Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Кадет Биглер
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Бегущий полковник в мирное время вызывает смех, а в военное - панику. Гв. ст. прапорщик К. Прутков. Мысль № 28а
Эту историю мне рассказал коллега, которому по роду службы часто приходилось участвовать в испытательных пусках ракет класса "земля-земля". Как-то раз пускали ракету, обладавшую следующей особенностью: первые несколько секунд после старта она летела строго вертикально, а затем начиналась отработка программы по тангажу, т.е. ракета разворачивалась на цель. В тот раз пуск прошел успешно, ракета ушла со стартового стола, красиво ушла, но... программа разворота по тангажу не включилась! Ракета с ревом ушла в зенит, комиссия задумчиво проводила ее глазами и тут до самого умного дошло, что после того, как выгорит топливо, ракета вместе с боеголовкой вернется на старт! Не сговариваясь, члены комиссии переглянулись и, как беговые верблюды, ломанулись с дикой скоростью в разные стороны по барханам, вздымая тучи песка. Говорят, что после этого родилось следующее четверостишие: Дымилась, падая, ракета, А от нее бежал расчет... Кто хоть однажды видел это, Тот х$й к ракете подойдет!
Торговля оружием - штука тонкая. … Был период, когда некоторые африканские государства, которые, как тогда говорили, избрали некапиталистический путь развития, активно покупали нашу авиационную технику, хотя никто из покупателей толком не мог объяснить, что они с ней собираются делать, и для чего им нужна аппаратура для дозаправки в воздухе, если на штатной заправке Су-24 можно пролететь пол-Африки? Но, желание клиента - закон, самолеты поставили, а для обучения местного персонала отправили в загранкомандировку советских авиационных инженеров. По замыслу командования, наши специалисты должны были обучить африканских товарищей передовым методам эксплуатации авиационной техники, а затем отбыть на Родину. Однако, возникли проблемы. И первой из них была проблема языковая. У наших инженеров никак не выходило изложить передовую техническую мысль по-французски, и, тем более, по-арабски, а местные, в свою очередь, дружно не понимали по-русски. Имелись, конечно, и переводчики, но толку от них не было никакого, так как просьба перевести на французский простейшую фразу «Увод строба системы автосопровождения по дальности» вгоняла их в состояние элегической грусти. Пришлось разбираться самим. Местных товарищей быстренько обучили Самым Главным Словам, и процесс пошел. Любо-дорого было смотреть, как утром на вопрос: "Как дела, месье?" африканец отвечал с приветливой улыбкой: - Карашшо, заэбись! Вторая проблема состояла в том, что у наших свежеприобретенных друзей руки росли анатомически неправильно. Выполнение любой работы на авиационной технике неизбежно заканчивалась ее разрушением, разодранным обмундированием и отдавленными пальцами. Как-то раз понадобилось заколотить деревянный ящик, и наш инженер по природной русской лени, чтобы не идти за молотком, забил гвозди пассатижами. Еще 3 гвоздя пришлось забивать «на бис». Местным почему-то очень нравились советские кипятильники. Причем, особо ценились чудовищные агрегаты, способные за минуту вскипятить ведро воды. Зачем в засушливой Африке кипятить ведрами воду с помощью советских кипятильников никто не понимал, но привозили и дарили их исправно. Попутно выяснилось, что нигде в мире, кроме СССР, их не делают. Но лучшим подарком, без сомнения, оставалось домино! Советские специалисты привезли его с собой и по неистребимой технарской привычке, в перерывах между полетами начали ворочать плиты. Местные заинтересовались. Им объяснили. Вскоре африканские товарищи научились кричать "Риба!" (с буквой «ы» были проблемы) и лихо стучать локтем по столу, дуплясь на оба конца. Как-то раз с очередным транспортником наши привезли ящик домино и подарили всем офицерам авиабазы. Рассыпавшись в благодарностях, местные инженеры сказали, что они в благодарность русским друзьям сами (!) сделают стол для домино, чтобы показать, чему научились. Тут же была отдана команда, по аэродрому заметались солдаты, вскоре в комнате отдыха появился набор великолепного французского электроинструмента и фанера. Лист тщательно раскроили. Взвыла электропила. Первый перепиленный стул распался на две части. Подивившись качеству распила, наши продолжили наблюдение. Постепенно помещение наполнялось обломками мебели, опилками и кусками фанеры странных форм. Каким-то чудом обошлось без отпиленных рук и ног. По комнате шарахалось эхо арабского мата. Наконец, последний распиленный лист фанеры признали условно квадратным. Нужно было прибивать ножки. Из ящика извлекли хитрый инструмент для забивания гвоздей, с ружейным лязгом вставили обойму с гвоздями, включили в сеть, местный с инструментом наперевес задумчиво подошел к столу. Но тут у нашего инженера по авиационному оборудованию сдали нервы: он вскочил с места и с криком: - Стой! Убьетесь на хрен! Дай молоток! бросился к столу… Кадет Биглер
Эту историю поведал мне приятель - кинооператор. Был он настоящим оператором, окончил ВГИК, работал на «Мосфильме», но что-то там у него не сложилось: то ли начал с режиссером концепциями меряться, то ли подвела чрезмерная даже для творческой интеллигенции любовь к спиртному, словом, пришлось увольняться. Помыкавшись без работы, приятель устроился оператором в одну крупную фирму, которая занималась испытаниями авиационной техники. В тот раз предстояло снимать взлет МИГ-21 с пороховыми ускорителями для какого-то рекламного фильма «Оборонэкспорта». В те годы о взлетно-посадочных характеристиках современных самолетов, вроде СУ-27, только мечтали, поэтому применение ускорителей считалось весьма перспективным. Ускорители представляли собой две здоровенные металлические сигары, которые навешивали на фюзеляж истребителя. В кабине ставился маленький пультик, на котором было только две кнопки: «Пуск» и «Сброс». Отработавшие ускорители, чтобы они не мешали, после взлета сбрасывали. Казалось бы, самым простым решением было поехать в полк ПВО, где ускорители широко применяли, но мудрое командование, как всегда, решило по-своему. Съемочная группа отправилась в полк истребительной авиации ВВС, где для съемок был специально переоборудован истребитель. Для пущего эффекта снимать решили зимой и в сумерках. Гостеприимные хозяева упаковали оператора в зимний технарский комплект: ватные штаны - ползунки, валенки с галошами типа «слон», теплый бушлат, шапку, рукавицы на собачьем меху. Чтобы не обморозить органы репродуктивной системы, мой приятель натянул также две пары кальсон «с начесом». Доковыляв кое-как до полосы, он уселся на снег, выбирая наиболее выигрышный ракурс. Звон турбины истребителя перешел в визг, затем в грохот, разметая облака мелкого снега, самолет помчался по бетонке. Вот он задрал нос, отделился от полосы и начал набирать высоту. Раскорячившись на снегу, оператор вел его камерой, боясь пропустить момент запуска ускорителей. Однако, вышло по-другому. Ускорители внезапно отделились от фюзеляжа самолета и, подобно, крупнокалиберным бомбам, с воем понеслись вниз. Позднее выяснилось, что тщательно проинструктированный пилот в нужный момент в место кнопки «Пуск» случайно нажал кнопку «Сброс»… С земли совершенно невозможно определить, куда летят бомбы, во всяком случае, оператору показалось, что точно в него. Повинуясь могучему инстинкту, мой приятель бросился бежать, однако принять естественное для бегуна положение ему помешали ватные штаны и валенки. Позднее, перепуганный солдатик из роты охраны рассказывал, как мимо него огромными скачками пронеслось какое-то четвероногое существо, похожее на небольшого медведя, причем задние лапы у него были в валенках, а в правой передней оно почему-то сжимало кинокамеру... Кадет Биглер
Слушая переговоры летчиков-истребителей с землей, я всегда поражаюсь, как они понимают друг друга? Сказать, что качество связи скверное, значит не сказать ничего: в эфире булькает, рычит, квакает, иногда через это безобразие пробивается искаженный голос летчика. Я, конечно, имею в виду открытые каналы... Добавлю, что все борта используют один, общий канал. Для того, чтобы хоть как-то упростить радиообмен, летчикам и расчетам боевого управления строжайше предписывается общаться только строго определенными фразами. Но это в теории. Как-то в истребительном полку ПВО шли учебные полеты. Сначала взлетела пара "на слетанность", а затем подняли "спарку", т.е. двухместный истребитель. Один из летчиков вернулся из отпуска и, чтобы он восстановил навыки пилотирования, его "вывозили". Спарку пилотировал майор Можар. Поскольку вывозной полет штука рутинная и вполне безопасная, на земле тщательно следили за парой, а про спарку забыли. И тут - ведомый пары потерял ведущего! И, как выяснили потом, совершил две грубые ошибки: начал маневрировать, не разобравшись, где ведущий, и выполнил маневр в сторону Солнца. Через несколько секунд последовал удар: самолеты задели друг друга. Уяснив таким способом, где ведущий, ведомый оценил ситуацию и доложил на землю: - "Беркут", я ведущего таранил, горим! Услышав такое, руководитель полетов враз забыл про правила радиообмена и заорал в эфир: - Пожар, прыгайте!!!, пожар, прыгайте!!! И тут голос подал майор Можар со спарки: - "Беркут", да у нас вроде все нормально... - Какое, на х#й, нормально, пожар, прыгайте!!! Услышав снова свою фамилию, дисциплинированный Можар перевел самолет в горизонт, приказал прыгать летчику из задней кабины, и выпрыгнул сам... Тем временем, на КП личный состав расчета боевого управления бегал по потолку и качался на люстре: вертолеты поисково-спасательной службы искали пилотов столкнувшейся пары, после интересного разговора со штабом Воздушной армии лицо РП по цвету не отличалось от околыша его фуражки и тут раздался телефонный звонок: - Докладывает майор Можар! Катапультирование выполнили, самолет потерян, говорю из сельсовета деревни Гадюкино! Внезапно на КП наступила звенящая тишина. РП, роняя трубку, удивленно произнес: - Бл#дь, еще один...
Прочитал историю Семы Помидорова - и вспомнил. Как-то в наш гарнизон нелегкая занесла ЧВС. Нет, не Черномырдина, конечно, а члена военного совета, главного политрабочего округа. ЧВС-ы в армии существуют со времен Великой Отечественной, а может, появились и раньше - не знаю точно. А с Черномырдиным, по-моему, вышла путаница. Кто-то пошутил, что Черномырдин вроде замполита при Ельцине - ЧВС - ну, так и пошло. Так вот, этот наш ЧВС в приступе дурного демократизма решил отобедать в солдатской столовой. В то время как раз переделали солдатские столовые на манер обычных столовых самообслуживания. Каждый берет поднос и набирает с прилавка заранее разложенные блюда. Так же поступил и ЧВС. Взял себе обед и уселся за стол. Остальные этот подвиг повторить не решились, стали у стены и наблюдали, как шеф борется с солдатской пайкой. Я, как дежурный по части, присутствовал в столовой по обязанности. И вот, ЧВС доедает первое, наклоняет миску, заглядывает в нее и начинает стремительно менять цвет лица: красный - синий - зеленый, красный, синий, зеленый... Ну, думаю, таракан там на дне, или не приведи господь, мышь дохлая... Тут у ЧВС прорезался голос и он поднял страшный крик. Налетела орда штабных, начали успокаивать страдальца, утерли, как говорится, слезы, сопли и повлекли из столовой. Я под шумок подошел к столу и заглянул в тарелку. На дне чем-то острым было нацарапано: "Ищи, сука, мясо!"
