Предупреждение: у нас есть цензура и предварительный отбор публикуемых материалов. Анекдоты здесь бывают... какие угодно. Если вам это не нравится, пожалуйста, покиньте сайт.18+
Рассказчик: Немолодой
По убыванию: %, гг., S ; По возрастанию: %, гг., S
Стояли с сыном возле подъeзда. Мимо прошла девушка. Очень миленькая, и фигурка ладная. Проводив ее взглядом, я сказал сыну: "Видал, какая красавица?!" Oн, уcмехнувшись, ответил: "Нет, папа. Я, даже, ее не разглядывал. Наблюдать за тобой было гораздо интереснее!"
Мой постоянный парикмахер очень привлекательная женщина, остроумная, но речь ее несколько грубовата. Спрашивает меня сегодня, не знаю ли я, какой положен штраф за превышение скорости на 40 км/ч? Оказывается, когда она ехала на работу, ее остановил гаишник. Знак был сорок, а она ехала восемьдесят. Гаишник поинтересовался, где она работает и куда так спешит. Она ответила, что нигде не работает, спешит на блядки, а знак не заметила, потому что задумалась - новые трусы она одела, или в старых едет. Ошеломленный таким ответом, страж порядка вернул ей документы и посоветовал следующий раз выезжать заблаговременно.
Отец моего друга работал газосварщиком. Мы приходили к нему на работу и через редуктор наполняли обычные воздушные шарики смесью пропана и кислорода. Потом привязывали к этим шарикам кусок газеты, который поджигали. Звук взрыва походил на тот, что бывает слышан при пролете реактивного самолета. Потом мы стали наполнять эти шарики ацетиленом, полученным из карбида, раскрошенного в бутылку с водой. А кислород добывляли из баллонов, которые бригады слесарей по отоплению оставляли возле подъездов.
Шел я со своим дядькой по городу. Мы разом поздоровались со встречным мужчиной. Дядя Ваня сказал: "Это Толька Гром. Я ему ремонт делал. А ты откуда его знаешь?" "Отец, - говорю, - познакомил, когда мне еще лет шесть было. А фамилия у него редкая, вот и запомнился он мне". Дядька продолжал: "Хороший мужик и умный. Два высших образования у него. Но маленько с придурью. Я заметил, у кого высшее образование - все c придурью. А ты закончил институт?" "Да, - отвечаю, - получил диплом". - Вот видишь!..
Был я влюблен в одну девушку. Красивая, стройная, в меру умная, единственный ребенок в семье. Родители души в ней не чаяли, и она платила им ответной любовью и уважением. Как-то, зашел я за ней. В кино, или на танцы мы должны были идти. Ее мама, чтобы закрыть за нами дверь, вышла из ванной, где она стирала. C любовью глядя на дочь она сказала: "Ну, гуляйте, гуляйте. А я что-то так устала. Постельное белье постирала, а полоскать и сил нет". (Она тогда прибаливала). Моя милая с тревогой откликнулась: "Ну, не полощи, мама. Оставь. Отдохни - потом достираешь".
Сначала его прозвали Старым. Большинству из нас - первокурсников ГВВСКУ - было семнадцать лет, а ему уже исполнилось двадцать один. Он был молчалив, нетороплив в движениях и поступках, когда другие хохотали, он только сдержанно улыбался. Звали его Михаил Юрьевич, как Лермонтова. Стихов он не писал, хотя во множестве знал их наизусть. Потом к нему прилипло прозвище - Магура. Это слово он восклицал, когда случалось что-то хорошее. К примеру, денежный перевод пришел, или, неожиданно пятерку поставили по высшей математике, тогда он с удовольствием произносил: "Магууура!"
Однажды, уже на третьем курсе, я крепко выручил его. В тот же день, после ужина, он позвал меня убираться в закрепленной за нашей ротой лекционной аудитории, при этом многозначительно тряхнув фляжкой. Направляясь к учебному корпусу, мы зашли в столовую, где взяли черного хлеба и пару луковиц. Наскоро убравшись в аудитории, мы нарезали свою немудреную закуску, выключили свет, открыли окно, и приступили к пиршеству. Магура сказал, что, поскольку стаканов нет, будем пить из горлышка поровну - по два глотка. Водки-то во фляжке было немногим больше стакана. Но это было прекрасное застолье. Мы выпили (по два глотка), закусили, закурили. Поговорили о взводных делах, перемыли косточки командирам. Потом еще выпили, вспомнили недавний отпуск, поболтали о своих и чужих девчонках. Снова сделав по два глотка, закусили, закурили, и заговорили о поэзии. Я хвалил Лермонтова, Тютчева и Есенина, и цитировал их строки. Однако Магура прочел мне несколько стихотворений Левитанского, и мы выпили по два глотка за здоровье этого поэта. В казарме старшина строил роту на вечернюю поверку. Сумерки за окном сменились темнотой. Мы же, никуда не спеша, наслаждались сочетанием легкого хмеля и приятной беседы. Но вдруг, в очередной раз приложившись к фляжке, я нечаянно сделал третий глоток. - Ой, Миша, я сделал три глотка... И знаешь, кажется фляжка пустая... Магура, приложившись к горлышку, с огорчением убедился, что действительно - водка кончилась. Он помолчал. Закурил. Потом заговорил: "Витя, я сейчас тебе совет дам, на всю жизнь". Я полез в карманы за ручкой и блокнотом: "Погоди, погоди, Магура, я запишу". Он махнул рукой: "Не записывай, и так запомнишь. Если вина мало, пей меньше всех. Если много - пей все равно меньше всех. Будешь человеком!" Усмехнувшись, добавил: "Как я!"
