает глаза И видит не спальню четыре на три, А видит фужеры, салат, пузыри. Вокруг веселится и пляшет народ… -Ага, - догадался Иван, - Новый Год! Однако приятель толкает Ивана И отодвигает два полных стакана… Какие-то типы, расправив хвосты, Жене его дарят вино и цветы. И хобота нету – пиджак только драный… И что с Новым Годом? Какой-то он странный… Не слышно курантов и взрыва петард… *** Проснись, Петухо-ов… на дворе уже март.
Забыл я подруге отправить стишок. Жена прочитала - вот это был шок. С работы вернулся - а стол уж накрыт. И пол мой паркетный до блеска блестит. И свечи горят, и изыск на столе. За эту закуску готов околеть. Она нацепила такой пеньюар, Что Машка Монро не такая уж стар. Я выпил , закуску с женою принял, Занюхал ее жей и снял пеньюар. Поверишь, раз шесть получилося с ней. Я все-таки старый, краснел до корней. Наутро проснулся свеклы синей. А мне принесли в постельку кофей, Сказали, что я не мужик - корифей. Друзья, и себя , и жену чтобы в шок, Забудьте в дому идиотский стишок.
Она с огромным шнобелем в метро читала Бабеля, Порой смежая глазки, не лишенные прелестности, А у меня под мышкою шестнадцать метров кабеля Для телефонизации столицы и окрестностей.
И я подсел к ней рядышком и промурлыкал: "Здрасьте, я Согласен любоваться даже вашим отражением, Замечу только, что литературные пристрастия, На тонкий вкус ценителя, достойны уважения".
Она шепнула ласково: "Меня зовут Маритою", Грассируя при этом так призывно и естественно, Что если бы не кабель со своими габаритами То я бы прям в метро начал решительные действия.
И мы болтали весело о Прусте и отсутствии Талантливой поэзии, о выставках в Германии, О Третьей Книге Царств, и тут я вовремя почувствовал, Что между нами, кажется, есть недопонимание.
И я поведал с горечью, что в детстве, как и сверстникам, Хотелось мне освоить ряд престижных специальностей, Но время было сложное, и в телефонный техникум Совсем не принимали лиц моей национальности.
И я топился, вешался, кусал себя до крови, чем Достал своих простых богобоязненных родителей, И вскоре из Гантмахера Эммануила Львовича Я стал... держите паспорт... ну, теперь вы сами видите.
Она взглянула пристально и отложила Бабеля, И стала как-то выше и гораздо симпатичнее. И если бы не эти сто шестнадцать метров кабеля, То я бы наплевал на предрассудки и приличия.
И мы, прощаясь, плакали. И я, снедаем скукою, Неделю ждал свидания, терзая кабель взглядами. Увы, моя прелестница, ты оказалась немкою, И ты ко мне приехала с пятнадцатью ребятами.
У них рубашки черные. И личика кирпичиком. Они молчат значительно. И возразить им нечего. И я, скача по местности таким пузатым живчиком, Стал менее общительным, и вовсе не доверчивым.
Наступает Новый год, Отступает проза. К нам Снегурочка идет, Телка Дед Мороза. Снег стекает, став водой, по фальшивым косам. "А куда девался твой С вечно красным носом?" – Папа ласково спросил. И в ответ Снегурка: "Не хватило Деду сил, Спит внизу, как чурка". Мама с траурным лицом Мчит на помощь Деду, А Снегурочка с отцом Вновь ведут беседу. "Вы двадцатые у нас, И везде – по стопке…" А Снегурка – первый класс! У нее на попке Дремлет папина рука – Папа щедр на ласки. Не валяя дурака, - Для чего нам сказки? – Нам Снегурка выдает С братиком подарки, Ну а папа, - во дает! Проводить до арки Он Снегурочку решил, С нею вниз спустился, Через час, приветлив, мил, С мамой возвратился. Мама тоже весела И цветет, как роза. Видно, в чувство привела Дедушку Мороза.
Пишу комменты я в стихах, Порою даже внятно. Вот в рейтинге я "первыйнах"! Ну чтож, это приятно )) Комментов тыщи сочинил, В глазах рябит от строчек. Но коль звезду не заслужил Поставьте хоть.. кружочек? Я с пьедестала упаду, Ничто не длится вечно, Но дайте, дайте мне звезду! Хотя б шестиконечную..