Раннее июльское утро. Жары еще нет, но над бетонкой уже дрожит разогретый воздух. Сидим на балконе пункта управления ИАС вместе с дежурным инженером. Внизу видна стоянка, на которой мирно дремлют зачехленные бомбардировщики. Около одного - расчехленного - возятся техники. За этим самолетом марево почему-то сильнее. По рулежке со стороны гарнизона на велосипеде едет толстый прапорщик. Дежурный берется за бинокль. "Петрович из продслужбы"- сообщает он. Прапорщик, не торопясь, подъезжает к стоянке и попадает в зону дрожащего воздуха. Вдруг он неожиданно изо всех сил жмет на педали, слышится визг покрышек и, сопровождаемый пронзительным индейским воплем: - Уй, бля-а-а-а!!!, велосипедист стремительно исчезает за капониром. - Красиво пошел, - отмечает инженер и, отложив бинокль, берется за микрофон. Над технической позицией гремит динамик: - На ноль-двадцатом, на ноль-двадцатом, почему опять аммиак за борт стравили?! И опять наступает тишина. Высоко в небе поет жаворонок.
Баржу отдали на расстрел. Приговоренную поставили на якоря вблизи от берега в одном из полигонов Черноморского флота. Для предотвращения суицида несамоходного плавсредства, а проще говоря, чтоб сама не потонула, на баржу высадили десант из мичмана и двух матросов. Их задачи заключались в том, чтобы откачивать из трюма воду, отгонять от продовольствия наглых крыс, а по ночам зажигать на мачте огни. Мичманец, внезапно оторванный от тягот и лишений воинской службы, быстро впал в алкогольную нирвану, матросы тактично помогали начальнику. Каждый раз, когда с украинского аэродрома взлетал дальний бомбардировщик с противокорабельными ракетами на борту, в рубке баржи начинала хрипло орать рация. Матросы собирали в шлюпку постельные принадлежности, посуду, рацию, бережно укладывали на одеяло начальство и гребли на берег. После окончания стрельб возвращались, так как поразить цель никому не удавалось. Шло лето 198... года. В первый раз Ту-22 подполковника Стаценко вернулся на аэродром, столкнувшись с грозовым фронтом, который мистически возник прямо по курсу. Убедившись в том, что обойти его не получится, командир цинично обругал начальника метео и начал разворот. Во второй раз выполнению учебно-боевой задачи помешал президент маленькой, но предельно гордой африканской республики. Возвращаясь к родным баобабам, он не смог вовремя вырваться из прощальных объятий Леонида Ильича. Вылет, натурально, задержали и, чтобы расчистить коридор литерному борту, которые, как известно, по трассам не ходят, отдали команду: "Все на земле!" Пришлось возвращаться. Наконец, обозленные оружейники сказали, что если экипаж в третий раз привезет обратно проклятую ракету, то разоружать самолет он (экипаж) будет самостоятельно, рискуя их (экипажа) собственными задницами. Обычно по понедельникам в ВВС полетов не бывает, и опытный мичман объявил себе увольнение на берег, куда и отправился на единственной шлюпке. Через час после его отъезда по рации на баржу пришло сообщение, что взлетел борт и будут боевые стрельбы. Посовещавшись, матросы решили, что: а) мичман сказал, что полетов не будет; б) все равно не долетят, а если долетят, то не попадут; в) поскольку все равно шлюпки нет, то и х#й с ним... Между тем, ракетоносец вышел в зону пуска, уверенно "захватил" цель и нанес снайперский удар. Баржа содрогнулась от мощного удара, на американский манер сказала: "Уп-с-с-с..." и начала осаживаться на корму. Когда перепуганые и мокрые матросы вылезли из воды, из-за поворота показался мичман. На багажнике его велосипеда весело позвякивал вещмешок. Остекленевшим взором он оглядел несостоявшихся Ихтиандров, морскую гладь, из которой одиноко торчала мачта, пляж, вещмешок, велосипед и произнес: - Б#я, теперь матрасы х#й просушишь... Кадет Биглер
Однажды, на очередной юбилей гвардейского истребительного авиационного полка, где мне довелось начинать службу, было решено пригласить ветеранов, бывших офицеров части. Ветеранов разбили на группы, каждой из которых придали молодого офицера "для особых поручений" или, как выразился замполит, - гейшами поработать... Трое из них достались мне, ну, или я им - как поглядеть. Ветераны оказались, как на подбор, небольшого роста, крепенькие, в тщательно сбереженной парадной форме старого образца. Весь день субботы они стойко переносили тяготы и лишения научно-практической конференции, встреч с молодыми воинами, осмотра музея боевой славы. Вечером мероприятия плавно перетекли в банкет, где мои подопечные также проявили себя с лучшей стороны. Поздним вечером я отвел их в гостиницу. Неугомоные деды извлекли из багажа коньячок, порубили закуску и приступили к веселью. Поскольку пить с ветеранами нам было категорически запрещено, я за стол не сел и задремал в кресле. Разбудили меня громкие голоса. Оказывается, престарелые сталинские соколы не сошлись по поводу формы глиссады снижения на каком-то Богом забытом аэродроме, причем из его названия я даже не понял, на каком он континенте. Деды же все помнили досконально, но, почему-то по-разному. Дискуссия стремительно разгоралась, приобретая опасные формы, и вдруг кто-то сказал: - А давайте Аркаше позвоним, пусть он скажет! - Правильно, - загомонили остальные, - слышь, старлей, какой у вас позывной на коммутаторе на Москву? Я осторожно поинтересовался, а кто собственно такой, этот Аркаша? Выяснилось, что Аркаша трудится генерал-лейтенантом в Главном штабе ВВС и занимает должность не то зам. Главкома по безопасности полетов, не то Главного штурмана. Представив себе, как старший лейтенант будет ночью звонить генерал-лейтенанту, я мысленно содрогнулся и попытался вывернуться: - Так Аркаша, наверное, спит, - первый час уже... Осознав справедливость моего замечания, огорченные ветераны допили водку и разошлись по комнатам. На следующее утро двоих дедов нужно было везти в Москву на поезд. Под это дело командир отдал свою "Волгу" с водителем. Выехали очень рано, я на "правой чашке" клевал носом, на заднем сидении тоже было тихо. Вдруг по салону пополз подозрительный запашок, перебивая характерный запах сапог водителя. Оказывается, несгибаемые ветераны свернули голову фляжке с коньяком, перочинным ножиком порезали на платке яблоко и потихоньку реанимируются. Через час мы уже подъезжали к Москве, плакаты "Слава труду!" и "Москва- город герой" мелькали все чаще и вдруг с заднего сидения раздалась резкая команда: - Стой! - Водитель послушно остановился у ближайшего кармана. - В город-герой Москву на грязной машине въезжать нельзя! Помыть! Привычный к офицерской дури боец послушно поплелся искать воду, а я прогулялся до ближайших кустов. Возвращаюсь и вижу, что мои подопечные дружно... писают на колеса "Волги"! - Так,- удовлетворенно произнес один, нетвердой рукой застегивая брюки,- колеса мы вам помыли. Пожалуй, можно ехать!
Большой Авиационный Начальник генерал-полковник Н* был известен широкой военной общественности по двум причинам. Во-первых, во время Оно бравый генерал получил пулевое ранение в голову. Ничего странного и необычного в этом нет, поскольку пуля - дура, но Н* очень любил на совещаниях различного уровня повторять, что лично ему ранение в голову нисколько не мешает управлять частями, соединениями и объединениями, а некоторые, академики, тут он брюзгливо тыкал пальцем в ближайшего офицера с белым ромбиком на кителе, до сих пор не знают, под какую ногу подается команда "Стой!". Остановившийся в своем развитии на уровне МиГ-15 УТИ, Н* на службе томился скукой и, наконец, придумал, чем себя занять. Он лично разработал инструкцию по проверке внешнего вида офицера. Инструкция состояла из 16 пунктов и включала в себя такие захватывающие действия, как проверки степени стоптанности каблуков, цвета носков, наличия носового платка и точности хода часов. При посещении частей вверенного ему объединения, Н* сладострастно вымерял линейкой длину шинелей и расположение звездочек на погонах. Забредя в какой-нибудь тихий НИИ, он очень любил отловить одичавшего без строгого командирского глаза научного сотрудника и, поставив по стойке "смирно", вопрошать: - А где у вас план работы на год? Ага... А на месяц? Тэк-с... Угу... А на день? Ах, нет? Да вы же преступник, товарищ майор! У вас руки по локоть в крови и затхлость на два пальца!!! Зная вздорный нрав начальника, штабные по коридору передвигались короткими перебежками, а когда за стеклянной дверью замечали толстенькую тень военачальника, стремительно ныряли в ближайшее помещение, иногда даже в женский туалет... Как-то раз Н* отправился в плановую инспекционную проверку какого-то полка. Когда самолет набрал высоту, из носового салона вышел адъютант командующего и с каменной физиономией поинтересовался, кто из офицеров играет в преферанс. Опытные инженеры сделали вид, будто "крестики-нолики" - предел их умственных способностей, кто-то в панике накрылся газетой, кто-то шмыгнул в гальюн. Нашлись, однако, три придурка, которые рассчитывали под халявный генеральский коньячок приятно и с пользой для карьеры провести время. Адъютант увел их в салон, а через пять минут выскочил, зажимая рот руками. По лицу его текли слезы. После представлений Н* предложил офицерам садиться, достал из портфеля колоду игральных карт, ловко стасовал их и раздал. Когда игроки разобрали карты, у них пропал дар речи. На внутренней стороне карт вместо привычных королей и дам были напечатаны вопросы по Уставам. - Ну, вот, - ехидно произнес Н*, доставая из портфеля зачетную ведомость, - все не так скучно лететь будет.
История, которую я собираюсь вам рассказать произошла лет 20 назад. В те годы в армии не было фуражек-аэродромов, полуопереточной формы одежды, орденов размером с консервную банку, а к существовавшей военной атрибутике относились ОЧЕНЬ серьезно. Так вот, в одном свежесформированном авиационном полку, расквартированном в Советской Прибалтике, не было Боевого Знамени и самолюбивый командир части сильно по этому поводу переживал: как это так, у всех есть, а у нас - нет! Наконец, пришла телеграмма, что летит зам. командующего и везет в часть новенькое Знамя. Натурально, гарнизон встал на уши, к торжественному событию тщательно готовились, не желая ударить лицом в грязь. Наконец, торжественный день наступил. Все части гарнизона были выстроены на аэродроме, здесь же разместились гости, празднично одетые жены и дети. Самолет командующего подрулил к ковровой дорожке, подали трап. Командир, звеня орденами, двинулся навстречу высокому гостю. За генералом из самолета вылез какой-то подполковник с плоской коробкой под мышкой и наладился следом. Командир (К) и генерал (Г) сошлись у стойки с микрофоном. Все затаили дыхание, когда на весь аэродром разнеслось: (К): - Товарищ генерал-лейтенант авиации! Личный состав №-ского авиационного полка для вручения Боевого Знамени построен! (Г): - Здравствуйте, товарищи! Все: - Здравия желаем, товарищ генерал! (Г) (тихо, но отчетливо): - Давай древко! (К) (растерянно): Какое древко? (Г) (раздраженно): Для знамени! (К) (растерянно): А в телеграмме про древко не было... (Г) (злобно): По-твоему, я тебе знамя на х$й надевать должен?!