- Доктор, а почему моя жена смеется во время секса? Представляете - я, как это называется, - делаю фрикции, а она смеется... И, главное, я посмотрел - книжку-то она при этом серьезную читает, но все равно - смеется?!
Сосед менял у себя дома батареи отопления. Нанял людей, они перекрыли стояк, сняли старые батареи и пошли обедать. А в это время, кто-то спустился в подвал, и снова пустил этот стояк. В минуту горячей водой залило всю комнату, и, конечно, пока хозяин нашел подходящий чопик, чтобы забить его в трубу, много воды протекло вниз.
Работники пришли через час. Саша - хозяин квартиры - показал им последствия их труда, и объяснил, что этажом ниже живет Ланский, который за полгода до этого закончил хороший дорогостоящий ремонт в своей квартире. Фамилия эта была им знакома, - Ланский один из крупнейших, в масштабах нашего города, предпринимателей, - поэтому, потоптавшись, работники сказали, что пойдут покурить и ушли навсегда, не забрали, даже, инструменты и ацетиленовый генератор.
Коля Ланский человек неплохой, мы все были знакомы по-соседски, но Саша со Светой с тревогой ждали, когда он приедет с работы в свою залитую квартиру. Надо пояснить, что Света учительница музыки, а Саша тогда работал водителем и, имея трех детей, они с трудом сводили концы с концами.
Машину Николая они увидели из окна. Потом прошумел лифт. Минут через десять раздался звонок в их входную дверь. Ланский поздоровался и спросил: "Саша, что случилось?" Саня, с извинениями, рассказал ему о произошедшем. Ланский покивал головой и поинтересовался: "А у вас сухая раскладушка есть?"
Батареи устанавливали другие рабочие.
Ланский претензий не предъявлял. Раскладушку вернул на следующий день, еще и сказал "спасибо".
В восьмом классе его прозвали Фитилем. Ему это не нравилось. До слез, до драки! Но он был высокий и, несмотря на занятия спортом, очень худой. Прозвище прилипло. Срочную он служил в каком-то спецназе в Карелии. За первые три месяца прибавил в весе двадцать килограммов. В письме писал: "Бегаем в полной выкладке и жрем, жрем и бегаем. Иногда жрем на бегу". Когда, демобилизовавшись, он вернулся домой, его отец, с удовольствие оглядывая монументальную фигуру своего отпрыска сказал: "Тут еще надо подумать, что труднее – обойти тебя, или перепрыгнуть". Фитилем его теперь никто не называет, - ему же не нравится.
Весной восемьдесят третьего года в в/ч №30223 прибыло пополнение из Владимирской области. Среди распределенных в нашу роту был рядовой Иванов Гена. Как-то, младший сержант Горбачев - крупный, крепкий парень, самбист (он из Кстово, а кстовчане все самбисты) - за что-то шлепнул Гену слегка по лбу. Покачнувшись, Гена снова вытянулся по стойке "смирно", а из глаз его вдруг покатились крупные слезы. Он хлопал ресницами, лицо его было испуганно-серьезным, а слезы текли по лицу. Горбачев изумленно воскликнул: "Иванов, что с тобой? Солдат, ты, почему плачешь?" Гена в ответ пожал плечами: "Не знаю, оргонизм токой". Он заметно "окал" в разговоре. Службой он не тяготился, а речь его была проста, весела и выразительна.
Например, подбегает он к каптерке, где выстроилась очередь за подшивочным материалом, и быстро говорит: "Кто первый? Ты? Хорошо! За мной будешь". Перед отбоем снимает сапоги, чтобы идти мыть ноги, и не находит своих прикроватных тапочек. (У каждого солдата возле кровати должны были лежать пошитые из кирзы пронумерованные шлепанцы.) Гена спрашивает окружающих: "Никто не видел моих тапочек? Ну, ладно, так и пойду голобосый". Приходим мы с ним в караульное помещение, сменившись со своих постов. А все уже поели, и нам оставили совсем мало. Гена выскребает из бачка ложку каши себе, ложку мне, и сам с собой разговаривает: - Ну, ты, что? Голодный, что ли? Чай же вчера с сахером пил. - Нет, я без сахера пил! - Но, ведь, зато две кружки!
Надеюсь, он остался таким, каким я его помню – веселым, искренним и добрым.
Это в восемьдесят третьем году было. Я служил тогда рядовым в в/ч № 30223. Сказали мне, что этой ночью деды меня бить будут - обурел, дескать. И, правда - ночью подняли меня, построили, велели принять упор лежа и отжиматься. Так у них принято было. Сначала человека заставляли отжиматься до изнеможения, а потом били. Я отжиматься отказался. Говорю: "А, зачем? Все равно бить будете". Обескуражил их этой фразой. Подействовало. Били, правда, минут сорок, но, кое-как, без воодушевления.