Место действия: одна из военных академий. Время действия: перед ноябрьским парадом. Действие: шла подготовка к ноябрьскому параду, в котором должны были принять участие не только слушатели, но и преподаватели. Зная уровень строевой подготовки в ВВС, командование приняло решение для повышения строевой подтянутости преподавателей привлечь пехотинца, на авиационном жаргоне - "красного". Сказано - сделано. Для проведения строевых занятий прибыл полковник из комендатуры, весь исхлестанный ремнями, и взялся за дело. А надо сказать, что преподаватели там были уже при званиях, в основном кандидаты, но попадались и доктора наук, поэтому к строевым занятиям они относились с равнодушной добросовестностью. В перерывах между занятиями беседовали на свои узкоспециальные темы, полностью игнорируя красного. Его это, естественно, заело и тогда под конец занятий он решил потренировать личный состав прохождению с песней. Подается соответствующая команда, коробка начинает движение, но - молча. Причина очень простая - никто не знал, что петь, поскольку до этого ни у кого таких бредовых идей не возникало - гонять по плацу с песней преподавателей на радость слушателям и курсантам. Но пехотинец почуял саботаж, остановил строй и запустил его заново. Эффект тот же, но в строю кто-то отчетливо произнес: "Ну ты и м#$%к!". Полкан снова останавливает строй и начинает вычислять, кто произнес крамольные слова. Вдруг в строю он замечает полковника с кривой ухмылкой на устах и задает ему вопрос: - Это вы сказали, товарищ полковник? - Никак нет, я подумал! Аут.
Поехал я как-то в командировку в полк Дальней авиации, который располагался неподалеку от Житомира и славился своей летной столовой и трехэтажным домом офицеров, облицованным мрамором. Представившись командиру, я узнал, что в полку ждут зам. Главкома и до его отъезда никакие вопросы решать не будут. Ну, что ж, наше дело военное: ждать - значит ждать. Между тем, к приезду высокого гостя готовились с размахом. Наведение порядка на территории поручили капитану - коменданту гарнизона, которому в случае успеха пообещали майорские погоны. Опьяненный блеском майорских звезд, комендант развил бурную деятельность, чем довел прочих офицеров до состояния тихого бешенства. И вот, настал решающий день. Измочаленный комендант носился по огромному гарнизону, как волна-частица, стремительно появляясь и исчезая в самых неожиданных местах. Он даже сумел где-то раздобыть 20 комплектов формы военных регулировщиков: черные куртка и штаны из кожзаменителя, белые краги и каска, жезлы, раскрашенные наподобие члена зебры. По плану, Зам главкома с аэродрома должны были везти в знаменитую столовую на обед, поэтому весь комендантский взвод был раставлен вдоль дороги по пути проезда высокого гостя. Комендант занял стратегически важный пост у столовой. И вот, по рации ему сообщили, что генеральский самолет сел и через 20 минут гости будут на месте. И вдруг, из-за угла столовой выехала телега, влекомая каким-то древним, облезлым животным. На телеге стояла бочка с помоями, за рычагами сидел воин нерусской национальности. Телега направлялась привычной дорогой к гарнизонному свинарнику, т.е. навстречу кортежу. Комендант истошно завопил что-то неразборчивое, но явно нецензурное. Услышав знакомые слова, воин дернул вожжи, гужевой транспорт от неожиданности подпрыгнул и телега перевернулась. Содержимое бочки живописно раскинулось на газоне, аккурат перед входом в столовую. Один взгляд на этот натюрморт делал прием пищи в принципе невозможным... Убрать ЭТО в сжатые сроки нечего было и думать, разве что сжечь напалмом вместе с газоном. И тем не менее решение было найдено! Когда зам главкома подъехал к столовой, он с удивлением увидел стоящую ни к селу, ни к городу, прямо перед газоном шеренгу военных регулировщиков, а на правом фланге по стойке "смирно" с идиотически-уставным выражением лица застыл будущий майор...
Начальник штаба второй эскадрильи майор Гаркуша сидел в канцелярии и рисовал чертей. - Уже третья, - тоскливо думал он, старательно выводя на бумаге завитушку чертячьего хвоста, - что же это такое, а? В первой эскадре - нет такого, в третьей - тоже. А у нас, как полгода пройдет - «здрасьте-пожалуйста». Пузо на нос - и в декрет. Что ж делать-то? Кому сказать - засмеют. Вот, извольте видеть: «Прошу предоставить мне декретный отпуск». НШ треснул кулаком по столу и обнаружил, что рисовал чертей как раз на окаянном рапорте. Обругав нечистого, Гаркуша принялся стирать ластиком неположенные картинки. Начальника штаба можно было понять. Уход эскадрильской секретарши для начальника штаба это катастрофа, мор, глад и семь казней египетских. Несколько лет штаб находился под опекой Киры Петровны. Пожилая Кира Петровна была женой летчика, всю жизнь промоталась с ним по гарнизонам, эскадрильское хозяйство знала, пожалуй, не хуже комэска, во всяком случае, ничего объяснять ей было не нужно, и Гаркуша с облегчением свалил на нее всю бумажную карусель, оставив за собой общее руководство работой штаба. Обнаглевшие технари в конце месяца иногда даже просили Киру Петровну помочь с заполнением карточек учета неисправностей. И с этой работой она справлялась без видимого напряжения. Штабные подоконники были заставлены ухоженными цветами, на оклеенных обоями стенах красовался набор портретов Вероники Кастро, Муслима Магомаева и Софии Ротару, а на солдатской тумбочке всегда пыхтел электрический самовар. Но счастье не бывает вечным. Как-то в одночасье Кира Петровна стала бабушкой, и с работой пришлось расстаться. Расстроенный прощанием Гаркуша упустил из-под контроля кадровый вопрос, за что немедленно был наказан новой секретаршей в виде странного существа лет 20 от роду, с обесцвеченными волосами, тягучей речью и полным отсутствием зачатков интеллекта. Существо не отвечало на телефонные звонки, потому что уши у него были заняты плеером, постоянно теряло бумаги, печатало на эскадрильской «Ятрани» с чудовищными ошибками и имело скверную привычку забывать сладкие булки в ящике стола. Пронюхавшие об этом мыши сбежались со всего гарнизона, по ночам устраивали в канцелярии отвязные оргии, гадили в принтер и под конец перегрызли кабель тревожной сигнализации. Когда существо заявило, что оно «типа залетело» и увольняется, Гаркуша с облегчением подписал рапорт и неделю с омерзением выгребал из канцелярии флакончики с засохшим лаком, растрепанные журнальчики с кроссвордами и отклеивал от компьютерной клавиатуры липкие картинки, которые существо добывало из упаковок жвачки. Он еще не знал, что его ждет. Вторая секретарша была унылой теткой, повернутой на религии. Гаркуша нашел ее в поселке соседней птицефабрики. Она непрерывно постилась, при каждом матерном слове, оплошкой произнесенным кем-то из офицеров, осеняла себя крестным знамением и бормотала «Спаси Христос!». Даже в самую сильную жару она не снимала туго повязанный белый платок, отчего смахивала на чеченку - снайпершу. Как и у предыдущей секретарши, руки у нее росли из задницы, и бардак в штабе стал принимать какие-то угрожающие, запредельные масштабы. К всеобщему изумлению, «христова невеста» тоже не сумела соблюсти девичью честь и тихо отчалила из канцелярии в неизвестном направлении. - На птицефабрике родилась и мозги куриные! - подвел итог ее деятельности комэск. Он не отличался религиозностью. К поискам очередной секретарши НШ подошел со всей ответственностью. Неделю он мотался по окрестным поселкам и, наконец, привел в штаб очередное приобретение. Сказать, что новая секретарша была несимпатичной, означало сделать ей комплимент, равнозначный предложению руки и сердца. Она была чудовищно, невероятно страшной и напоминала молодую Бабу-Ягу. В штабе ее тут же прозвали Квазимодкой. Правда, Квазимодка сносно печатала на машинке и со второго-третьего раза, бывало, могла уяснить поставленную задачу. Гаркуша потирал руки: - Ну, уж на эту ни у кого не встанет! - А если встанет? - хмыкнул осторожный комэск. - Найду этого осеменителя и заставлю жениться! Глядя на новое приобретение, уныло тыкавшее пальцем в компьютер, Гаркуша надеялся, что штаб в полной безопасности. Но… Да что же это делается, граждане?! - взвыл НШ, перечитав рапорт. - Найду гада! Он у меня еще пожалеет, как в секретарш концом тыкать! Комсомольская свадьба им у меня обеспечена! Вызванная на допрос Квазимодка особенно не отпиралась и на прямой вопрос: «Кто отец ребенка? » спокойно назвала фамилию. От неожиданности Гаркуша рухнул на офисный стул и покатился к выходу из канцелярии. Квазимодка следила за ним рыбьим взглядом, в котором парадоксально тлела искра материнства. План НШ рухнул, вздымая тучи едкой пыли. Заставить жениться на Квазимодке техника самолета старшего прапорщика Полухина не было никакой возможности, потому что он уже был женат и имел двоих детей…
Эта история произошла с моим приятелем (Володя, три раза ку!), тогда капитаном, а ныне - подполковником. Как-то, совершенно неожиданно, ровно в 5.50 утра объявили учебную тревогу. Володя, будучи инженером эскадрильи, примчался в автопарк и оседлал эскадрильскую машину, чтобы ехать на стоянку. Но проблема состояла в том, что стоянки еще были под охраной, то есть по ним бродили часовые с боевым оружием. Собирая по дороге полусонных-полупохмельных техников, эскадрильский зилок поехал на аэродром. По дороге встретили караульную машину и начкар жестом показал, что давай, мол, на стоянку, я на пост позвонил, проблем не будет. Ладно. Приехали на точку, Володя выскочил из кабины - и к ангарам. Технота еще выбирается из кузова. Навстречу часовой, мягко говоря, нерусский. Володя бежит. Вдруг часовой снимает автомат с плеча и ба-бах в воздух! Приятель мой, естественно, сразу падает на живот, потому что какую чучу отчубучит воин аллаха в следующий момент, не знает даже Аллах. По закону подлости упал он точно в лужу и начал помаленьку ощущать себя описавшимся младенцем. Но поскольку лицом вниз лежать все-таки страшно, Володя потихоньку поворачивает голову и видит следующую картину. Солдат невозмутимо вешает автомат на плечо, отстегивает клапан шинели, достает какую-то бумажку и по складам громко читает: "Стой! Кто идет?" Услышав это, Володя уронил голову на асфальт и бился в конвульсиях до приезда караулки. Начкар, услышав выстрел, примчался на стоянку, увидел лежащего навзничь офицера, сопоставил увиденное с боевыми свойствами своего часового и принял единственно правильное решение: мощным ударом справа в челюсть снес воина, так сказать, с шахматной доски вместе с автоматом. - Пост сдал! - Пост принял!