Как-то казнили во Франции оптимиста, пессимиста и зануду. Оптимиста первым подвели к гильотине и спросили его последнее желание. Он ответил: "Жизнь была так прекрасна и интересна! Положите меня, пожалуйста, лицом вверх. Мне будет очень интересно смотреть на падающий нож". Положили его лицом вверх, дернули рычаг, а нож заскрипел и остановился над самой шеей. По обычаю его помиловали. Спросили пессимиста о последнем желании. Он сказал: "Жизнь была так гадка! А, тут еще этот нож... И жадная до кровавых зрелищ толпа... Завяжите мне глаза и заткните уши ватой". Его желание выполнили, дернули рычаг, но нож снова заскрипел и остановился над самой шеей. Он тоже был помилован, согласно обычаю. Зануду спрашивают: - Твое последнее желание? - Последнее желание, последнее желание... Лучше б гильотину починили...
Мальчишки возле дверей магазина пристают к прохожим с просьбой: "Теть, (или дядь), купите, пожалуйста, мне петарды на мои деньги, а то детям не продают... "
В магазине солидный мужчина, сжимая в ладони горсть мелочи, просит молоденькую девушку-продавца отсчитать ему двенадцать коробочек "Корсар-1" по восемь рублей. Та укоризненно отвечает: "Ну, зачем вы покупаете чужим мальчишкам петарды? Вы же не будете с ними взрывать. А к нам люди потом приходят и ругаются, что мы детям петарды продаем". Мужчина возражает: "Я себе их покупаю". Продавец сомневается: - Ну, да, такой большой дяденька и двенадцать по восемь... Такие дяденьки покупают батареи салютов. - Ну, хорошо, дайте вот это за триста двадцать и это за триста пятьдесят. ...И двенадцать по восемь.
В моем магазине на доске объявлений помещена ксерокопия разрешения на торговлю пиротехническими изделиями. Интересно наблюдать, как меняются в лице многочисленные проверяющие, когда, в предвкушении скорой наживы, они, неожиданно для себя, убеждаются, что здесь имеется упомянутое разрешение от городской администрации, от пожарной охраны и все необходимые сертификаты. Насколько мне известно, в нашем небольшом городе только я выполняю все необходимые формальности и предписания. Остальные торговцы фейерверками предпочитают откупаться от сотрудников милиции и работников торговой инспекции.
Последний день прошлого года. За фейерверками очередь. Обслуживаем мы быстро, но люди подходят и подходят. Одна женщина вздыхает: "На рынке за петардами тоже много народу. А милиционер подошел и взял без очереди. И денег не заплатил".
Пять дней y меня не было интернета. Когда связь восстановили, многие спрашивали в аське – где я пропадал? Я отвечал, что была такая вот проблема, чтo за эти дни я переделал кучу дел, читал книги, занималcя семьeй, ходил в гости и принимал гостей, и, что сейчaс мне дaже не очень хотелось заходить в сеть. Один посочувствовал: "Да я знаю – рeал это тaкая штука, он затягивает. После него тpудно вoзвращаться к нормальной жизни..."
Друг рассказывал, как двадцать лет назад он ехал с зоны, после освобождения.
В купе их, таких, было четверо. Выпивали. И один, лет ему было под пятьдесят, сказал: "Эх, ребята! Вот приеду домой, раздену жену, уложу ее в постель лицом вниз, прислонюсь щекой к жопе и заплачу"...
Лет восемь назад я начал небольшой общий бизнес с хорошим другом. Мы не продержались и года. Разногласия, переходящие в ссоры, разрушили и дружбу и бизнес. Однажды он просто забрал все деньги и вывез товар, оставив мне помещение и неясные перспективы. Вскоре я восстановил нормальную работу этой точки и, месяцев через пять, пошла прибыль. Тут он появился снова. Требовал еще денег. Для большей моей уступчивости привел какого-то начинающего бандита. Мне пришлось звонить своей криминальной крыше. "Крыши" договорились о "стрелке".
В назначенный день бандиты, мои и его, обнимались, шумно радовались встрече, укоризненно пеняли нам, что мы, бестолковые коммерсы, не можем сами решить свои пустяковые проблемы, и отрываем их, занятых людей, от важных дел. Я чувствовал себя уверенно, поскольку мои бандиты, выслушав меня, сказали, что по всем понятиям моя позиция безупречна, и наоборот, это он должен мне денег. Смущало меня то, что мой оппонент выглядел так же уверенно, значит, его бандиты сказали ему то же самое.
"Стрелка" происходила в прекрасной березовой роще. Выслушав меня и моего бывшего компаньона, бандиты предложили нам прогуляться, пока они все обсудят, и вынесут решение. Я бродил между берез, и не представлял, как они обставят свой вердикт, ведь либо те, либо эти должны "потерять лицо". А они нашли прекрасный выход. Все осталось, как было на тот момент. Ни я не платил денег своему оппоненту, ни он мне. После стрелки мы с ним расстались, чтобы уже никогда больше не встречаться. Ни мои бандиты, ни его, не потеряли лицо, получив, при этом, от нас деньги за хлопоты.
Они нам сказали: "Вы так хорошо раньше дружили, работайте снова вместе!"
Некоторые люди думают только о себе. "Мне хорошо, и ладно, а остальные, пусть, как- нибудь".
Вчера подошел к окну. Перед домом было припарковано много машин, - оставался только узкий проезд. Подъезжает еще один автомобиль, и водитель ставит его прямо в этом проезде. И уходит. Напрочь перегородил дорогу. Я возмутился. Пришел на кухню, взял в холодильнике яйцо и запустил им с балкона в эту машину. С первого раза не попал. Об капот разбилось только третье яйцо. Вернулся в зал, и с некоторой опаской рассказал все сыновьям. Частенько, после моих выходок, они интересуются – когда я повзрослею. На этот раз старший укорил меня: "Ну, вот, а меня не позвал"... Младший поинтересовался: "А в холодильнике еще яйца есть"?
Сын пришел из школы в слезах. «Папк, меня Мишка ударил по голове рукой.
Мы поссорились, и вдруг он вскакивает и бьет меня по голове. Я не ожидал. Ведь мы с ним друзья, хоть и ссорились иногда. Я не думал, что он вот так может вдруг ударить. До сих пор голова болит». Успокаиваю его: «Ничего, сын, голова поболит и перестанет. Это - жизнь, в жизни всякое бывает. А если Мишка нечестно, несправедливо поступает, то жизнь его накажет». На следующий день прибегает из школы радостный. «Папка, представляешь, а Мишка сегодня в школу в гипсе пришел. Он вчера, оказывается, руку сломал об мою голову…»
Мой старший уже меня перерос. С обувью у нас проблемы бывают. Не из-за размера - 44 у него и мой 45. Трудно подобрать подходящую модель под высокий подъем и широкую ступню. Недавно я купил себе летние туфли. Поносил неделю, и приехал снова в магазин, взял сыну такие же, но на размер меньше. Парень доволен - обувь легкая и ноге очень комфортно. И я рад, что сумел ему угодить. К тому же, он уже два раза мою пару вместо своей почистил.
Сын посмотрел анонс "Добрыни Никитича", и рассуждает: "Хорошие, все-таки, у нас мультфильмы снимают, да, папка? Это, ведь, в общем-то, про наших предков. Этот мультик, и "Алеша Попович" тоже..." Улыбнувшись, добавил: "А американцы про своих предков снимают - "Шрек", например". Немолодой.
Поскользнулся на лестнице – расшиб локоть. Спустя пару дней, играя в волейбол, повредил колено. Думал, само пройдет, однако, через неделю, пришлось сидеть в очереди к травматологу. Молодой хирург, отпустивший для солидности бородку, откачал из локтевого сустава два шприца розоватой жидкости и сел выписывать рецепты. Не совсем удачно выразив свою мысль, я спросил его: - А я стану снова полноценным? Он поднял брови: - В смысле? - Я смогу снова бегать по утрам, играть в волейбол и прыгать с парашютом? - Ну-у-у, если полноценность для вас именно в этом, то сможете...
Леонид Якубович откровенничает в АиФ: "Я давно уже собираю библиотеку, она уже довольно большая. Отношусь к этому занятию трепетно и с любовью. Плохих книг не держу – прочту и дарю кому-нибудь на день рождения".
Сижу с сыновьями на кухне. Они ужинают, я уже поел и потягиваю пиво. Телефонный звонок. Подруга жены просит позвать к телефону мою благоверную. Я отвечаю, что, дескать, уехала она навестить маму свою, и не брала обратного билета, поэтому мы не знаем, когда вернется. Младший, вдруг, меня перебивает: - она завтра приедет, папк. - а ты откуда знаешь? - да она вчера звонила. - а почему ты мне не сказал? - не хотел тебя расстраивать.
Ярмарка в Лужниках. На одной из торговых точек, три расторопных продавца бойко обслуживают нескольких оптовиков. Уплатив деньги, один из покупателей вдруг спрашивает: «А сертификаты качества у вас есть?». Помедлив, продавец ностальгически произносит: «Ведь были времена, когда за такой вопрос могли побить…». Покупатель спрашивает с возросшим интересом: «А как сейчас?». Продавец философски отвечает: «Как повезет…». Покупатель не унимается: «А мне - повезло?». И слышит в ответ: «Наполовину, - бить не будем, но и сертификат не дадим».
«…Насчет "голодомора" - тоже необузданные фантазии, по американским данным, опубликованным в конце тридцатых годов, на Украине от голода погибло до 300 тысяч человек (в России - около миллиона)».
- да, действительно, всего триста тысяч, не стоит и разговора.
«P.S. Господин, Немолодой, разЬясните непрИменно это фразу, `Мы с женой, как не старались, все равно большую часть (бананов) выкинули. ` Садисты, вы что там годовалому ребенку "старались"? »
- я имел в виду, что мы старались съесть их, до того, как испортятся. Мы не знали, что они очень недолго хранятся. И, еще, в своей антипатии ко мне, Вы передергиваете. Я, ведь не говорил, что я его съел, тот зеленый банан. (Сами попробуйте, на досуге). Я сказал, - «попробовал». Немолодой.