– Ихтиандр, сын мой, – сказал начальник кафедры полковник Б* у моего лаборанта, дайвера-отморозка, – что это за апельсиновое чудовище оскверняет стоянку у входа в наш славный институт и почему ты вокруг него суетился? – А это – моя новая машина! – ответил Ихтиандр и надулся от гордости, даже очки слегка запотели. Интересно, что в одной короткой фразе он умудрился соврать дважды. Во-первых, никакой «старой» машины у Ихтиандра отродясь не было, а, во-вторых, то, что он называл «новой машиной», на самом деле было кучей металлолома интенсивно оранжевого цвета и имело госномера только по необъяснимой прихоти ГАИ. Все автовладельцы делятся на две неравные части. Первую, меньшую, неизлечимую часть составляют фанаты от автомобилизма, а вторую, большую – тихие граждане, которым нужно просто ездить. Андрей Андреич от машин не фанател, ему как раз нужно было ездить, но ездить не просто, а на дайвинг. Это означало ездить по всяким колдоебинам и с кучей железа на борту. Подобно подростку, страдающему от перманентной эрекции, наш Ихтиандр грезил о джипе «Субурбан» размером с полтрамвая. По его расчетам, именно эта машина способна была перевозить все его водолазное барахло. Но на джип денег, естественно, не было, поэтому на какой-то автоживодерне за 300 рублей был куплено нечто с шильдиком «Запорожец» на багажнике. За общую ушастость и скандальный апельсиновый колер фюзеляжа было решено окрестить машину Чебурашкой, но потом кто-то разглядел погнутую, но гордо торчащую вверх выхлопную трубу и, сочтя, что перед нами, несомненно, автомобиль-самэц, мы нарекли его Чебураном. Чебуран был автомобилем-зомби, извлеченным с того света каким-то автослесарем-некромантом, он ломался постоянно и крайне разнообразно. На мелкие и полусредние неисправности Ихтиандр гордо не обращал внимания, поэтому, например, крышка багажника крепилась к переднему сидению бельевой веревкой, пропущенной через какую-то дырку, стекла в дверях иногда не опускались, иногда не поднимались, а, бывало, с гильотинным стуком падали внутрь двери. К автомастерской Чебурана не подпустили бы и на пушечный выстрел, поэтому ремонтировался он в кафедральном гараже. Альбом чертежей и схем «Запорожца» поселился в шкафу нашей преподавательской, и в свободное от лекций время офицеры, посмеиваясь, вникали в принцип функционирования этого странного механизма. Вскоре упражнение «Неполная разборка и сборка автомобиля ЗАЗ-968А» с легкостью выполняли даже преподаватели военной психологии. Благодаря некоторым усовершенствованиям, внесенным в конструкцию двигателя пытливыми авиационными инженерами, он при движении стал издавать настолько своеобразные звуки, что прохожие недоуменно вертели головами, пытаясь обнаружить на ближайшей крыше вертолет. Ихтиандр пилотировал свой апельсиновый аппарат сурово и бескомпромиссно, в корне пресекая попытки подрезания и обгона. От него в ужасе шарахались чумазые маршрутки и холеные иномарки. Беда Ихтиандра заключалась в том, что он был очень близорук, поэтому, чтобы следить за дорогой и знаками, он вынужден был грудью ложиться на руль и сильно прищуриваться. Со стороны казалось, что он, как пилот-камикадзе выбирает цель и вот-вот с криком «Банза-а-а-ай!!! » врубится в какого-нибудь «мерина». Но счастье обладания автомобилем было недолгим. Однажды мы, не обнаружив на привычном месте апельсинового скакуна, отправились в мастерскую. – А где Чебуран? – Сломался… – грустно ответил Ихтиандр. – Подумаешь! – ответили мы, – первый раз, что ли! Починим! – Не-а, не выйдет уже… – Да почему?! – Ну, мы вчера на дайв поехали, впятером, баллоны там, костюмы… Через лесок… А там на дороге канава была… А я не заметил… Ну, он и сломался… – Как сломался? – Ну, так… Пополам…
ВЫСШИЙ ПИЛОТАЖ Как-то раз, по большому блату меня устроили шить форму (китель и брюки) к очень хорошему и дорогому портному. Портной оказался пожилым евреем с классической внешностью. После того, как все необходимые замеры были сделаны, портной посмотрел на меня поверх очков и с неподражаемым акцентом спросил: - Молодой человек, вы с какой стороны носите яйца?
Это солдат в армии служит по принципу: «Масло съели - день прошел…». А у офицера принципы совсем другие. Нет, конечно, «от зарплаты - до зарплаты» или «от пьянки до похмелья» тоже со счетов сбрасывать нельзя, но главный, основополагающий - «от проверки - до проверки». Потому что сначала к проверке готовятся, потом - устраняют недостатки, выявленные комиссией, потом готовятся к приезду комиссии, проверяющей уже устранение выявленных предыдущей комиссией недостатков, потом… Вся армия прикована к этому бесконечному колесу и, подобно ослу у среднеазиатского колодца, уныло и безнадежно из года в год ходит по кругу проверок. Проверки бывают полугодовые, годовые, плановые, и внеплановые. Но самые разрушительные по своим последствиям - комплексные проверки. Это когда стадо полковников с разноцветными петлицами налетает на беззащитную войсковую часть и начинает ее проверять. В извращенной форме. С особым цинизмом. А еще проверяющие очень любят пьянствовать на халяву. У командира выхода нет: не будешь поить - поставят «удовл» и через месяц опять заявятся, будешь поить - поставят «хорошо», но в своем штабе расскажут, дескать, проверяли мы тут одних, поляну метнули - по люксу! Ну, у штабных загораются глаза и самые предприимчивые начинают морщить репу: «А чего мы у них еще не проверяли? Секретку вроде проверяли, моб. готовность - тоже… О! Пожарную безопасность забыли! И вот, вся орава прыгает по тачанкам и - все сначала. Полковым, конечно, трудно, но и проверяющим тоже нелегко. Неопытный проверяющий может нарыть такого, что потом не закопаешь и экскаватором, а археологические раскопки продолжит уже военная прокуратура. Опять же, если часть за две проверки подряд получит «отлично», то командира положено представлять к ордену, который, ясное дело, никто не даст. Словом, одна морока. Обычно председатель комиссии перед началом проверки идет на прием в Самый Высокий Кабинет, где и получает указания: как и что проверять, какую оценку можно поставить, а какую - ни-ни. И вот, такая комиссия нагрянула в забытый богом мотострелецкий полк в Забайкалье. Освященная годами процедура проверки плавно разматывается. Строгая, но доброжелательная комиссия, стараясь не уронить себя в глазах проверяемых чрезмерно ранним переходом к пьянке, заслушала командира, провела строевой смотр, сбор по тревоге и теперь по всем канонам военного искусства должна поступить команда на обед. По плану командира полка обед должен плавно перерасти в культурное, а по отбытии председателя комиссии, и в малокультурное мероприятие, но… председатель молчит. Соблюдая субординацию, молчит и командир, молчат штабные. Члены комиссии, как вороны на помойке, уныло роются в боевых документах, потихоньку сглатывая голодную слюну. Проверяющим откровенно скучно, проверяемые нервничают, все с отвращением пьют какую-то сомнительную минеральную воду, вызывающую неудержимые позывы на мочеиспускание. Все идет не так! Неужели сверху поступила команда на оценку № 2?! Самый молодой из проверяющих, только из Академии, вертит в руках схемы управления огнем. Он защищал диплом по боевому применению самоходных минометов «Нона», получил «отлично» и теперь ему хочется похвастаться перед строевыми офицерами. - Товарищ полковник, а у вас «Ноны» есть? - обращается он к командиру полка. Пожилой командир, который последние 15 лет читает только «Советский спорт», о каких-то «Нонах» слышит впервые. Несколько секунд он напряженно раздумывает, затем лицо его расплывается понимающей улыбкой: - Ну-у, сейчас нет, но, это… вечером в городе ресторан откроется, так мы их, того, обязательно приведем!
Подполковник Мельников сошел с ума. Событие, конечно, прискорбное, но обыденное. Бывает. Даже с подполковниками. Доподлинную причину помешательства установить не удалось, хотя некоторые странности за Мельниковым замечали и раньше. Почему-то он очень боялся быть отравленным, для профилактики регулярно полоскал рот уксусом и никогда не ел и не пил ничего холодного. Однажды он заявился в ТЭЧ, разделся до пояса и попросил техников погреть ему спину паяльной лампой, так как, дескать, ощущает в организме признаки отравления. Личный состав в ужасе разбежался. Поскольку странного народа в армии хоть отбавляй, с Мельниковым не связывались, надеясь на то, что его куда-нибудь переведут или сам уволится. Не тут-то было. Однажды на партийном собрании Мельников попросил слова. Вышел на трибуну, как всегда идеально выбритый, в наглаженном мундире, дождался тишины и произнес краткую речь. Из нее присутствующие, в частности, узнали, что все они являются сексуальными собаками и гнусными извращенцами, которые постепенно выжигают у него, Мельникова, половые органы путем точного наведения на окна его квартиры антенн радиолокационной системы посадки, а также регулярно предпринимают попытки отравления парами свинца с помощью электропаяльников. Командир содрогнулся. Присутствующие тоже. Под предлогом врачебно-летной комиссии Мельникова отвезли в госпиталь. Осмотрев пациента, начальник психиатрического отделения радостно потер руки и заявил: - Наш клиент! Оставляйте! Через месяц Мельникова уволили из Красной Армии вчистую, однако, в психушку не посадили, посчитав его психом неопасным. Однако в сорванной башне подполковника что-то намертво заклинило, и он напрочь отказался считать себя пенсионером. Каждое утро, одетый строго по форме, он прибывал на развод, пенсию получать категорически отказывался и настойчиво стремился принять участие в жизни парторганизации части. И вот тут-то возникла проблема! За КПП Мельникова можно было не пускать, пенсию переводить на сберкнижку, а вот как снять его с партучета? Ни в одном руководящем документе не было написано, что делать, если коммунист сошел с ума. В ведомостях он числился задолжником по партвзносам, что в те годы считалось сродни измене Родине и парторг, каждый раз, страдая от неловкости, объяснялся в высоких штабах. Однако, как помочь горю, не знал никто. Между тем, Мельников начал писать жалобы. Странные по форме и жуткие по содержанию, они разлетались по всем руководящим партийным органам, вплоть до Комитета Партийного контроля при ЦК. О своих проблемах с головой Мельников в письмах тактично умалчивал. Наконец, чтобы разобраться на месте, из Москвы прибыл контр-адмирал из военного отдела ЦК. Собрали парткомиссию. Адмирал, строго соблюдая флотские традиции, произнес краткую вступительную речь, в которой цензурными были только предлоги и знаки препинания. Смысл ее можно было передать тезисом: "Какого х#я?!" Измученный постоянными проверками парторг сначала пытался объяснить ситуацию во всей ее сложности и противоречивости, однако флотоводец и слушать ничего не хотел. Наконец парторг не выдержал и заорал: - Х#й с ним! Одним сумасшедшим в партии больше будет! Давайте тогда создадим первичную парторганизацию в дурдоме и поставим его в ней на учет! Пусть там на собраниях хоть левой ногой голосует! Наступила мрачная тишина. Адмирал молча собрал свои бумаги, поднялся и направился к двери. Уже выходя, оглянулся и приказал: - Поставить психа на партучет по месту жительства. При ЖЭКе! Пусть теперь они с ним разъе#ываются! Кадет Биглер
Прочитал спецвыпуск про памятники - и не удержался пересказать историю, которую услышал от коллеги.
ЛЕНИНСКИЙ ОБЛОМ
В одном полку Дальней авиации, расквартированном в Эстонии, готовились встречать исторический двадцать-какой-то съезд КПСС. Встреча съезда - само по себе дело несложное, штука в том, что его нужно было еще и ознаменовывать, желательно, успехами в боевой подготовке. Но с этим в полку как раз были проблемы, поэтому требовалась плодотворная шахматная идея. Думали долго, наконец, замполита озарило: в гарнизоне нет памятника Ленину! Поставим памятник - будет замечательный подарок съезду! Итак, принципиальное решение приняли, дело за малым - где взять памятник? Товар неходовой, в магазине, особенно в эстонском, не купишь... Опять же, спрашивать: "А у вас Ленин в виде статуи есть? А почем?" себе дороже. И тут вспомнили, что в полку кантуется двухъягодичник, у которого в личном деле записано: "скульптор"! Найти! Нашли. - Можешь Ленина вываять? - А как же! - К съезду? - К съезду! - Что нужно? - Арматура, сварочный аппарат, гипс, еще что-там, отдельное помещение и чтобы ни одна бл#дь не лезла! 3 месяца чайник пил в отдельном помещении огненную воду, водил туда, не побоюсь этого слова, баб, словом, оттягивался по полной. Партполитаппарат в это время ходил вокруг мастерской кругами, глотая слюни, но внутрь входить боялся, чтобы не спугнуть музу. И вот решительный день настал. Руководство собралось на смотрины. После этого глухой ночью к мастерской подогнали Краз, автокран и десяток солдат, которые со дня на день уходили на дембель. Статую ночью вывезли в лес и тайком закопали. Скульптор оказался эстонцем, да еще и авангардистом...
Вероятно, в связи с приближением Нового года, на сайте появилось много историй о летнем отдыхе. Ну, тогда позвольте и мне... В то лето я собрался на Кавказ со своей барышней. С ней увязалась ее подружка, у которой кавалера не было. Кстати, для меня это обернулось не тем, про что вы подумали, а перетаскиванием двойного количества багажа. И все. Приехали в Лазаревское, сняли какой-то шалаш и приступили к отдыху. Из удобств на участке имелся фанерный домик, к которому надо было продираться через густые кусты чего-то колючего. Особенно приятно было ночью, т.к. никакого освещения не имелось, а южная ночь темная и довольно шумная: в зарослях кто-то стрекочет, фыркает и громко чешется... Пугливые барышни страшно мучались, т.к. сухое вино свое действие неуклонно оказывало, а будить меня ночью они стеснялись. На третий день они обнаружили большое эмалированное ведро, которое висело на стенке сарая. Проблема была решена. Вечером я незаметно утаскивал ведро, а утром находчивые девицы его мыли возвращали на место. А еще через три дня хозяева пригласили нас на свадьбу. Во дворе был накрыт длиннейший стол, уставленный выпивкой и закуской. Когда мы уселись, гостеприимный тамада громко сказал: - Ну, молодой человек, вам мы нальем чачи, а девушкам, конечно, нашего вина. И широким жестом указал на табуретку, которую я сразу не разглядел. На ней стояло знакомое ведро, на этот раз наполненное вином, а сбоку висел ковшик. Кадет Биглер
Прочитал в "Дополнительных" историю про Деда Мороза, ну, и вспомнил... Служил я тогда в высоком воинском звании "лейтенант". В соответствии с честным офицерским жребием мне пришлось заступить на новогоднюю ночь в патруль. А надо сказать, что в гарнизоне была традиция на Новый год приглашать к детям Деда Мороза. В тот год Дедом Морозом выпало быть двухгодичнику с круглой добродушной физиономией, фантастически рыжыми волосами и совершенно непьющему. Звали его "Витя-апельсин". Так вот, одели Витю в шкуру Деда Мороза, приклеили бороду, дали какую-то подозрительно блядовитую Снегурочку из планшетисток, мешок с подарками и список адресов. Поскольку гарнизон у нас был здоровенный, Дед Мороз на дело поехал на личной "копейке". И вот, третий час ночи, я уныло брожу по гарнизону с патрульными, завистливо заглядывая в окна... И вдруг, боец мне говорит: - Товарищ лейтенант, там, в сугробе, по-моему Дед Мороз лежит... рыжий! Ну, думаю, солдатюра, зараза, когда успел-то?! Но нет - точно, в сугробе лежит Дед Мороз и плачет, разливается! - Витя, ты чего? - Да-а, тебе, вон, хорошо, ты трезвый! А я в один дом зашел - налили! В другой - налили! И все разное... Потом от меня ребенок под стол спрятался, но это уже в шестой, кажется, квартире... , где я елку уронил. Снегурочка, вот у меня нажралась, оставил спать где-то, не помню... - Вить, а машина где? - Да бросил я ее, борода, бл#дь, в руле постоянно путается... - А валенок почему один? - А это я упал где-то... Ну, что ты будешь делать? Отвели мы Витю спать в чудильник (гостиница для двухгодичников), нашли его тачку, даже валенок нашли. По следам! С тех пор до самого витиного дембеля достаточно было сказать: - Витя, Дед Мороз! и парень, зажимая рот руками, бросался к выходу...
Дело было еще в советское время. Доверили мне сопровождать в капитальный ремонт локатор. Локатор этот весил 42 тонны, и представлял собой бронированную гусеничную машину. Везти его нужно было с одной подмосковной станции на другую по ж/д. От исходного пункта до Москвы было 1,5 часа на электричке, а от Москвы до конечного - 2,5 часа. Станцию погрузили на платформу, к ней прицепили теплушку для караула. Из удобств в теплушке была дыра в полу и печка-буржуйка. Туалет действовал, в принципе, безотказно, но, как всегда на ж/д - только во время движения. Печка страшно чадила - дело было зимой - и к концу поездки мы были похожи на плохо загримированных негров. Продуктов нам дали на 3 дня, а ехали мы... угадайте, сколько? - неделю! Жрать хотелось смертельно, но по дороге купить было ничего невозможно, так как эшелон все время останавливался в каких-то диких местах. Кроме того, проклятущую станцию нужно было охранять - секретная! Поэтому при каждой остановке пара бойцов выскакивала из теплушки и начинала охранять железную дурищу. Украсть ее могло разве что НЛО, времена были, что называется, библейские, о террористах никто и не слышал. Поэтому, больше всего я боялся, что у меня отстанет солдат, да еще с автоматом. Никто заранее не мог сказать, когда эшелон остановится, сколько простоит и когда поедет. Это была, так сказать, вещь в себе, абсолютно таинственная и непознаваемая. К концу пятого дня я поймал себя на мысли, что статья за мародерство, в общем-то, слишком суровая... Наконец, мы приехали и пошел процесс сдачи. На каждую утраченную запчасть у нас был заготовлен акт на списание, заверенный подписями, печатями и пр. Но нас постигла фетяска с... ломом. На броне по замыслу разработчиков должен крепиться лом. Черт его знает, зачем. У нас его и не было. Но был акт на списание. Не тут-то было! Приемщик с сатанинской ухмылкой показал приказ Министра Обороны, в котором говорилось, что, поскольку ломы не изнашиваются, списанию они не подлежат!!! Ну кто ж мог знать, что министр так бережет народную копейку? Я решил включить дурака и спросил приемщика, что делать. Тот предложил отвезти станцию обратно, доукомплектовать и снова привезти к нему. От этой идеи мне стало плохо и пришлось обменять лом на спирт. И вот, бронированная дура, наконец, сдана, теперь представьте картину: тихая дачная станция, вдруг на нее вваливается орава мужиков с недельной щетиной, закопченые, в ватниках без знаков различия (в ВВС на техническом обмундировании никаких знаков различия нет), с автоматами (чехлов нам не нашли), бросает оружие и вещмешки на пол буфета и начинает ЖРАТЬ! Как нас тогда не арестовали, не пойму и по сей день...
Была в Советской Армии такая штука - суд чести. Однажды мне пришлось участвовать в рассмотрении дела прапорщика по кличке "Курсант Фаза", который в день получения зарплаты поколотил жену. (Кличку эту он получил после просмотра фильма "Щит и меч", т. к. отвечал в части за изделие "Фаза", но это к делу не относится). "Курсант Фаза" был очень тихим, вежливым человеком с золотыми руками - на таких, собственно, армия и держалась,- но, как водится, был горьким пьяницей. Зная это, командир разрешил курсантскую зарплату получать его жене, что она с удовольствием и делала. То, что "Курсант Фаза" пьет знали все, но чтобы драться... И вот, идет суд. В ленкомнате собраись офицеры, несчастный прапор стоит у трибуны, повесив голову. Командир: Юрьич, объясни нам, как же ты смог ударить женщину?! "Курсант Фаза": Товарищ командир, товарищи офицеры, ну поймите, в доме ни грамма спиртного, а она хрустальную вазу купила!!!
Она работала в штабе нашей части на какой-то маленькой должности. Была она некрасива, с грубоватым лицом и коренастой фигурой. То ли татарка, то ли башкирка по имени Гюзель. Впрочем, все называли ее Гюльчатай, а она и не обижалась. Было у нее и еще одно прозвище, но об этом - после. Холостячка, как принято говорить в войсках, Гюльчатай имела одну слабость. Она любила молодых лейтенантов. Завидев свежеприбывшего, она, подобно, коршуну, начинала описывать вокруг него круги. Круги все сжимались... бросок - и жертва у нее в когтях. И вот, в полк прибыл молодой лейтенант Юра. Высокий, румяный, неженатый... словом, прожженая во многих местах Гюльчатай напряглась. Своих чувств от нас, близких друзей, она не скрыла, поэтому мы взялись за дело. У кого-то сразу же случился внеплановый день рождения, стол был накрыт в общаге изобильными дарами летно-технической столовой. Инженер по фотооборудованию ради такого случая выкатил канистру спирта. Юре мы объяснили, что в пехоте новичков обкатывают танками, а у нас - женщинами и вообще, если он не побывает в когтях Гюльчатай - он не может считаться полноценным инженером! Юра слегка побледнел, но заявил, что к бою готов. Через полчаса после начала мероприятия Юра вышел покурить, Гюльчатай незаметно выскользнула за ним. Процесс пошел. Через несколько минут по коридору пронесся сладострастный женский вопль: Гюльчатай - Сирена имела обыкновение любить во весь голос. Мы переглянулись. Нас переполняли почти отцовские чувства. - За это надо выпить! Разлили. Вдруг в комнату вломился полураздетый Юра с глазами на пол-лица. Раньше я думал, что "глаза на пол-лица" - это художественное преувеличение, ну вроде "крепкой как антоновское яблоко девичьей груди"... Так вот, глаза у Юры были как раз на пол-лица. - Что, уже?!! - Б#я, мужики, я думал, вы пошутили! - ?!! - Да я ее только начал е#$ть, а она как закричит: "Якши!" и когтями мне в спину!!!