«Вопрос – как могут быть врагами народа и революции, люди собственно говоря эту революцию и делавшие? Некоторые из них вступили в партию еще до революции и все участвовали в создании Красной Армии, победившей в гражданской войне».
- почему бы людям, делавшим революцию, при этом, до этого и после этого, не быть врагами народа?
«В социализме ты мог попробовать всего, но очень редко и понемногу». (ЧК).
В 69-70 г.г. я учился в первом классе санаторно-лесной школы-интерната. Мама работала там завучем. Все дети были из Москвы. В родительский день, – раз в месяц, – им привозили гостинцы. Однажды, Димка Евтюхин дал мне укусить банан. Очень необычным и замечательным показался мне этот вкус. В нашем городке бананы никогда не продавались. В Москву мы выбирались нередко, к родственникам или маминым друзьям, но не помню, чтоб тратили время в магазинах. Ездили именно общаться. Да и денег всегда не хватало на шопинг. Однако, года через три, выйдя из метро на Щелковской (ехали навестить мамину тетку) увидели лоток, с которого продавали бананы. Я заныл, и мама уступила, - купила связку. Я хотел попробовать сразу, но мама сказала: «давай, уж, дойдем…» Оказалось, что тетка на даче. Дома была только ее сноха. Поздоровались, прошли. Я скорей вытащил из сумки бананы и гордо водрузил их на кухонный стол. Помню, как поразился безразличию, с которым тетя Люда произнесла: «А-а, бананы… Да они еще зеленые. Положу на холодильник, через пару дней дойдут». Каких пару дней?! Я же сейчас хочу! Мы, ведь, сегодня же уедем. Мне отломили один банан. Он даже не чистился. Я обломал кожуру и попробовал. Вкус был совсем не тот, который я помнил с первого класса. Мы пообедали супом, и поехали домой. Бананы остались лежать на холодильнике. В 89 у меня родился сын. Готовясь к этому событию, я изучал литературное творчество Спока. Помню, как меня поразила новость, что бананы ребенку можно давать с трех месяцев. З’icть-то вiн з’iсть, да хто ж ему дасть? Я-то, так с десяти лет бананов больше и не видел. В девяностом я начал спекулировать. Очень интересное ощущение, чувствовать в кармане деньги, которые можно тратить без страха, что завтра не хватит на жизнь. Приятное ощущение. В гастрономе возле универмага «Краснодар» продавались бананы. Я отстоял очередь и купил целую сумку. Килограмм пятнадцать, наверное. Дорвался. Годовалый сын съел очень мало. Мы с женой, как не старались, все равно большую часть выкинули. Мне кажется, что, тот банан - в шестьдесят девятом, был гораздо вкуснее. Немолодой.
«Определенный и довольно большой набор благ - всем и бесплатно, или почти бесплатно - это уравниловка по-советски. Социализм называется - власть и блага, проистекающие от власти - у народа, всего народа, сиречь социума. Вы против? »
- Я – против. Те, кто их распределял, конечно «за». Бесплатно, или почти бесплатно на всех не хватит.
«Да субботники-то как раз прямая работа на себя, чем они-то Вам не угодили? Выйти два раза в год на благоустройство территории около дома (своего!) - вот ужас-то! Кстати, исключительно добровольное мероприятие, более того, практикуется и на западе».
- В конце семидесятых и позже, все субботники отрабатывались на предприятиях, а не на придомовой территории. Не могу припомнить случая наказания за неявку в субботник на работу. Потому что не помню случая, чьей-либо неявки без уважительной причины. Но считаю унизительной саму необходимость оправдываться парторгу, профоргу и комсоргу, о причинах неявки на добровольный субботник.
Кстати, в году 87 или 88, весенним субботним утром у нас в городе обвалился пешеходный мост. Люди шли по нему на субботник, на завод. По слухам, четверо утонули. Я ехал этим утром в школу в автобусе, слышал, как какая-то девушка рассказывала: «Отец ушел на работу. Через пятнадцать минут вернулся в мокрой одежде. Матерясь, сказал, что мост обвалился, и он вынужденно выкупался. Переоделся в сухое и пошел на автобусную остановку, чтоб поехать на работу вкруговую». Гвозди бы делать из этих людей.
Мы с Лехой подружились в шестом классе. И в общеобразовательной школе вместе учились, и в музыкальной. Он на баяне, я на аккордеоне. Я на третьем году бросил музыкой заниматься, а он доучился до диплома. Как-то я вытащил отцовы фотоаппараты. Начал фотографировать, печатать… Леха тоже взял у отца «Зоркий». Вскоре я забросил это дело. А Леха еще много лет был штатным фотографом нашей компании. (Компании друзей, подразумевается). У меня был аквариум на двадцать восемь литров. В нем плавали несколько гуппяшек и меченосцев. Леха завел два аквариума – на шестьдесят и сто пять литров. Он успешно разводил петушков, неонов и скалярий. Я лучше играл в шахматы. Леха перестал садиться со мной за доску, но регулярно обыгрывал меня в переводного дурака и буру-козла. Я поступил в военное училище в Горьком, отчислился с третьего курса, и больше года служил рядовым на южном берегу моря Лаптевых. Леха приезжал ко мне на присягу в Горький. А он попал в танковую учебку во Владимире, после которой служил в маленькой части в тридцати километрах от дома. (Приезжая в отпуск, я навещал его и там, и там.) Моя мама мне всегда говорила, что он хитрей меня и обязательно обведет меня вокруг пальца. Его мама, как недавно выяснилось, постоянно твердила ему про меня то же самое. Он раньше меня женился, и, соответственно, его дети старше. Мы оба сейчас торгуем. Я снабжаю игрушками свой микрорайон, а он, куриным яйцом, весь город. Кроме того, он производит майонез, квас, и еще что-то. (Занял сейчас у меня денег, сказал, что на пасху хорошо отобьет их на яйцах). На моем юбилее он изрядно развеселил гостей, рассказав им один случай. Мы тогда в классе десятом учились. Казались себе очень взрослыми. И старались вести себя соответственно. Мужественно, сурово, без лишней болтовни. Идем мы, как-то, от него ко мне. Вдруг я говорю ему: «Стой! » и разглядываю валяющуюся возле стройплощадки доску. Сороковка, метра четыре длиной, очень тяжелая, потому что сырая, и с одной стороны густо заляпана засохшим цементным раствором. Видимо штукатуры использовали ее для настила. Подобрав камень, я постучал им по нашлепкам цемента. Он не отбивался. Я взял доску за один конец, и сказал Лехе: «Бери! » Он молча подхватил ее, и мы зашагали в гору, поднимаясь на пешеходный мост через речку. Леха мучился, пытаясь понять, зачем мне эта доска. Я не отличался мастеровитостью, но, как раз тогда, собрал на балконе утепленный ящик для картошки. Эта же доска явно ни для чего путного не годилась. А спросить у меня он не мог, потому что думал, что я снисходительным тоном, как маленькому, буду объяснять ему то, о чем он и сам мог бы догадаться, будь чуток поумнее. Доска была тяжелая. Скоро Леха устал нести ее наотлет, и прижал к боку, пачкая одежду. Я сделал тоже самое. На середине моста я остановился и сказал: «Клади на перила». Надо было видеть тогда его лицо. Изумление, обида, огорчение, злость. Вот ради этого я и подхватил тогда доску, а вовсе не для того, чтоб с моста ее скинуть, как он теперь говорит. Он швырнул доску на асфальт и, назвав меня дураком, пошел вперед. А я в одиночку положил ее на перила, столкнул вниз (ну, раз уж притащили-то), посмотрел, как плюхнулась и, вприпрыжку, временно прекратив изображать взрослого, побежал за ним. Так вот, повторюсь, гости посмеялись, выслушав эту историю, но последнее слово осталось за мной: «А ты мне в седьмом классе в ухо плюнул…»
«>То есть Вы согласны, что социалистическая система потерпела крах >из-за отмены цензуры в СМИ. (Немолодой).
Не смешите, какая отмена цензуры. Ложь и клевета шли сплошным потоком, цензура как раз была - на правду. Тот же С. Г. Кара-Мурза писал, что в конце 80-х он с десяток редакций обошел со статьями опровергающими самые возмутительные публикации, ему говорили - не требуется. Причем издания, в которые он обращался, были органами ЦК КПСС и ЦК ВЛКСМ. » (Житель СССР).
- то есть, по-вашему, социалистическая система тогда уже настолько прогнила, что все печатные издания смогли захватить ее идеологические противники?
«Вы в этом уверены? Правды он не выдержал? А по-моему, не выдержал СССР как раз лжи, которой его стал потчевать Яковлев, другие "Огоньки" и почти все СМИ во время гласности. (Комм. №29, от 19.03.05.) То есть Вы согласны, что социалистическая система потерпела крах из-за отмены цензуры в СМИ. Благодарю за поддержку.
«Вот Вы говорите, сбережений при советской власти у Вас не было. Потом Вы занялись коммерцией и открыли магазин. Если я не ошибаюсь, открыть магазин стоит приличных денег, стартового Капитала».
- Вначале я ездил в Польшу. Продавал там наши иголки, сковородки, утюги, фотоаппараты и все подряд. На вырученные злотые покупал в Варшаве на стадионе китайский ширпотреб. Дома сдавал этот товар в коммерческие магазины. После продажи, получал деньги и снова отправлялся на закупку. Потом выяснилось, что китайский ширпотреб в Лужниках дешевле, чем в Польше. Маршруты укоротились. Для открытия магазина в те годы не нужен был стартовый капитал. Просто однажды, принимая у меня товар, владелец предложил взять эту точку в аренду. Прилавки уже были, кассовый аппарат не был необходим. Товар на реализацию многие предлагали. Тогда легко было найти помещение. То, которое я сейчас занимаю, не в собственности у меня. Я его арендую. И, если владелец откажет в аренде, или поднимет плату, то сейчас другое место не найти. Но я буду даже рад. Хлопотно очень.
Уймите ненадолго свою горячность и объективно признайте, что в социалистической экономике существовали некоторые недостатки. Укажите их здесь.