Начало 80-х. Авиационный гарнизон в Кубинке. Полком тогда командовал полковник, ну, скажем, Заславский, превосходный летчик, хороший командир, но из тех, что матом не ругаются - они на нем разговаривают. И вот идет построение, командиру представляются свежеприбывшие двухгодичники. Выходит из строя один такой воин, вихляющей походкой подходит к командиру и что-то докладывает. Что - мы не слышим. Зато рядом с командиром находится стойка с микрофоном и вот на весь плац разносится: - Вы что, товарищ лейтенант, нормальное военное училище закончили или какой-нибудь институт пи$%^нутый?! Встать в строй! Несчастный чайник поворачивается и вдруг с ужасом понимает, что забыл, из какого места строя он вышел! Кругом люди в одинаковой одежде и с незнакомыми лицами... Тогда чайник начинает движение строго вперед, отталкивает командира эскадрильи и встает на его место. В строю начинается придушенное веселье и вдруг из динамиков: - Нет! На х$%!! С глаз долой! Во вторую шеренгу! Пиджак! Поставлю к стенке! И говном!! Из пулемета!!
Рассказал шеф. Несколько лет ему пришлось служить в Марах (Туркменская ССР). Место дикое, климат сумасшедший, даже спиться невозможно, потому что жарко. И вот со скуки офицеры решили заняться каратэ. Нашли в городе тренера из местных, по очереди возили его в гарнизон на тренировки и обратно на своих машинах. И вот, как-то раз выпало отвозить тренера в город шефу. Ну, он тренеру и говорит: - Давай ко мне зайдем, отдохнем немного, чаю попьем, а потом я тебя отвезу. - Нельзя, - отвечает тренер, - после тренировки 3 часа воду пить нельзя, а то сердце посадишь... Я, конечно, промолчал, - рассказывал шеф, - все-таки уважаемый человек, сэнсей, а сам подумал: эх, бескультурье наше, мы-то каждый раз после тренировки спирт пьем... Кадет Биглер
В середине 80-х мне довелось быть в служебной командировке в одной среднеазиатской республике. Поскольку старший нашей группы был при больших чинах и звездах, местные товарищи в рамках культурной программы предложили нам поохотиться на джейранов. На джейранов - так на джейранов. Для этой цели нам выделили гражданский Ан-2 ("кукурузник") с гражданским же экипажем, причем командиру на вид было лет 20, а второму пилоту ("праваку" на авиционном жаргоне), по-моему, и того меньше. И еще с нами увязался местный особист. Когда я увидел, сколько водки грузят на борт, то понял, что до джейранов дело, скорее всего, не дойдет. Так оно и вышло, но это и хорошо, т. к. , во-первых, охотников среди нас не нашлось, а, во-вторых, ружья все равно забыли на аэродроме. Сели у мелкого теплого озера, а надо сказать, что местность там ровная, как доска, солончаки, поэтому взлетать и садиться можно практически где угодно. Ну, разложили закуску, разлили водочку и процесс пошел. Пригласили к столу и экипаж, причем самый предусмотрительный из нас поинтересовался у командира, как он насчет водки. Тот гордо сказал, что практически не пьет, а если пьет, то не пьянеет. Ну, ладно. К вечеру, когда пришло время лететь обратно, выяснилось, что все, в принципе, во вменяемом состоянии, за исключением кого? Правильно! Летчика и особиста. Ну, особиста просто затащили в самолет, чтобы не мешал, а с летчиком возникла проблема. Пьян он был настолько, что реагировал только на простейшие раздражители - на свет, тепло, холод... Поняв, что дело плохо, обратились к праваку, но тот сказал, что "может только по прямой, а взлет и посадка - это к командиру". Ирония ситуации заключалась в том, что мы прекрасно знали, как самолет устроен и что нужно сделать, чтобы он полетел, т. к. были авиационными инженерами, но практического опыта пилотирования не было ни у кого. Делать нечего, взялись за командира. После длительных и неаппетитных процедур он стал хоть как-то реагировать на окружающий мир, занесли страдальца в кабину, завелись, взлетели, поехали! Дальше уже легче. Разобрались с курсом, распределили между собой приборы, правак исправно тянет по прямой. Все бы хорошо, но на командира периодически нападали приступы тошноты и он сразу же судорожно начинал тянуть штурвал на себя, "Рус фанер" задирал нос и с воем лез в зенит. Приходилось отнимать штурвал и выравнивать самолет по горизонту. Так и летели. Зачем-то я вышел в салон и увидел особиста, о котором все забыли. Он сидел в хвосте, раскачиваясь и обнимая санитарное ведро. Между приступами рвоты он все время повторял два каких-то слова. Подойдя ближе, я их разобрал: "іб$%@е летчики!"
Плац. На плацу - трибуна. На трибуне - командир мотострелецкой дивизии по кличке Кинг-Конг проводит репетицию ноябрьского парада.. Комдив похож на громадную обезьяну из-за аномально длинных рук, привычки сутулиться и бешеного характера. Красный околыш генеральской фуражки гармонично перекликается с бордовой после трехдневной пьянки рожей военачальника. Перед трибуной военный оркестр извлекает из своих инструментов хамские звуки. Оркестр - типичный «жмурсостав», набивший руку на проводах в последний путь гарнизонных пенсионеров и поэтому даже военный марш приобретает в их исполнении какой-то загробный оттенок. Некоторое время генерал, насупившись, слушает музыкантов, а затем поворачивает к себе микрофон: - Что вы там хрипите, как старый унитаз? - гремят мощные динамики по сторонам трибуны. Комдив ко всем обращается исключительно на «ты», поэтому обращенное к оркестру «вы» истекает ядом. Оркестр без команды замолкает, издав напоследок придушенный писк флейты. Дирижер, старший прапорщик, мелкой рысью мчится к трибуне. - Это не оркестр военной музыки, а стадо кастрированных ишаков! - бушует Кинг-Конг, - сплошные, ети его мать, рев и блеяние! - Товарищ генерал, - лебезит дирижер, - состав у нас неполный, оттого и звучание такое… - «Битлов» всего четверо было, а как играли! - резонно возражает комдив и, подумав, подводит итог репетиции: - Три часа строевой подготовки! Кадет Биглер www.bigler.ru
В результате каких-то аппаратных штормов на должность начальника НИИ военно-космического профиля занесло генерала-пехотинца. Поскольку ничего внятного в области военного космоса "красный" по понятным причинам изречь не мог, он занялся любимым делом - наведением в стенах института твердого уставного порядка. Результаты не заставили себя ждать. Уже на следующей неделе апогей был неофициально переименован в сапогей, а перигей в портупей. Дурака быстро убрали. Другой такой же уникум спланировал в военный же НИИ начальником отдела, который занимался металловедением. Причем ученых честно предупредили, что "товарищ не в курсе" и "вы ему по возможности помогайте". Вскоре на стол пытливого исследователя легла подготовленная в научный журнал статья, которую он по существующим правилам должен был просмотреть и завизировать. Статья называлась "Исследование свойств рения в зависимости от...". Для тех, кто забыл химию: рений - довольно редкий тугоплавкий металл. На следующий день обалдевшие авторы получили завизированную работу, причем слово "рения" было аккуратно исправлено на "трения"...
Было в нашем гарнизоне такое хитрое подразделение - РПК - рота почетного караула. В то (советское) время к нам часто приезжали иностранные делегации на шоппинг, так, десяток-другой самолетов прикупить, вот для них эту РПК и держали. Поскольку никаких боевых задач, кроме собственно почетного карауливания у них не было, командование использовало страдальцев еще и для всех хозяйственных работ. Отсюда второе название - рота погрузки кирпича. Народ туда подбирали рослый, по замыслу руководства - исключительно славянской внешности. Но служили почему-то, в основном, латыши. И вот, в роту прибыл новый офицер, старший лейтенент по имени Саша. КрасавЕц! Блондин, голубые глаза, косая сажень в плечах - прямо былинный богатырь. Но - не мыслитель, так скажем, не мыслитель... То есть, пока Саша у Бога в очереди за бицепсами стоял, мозги закончились. После ввода в строй Саше наконец поручают важное дело - утром нужно встретить министра обороны Занзибара, а после обеда - Танганьики. И вот Саша сидит в канцелярии и тоскливо зубрит текст рапорта: "Господин министр обороны Занзибара!... , господин министр обороны Танганьики!..." Другие офицеры, давно привыкшие к этой бодяге, занимаются своими делами, а Саша зубрит - боится перепутать. И вот - плац. Появляется делегация. Впереди катится министр обороны Занзибара, маленький, толстенький, черный, в белом мундире, увешанном громадных размеров орденами, аксельбантами и прочей бижутерией. Министру нравится всеобщее внимание, он радостно улыбается. Подходят к строю почетного караула. Печатая шаг, с шашкой в руке навстречу идет Саша, сверкая по-настоящему черными сапогами, которые он всю ночь держал в холодильнике, а утром прогладил утюгом. У середины строя они, как положено, встречаются и Саша рапортует: - Господин министр обороны Танганьики... тьфу, бля, Занзибара! и далее по тексту... Стоящие в делегации ГБ-шники начинают угрожающе шипеть, но тут следует вторая фигура Марлезонского балета: ни черта не понявший министр обороны Занзибара, не дождавшись конца доклада, полез пожимать Саше руку, а тот, все же закончив доклад, отсалютовал шашкой! И развалил бы на хрен этот буденновец министра обороны дружественной страны, если бы тот, почувствовав шелест стали над ухом, не отскочил... В общем, выперли Сашу из РПК с такой силой, что вынужденную посадку он совершил в районе г. Мары (Туркмения).
Я, конечно, понимаю, что надписи на стенах подъездов читать нехорошо, но вот сегодня встретил маленький шедевр: Выше: "Ося и Киса были здесь" Ниже (другим почерком): "Обе дуры!"
Рассказала жена, по образованию - провизор. Повадился к ним в аптеку ходить плюгавенький мужичонка, то ли псих, то ли маньяк, а может, всего понемножку. Поскольку аптека охранялась, на него никто особого внимания не обращал. А он все терся у витрины отдела безрецептурного отпуска, что-то разглядывал, прикидывал и, наконец, решился. Подошел к дежурному фармацевту, 40-летней тетке, умученной жизнью, работой и детьми и между ними состоялся следующий диалог: Он:(интимно) "У вас презервативы есть?" Она:(устало) "Есть." Он: (возбуждаясь) "А какие размеры у вас есть?" Она: (устало) "Разные." Он: (задыхаясь от возбуждения) "А какой размер мне нужен?" Она: (со вздохом) "Отойдите от окошка, мне не видно..."