А Адхократ (трудное имя, правильно, хоть, написал?), тоже успокоится и изложит здесь преимущества социализма.
А потом, мы, кто с удовлетворением, кто с сожалением, но вместе признаем, что в соревновании с так называемым капитализмом, так называемый социализм проиграл. Сдулся. Лопнул, обосравшись. Не выдержал гласности. Правды не выдержал. Как только в СМИ появился плюрализм мнений, СССР был обречен. На лжи он держался. (Тьфу, не удержался я. А, так хотелось спокойно все обсудить…)
Эти споры о СССР навеяли мне некие воспоминания. Это не тянет на историю, а здесь будет, хотя бы в тему. Заодно это будет и ответом жителю СССР на его: «…покажите мне хоть одного человека, кто жил хуже меня».
В семьдесят седьмом, кажется, году мама купила себе искусственную шубу. Помню, как она, довольная, крутилась перед зеркалом, и, вдруг с неожиданной горечью сказала: «Эту шубу я буду носить до пенсии. Разве я, когда-нибудь, еще смогу позволить себе такую покупку». Мама тогда уже лет десять работала директором сельской школы. Ее школа всегда была лучшей в районе. Почти в каждом выпуске были один или два медалиста. Если в гороно, вдруг, приезжала неожиданная комиссия, или иностранные гости (бывало и такое), их обязательно везли в нашу школу. В нашу, - потому что я ее заканчивал, а в восемьдесят шестом стал там инструктором производственного обучения. Преподавал профессию «сельский механизатор широкого профиля. Летом мои ученики работали помощниками комбайнеров и зарабатывали 300-400 рублей в месяц. Мой оклад составлял 228 рублей «грязными». В те годы я тоже купил себе шубу из искусственного меха. Черную такую, с едва заметным блеском. Сто рублей заплатил за нее в комиссионном магазине. Теперь это называется «секонд хэнд». С нетерпением ждал морозов. Потом с удовольствием носил ее. Я так солидно выглядел. Только не могу сейчас вспомнить, - тепло ли в ней было. До этого я зимой носил куртку с капюшоном, тоже на искусственном меху и накладными карманами. В сумерках, при желании ее можно было принять за «аляску». Но эта-то куртка точно была холодная. Началась эпоха перемен. На гайдаровскую реформу ни мама, ни я не в обиде. У нас не было сбережений, и мы ничего не потеряли. В девяносто третьем году я ушел работать продавцом в «коммерческий», как тогда говорили, магазин. Потом сам занялся коммерцией… Сейчас у меня свой магазин. Я торгую игрушками. Мама на пенсии. Мои доходы позволяют купить ей натуральную шубу, и оплатить поездку на курорт. Жалеем ли мы о советских временах? – Мы жалеем в них себя!
«Вот видишь, Немолодой... Когда ты был молодой проституткой, спрос не тебя был больше. Даже квартиру дали. А теперь тебе приходится проводить время в Интеренте. Сочувствую, но помочь не могу»
- Ты кто? Ты зачем приходил-то? Что хотел сказать? Эй, вернись! Слушай, может, ты хлеба хочешь?
>После чернобыльской аварии, руководителям всех рангов было насрать куда >пошла радиация, и как спасти население. Лишь бы на Западе ничего не >узнали. У нас же «страна без стихийных бедствий».
«Вранье».
- Думаю, сейчас Вам киевляне ответят. Как мне рассказывали,- все руководители, кто знал правду, отправляли из города свои семьи, рядовым гражданам первые дни ничего не сообщали. Пока за границей шумиха не поднялась. Мне тоже помнится, что в СМИ первые публикации об этой аварии носили успокаивающий характер. (Может, кто-нибудь сейчас покопается в рунете и даст ссылки на конкретные статьи?)
«Откуда в Литве и Латвии сегодня НАТОвские военные базы, зачем они их там построили если мы сейчас демократичны как никогда? »
- это суверенные государства и они сами решают, чьи базы на своей территории размещать. Ничего удивительного нет в том, что после пятидесяти лет оккупации они не верят в миролюбивую политику России.
«…не хотят в Европейский союз принимать…»
- а, почему, собственно они должны хотеть нас в Евросоюз принимать?
«А сегодняшняя Америка - руководитель мира, у себя на континенте воюет? » «…А вот тут встанет моральный вопрос…»
- значит, если кто-то грабит и убивает, то это и нам позволительно? Вот встает моральный вопрос.
«…в таком реальном мире жить не хочу…»
- но того, о котором Вы вспоминаете, уже никогда не будет.
«Раскулачивали в 30-е годы, депортировали в 40-е, когда никто из нас еще не родился и при всем желании повлиять на это не мог - неважно даже правильно это было сделано или нет».
- но можно это осудить, или оправдать. И, как это неважно? Людей ограбили, изгнали из родных мест. Думаю, это было важно для них. Это важно для их потомков. И для потомков тех, кто совершал это преступление.
Да СССР не будет, и я как человек в здравом уме и памяти это прекрасно осознаю, но до тех пор пока Вашим идеалом будут деньги, а не думы о ближнем своем, пока вместо своего желудка вы не подумаете о сохшемся желудочке умирающего с голода ребенка, я буду против Вас, против той жизни которую вы хотите навязать, убеждая всех, что сыто жить должен один и наплевав что другой просто не может что-то предпринимать, не может быть умным и иметь "золотые руки". Вот такая вот беда, ну и естественно в этом нелегком сражении мне надо на что-то ориентироваться, а это и есть СССР, потому что даже в той же сытой Америке еще ой как много вещей которые в СССР были пройдены - я имею ввиду общечеловеческие понятия.
Житель СССР
Житель СССР, Вы с удовольствием рассказываете, какую большую зарплату Вы получали –дцать лет назад. Вы тогда не думали о ссохшихся желудочках умерших от голода детей раскулаченных крестьян, детей депортированных крымских татар. Вы жили сыто, и вам было наплевать, что кто-то другой не может так ловко устроиться, получить после армии квартиру, и перебивается на стодвадцатирублевую зарплату. В «сытой Америке» очень развито волонтерское движение. Сориентируйтесь в этом на нее. Заработайте денег, съездите в ближайший детдом или интернат, и спросите директора, в чем нуждаются его воспитанники. И, каким бы длинным не был список, он и они будут рады любой малости. (Кстати, это я уже ко всем обращаюсь.) И, тогда ориентиром будете уже Вы. И все вы. Надо же, «общечеловеческие понятия». Как раз СССРу на них было наплевать. После чернобыльской аварии, руководителям всех рангов было насрать куда пошла радиация, и как спасти население. Лишь бы на Западе ничего не узнали. У нас же «страна без стихийных бедствий». «Спокойно, товарищи, без паники! Все идем на первомайскую демонстрацию». «Слава КПСС! » «Ура, товарищи! » Вы правильно сориентировались? Чтобы отдать кому-то последнюю рубашку, надо, как минимум ее иметь. Но, ведь, тогда Вы останетесь без рубашки. И тогда тот, кому вы ее отдали, как честный человек, должен поделиться ею с Вами. Что толку от такой доброты? Щедрость, - вот прекрасное качество. Но нищему трудно быть щедрым. Нищему легко быть злобным и завистливым. Благотворительность при СССР не существовала. Это слово было не из нашего словаря. Если не ошибаюсь, Ленин назвал благотворительность продажной девкой империализма. (Поправьте, если надо). Зато общечеловеческие ценности мы декларировали. Миру мир! Но на Финляндию нападем, Польшу поделим, венграм и чехам танками докажем преимущества социалистической системы, афганцев тоже наставим на путь истинный. «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек». Паспорта колхозников хранились в сейфе в правлении колхоза. Дыши, пожалуйста, но только здесь. Куда, ты без паспорта денешься?!
Может быть, Вам та жизнь и вспоминается, как прекрасный сон. Но нельзя же спать вечно. Оглядитесь по сторонам. Это реальный мир. Вам и мне, и всем остальным, теперь надо жить в нем. Общечеловеческие ценности существуют, но в этом мире у Вас больше возможностей их защищать.
"В наступившей тишине, после паузы, кто-то спросил: «А, что, Вы тоже выходите из партии? » Я ответил: «Нет. Я – подлец».
Немолодой."
«Простите пожалуйста.... но я не понял.... квартиру вы таки получили или нет....??? А то не хватает яркого финала. Заранее Спасибо за вежливый ответ. Дядюшка АУ».
- Видите ли, дядюшка АУ, в очереди на квартиру стоял не я, а моя мама, - директор школы, ветеран труда, отличник народного просвещения, неоднократный победитель всяких и всяческих профессиональных конкурсов. И квартиру ей дали. А въехал в нее я. Я не специалист по «ярким финалам». У меня чаще получаются истории с «открытым концом». И я Вас благодарю. За внимание.
Это произошло в девяностом, или в начале девяносто первого. Я тогда работал в школе. Лавина публикаций в «Огоньке», «АиФе» и других изданиях уже обрушилась на меня и заставила разочароваться в идеях марксизма-ленинизма, чьим слепым, наивным и искренним сторонником я некогда был. Однажды собирают нас на партсобрание. Оказывается, физик Владимир Иванович, немногословный, умный, добросовестный и совестливый, которого уважали учителя, ученики и родители, подал заявление о выходе из КПСС. Узнав об этом, я обрадовался и пожалел, что не успел сделать это первым. Ожидая начала процедуры собрания, я раздумывал, - присоединиться к Владимиру Ивановичу, или не стОит. Дело в том, что мне вот-вот должны были дать квартиру, а мыкаться с семьей по частным уж очень надоело. Руководящую роль КПСС еще никто не отменял, и, после такого демарша, желанный ордер на жилье мог накрыться медным тазом. Приехал представитель горкома, зачитали заявление, начались прения. Большинство выступлений сводилось к тому, что, Вы, Владимир Иванович, такой хороший человек, кому и быть в партии, как не Вам… Я набирался храбрости. Потом вышел к доске и рубанул: «Владимир Иванович правильно поступает! Я считаю, в партии сейчас остаются либо дураки, либо подлецы! » В наступившей тишине, после паузы, кто-то спросил: «А, что, Вы тоже выходите из партии? » Я ответил: «Нет. Я – подлец».