Был у меня приятель по имени Вова, здоровенный мужик, под два метра ростом, соответствующая масса, борода веником. И этот Вова активно косил от армии и поэтому частенько лежал в больницах, якобы на обследованиях. И вот, при очередной отлежке, он склонил к близости дежурную медсестру. Возник вопрос - где? Сестра предложила клизменную, но Вова сказал, что заниматься таким возвышенным делом в клизменной ниже его мужского достоинства. Согласились на процедурку. Улеглись на жесткую койку, покрытую рыжей клеенкой, и тут Вова почувствовал, что ему нужно ногами во что-то упереться. Нащупал, уперся и... потерял сознание. Очнулся он от хихиканья партнерши. Выяснилось следующее. Вова ногой задел стеклянный шкаф со всякой медицинской утварью, который на него и упал, причем на шкафу стояла круглая железная банка с ватой, которая, собственно, Вову и отключила. Уяснив ситуацию, стали думать, что делать. Выяснилось, что а) встать Вова не может - стеклянный шкаф упадет на пол и со страшным звоном разобьется; б) медсестра из-под 100 кг Вовы вылезти не может. Решили ждать санитарку. Через 5 минут Вове стало скучно и он решил завершить начатое, раз уж поза позволяет. Однако содержимое шкафа при этом начало ритмично позвякивать, а медсестра уже не смеялась, а как-то повизгивала, что, согласитесь, не способствует. Наконец, пришла санитарка. Увидев поле брани, она оползла вдоль дверного косяка и стала хватать ртом воздух. Вова стал опасаться, что бабку сейчас обнимет Кондратий, и, в довершение ко всему, они заполучат еще и покойника. Однако, обошлось. Но радоваться было рано - бабка не могла поднять шкаф! Железные ножки скользили по кафелю. Гадко хихикая, санитарка заявила, что пойдет за подмогой. Вова про себя понадеялся, что это будет не главный врач... В общем, остаток ночи они собирали иголки, ампулы и прочую дребедень, раскатившуюся по всей комнате. Вот что бывает, когда недостаточное внимание уделяют инженерному обеспечению боевых действий.
Отдыхал я как-то на турбазе в Тракае (это в Литве, тогда еще - Советской). Ну, и посетило нас с приятелем желание распить бутылку. Поскольку мы были на отдыхе, пить решили на природе. Но так как процесс этот все-таки интимный, нужно было найти место. И тут я заметил нечто, плотно обсаженное высокими кустами. Решили, что это место для влюбленных с лавочкой. То, что надо. Оказалось, однако, что кусты посажены без просвета, т.е. тропинки внутрь нет. Тут уже стало совсем любопытно. Полезли внутрь. Я пробирался первым и, когда продрался через кусты, чуть не выронил бутылку, потому что нос к носу столкнулся с Лениным. С памятником Ленину. Вождь был примерно полутора метров роста и зеленого цвета. Почему скульптор остановился на таком росте, осталось тайной, может, это была комнатная модель. Что же касается цвета, мы выдвинули такую гипотезу. Аккуратные прибалты каждый год к началу туристического сезона подкрашивали памятник и спохватились только тогда, когда черты лица и детали одежды полностью исчезли - где у статуи лицо, можно было понять только по носкам ботинок. Увидев плоды рук своих, администрация ужаснулась. О том, чтобы снести памятник Ленину, нечего было и думать, оставлять в таком виде - еще хуже. Тогда его решили покрасить в маскировочный цвет и обсадить кустами. Затея удалась, если бы не два русских туриста, у которых любовь к спиртному сочеталась с любознательностью... Через пару дней тайна перестала быть тайной - туристы протоптали в кустах колонный путь - ведь каждому советскому человеку интересно было увидеть зеленого вождя ростом в полтора метра.
Дело было на зимних учениях. Проходили они на одном из полигонов в заволжских степях. А надо сказать, что на этот полигон на учения ездили не только наши, но и весь Варшавский договор, т.к. в своих странах развернуться им было особенно негде: то снаряд за границу улетит, то летчик зазевается, а Европа уже и закончилась и летит он уже над морем... Ездили и другие иностранцы. Ну вот. Ночь. Холодно - градусов 25, да еще с ветром. Иду проверять своих воинов. Рядом с позицией моих локаторов развернулись то ли венгры, то ли болгары - ночью видно плохо - и ходит часовой. Часовому выдали (наверное, наши пожалели) классический тулуп, но все равно бойцу очень холодно. Рядом стоит мой высотомер. Сделан он на шасси Краз-255, причем вся аппаратура ламповая, а передатчик очень мощный. Оператор сидит внутри той же будки и ему всегда жарко. Так вот, подхожу ближе и вижу: выключается качание антенны, из машины выскакивает оператор, здоровенный хохол, по фамилии, кстати, Мадера, на котором из одежды бриджи и шапка, а из обуви тапочки. Он справляет нужду на колесо, затем зачерпывает чистого снега и начинает с довольным рычанием растираться. Затем отряхивается и лезет в кабину. Включатся качание. Мне кажется, я слышал стук отвалившейся челюсти часового... Кадет Биглер
Существует весьма обширная категория военачальников, стиль работы которых заключается в разносах подчиненных. По делу они давно ничего ни спросить, ни посоветовать не могут в силу обширного скудоумия, а вот хамства - хоть отбавляй. И вот такой генерал с какого-то дуба свалился к нам в полк. Идет по стоянке и на весь аэродром гонит, сам того не подозревая, по Салтыкову-Щедрину: - Разорю! Не потерплю! И дальше уже от себя: - У вас, товарищи офицеры, в полку бардак! Затхлость на два пальца! Устроили тут, понимаешь, цирк! И вдруг, из-под самолета неожиданно вылез зачуханный техник и нос к носу столкнулся с генералом. Оторопевший генерал отшатнулся и, вновь набирая обороты: - А ты еще кто такой?! - А я, товарищ генерал, клоун в этом цирке!
Провожу учебный сбор со студентами в авиационном полку. Решив проверить, чем они занимаются в ТЭЧ (технико-эксплуатационная часть, место, где ремонтируют самолеты), отправляюсь туда. Вдруг замечаю, что один студент внимательно изучает фюзеляж самолета, что для моих воинов совершенно нехарактерно. Приглядевшись, замечаю, что его заинтересовал лючок, на котором написано "Слив спирта". Уже интересно. Скубэнт, между тем, развивает бешеную активность - приволок откуда-то инструменты, банку и другого любителя халявы. Начинают отвинчивать. Винтов много, отвинчиваются туго, но когда студенты боялись трудностей, если можно употребить?! Отвинтили, сняли крышку, заглядывают внутрь. Естественно, ни х#$ не находят. Тут на сцене появляюсь я и противным лекторским тоном объясняю, что спирт для охлаждения радиоприцела используется только в бомбардировщиках, а это разведчик и если бы они на занятиях не спали, то сразу бы их отличили. А поскольку дурная голова рукам покоя не дает, то их ближайшая задача - поставить на место лючок. Ставили они его на место в два раза дольше...
Рассказал коллега. Читая лекцию о принципах наведения зенитных ракет, он обычно в качестве примера приводит собаку и волка. Дело в том, что собака за дичью бежит по ее следу, а волк - наперерез. После этого он переходит к описанию критерия Гурвица (кому интересно - этот критерий описывает устойчивость колебательных систем). И вот экзамен. Берет билет барышня, готовится, начинает отвечать и в ходе ответа упоминает критерий КУРИЦЫ! Обалдевший преподаватель переспрашивает: - Критерий кого?! - Курицы... - А может, Гурвица? - Ну, я не знаю... У вас там волки, собаки какие-то... Я думала, и курица есть...
При чтении лекций я уже давно избегаю произносить слово "член"... Фраза "введем в рассмотрение новый член" способна сорвать лекцию. И это, между прочим, на 4 курсе. Большие проблемы возникают с классификацией антенн. При словах "антенны делятся на вибраторные..." аудитория настораживается, а при словах "и на вибраторно-щелевые" впадает в буйный восторг. Причем, по моим наблюдениям, больше радуются не бойцы, а бойцицы. Раньше я для экономии времени на перемене рисовал на доске в аудитории диаграмму направленности зеркальной антенны (для нерадистов - очень сильно похоже на конец с яйцами, так, как его рисуют на стенах в подъездах), а сейчас перестал, т. к. кто-то обязательно добавлял рисунку натуралистические подробности. А вчера коллега вернулся с занятий в слезах. Оказывается, он во время лекции задумался (бывает!) и выдал: "Средства аварийного покидания самолета предназначены для спасения членов экипажа". После того, как он осмыслил сказанное, пришлось объявлять перерыв...
Кабель тянется по грЯзи А за ним начальник связи (фольклор)
Давным-давно, в далекой галактике... Ну, шучу, шучу! В 1983 г. в авиационном гарнизоне дежурил я на точке. Полетов в тот день не было и я вечером отправился в гости на ЗКП (защищенный командный пункт) полка. Оперативным дежурным был капитан А-в. Поужинали, сели смотреть телевизор. А надо сказать, в зале управления телевизоров штук 10 - обзор рулежек, полос и пр. Ну, а мы переключили их на ТВ и устроили домашний кинотеатр. Правда, тяжело одновременно на 10 аппаратах программы переключать или звук регулировать - дистанционными в те годы у нас были только взрыватели - так для этого бойцы есть... И вот, время к полуночи, звонит телефон. Громкая связь включена, поэтому слышно отлично: - А-в, с@#а, @# твою мать! Ага, звонит командир полка... - Почему у командира телефон не работает?!! - Так точно! Сейчас! Мы! Мигом! Трубка брошена. А-в бледнеет. Дело в том, что он ждал назначения в Германию, жена потихоньку продавала мебель и ссориться с командованием ему было никак нельзя. И тут до А-ва потихоньку дошло, что он забыл спросить, какой телефон у командира не работает: московский, прямой, спецсвязи и пр. Делать нечего, надо звонить. А-в снимает трубку: - Товарищ командир, капитан А-в, у вас какой телефон не работает, прямой или...? - Кривой, с@#а, кривой @# твою мать!!! Трубка брошена. По лицу А-ва идут цвета побежалости, как по перекаленному железу. И тут он принимает единственно правильное решение: переложить ответственность на подчиненного. А-в звонит дежурному по батальону связи. Добросовестно пересказав ему все, что услышал от командира, он добавил еще и от себя в порядке компенсации за моральный ущерб. Вникнув в суть проблемы, дежурный отвечает: - Так точно! Сейчас! Мы! Мигом! Напряжение спадает, можно идти спать, но я чувствую, что цирк не закончен. И точно. Уже в первом часу опять звонок. Сплошной поток мата, разбираю только: - Завтра ко мне в штаб! За пиз#$лями! На А-ва жалко смотреть. Выяснилось следующее. Дежурный по батальону связи тоже решил переложить ответственность - на телефониста. Для этого он в казарме разбудил первого попавшегося. Им на беду оказался узбек, который и в дневное время понимал далеко не все русские слова, а уж спросонья... Тем не менее, уяснив, что нужно куда-то идти, несчастный узбек взял катушку телефонного кабеля и поплелся исполнять приказ. Поплутав по ночному гарнизону, он наконец нашел нужный дом, нужную квартиру и позвонил. И вот они встретились. Заспанный командир полка в трусах и заспанный узбек с катушкой телефонки... О чем ночью говорил командир полка с узбеком, а утром с А-вом я не знаю, но в Германию А-в все-таки поехал.
Начальник Академии генерал-полковник К* был очень маленького роста. Этот обидный щелчок судьбы его очень раздражал, ибо увеличение количества и качества звезд на погонах никак не отражалось на солидности фигуры. Не помогали ни высокие балетные каблуки, ни фуражка со здоровенной тульей, как бы предвосхитившая форму одежды птенцов гнезда Грачева. Наполеон Бонапарт тоже был небольшого роста, но умел каким-то образом компенсировать этот недостаток. Генерал-полковник К* - не умел. Генералы с дурным характером не редкость, но этот был какой-то особенно въедливый и скандальный. Больше всего от него страдали дежурные по Академии. Очень важно было правильно встретить начальника, поэтому по утрам дежурный, забросив все дела, следил - не покажется ли у КПП «Волга» начальника? В тот раз дежурному не повезло - в самый ответственный момент кто-то позвонил по телефону. Закончив разговор, он с ужасом увидел, что начальник уже выбрался из машины, пересек двор и подошел к лестнице. Делать было нечего. Выскочив из здания, дежурный понял, что спуститься по лестнице не успевает. Тогда он добежал до верхней ступени лестницы, слегка согнулся, чтобы хоть как-то компенсировать разницу в росте и доложил: - Товарищ генерал-полковник! За время моего дежурства происшествий не случилось! Дежурный по Академии подполковник Мартынов! Начальник снизу вверх оглянул на дежурного, поджал губы, и, не подавая руки, склочным голосом заметил: - Ты б еще, ебена мать, на крышу залез!
Лет 5 или 6 назад мне пришлось руководить учебным сбором студентов одного московского института. Студенты, в общем, были как студенты - кто-то получше, кто-то похуже. Но один запал мне в душу - это была ходячая предпосылка к летному происшествию, с ним все время что-то случалось и времени на него я тратил больше, чем на всех остальных вместе. Все шло к большому залету. Так и вышло. Кто-то из солдат посоветовал моему воину постирать х/б с хлоркой, она выцветет и он будет выглядеть как "дед". Сказано - сделано. Только с хлоркой он переборщил и в результате получилось, как будто в х/б стреляли картечью. Увидев результаты стирки, старшина сказал: - @#$%^^&! Будешь, козел, ходить в этой шкуре весь месяц! И вот это чмо заступило дневальным по роте. В этот же день в полк прилетел зам. командующего воздушной армией, который захотел ознакомиться с бытом студентов. Мне пришлось его сопровождать, причем с нами увязалась куча штабных. И вот, заходим в казарму, славный воин в лохмотьях, но при повязке, сидит на табурете и читает книгу. Увидев генерала, он закрыл книжку, встал и тихим интеллигентным голосом произнес: - Здравия желаю... - Генерал (надуваясь злобой): Это кто?! - Я (горько): Это - студент. - Генерал (задумчиво): А-а-а... Видимо, увиденное полностью отвечало представлениям генерала о студентах, потому что больше вопросов ко мне у него не было. Вскоре он улетел.
Эту историю мне рассказал сослуживец, который в ней собственно и участвовал. В одном из авиационных гарнизонов на Дальнем Востоке (в каком - не скажу!) шли полеты на Су-24. На посадку заходил последний борт и тут налетел снежный заряд. Видимость - ноль, летчик ошибается и сажает самолет не в начале полосы, а в середине, в результате чего он, как говорят в авиации, выкатился, т.е. уехал за пределы ВПП. Видя это, руководитель полетов (РП) и дежурный инженер сели в УАЗик и поехали искать пропажу. В торце полосы устанавливается аэродромное тормозное устройство (АТУ), похожее на большую волейбольную сетку. Обычно она лежит, но в аварийных ситуациях специально обученный солдат (С) ее поднимает лебедкой и самолет останавливается. Подъехали. Из будки выскакивает солдат. (С): - Здравия желаю! (РП):- Здесь самолет не проезжал? (С): - Никак нет! (РП):- А ты не спал? (С): - Никак нет! Тогда РП со вздохом берет солдата за руку, ведет на полосу и показывает следы самолета на свежем снегу. Но самое веселое началось, когда прослушали бортовой магнитофон сушки. Последние две фразы экипажа после того, самолет остановился и рассеялся снег: Штурман: - Командир, где это мы? Командир: - П#$%ец, выключайся, вроде приехали...
Дело было в Сухуми на турбазе Минобороны как раз в тот период, когда борьба за трезвый образ жизни вступила в решительную фазу, т.е. в России ничего крепче кефира уже купить было нельзя. А там! На территории турбазы была шашлычная, где подавали холодное пиво! Без очереди!! Молодежи этого не понять... В общем, личный состав отдыхающих большую часть времени проводил в шашлычной. Некоторые, по-моему, так до конца путевки и не узнали, где море... Уезжали они довольные, без копейки денег, с характерной синевой на лице, которую называли "лунным загаром". Нужно помнить, что на обратную дорогу мудрое Минобороны выдавало воинское требование, которое невозможно было пропить. Но это так, для колорита. Сидели мы как-то в шашлычной в легком подпитии, быстро перезнакомились, оказалось, что все присутствующие представляли, так сказать, разные рода оружия, но были отпетыми технарями. А один представился военным психологом, специалистом по психоанализу (!). Ну, тут процесс пошел! Военную психологию тут же назвали буржуазной лженаукой, продажной девкой империализма, до кучи вспомнили вейсманистов-морганистов. Психолог оказался парнем без признаков чувства юмора и потребовал дать ему тему для психоанализа с целью установления причин любых, самых сложных, но обязательно эротических ассоциаций. И вдруг один пехотный майор сказал: - А вот объясни-ка, почему у меня Наполеон Бонапарт ассоциируется с презервативами?! Психоаналитик тяжело задумался, долго массировал руками лобные доли мозга, чесал в затылке, кряхтел, наконец поднял лапки: - Не знаю! Отсмеявшись, мы похвалили пехотинца за хорошую шутку. - Какая, на х#й, шутка! Нас, курсантов, в училище гоняли на съемки какого-то фильма про наполеоновкие войны, кажется, "Ватерлоо". Я изображал убитого пушкаря, меня переодели и положили головой вниз на лафет пушки; когда стали снимать, оператор увидел у меня на руке часы и чуть не убил. Но дело не в этом. Для имитации взрывов пиротехники набивали какую-то смесь в перзервативы, а затем поджигали фитили. Никогда не забуду поле брани, усеянное "трупами" русских и французов, а также чудовищно растянутыми, изодранными изделиями № 2...
Дослуживал у нас в конторе списанный летчик по кличке Гориллыч. Большую часть службы Гориллыч провел в эскадрилье, основным назначением которой была доставка генералов всех мастей по гарнизонам с инспекционными проверками. Летал, кстати, Гориллыч отменно. Но это к делу не относится. Как-то Гориллычу сказали, что нужно везти очередного генерала в Тикси. Услышав такую новость, Гориллыч начал расспрашивать коллег, чем можно разжиться в Тикси. Ему и говорят, что в Тикси можно дешево купить хороший мех, песца, например, и недорого. Подробно объяснили, как отличить хорошо выделанную шкурку от плохой, сколько платить и пр. - А где же мне найти этих торговцев мехом, дело-то запрещенное? - Да ты не волнуйся, они увидят нового человека в форме и сами подойдут! Ты, главное, выделку меха проверяй! Полетели. Сдав на руки встречающих ценный груз, Гориллыч опечатал свой пепелац и отправился на поиски меха. Только он вышел за КПП, как к нему подошла чукчанка или эвенкийка, уж не знаю, кто там живет, неопределенного возраста - не поймешь, 20 ей или 50 - и крепко поддатая. - Эй, летчик, песец надо? - Конечно, надо! А сколько? - Две бутылки! Подивившись таким демпинговым ценам, Гориллыч тут же купил 2 бутылки водки и вручил аборигенке. - Пошли! Свернув с дороги, они зашли за какой-то ангар, женщина огляделась по сторонам, нагнулась и задрала кухлянку: - На песец! - Тьфу!!!
В одном авиационном военном училище был курсовой офицер, "по имени... мнэ-э... ну, в конце концов, неважно. Скажем, мнэ-э... Полуэкт". Так вот, этот Полуэкт имел привычку проверять степень опьянения возвращающихся из увольнения курсантов следующим способом. Отловив очередную жертву за КПП, он требовал: - Ну-ка, скажи: "Джавахарлал"! Тот, кто не мог произнести искомое слово с первого раза, считался пьяным. И вот, однажды он заметил приближающегося к КПП курсанта, у которого явно отказал автомат стабилизации. Торжествующий Полуэкт подозвал курсанта и потребовал: - Ну-ка, скажи: "Джавахарлал"! Курсант качнулся, мутно глянул на курсового и ответил: - Неру!
Сегодня в программе новостей диктор рассказывала о фестивале военных оркестров в Германии. Так вот, оркестр Российской армии вышел на сцену под марш Дунаевского "Советский цирк"!!! Да нешто такое выдумаешь?! Кадет Биглер
Читаю исторический роман, Древняя Русь, князья, усобицы - все, как положено. Закончилась фраза в правой нижней части разворота страниц. От следующей фразы на странице уместилось только первое слово. И это слово - Минет. Так, думаю. Надо же, женатый человек, а какие ошибки допускаю, прямо по Фрейду. Перечитал - минет остался. Сходил на кухню, выпил пива, взял книгу - минет на месте. И тут мне стало дико любопытно. Кто и кому в Древней Руси, по мысли автора, делал минет?! Из женских персонажей там, вроде, только княгиня Ольга... Остальные варианты я решил не рассматривать. Перевернул страницу, читаю: "Минет еще не один десяток лет..."
В прошлом году мы с женой ездили в гости к друзьям в один поволжский город. Хлебосольные хозяева бросились накрывать на стол, а хозяин дома сказал, что ему нужно сбегать на работу: дома часто отключают свет, поэтому он держит мясо для гостей на работе в холодильнике. Увидев наши вытянувшиеся лица он сначала удивился, а потом смеялся до слез. Я забыл сказать, что наш друг патологоанатом и заведует соответствующей кафедрой в мединституте.
Читатели и почитатели "Бравого солдата Швейка", наверное, помнят, что был там такой персонаж - Сортирный дедушка. Этот престарелый генерал страстно любил проверять устройство солдатских уборных, а больше ничем не интересовался. Довелось встретиться с таким деятелем и мне. Правда, предметом его страсти были не отхожие места, а заземление. Проверке качества заземления техники он отдавался со всей страстью души и был этаким граундофилом. Он, например, совершенно запросто мог залезть в сугроб по... , ну, выше колен, и лично выдирать из-под снега замерзший кабель, проверяя правильность раскладки контура. Другие вопросы его не интересовали, поэтому в ожидании проверки делали только заземление, а на остальные элементы боевой подготовки забивали. Из-за некоторого сходства фамилий, а по большей части из-за отвратительного характера наш генерал получил кличку "Чума". И вот, как-то зимним утром у ворот нашего объекта неожиданно замелькала папаха с голубым верхом. Почуяв приближение стихийного бедствия, народ, естественно, тут же попрятался кто куда, чтобы не попасть под гусеницы, и только начальник дежурной смены, который был при повязке и поэтому сбежать не мог, поплелся на Голгофу - встречать генерала. Мы с начальником узла запрыгнули в бронированную машину и задраились в расчете переждать спазм генеральского граундофильства. Сидим 10 мин., 15, 20 - генерал бродит по точке. В нашей станции окон нет, поэтому общаемся с коллегами по телефону: - Как там Чума? - Свирепствует! - Ну, блин! И тут ротному придавило пописать. Терпел он, терпел, крепился, но, смотрим, у него уже глаза мутнеть стали, движения какие-то порывистые и речь явно теряет разборчивость. Делать нечего. Запрашиваем: - Где Чума? - Не видно, вроде... С облегченным урчанием ротный отдраивает стальную дверь, выпрыгивает из станции и вдруг слышим: - А, товарищ майор, вот и вы. Показывайте, как у вас организовано заземление. Уехал он минут через 40...